Тимошины. 13-я зарплата

В конце декабря вот уже несколько лет самым ценным подарком для семьи Тимошиных была 13 зарплата отца – ответственного труженика завода. Ждали ее с большим нетерпением все члены семьи, особенно Анна Петровна, большая любительница промотать все до копейки. Премия каждый год давала позволение Новому году быть.

Вечером 28 декабря Анна Петровна, сложив аккуратно купюры мужа-добытчика к себе в карман и традиционно ничего ему об этом не сказав, морально подготовила младшего сынишку Егорку к предстоящей поездке и строгому пробуждению по команде, чтобы неприлично ранним утром отбыть с ним на поезде в Москву за продуктами, в родной Рудне отродясь которых не водилось. Тимошины от железнодорожной станции жили в часе пешей ходьбы по заснеженным тропам, поэтому, чтобы успеть на 6-часовой утренний поезд, дом покидали почти ночью. В платке на голове и шапке с резинкой поверх, в пальто и валенках с мамой за руку шел Егорка, как пленный немец, мужественно преодолевая сугробные перипетии судьбы. 

Билеты в далеком 1989 на проходящий поезд покупать приходилось на вокзале, где Анне Петровне предстояло схватить Егорку под мышку и, растолкав всех с криками: «Пропустите вперед многодетную мать», пролезть бесцеремонно к кассе, в которой ограниченное количество билетов в плацкартный вагон на подсадку хоть как-то оправдывало многодетное материнство. Кассирша, каждый раз пасуя перед гражданской позицией Анны Петровны, не смела отказать просящей в билете на нижнее место, чему были рады уже изрядно замученные и замерзшие и Егорка, и его активная шопинг-мама.

К 11 утра поезд доставлял Тимошиных в столицу, где уже расслабленная Анна Петровна, отведав курочки и яичек и накормив ими сынишку, забывала о трудностях пути, погоде и муже. Благоразумно начав свой закупочный тур с покупки обратных билетов на вечерний поезд ровно тем же способом многодетного материнства через пять человек, Анна Петровна отправлялась на улицу Горького в известный на всю Россию Елисеевский с годами проверенным списком покупок. «Взяденным» на вечер билетам, как говорил узник платка и шапки с резинкой, были рады оба добытчика, охранять всю ночь на вокзале затаренную краковской и мандаринами сумку никому не хотелось.   

Первым по списку покупалась колбаса, обещанная бабушке Маше, тете Вале, соседке Нинке и старшим детям, каждому по батону. В Елисеевском в одни руки выдавалась только одна палка вместо необходимых пяти, поэтому метод борьбы с очередью и продавцами был в основе своей тот же, хоть и с небольшими улучшениями. Уверенный клич многодетности с образцом у ноги, позволявший перепрыгнуть испуганных интеллигентов, помогал добыть первую палку колбасы. Затем тактика менялась, и в очередь вставал уже обученный необходимым навыкам Егорка. В вызывающей жалость шапочке и со стонущим от голода животиком он добирался до витрины, несколько раз подпрыгивая, озвучивал свое желание обзавестись краковской и параллельно отвечал слишком заботливым, что ничего он не потерялся, колбасы ему надо. Третья и четвертая палка доставалась так же, с единственным осложнением: продавцы начинали запоминать добросердных добытчиков Рудни и отдавали краковскую с таким скорбным видом, что было очевидно, что бесколбасной теперь останется соседка Люся, близкая подруга кассирши Вали. Добычей пятой палки, после отбитых силой материнства мандаринов, сливочного масла, конфет «Аленка» и золотых медалек, сеанс покупок в Елисеевском завершался.

Сложенные в большую товарную сумку на колесиках покупки доставлялись в камеру хранения на Белорусский вокзал, где ждали своего часа до самого вечера. А пленный немец с бойкой русской женщиной отправлялись в детский мир отведать вкуснейшего пломбира и поглазеть на часы с движущимися фигурками. Время детских радостей неумолимо заканчивалось, и наступала пора нового рейда, но уже по отделам одежды.

Вселившийся шмоточник-бес сводил Анну Петровну с ума настолько, что она периодически забывала о сыне, оставленном у какого-нибудь прилавка с договоренностью ждать ее до последнего. Терпения Егорке стоять на посту, хоть он был понятливым и послушным мальчиком, не всегда хватало, и он отправлялся в свое собственное мамонтенское путешествие по просторам магазина. Льдиной, способной соединить маму и сынишку, часто оказывался рупор, в который неравнодушные работники объявляли о поиске перещупавшей и перемерившей к тому моменту половину представленного на витринах гардероба матери троих сыновей.

Взгрустнув о безвременно канувшей в небытие 13-й зарплате мужа, Анна Петровна брала Егорку за руку, и они шли изучать достопримечательности столицы. Культурная женщина тщательно заботилась об интеллектуальном развитии сыновей, поэтому поочередно водила их то на Красную площадь, то на ВДНХ. Не колбасой единой.

День, проведенный в заботах и развлечениях, наконец заканчивался усталым сидением на вокзале в ожидании поезда, к утру обязанного доставить товарок с неподъемной сумкой в объятия во всем по жизни виноватого отца семейства. Поезд со своей задачей справлялся, а отец – нет. Заваленный снегом перрон ранним утром создавал иллюзию подросшей платформы, на которую предстояло в спешке спуститься Анне Петровне с продуктовым баулом именно из того вагона, место остановки которого не мог угадать ни одной частью тела ее никудышный муж. Вслед за мамой из вагона вываливался и еще сонный Егорка в своем неудобном пальтишке и валенках, делающим его похожим по виду и маневренности на колобка.

Претензии о заснеженности платформы, нерасторопности встречающего, неудачном месте остановки вагона, высоте перрона, непредотвращенном падении сына не прекращались до самого дома, к которому вела оставшаяся лишь в воспоминаниях тропинка. Шли гуськом. Впереди аккуратно шагал впрягшийся в санки с возложенными на них покупками извозчик, тщательно следя за стабильностью ноши на не проходимой от снега дорожке, затем семенил Егорка, процессию завершала Анна Петровна. Задача для супергероя желанного решения не имела, и на спрятанных под слоем снега скользких кочках санки переворачивались, теряя сетки мандаринов и пакеты конфет. Егорка, уставший за сутки от многодетной матери с активной гражданской позицией, совсем унывал под ее крики на безмолвного, неконфликтного отца, бесплодно старающегося угодить жене.    

Развернувшая недалеко от подъезда война из-за ненадлежащего отношения к краковской и дефицитным мандаринам длилась до самого Нового года. Ни елка, ни фонарики на ней, ни счастливые лица детей перемирия обеспечить не могли. Продукты, с таким усердием добытые для праздничного стола, так безбожно рассыпанные на снегу, перечеркивали разом и атмосферу праздника, и новогоднее путешествие, и дух легендарного Елисеевского, одураченного многодетной матерью на всё по пять раз. Муж, принесший 13 зарплату, снова все испортил.