Неоконченный роман - в посвящение - фрагмент 2

Посвящается
 В. Б. Ливанову

 --- Вместо предисловия:
Изначально повесть "Неоконченный роман" (в полной версии) была написана мною только в качестве личного посвящения - но, после отзыва и комментариев Василия Борисовича, было решено все же частично опубликовать ее - вначале один, а сейчас и второй фрагмент. Полностью повесть будет опубликована только в бумажном варианте. Благодарю всех своих читателей! Отдельное спасибо тем, кто много раз перечитывает предыдущий опубликованный фрагмент ;;;




--- Бал ---


Едва первые лучи рассвета проникли в дом, как Полина пробудилась ото сна. Казалось, что ночь длилась целую вечность, однако стрелки на часах показывали лишь половину пятого утра. В воздухе царила обычная для этого часа тишина, но повсюду вокруг чувствовалась необъяснимая перемена. От этой непривычной атмосферы Полине стало не по себе, остатки сна бесследно исчезли; она решила пойти немного прогуляться в сад.
Утро наступало довольно медленно.
С непрерывной надеждой ожидая ветра, Полина неспеша брела по садовым аллеям, любуясь, как рассвет постепенно окрашивает небеса своими нежными, неописуемой красоты цветами. Наконец, первый порыв ветра радостно прошуршал по саду, принеся с собой долгожданную утреннюю свежесть и влагу с протекающей рядом реки. Зазвенели тонкие голоса птиц, сначала несмело, а затем все сильнее и сильнее, перерастая в целый хор. Застывший до этого воздух теперь наполнила лучистая, бодрая мелодия наступающего дня. Полина сидела на скамейке напротив кленовой аллеи, наблюдая за оживившимися гнездами, когда из дома послышался гонг к завтраку.
 - Ты сегодня выглядишь необычно, Pauline, - заметила графиня дочери, когда та вошла в столовую, - твое настроение не такое, каким было вчера.
 - Возможно, - задумчиво ответила девушка, - но с того самого момента, как я проснулась, у меня появилось такое чувство, словно изменилось что-то в природе. До того необыкновенно... Вы слышали, maman, как было тихо?
 - Да, в самом деле. Если я не ошибаюсь, это означает скорую грозу... помнится, это так.
 - Я тоже подумала об этом, maman. Но нам не нужно беспокоиться по этому поводу,  не так ли? Ведь сегодня нас не ждут никакие дела.
 Наталья Владимировна кивнула, соглашаясь.
 - Вид грозы, открывающийся из окна дома, прекрасен, - мечтательно отозвалась она, и дочь улыбнулась ей в ответ.
После завтрака дамы гуляли в саду, обсуждая молодые розовые кусты, посаженные на прошлой неделе. Саженцы нового сорта с загадочным, едва произносимым названием, были привезены из Петербурга, из личного сада графини К., родственницы Натальи Владимировны и первой фрейлины императорского двора, известной своей страстью к редким цветам. Посаженные самыми опытными городскими садовниками, розы  постепенно приживались на новом месте, обещая вскоре стать жемчужиной цветника.
 - Я боюсь, что материя теплицы  недостаточно плотна, - говорила Наталья Владимировна, - если сегодня действительно быть грозе, то она может не выдержать.
 - Может быть, нужно поставить дополнительные деревянные крепления? - предложила Полина, - Думаю, следует поговорить об этом с садовником, притом как можно скорее.
 - Разумная идея, и, кроме того.... -начала было графиня, но ее внимание отвлек внезапный шум у входа в сад. Послышался слабый скрип открывающихся ворот, потом голос разговаривавшего с кем-то дворецкого.
Графиня вышла на центральную дорожку, приглядываясь. По ту сторону ворот стоял незнакомый мужчина с плоским свертком в руках, и требовал пропустить его внутрь. Дворецкий раздраженно отвечал, что впускать никого не велено.
 - Никифор, что здесь происходит? - осведомилась Наталья Владимировна.
 - Этот человек говорит, что у него, мол, послание для Вас. Отдавай теперь уже! - Никифор протянул руку, - видишь, ее сиятельство здесь.
 - Простите, Вы графиня Зеленина? - осторожно спросил незнакомец.
Графиня кивнула.
 - У меня письмо для Вас. Велено передать лишь в Ваши собственные руки.
 - Подумайте только, какая секретность! - усмехнулась она, подходя к воротам.
Незнакомец поспешно вручил пакет.
 - Извиняюсь: никакой секретности, но это очень срочно. Мне сказали, что Вы должны прочитать сие как можно скорее.
 - Кто сказал? - удивилась графиня.
 - Автор письма, - коротко ответил незнакомец и тотчас же скрылся за воротами.
 - Что случилось? - спросила Полина, подходя.
 - Доставили письмо, срочно и в собственные руки, - пробормотала Наталья Владимировна, вскрывая прочно заклеенный конверт, - почему-то печать почему-то кажется мне такой знакомой....
Дамы вернулись к цветнику. Присев на скамейку, графиня после немалых стараний наконец сломала печать и нетерпеливо вынула письмо.
 - Там, в конверте,  что-то еще, - заметила Полина.
 - В самом деле, - графиня в легком недоумении извлекла две небольшие открытки, - это приглашения, - добавила она, - приглашения на бал... у губернатора.... он состоится сегодня вечером.
 - Как, так скоро? Ведь сложно успеть подготовиться.... Но кто же все это прислал, maman?
 - Это князь, - произнесла графиня, взглянув на подпись в конце письма.
 - Павел Николаевич?.... - прошептала Полина тихо, словно самой себе.
Графиня коротко, но внимательно взглянула на дочь, затем продолжила чтение.
 - Да, сегодня на утреннем приеме у губернатора раздавались приглашения на бал, - сказала она наконец, - странно, однако, что об этом не было объявлено ранее.... Но так или иначе, Павел Николаевич приглашен и испросил еще две пригласительных открытки для нас.
 -  Maman, позвольте мне прочитать, - все так же тихо сказала Полина.
 
Лист бумаги, исписанный знакомым почерком, словно обжег руку. Полина чувствовала легкую дрожь, глядя на  красивые ровные строчки, и, пытаясь ее унять, внимательно вчитывалась в слова, но почему-то не понимала их смысла. Наталья Владимировна искоса взглянула на девушку.
 - Pauline, у тебя дрожат руки, - заметила она, - и ты так побледнела.... что с тобой, дорогая?
Полина молчала, беспомощно глядя на мать. "Я ничем не смогу это объяснить, - думала она, - я сразу же выдам себя, если что-нибудь скажу".
Удивленное выражение на лице графини неожиданно прояснилось.
 - Это как-то связано с  письмом? - мягко спросила она.
Девушка кивнула, отводя взгляд в сторону.
 - И... - графиня помедлила перед тем, как продолжить, - и это имеет отношение к Павлу Николаевичу?
Полина снова кивнула. Письмо задрожало в ее руках сильнее прежнего, и слезы, сдержать которые она была не в силах, ручьями побежали по щекам.
Наталья Владимировна помолчала с минуту.
 - Да, - задумчиво сказала она наконец, - меня посещали кое-какие сомнения на этот счет, но теперь от них не осталось и следа. Сие я уже предполагала.... но не была уверена. Но сейчас все стало, наконец-то, ясно.
 - Вы предполагали? Но как, неужели.... еще тогда?
 - Тогда, дорогая, тогда, еще несколько лет назад, когда он последний раз гостил у нас. Мне сложно это объяснить, Pauline. Но видишь ли, сердце матери трудно обмануть.
Дрожь Полины по-прежнему не унималась, но теперь она чувствовала себя гораздо легче - теперь, когда мать объяснила все за нее.
 - О мама, - вдруг сказала она, - надеюсь, Вы не осудите меня за это? Ведь он... естественно, я понимаю, что настолько старше меня...
 - Нет, дорогая, - подумав, ответила Наталья Владимировна, - нет, никогда. Возможно, осудила бы, будь на его месте кто-нибудь другой. Но Павел Николаевич ... здесь я все прекрасно понимаю. Я знаю его столько лет... это достойный человек.
Полина облегченно вздохнула, но по щекам еще струились слезы.
 - Ну зачем же ты, Pauline, - сказала графиня, протягивая дочери свой платок, - плакать сейчас ни к чему, ведь вечером мы едем в губернаторский дворец. Как я прочитала в письме, князь приедет за нами в девять часов, чтобы нас сопровождать. Поэтому, дорогая, - добавила Наталья Владимировна, поднимаясь со скамейки, - тебе следует сейчас пойти скорей умыть лицо, а затем нам будет нужно подобрать туалеты для предстоящего бала.
.... После полудня время полетело все быстрее и быстрее. Полине казалось, что сразу же после обеда солнце начало склоняться к закату, и что с минуты на минуту в небе начнут сгущаться сумеречные тени - предвестницы вечера. Сразу же из столовой дамы отправились в гардеробную подбирать вечерние наряды. Полине этот выбор показался сложным, как никогда, недоверяя ни зеркалу, ни себе самой, она беспрестанно советовалась с матерью, которая свой туалет подобрала довольно быстро.
 - Сегодня следует выглядеть более элегантно, нежели роскошно, - заметила графиня, - нужно сразу сказать, что все вот это, - она указала на несколько платьев, вышитых блестящими нитями, - вот эти наряды лучше оставить на другой раз. Думаю, сегодня, этим вечером, для тебя больше всего подойдет то белое платье, которое мы заказывали в Петербурге минувшей весной.
И, взяв его в руки, графиня с улыбкой подвела дочь к зеркалу.
 - Самое подходящее лучшее именно для сегодняшнего бала, - сказала она, - и тебе оно особенно к лицу, как никакое другое.
Полина внимательно вглядывалась в зеркальную поверхность, приложив платье к плечам. "Maman права, - подумала она, - именно для сегодняшнего вечера.... интересно, что она имела в виду под этим?...."
Наталья Владимировна подошла к туалетному столику, открыла шкатулку с драгоценностями, и после недолгих поисков извлекла
ииз неё серебряное ажурное колье с аметистами.
Дорогая, изволь-ка примерить...
Полина восхищенно вздохнула, глядя на свое отражение.
 - Так красиво... в самом деле, это подходит более всего, - прошептала она, - maman, у Вас, как всегда, превосходный вкус!...
 Графиня улыбнулась несколько застенчиво. В это время послышалось тихое ворчание часов в гостиной, и, успокоившись, они пробили четыре раза.
Полина слегка вздрогнула.
 - Как, уже четыре часа? Вечер уже так близок... вдруг я не успею? Нужно спешить...
 - Успокойся, успокойся, дорогая, - сказала Наталья Владимировна, - впереди еще достаточно времени, Павел Николаевич, как ты помнишь, прибудет только к девяти часам... Не следует торопиться. Сейчас лучше пойти прогуляться немного.
Дамы вновь вышли в сад и медленно пошли вдоль яблоневой аллеи. Небо простиралось неясной, серо-голубой бесконечностью, лишь редкие лучи солнца пробивались сквозь облака. Ветер сменил направление и теперь прохладным дыханием устремлялся с севера. В воздухе по-прежнему царило предчувствие грозы.
 - Да, очень возможно, что к вечеру пойдет дождь, - говорила графиня, - понимаю теперь, как я ошибалась, когда говорила, что на сегодня нет никаких планов.  Сегодняшнему балу дождь, конечно, не помешает, но от прогулки по прекрасному губернаторскому парку на этот раз, возможно, придется отказаться. Жаль, там поистине чудесные ландшафты…
Полина молча слушала, задумчиво глядя вперед.
 - Я так волнуюсь, - сказала она наконец, - возможно, на этом вечере будет множество людей, которых я не знаю.... Мне кажется, я буду чувствовать себя очень неловко.
 - Это естественно, - ответила графиня, - и притом, насколько я поняла, будет много малознакомых нам людей, соберутся также гости из Петербурга...
.... Остаток дня и вечер длились уже невероятно долго. Поднявшись в свою комнату после ужина, Полина разыскала  свой дневник.  Перо в ее руке быстро побежало по его странице, оставляя за собой аккуратные строчки: "Так скоро.... это случится раньше, чем я предполагала. Я увижу его вновь уже сегодня вечером!" Она остановилась, задумавшись. "Интересно, чем он сейчас занят? - вдруг мелькнула мысль, - наверное, так же готовится к балу.... хотя, конечно же, сегодняшний бал не заставляет его волноваться так, как меня".
...Часы в гостиной пробили восемь раз. Полина рассеянно сосчитала про себя удары, словно очнувшись от забытья.
 - Pauline! - долетел до нее голос графини из гостиной, - Что происходит, почему ты задерживаешься? Уже время начинать собираться!
Полина вздрогнула. В самом деле, уже восемь часов!  Уже через час.... Она положила на место дневник и стрелой устремилась в гостиную. Наталья Владимировна с беспокойным выражением поджидала ее у дверей в сопровождении четырех горничных.
 - Скорее, дорогая, идем в гардеробную.
Далее перед Полиной белоснежным облаком засверкало ее выбранное на вечер платье, она, полуприкрыв глаза, стояла перед зеркалом, лишь изредка вздрагивая, когда неосторожная рука горничной укалывала ее булавкой. Наконец  тихим щелчком застегнулось аметистовое колье, и горничная поднесла ей белые шелковые перчатки.
 - Да, это действительно прелестно, - произнесла графиня, подойдя к дочери, - ты выглядишь очаровательно, Pauline!
Полина улыбнулась, оглянувшись.
 - Вы тоже выглядите просто прекрасно, maman!
Графиня покружилась перед зеркалом, еще раз оглядывая свой наряд. На ней было прямого покроя, светло-палевое бархатное платье, его оттеняли, сверкая алым пламенем, изящные рубиновые серьги.

… Завершив вечерний туалет, Полина с матерью вернулась в гостиную. Временная суета подготовки исчезла, и теперь в воздухе ясно обозначалось лишь ожидание. Без десяти девять в комнату вошел дворецкий Никифор.
 - Карета готова, Ваше сиятельство, - доложил  он.
 - Надеюсь, сегодня Степан в подобающем состоянии, - сказала Наталья Владимировна, - и что нам не придется вновь воспользоваться чужим экипажем.
 - О нет, - заверил дворецкий, - сегодня утром у меня был с ним строгий разговор... Уверяю, он будет в порядке. 
Никифор вышел во двор, откуда уже слышалось нетерпеливое постукивание копыт запряженных лошадей. Через некоторое время Полина с подступающей к сердцу тревогой вновь взглянула на часы.
 - Уже пять минут десятого,  - заметила она, и вдруг осеклась, прислушавшись к внезапному шуму на дворе. "Приехал!" - молнией пронеслось в голове.
 

 - Долетели меньше, чем за полчаса, Ваша светлость, - объявил Тихон, учтиво распахивая дверцу кареты. Князь продолжал неподвижно сидеть, глядя в одну точку. - Павел Николаевич! Говорю, приехали уже!
Восклицания кучера достигли наконец сознания князя, он провел рукой по лицу, словно смахивая задумчивость, и вышел наружу. Калитка в садовых воротах знакомого дома была приоткрыта, возле нее, застыв в ожидании, стоял дворецкий.
 - Графиня с дочерью Вас ждут-с, - сказал он подошедшему князю, - прикажете доложить?
 - Ступай, ступай, Никифор.
Дворецкий скрылся за дверьми дома. Вольский медленно прошелся возле ворот, глядя на сад, окутанный сумрачными тенями. Ему казалось, что очертания сада сильно изменились за те годы, что он здесь не был, что аллеи располагались как-то иначе. "Быть может, я немного подзабыл, - думал он, - но деревья на самом деле подросли, стали словно стройнее...  Стали еще красивее." В это время в нескольких  окнах первого этажа дома погас свет, и на крыльцо вышла Наталья Владимировна в сопровождении дворецкого. От ее внимания не ускользнул короткий, но внимательный взгляд Вольского, брошенный на закрывшуюся за ней дверь.
 - Добрый вечер, Павел Николаевич, надеюсь, мы не опаздываем? Помнится, во дворце нам нужно быть в половине десятого.
 - Добрый вечер, графиня, - улыбнулся князь, - мне, должно быть, следовало бы выехать пораньше, но меня немного задержал посыльный из  театра. Думаю, однако, что удасться прибыть во дворец вовремя, тем более, что.... - он недоговорил, услышав шум открывающейся двери. На крыльце в вечернем сумраке сверкнуло белое платье, и вышедшая из дома девушка легкой походкой устремилась вниз по ступенькам.
 - Pauline, наконец, - воскликнула графиня, - поторопись, дорогая, мы может опоздать.
Полина, здороваясь, мимолетно взглянула на Вольского и тотчас же отвела глаза в сторону. Волнение, переполнявшее ее весь день, лишь усилилось, едва она вновь увидела князя. Она успокаивала себя тем, что скоро, в губернаторском дворце, она увидит многочисленное и незнакомое общество, и что новые впечатления благоприятно подействуют на нее, пока же она старалась избегать встреч с глазами Вольского. Вперед всех , не оборачиваясь, она прошла к экипажам и, избегая его помощи, сама забралась в карету. Князя несколько удивило ее столь резкое поведение; он внезапно почувствовал перемену, произошедшую в ней, но не позволял сознаваться в этом самому себе.

…Полина пребывала в прежнем настроении, с нетерпением ожидая, когда они наконец приедут. Выждав некоторое время, она выглянула в окно и с радостью заметила показавшиеся вдали огни дворца. Кареты свернули направо, и вскоре уже подъезжали к высоким резным воротам, около коих уже толпилось множество экипажей. Огромные часы у входа в сад, показывали двадцать пять минут десятого, и, выйдя из карет, вся троица неспеша направилась к распахнутым дверям дворца.
Внутри уже находилось много приглашенных, губернатор с супругой медленно прогуливались по залу, приветствуя новых прибывающих. После небольшого разговора графини в сопровождении князя прошли вперед, в главную большую залу, где с минуты на минуту должен был начаться бал. На балконе второго этажа один за другим появлялись музыканты, сквозь тихие разговоры гостей раздавался шорох разворачиваемых партитур. Обстановка казалась такой торжественной, словно вечер проходил в одном из дворцов столицы; изящнейшие люстры и канделябры слегка отражалась в сверкающем, причудливого узора паркете, стены украшали высокие зеркала в золотых рамах.
 - Как же здесь красиво, - сказала Полина, глядя вокруг, - мне кажется, что этот дворец  лишь немногим уступает Зимнему.
 - Возможно, ты права, дорогая, - ответила графиня, - последний раз я была там лет десять назад, поэтому помню не очень хорошо. Но в следующем году будет даваться большой бал, и на сей раз мы поедем туда вместе. Настанет пора тебе, Pauline, побывать на самом знаменитом балу страны.
 - Думаю, это будет замечательно, - отозвалась девушка довольно равнодушно. Ей не хотелось думать о том, что будет потом; она пребывала во времени настоящем. Чувство неловкости и волнение постепенно исчезало, растворяясь в торжественной атмосфере предстоящего бала.
 В зал наконец вошли последние приглашенные, в сопровождении губернаторской четы, и украшенные серебром двери закрылись за ними. Гости медленно разошлись по краям зала,  губернатор, выйдя в середину, произнес небольшую приветственную речь всем собравшимся. В это время часы пробили десять раз, громко зазвучала мелодия кадрили, и несколько пар вышло в центр. Музыка звучала все живее, красивее, и к танцу вскоре присоединилось большинство гостей. Полина вместе с матерью и князем пока оставались на прежних местах, любуясь танцем со стороны и беседуя с семейством Силуановых, чья дочь Виктория была большой приятельницей Полины по гимназии. Последние несколько лет Силуановы проживали в соседней губернии, и неожиданная встреча с давней знакомой очень обрадовала Полину. Вскоре ей был представлен юный граф Силуанов, старший брат Виктории, приехавший к родным во время отпуска на военной службе. Он оказался юношей весьма приятной наружности и с хорошими манерами; легкая растерянность пробежала по его лицу, когда он приветствовал Полину. Познакомившись с князем, все семейство выразило бурное восхищение по поводу нового спектакля его театра. Поговорив со знакомыми о годах прошедших, а также немного обсудив планы на будущее, Силуановы решили присоединиться к танцу.
 - Мы ведь довольно часто виделись, пока ты училась в гимназии, Pauline, - сказала Наталья Владимировна после минутного молчания, - однако, встретив их сейчас, я словно увидела новых для себя людей... Время, оно летит так стремительно!
 - Мне кажется, я встречался с ними однажды - лет восемь назад, в Вашем доме, - заметил князь, - но юного графа, помнится, с ними тогда не было.
 - Да, мы приглашали их тогда, когда Вы у нас гостили, - согласилась графиня, - если не ошибаюсь, на День Рождения Полины. А их сын, верно, тогда был на службе.
 - Это был замечательный день, - улыбнувшись, отозвалась девушка, - помнится, вечером мы устраивали небольшой фейерверк, и Виктория тогда подарила мне....
Она замолчала, услышав быстро приближающиеся шаги за спиной.
 - Павел Николаевич,  вот это сюрприз! - раздался позади нее высокий женский голос, и светловолосая дама, одетая в синее платье, стремительно подошла к Вольскому, - сколько лет, сколько зим!
Князь выглядел слегка растерянным от неожиданной встречи.
 - Мадам де Лавуа, моя давняя знакомая и коллега, - поспешил он представить друг другу дам, - в прошлом мы вместе с ее супругом поддерживали старый театр в Петербурге. Мадам, это графини Зеленины, также мои давние и очень хорошие знакомые.
 - Весьма приятно, - петербургская знакомая обратила на дам слегка похолодевший взгляд.
 Наталья Владимировна улыбнулась в ответ, Полина, заставив себя так же улыбаться, отвечала с ледяной учтивостью. Ей показалось, что мадам ведет себя более радостно, чем подобает для такого случая.
 - Теперь Вы здесь, какими судьбами, князь? - с прежним воодушевлением спросила де Лавуа, - Вы уже не живете в Петербурге? В последний раз мы виделись лет семь или восемь назад.... тогда на Лазурном берегу, помните? Когда я приезжала туда вместе с графом де Лавуа.
 - Помню, графиня, прекрасно помню, - бодрым голосом отвечал Вольский, - кстати, Юлия Михайловна, как поживает Ваш супруг?
Впервые радостное выражение сошло с лица мадам, на него набежала легкая тень печали.
 - Граф скончался три года назад, - ответила она, - сердечная болезнь поразила его так внезапно... Я до сих пор не могу осознать, как так произошло.
 - Простите меня, графиня, - поспешно сказал князь, - странно, до сих пор никто из наших общих друзей не сообщил мне.... право, я даже не подозревал. Простите.
 - Это и понятно, князь, все последние годы мы жили во Франции, у родных графа. Я вернулась сюда лишь месяц назад. Я так рада, что у нас все по-прежнему.... Те же прекрасные приемы, вечера, те же знакомые лица, - она улыбнулась и тон ее вновь повеселел.
Павел Николаевич кивнул, соглашаясь. В это время первый танец закончился, и вслед за ним послышалась воздушная музыка вальса. Мадам де Лавуа радостно улыбнулась и взглянула на Вольского.
 - Мы с Вами не виделись столько лет, князь, - сказала она, - Вы непременно должны потанцевать со мной! Помните, именно этот вальс звучал в нашу последнюю встречу... Столько воспоминаний, столько новостей! Пойдемте же! - добавила она ещё более воодушевленнно, чем раньше, и манерно взяла князя под руку. Николай Павлович явно был в замешательстве, но, воспитанный истинным джентельменом, посчитал неудобным возражать даме.
 - Прошу меня извинить, - сказал он, обращаясь к графиням, - после вальса я вновь вернусь к вам.
И, степенно поклонившись, он вместе с мадам направился в сторону уже закружившихся в танце пар. Графиня де Лавуа шла несколько впереди.
 - Такая очаровательная музыка, Штраус неподражаем, - продолжала она щебетать, направляясь в левую сторону зала.
Полина провожала их взглядом до тех пор, пока они не скрылись за кружащимися платьями. Наталья Владимировна молчала, с лица ее не сходило изумленное выражение.
 - Мне кажется, что мадам ведет себя крайне неподобающе, - заметила Полина, - тем более, в ее положении... Для вдовы она слишком весела.
 - Понимаю тебя, дорогая, - отозвалась графиня, - но она такая же знакомая для Павла Николаевича, как и мы, согласись, она имеет право танцевать с ним.
 - Наверное, ей послышалось, что объявили белый танец, - пробормотала Полина, нервно перебирая пальцами веер.
  В это время она заметила лакея, с поразительной ловкостью обходящего танцующих и несущего  широкий поднос с напитками, который проходил мимо них, и, внезапно решившись, протянула руку и взяла бокал шампанского. На лице Натальи Владимировны выразилось удивление. "Конечно, она уже большая девушка, - подумала она, - однако не припомню, чтобы раньше она вела себя подобным образом.... Впрочем, ее волнение можно понять." Она перевела взгляд с дочери на правое крыло зала и заметила семью Силуановых, направляющуюся к ним, дамы немного отставали, а мужчины стремительно продвигались вперед. Юный Константин, подойдя к Полине, учтиво поклонился, причем его щеки слегка залил румянец:
 - Полина Александровна, Вы танцуете? Разрешите Вас пригласить, - сказал он, протягивая руку.
Девушка кивнула, ее улыбка была застенчивой ровно настолько, насколько требовало приличие. В обществе юного графа она чувствовала себя легко. Старший Силуанов, отец семейства, предложил руку Наталье Владимировне, и обе пары направились к танцующим гостям.
... Вальс продолжал воздушно разливаться по залу. Танцуя, Полина непринужденно беседовала со своим новым знакомым, но глаза ее невольно продолжали искать князя в толпе кружащихся пар. Ее внимание к беседе постепенно таяло, и Константин вскоре заметил это.
 - Мне кажется, что Вы меня не слушаете, - с легкой грустью сказал он, внимательно глядя на Полину, - Вас что-то беспокоит?
Замечание графа мгновенно вернуло девушку в разговор.
 - Вовсе нет, поручик, уверяю Вас, - с деланной живостью возразила она. Ее блуждающий взгляд внезапно заметил в море кружащихся шелков знакомую фигуру рядом с женщиной в синем платье, они танцевали у правой стены, возле окон.  - Просто мне.... у меня немного закружилась голова.... Мы можем подойти поближе к свежему воздуху? - добавила она, слегка потянув графа в правое крыло зала.
 - Конечно, пойдемте, - Константин с сочувствующим выражением кивнул и послушно направился туда же.
Стараясь участвовать в разговоре с новым знакомым, Полина старалась услышать, о чем неподалеку  разговаривает Вольский, ибо вид и поведение дамы, танцующей с ним, не внушали никакого доверия юной влюбленной девушке. Разговор был слышен довольно неясно, лишь изредка до Полины долетали громкие манерные возгласы мадам де Лавуа, которая даже  и не старалась сдерживать свое веселое настроение.
 - Надеюсь, Вам стало лучше, - словно сквозь туман, Полина услышала слова Силуанова, и ей сделалось неловко от своей невнимательности.
 - Да, конечно, благодарю Вас, - поспешно отвечала она. "Зачем это все? - вдруг пронеслось у нее в мыслях, - Зачем я здесь, и надеюсь что-то услышать и что-то узнать? Быть может, что-то лучше и не знать вовсе? Да, так будет правильнее, тем более, что на балу надо танцевать, а не думать." Решив, Полина обратила все свое внимание на человека, танцующего с ней, беседуя с ним с подлинным интересом.  Вальс продолжался, рядом несколько раз проносились Силуанов-старший с Натальей Владимировной, чей взгляд каждый раз приободрял девушку. Но мысли ее по-прежнему норовили вернуться на круги своя, и уже начинали вновь повергать ее в сомнения, как вдруг музыка стихла, и танцующие пары остановились.
 - Знаете, следующим танцем тоже будет вальс, - заметил Константин, - мне бы так хотелось.... я хочу сказать, что с огромным удовольствием провел его так же, с Вами, но один из вальсов я обещал своей кузине, приехавшей из далекой губернии. Но я надеюсь увидеться с Вами вновь - даже если не сегодня, то еще когда-нибудь....
Полине уже пришлось вновь заставить себя отвечать подходящими для такого случая любезностями. Попрощавшись с юным графом, она была рада вернуться на прежнее место у зеркал, чтобы прекратить наконец все это притворство. Отойдя вместе с матерью к краю зала, дабы не занимать пространства для танцев, она решила, что следующий вальс с удовольствием пронаблюдает со стороны, не принимая в нем участия, какие бы знакомые еще не встретились на этом балу.
 - Я довольно долгое время не танцевала, и сейчас чувствую себя даже слегка уставшей, - сказала Наталья Владимировна, обмахиваясь веером и оглядываясь по сторонам, - интересно, где же Павел Николаевич?... Может быть, одного танца для разговоров мадам де Лавуа оказалось мало?... - добавила она с легкой усмешкой.
Щеки Полины невольно вспыхнули, она задумчиво пожала плечами, пытаясь скрыть свое волнение.
 - Может быть, - согласилась она, удерживая на лице маску равнодушия.
После минутной паузы с оркестрового балкона  раздалась увертюра к следующему танцу, и Полина, прислушавшись, узнала свой самый любимый вальс Чайковского. Прежнее настроение тотчас же исчезло куда-то, и просто наблюдать за танцующими она теперь не находила таким интересным. Хотелось или принять в нем участие самой, или удалиться куда-нибудь, дабы не слышать эту очаровательную грустную мелодию, наполненную воспоминаниями и мечтами. "Ведь единственный, с кем бы я хотела сейчас танцевать- подумала она,  - это…”
 - Полина, разрешите пригласить Вас на вальс,  - вдруг послышался совсем рядом знакомый голос. От его звука у девушки перехватило дыхание. Обернувшись, она увидела  князя, подошедшего столь быстро и незаметно, и была поражена тому, что он словно угадал ее мысли. Она заметила загадочный взгляд матери, обращенный на нее, мимолетно обернулась в сторону Вольского, верная своему правилу не смотреть в его глаза, и молча кивнула,  протягивая руку.
    Музыка звучала все громче и красивее, приближаясь к самому лучшему месту в вальсе, когда Полина вместе  с князем дошли до центра зала и растворились в толпе танцующих. "Кажется, я впервые  за все годы нашего знакомства танцую с ним…" Теперь ей казалось даже, что этот танец и есть самый первый в ее жизни, словно никогда прежде она не чувствовала такого очарования этого стремительного кружения. Князь внезапно спросил что-то, незаметно начался разговор, и во время него становилось все сложней оглядываться вокруг, но Полина упрямо продолжала. Павел Николаевич же, напротив, неотрывно смотрел на нее, что было так естественно при беседе. Не желая сознаваться себе в этом, она чувствовала, что взгляд этих бездонных серых  глаз притягивает к себе, и что все то, что она видит вокруг, начинает вдруг казаться таким неинтересным. Вольский продолжал о чем-то рассказывать, как вдруг голос его прервался, не завершив начатую фразу. Эта неожиданная пауза заставила девушку мгновенно повернуть лицо к своему собеседнику, и, стараясь казаться как можно холодней, она решилась наконец посмотреть в его глаза. Стальной блеск внимательного встречного взгляда словно обжег ее, пронзил насквозь. Полине показалось , что в этот момент он может прочитать все ее мысли, которые она так старательно скрывала, но уже не могла заставить себя отвести глаза в сторону. Невольно начиная растворяться в этой серой бездне, она думала только о том, чтобы не выдать себя окончательно, и понимала, что ложная маска равнодушия, вероятно, уже соскользнула с ее лица. Молчание Вольского усиливало ее замешательство, так хотелось бы продолжить беседу, но она была не в силах произнести даже слово. Между ними воцарилось взаимное безмолвие, никому не заметное посреди шумного бала, но оно, казалось,  делало этот вальс еще более очаровательным. В то же время Полина понимала, что продолжаться долго так, конечно же, не может, этот танец скоро завершится, а после, за ним, пройдет и весь бал. Пронзенная пристальным взглядом Вольского, она чувствовала, как в ней растет неумолимое желание рассказать ему обо всем, но знала, что с человеком такого сложного характера это вряд ли возможно. "Нет, - подумала она, - нет,  я не смогу ему сказать…и я не должна. Если бы он только мог сам обо всем догадаться, ведь он всегда был так проницателен!..." Но, вопреки надеждам, она не видела во взгляде князя ни тени понимания. Оставалось ждать, ибо решиться сделать какое-то признание было бы бессмысленно: Вольский  обладал удивительной способностью уходить от разговоров, ему не нужных, а эта тема - Полина была уверена - являлась именно такой. Она слышала, что мелодия вальса близилась к концу, и сознавала, что это волшебное, очаровательное время исчезает в невозвратимую даль. Это отметил про себя и Павел Николаевич. Не подавая ни малейшего вида, он, со своей стороны, прекрасно замечал, как тень замешательства время от времени проносилась по лицу этой девушки, как резкая бледность его сменялась нежным румянцем, как пальцы Полины внезапно задрожали у него на плече, когда взгляды их встретились, но что-то в глубине души удерживало его от того, чтобы понять причину всего этого. Его привычно ровное, бесстрастное настроение позволяло ему не показывать, что он замечал все происходящее. "Нет, не может быть, - думала Полина, слыша приближение последнего аккорда, - неужели он так и не сможет понять меня? Невозможно, но как же иначе, ведь через несколько мгновений мы уже отдалимся друг от друга, и этот танец уйдет в прошлое."  Сознание такой скорой разлуки словно сковывало ее душу, и она почти не слышала, как музыка начинает понемногу стихать. Внезапно она почувствовала, как земля словно ушла из-под ног, какая-то темная пелена заволокла ее взор, и ей показалось, что она неудержимо падает в глубокую зияющую пропасть. Все смешалось и исчезло, растворившись во мгле неожиданной темноты.
 ... Где-то вдалеке послышалось хлопанье дверей, вокруг раздавались и сразу же замирали в отдалении чьи-то встревоженные голоса. Все еще не приходя в сознание, Полина ощущала на лице яркий теплый свет, словно рядом пылали свечи, и слышала внизу чьи-то осторожные, ровные шаги. "Что со мной, где я?...." - как в тумане, старалась она сообразить. Ей казалось, что она пытается открыть глаза, но по-прежнему не может ничего разглядеть. Яркое тепло вдруг сменилось резким прохладным сквозняком, точно пламя погасло, рядом хлопнула одна дверь, потом вторая. Шаги снизу слышались теперь громче, и, смутно различая их, Полина чувствовала, что она слегка покачивается, словно кто-то осторожно нес ее на руках. "Что со мной случилось?" - опять мелькнула мысль. Сквозняк вокруг усилился, прежний теплый свет померк окончательно. Она с трудом приподняла веки и увидела прямо перед глазами темную материю фрака мужчины, несущего ее на руках. Пытаясь понять, кто бы это мог быть, Полина постепенно приходила в себя после забытья. "Но кто же это? Я не могу разглядеть его лица", - отмечала она про себя сквозь туман, окутывающий сознание.  Внезапно рядом послышался скрип двери, и по сквозящей тьме рассеялся слабый свет.
 - Сюда, пожалуйста, - тихо сказал женский голос. Человек, несущий Полину, стремительно двинулся на свет, который вскоре сделался таким ярким, что девушка ощутила его сквозь закрытые веки.  Она почувствовала плавное снижение, и затем что-то мягкое под собой, очень похожее на пышную перину. Шаги понемногу отдалились, вновь послышался скрип двери, и на несколько минут воцарилась полная тишина. Полина приподнялась на кровати, стараясь понять, где она оказалась, но взгляд ее продолжала застилать невидимая пелена, и лишь пламя свечей ярко горело где-то рядом. В коридоре внезапно послышались те же знакомые шаги, дверь тихо отворилась, и этот человек вошел в комнату. Полина напряженно вглядывалась в его лицо, и, когда он приблизился, неожиданно узнала знакомые черты. Стараясь ступать как можно тише, Вольский подошел к столику, стоящему возле кровати, и улыбнулся, увидев, что девушка пришла в себя.
 - Рад, что Вам уже лучше, Полина, - сказал он, - Вы так неожиданно побледнели во время танца, с Вами, судя по всему, случился обморок.... Как Вы себя чувствуете?
 - Где я?.... - прошептала она, - Это губернаторский дворец?
 - Да, мы на втором этаже, в одной из запасных комнат для гостей. Когда Вы потеряли сознание, губернатор сразу же распорядился сопроводить Вас сюда.
 - Потеряла сознание.... - повторила девушка, уже более твердым голосом, - да, я.... я не сразу поняла, что произошло. Но где же maman?
 - Графиня сейчас разговаривает с доктором, который, к счастью, оказался среди  приглашенных гостей, - ответил князь, - это он определил, что у Вас простой обморок, но посчитал нужным задать несколько вопросов Наталье Владимировне - о Вашем образе жизни, о здоровье в целом, чтобы предупредить возможные последствия.
Полина понимающе кивнула, и вдруг с удивлением отметила про себя, что чувство неловкости, переполнявшее ее весь последний день, теперь куда-то исчезло. Вместе с ним словно растворилось какое-то невидимое препятствие, и ей казалось странным, что это произошло именно сейчас, когда Павел Николаевич был здесь, рядом, и она разговаривала с ним. "Все как в старые добрые времена, как будто он - всего лишь друг для меня, - думала девушка, - не иллюзия ли это?" Она украдкой посмотрела на князя, стараясь понять его настроение, но в тусклом освещении комнаты выражения его лица нельзя было разобрать. Ярко пылающие свечи согрели воздух почти до духоты, становилось трудно дышать, и казалось, что голова вновь начинает кружиться. Девушка присела на кровати и, в поисках вентиляций, огляделась вокруг.
 - Кажется, здесь немного душновато, - заметил Вольский, мгновенно перехватив ее взгляд, и решительно направился к окну. Пораженная его проницательностью, Полина осторожно поднялась с кровати и присела на кресло рядом, повернувшись к ворвавшемуся в окно свежему воздуху.
 - Как изменилась погода, - тихо сказала она, - с улицы веет такой прохладой!
 - Это свежесть после дождя, - объяснил князь, - судя по лужам на садовых дорожках, пока мы были на балу, прошел настоящий ливень. С деревьев до сих пор падают капли... слышите?
Полина прислушалась, и в кажущейся полной тишине ночи вскоре уловила тихие, едва различимые всплески. Где-то вдали раздалась громкая, тревожная птичья трель, такая странная в этот час, ее немедленно подхватил голос другой птицы, уже ближе, должно быть, в саду. Внезапно эта необычная песнь оборвалась, вновь уступив место ночному безмолвию. Из глубины дворца, вернее, из его главного зала слабыми отзвуками доносилась мелодия очередного танца, чей-то громкий смех, но все это сейчас словно существовало где-то очень далеко, в другом мире. Казалось, что время замерло - здесь, вдали от шумного бала и многочисленных гостей, и сама мысль о том, что вскоре придется вернуться туда, словно затерялась в пространстве этой полузабытой среди всех комнаты. В саду внезапно послышался шелест листвы, гул усилившегося ветра устремлялся прямо в окно. Оживленные им мутные дождевые облака поплыли по черно-синему небу, в их исчезающей пелене сверкнул таинственный лунный свет, стало видно, как ветви деревьев колышатся на ветру.
 Резкий поток воздуха, полный дождевой сырости, ворвался в окно; пламя свечей затрепетало, и, печально блеснув напоследок, погасло. В комнате воцарилась почти полная темнота, непонятным образом переменившая атмосферу. Полина чувствовала, что душа ее наполняется каким-то необъяснимым страхом, и, желая его унять, она оглянулась по сторонам. В наступившей тьме ничего нельзя было разобрать, был виден лишь силуэт Вольского, стоящего у окна, его величественный профиль освещался пробивающейся из-за туч луной. Девушке становилось немного не по себе от непроглядной темноты, наполнявшей воздух, и, помедлив, она поднялась со своего кресла и направилась навстречу мерцающему свету. Едва она прошла к окну несколько шагов, как темные облака мгновенно набежали на луну, и этот пугающий, без того густой мрак заслонил все вокруг слепящей чернотой. Она двигалась теперь наугад, осторожно ступая, и ожидала вот-вот вдохнуть свежий ветер, но вместо этого внезапно ощутила веяние теплого воздуха. Она протянула руку вперед, как бы ища его источник этого тепла, и вдруг ладонь ее коснулась чуть дрожащей шелковой ткани. Вольский  слегка вздрогнул от неожиданности, но не произнес ни слова.  "Конечно, ведь это он стоял у окна, - пронеслось в мыслях Полины, - мне нужно было думать, куда я иду!.." К ее удивлению, князь не отошел, дабы уступить дорогу,  напротив, он точно застыл на месте, по-прежнему храня безмолвие. Тишина становилась такой неловкой здесь, посреди этой беспросветной тьмы, и, словно опомнившись, Полина поспешно отвела руку в сторону.
 - Кажется, свечи погасли, -  послышался тихий голос князя, и девушка удивилась, уловив в нем нотки замешательства, - пожалуй, я схожу за новыми.
 - Нет, не нужно, - внезапно возразила Полина, - здесь так... да, все равно так душно,  я хотела бы выйти на улицу.
 - Сейчас не следовало бы покидать дворец, это не вполне красиво посреди бала, - заметил Вольский, - однако, можно выйти в сад. Из-за дождя все прогулки для гостей, как видно, отменились, и, кажется, никто не заметил, что он уже закончился.
 - Что же, пойдемте, - согласилась она, - я слышала, там очень красивые ландшафты, думаю, посреди пустых аллей они будут выглядеть гораздо лучше.
Князь кивнул в ответ, опуская оконную раму. Острожно пробираясь в темноте, они с Полиной вскоре добрались до двери и вышли в коридор, в котором стали яснее слышны отголоски музыки из зала.
 - Было бы лучше пройти как можно незаметнее,  - заметила девушка, - но боюсь, на парадной лестнице будет видно, как мы выходим, это так неловко. Если только...
 - Здесь должна быть другая лестница, - промолвил князь, оглядываясь, - мне кажется, та, что в конце коридора.
Они устремились в правое крыло, где вдали темнела дверь на лестничную площадку. Девушка шла торопливо, обгоняя и своего спутника, и чуть ли не звук собственных шагов. Ей казалось, что, даже покинув странный, тревожный мрак комнаты, она продолжает убегать от того неловкого безмолвия, и что, слетая сейчас по лестнице, она убегает словно от самой себя. Что за мысль! Ещё чуть-чуть, несколько ступеней - и они окажутся на свежем воздухе.
Павел Николаевич спустился, опередив ее, и осторожно повернул дверную ручку. Дверь, слегка скрипнув, отворилась, и они оказались в начале самой крайней аллеи знаменитого губернаторского сада.
 ... Темно-серые облака уже почти рассеялись, и полная луна заливала сад своим мягким светом. Земля уже немного подсохла после ливня, но с листьев кое-где продолжали тихо срываться дождевые капли. Полина и князь  медленно брели по яблоневой аллее, оглядываясь по сторонам, и наконец дошли до самого центра сада, где в окружении многочисленных цветочных клумб находился огромный, очень красивой формы фонтан. Композиция из белого мрамора представляла собой причудливое сочетание редких, невиданных деревьев и цветов вокруг колоннады скульптур античных героев.
 - Какая красота, - восхищенно сказала Полина, - такая изящная работа.... Мне кажется, ее автор - какой-нибудь итальянский мастер.
 - Это не так, - возразил князь, - архитектор сего фонтана - наш соотечественник, г-н Померанцев, он становится очень популярным в Петербурге. Этот проект он создал несколько лет назад, и тогда точно такую же композицию построили в московской усадьбе моих родителей. И ведь надо же, как получается, - добавил он, помолчав, - если построено что-то необычайной красоты, принято немедленно относить сие к заграничным творцам.
Полина в ответ заметила, что далеко не все придерживаются этого ошибочного мнения, князь поспешно согласился, однако привел случай из жизни, доказывающий странность оценок искусства. Начался спокойный, неторопливый разговор об известных мастерах в целом, и об их творениях в частности. Неожиданно посреди множества слов и новостей Полине пришла мысль о том, что время медленно, но верно утекает, и что сейчас, когда она уже полностью пришла в себя после недавнего обморока, надо бы возвращаться на бал. Она внимательно наблюдала за своим собеседником, стараясь понять, не мелькает ли эта мысль и у него. Вольский продолжал говорить так же спокойно, с прежним живым интересом, даже ни разу не взглянув на свои часы. Многолюдный торжественный бал существовал сейчас для них обоих где-то совсем далеко, отдаленный бесконечностью в несколько садовых аллей. Полина продолжала увлеченно разговаривать, отмечая про себя, как все-таки легко она себя чувствует сейчас, беседуя с этим человеком - так, как бывало прежде, то есть всегда до этого дня. Тень недавно испытанной, необъяснимой неловкости таяла в этом оживленном разговоре - или так казалось?.. Пролетали минуты, и постепенно эта тень возрождалась в ее сознании, со всей своей ясностью. "Ничего не изменилось, все ложь, - поняла она с внезапным раздражением, - все притворство... бесконечное притворство! Может, недавно я даже упустила случай разрушить его, сбросить наконец все эти маски. Если бы только сейчас... Но это же невозможно!"
Душа переполнялась незванными сомнениями,  которые она почему-то была не в силах прогнать. Князь немедленно заметил и ее рассеянность, и то, что она погрузилась в какие-то размышления. Наигранный интерес в его тоне мгновенно исчез, и сама тема разговора стала улетучиваться вдаль. Он взглянул на девушку, но ее лицо в этот момент было обращено в сторону фонтана, и он не смог разглядеть его выражения. "Что, в самом деле, с ней происходит? - думал Павел Николаевич, - я не ошибся, заметив в ней перемену. Она что-то скрывает, а ведь всегда прежде между нами не было больших секретов. Почему я перестал ее понимать?..."
 - Полина, - сказал он, и не узнал своего голоса, ибо из него ушла былая уверенность, - Вам, быть может, покажется странным этот вопрос, но скажите: что с Вами случилось? Я ведь прекрасно вижу, что Вы чего-то недоговариваете.
Слова Вольского прозвучали для нее, как гром с ясного неба. Она по-прежнему смотрела на мраморные изваяния фонтана, раздумывая над ответом, как руки ее вдруг задрожали. Продолжать молчать было бы невежливо, но все нужные слова, как нарочно, куда-то исчезли из памяти. Павел Николаевич задумался на минуту, словно стараясь понять что-нибудь из этой ночной тишины, и наконец решился ее нарушить:
 - Не нужно так упорно скрывать что-то важное. И потом, какие секреты между друзьями? - на последнем слове голос князя дрогнул, точно он сам не верил в то, что говорит. - Знаете, мне вдруг показалось - Ваше настроение, Ваш слегка рассеянный взгляд...  думаю, не ошибусь, если скажу, что именно так ведет себя влюбленная девушка.
Полина, не ожидавшая такого прямого вывода, резко обернулась, и уже собиралась что-то возразить на это, но князь опередил ее:
 - Ну что Вы, зачем же так смущаться. Вы правы, я одобряю Ваш выбор - юный граф Константин в самом деле очень приятный и достойный молодой человек, - заметил  он, и вдруг осекся. "Зачем я это сказал? - подумал он, - ведь я знаю, что это неправда. Какая грубая ошибка... но все же, что она ответит?..."
Лицо Полины вспыхнуло ярким румянцем. По щекам побежали горячие, горькие слезы - слезы обиды, и поспешно отвернулась, охваченная вспышкой гнева. "Как он мог такое даже предположить? Конечно, он видел нас вместе... но как он мог?"
 - Я нимало не смущена, - сказала она с внезапной резкостью, - ведь Ваши выводы, Павел Николаевич... верны лишь наполовину. Но мне больно оттого, что их сделали именно Вы! Как... как именно Вы можете говорить мне о ком-то другом?...
 - О ком-то другом... именно я?... - тихо повторил князь, понимая, что его изумление, вероятно, наигранно. Все его последние сомнения мгновенно развеялись, как будто их и не было вовсе. "Как я мог не догадаться.... Теперь я все понимаю - еще вчера... даже нет, тогда, четыре года назад, но я посмел в это поверить только сегодня. " Истина поражала своей ясностью, и Вольский почувствовал, как что-то светлеет в его душе, разливаясь мягким теплом, и что в ней словно тает лед всех пережитых разочарований. "Но как, - продолжал он размышлять, - как же могло случиться... Полина, та малышка, как она изменилась... Теперь она - уже девушка... И самая милая из всех, кого я когда-либо видел." Обрывки воспоминаний соединились в одно целое, и князь с удивлением отметил про себя, что не знает, как ему быть, что сказать, и нужно ли что-то говорить сейчас. Впервые в жизни он не смог себе что-то объяснить, и привычная самоуверенность дрогнула в его гордой душе. Он взглянул на Полину, невольно ожидая вновь услышать ее голос. Она по-прежнему стояла возле фонтана, устремив невидящий взор на его мраморные изваяния. С лица ее исчезла былая неловкость, уступив место выражению, какого он прежде никогда не видел, и перемена в ее настроении стала непонятным образом передаваться ему самому.

 Потрясенная собственной решимостью, Полина с  тревогой ждала, что же Павел Николаевич скажет в ответ. Какой-то внутренний голос подсказывал ей, что молчание князя говорит гораздо больше, чем слова, и что ничего уже не будет так, как прежде.  "Как же так, - думала она, - ведь только что я навсегда потеряла друга, а он... интересно, чувствует ли он то же самое?" Она оглянулась назад, и взгляд Вольского, прикованный к ней, поразил ее, ибо таким она видела его лишь однажды - тогда, в саду Зелениных, четыре года назад. "Не смотреть на него, уйти отсюда!" - вновь услышала она свой внутренний голос. Послушавшись его, она сделала шаг назад, но какая-то сила удержала ее не месте, вмиг захватив все ее существо и поселив в душе новые, неведомые доныне чувства. "Что я делаю? - подумала она, медленно идя вперед, -  я должна бы уйти, но что-то заставляет меня приблизиться к нему." Князь, неотрывно наблюдавший за ней, словно прочитал по лицу девушки все ее мысли, скрывать которые теперь не имело бы смысла. Последние сомнения разбились об внезапное стремление, и, устав от бесполезной борьбы с самим собой, он подошел к Полине. Неуверенно вытянув руку, как бы в знак протеста, она собиралась что-то сказать, но слова замерли на ее губах, когда она вдруг увидела совсем рядом бездонные глаза Вольского, незаметно для самой себя оказавшись в его объятиях.  Она не понимала, что же происходит с ней, почему она не в силах отстраниться, почему так хочет задержать эти мгновения. Тепло рук князя словно обожгло ее, и, посмотрев на Вольского, Полина испугалась его непривычно взволнованного взгляда. Было нечто такое в его серо-стальных глазах, что заставило девушку задрожать, наполнив ее необъяснимым желанием. Она понимала, что князь, скорее всего, прочитал все чувства по ее лицу, но это, казалось, теперь не имело никакого значения. Вольский вдруг почувствовал, как его словно накрывает какая-то горячая, неудержимая волна, и что еще мгновение, и может произойти что-то непоправимое. С немалым трудом овладев собой, он осознал, что дальше так продолжаться просто не может, и заставил себя вспомнить о том, который теперь час.
 - Наверное, уже далеко за полночь, - произнес он прерывающимся голосом, медленно разжимая объятия, - Полина... Вы слышите меня?.. Нужно скорее возвращаться во дворец... нас, должно быть, уже потеряли.
Неожиданная резкость его тона мгновенно вернула девушку в реальный мир. Она была поражена тому, как быстро изменилось поведение князя, как в нем появился  страх, перерастающий в непонятную озлобленность.
 - В самом деле, все, наверное, волнуются, - поспешно согласилась она, но с ее лица не сходило удивление, - тсс! Слышите, это же бьют садовые часы!
Вольский прислушался, оглянувшись назад. Два удара часов прозвучали словно гром  в уединенной тишину сада.
 - Странно, что нас еще не начали разыскивать здесь, - заметила Полина, побледнев, - да... нужно возвращаться.
 - Пойдемте, скорее!...
Они стремительно направились по центральной дорожке к садовой калитке. Идя, князь старательно смотрел только вперед, словно нарочно не глядя в сторону своей спутницы, и в походке его по-прежнему чувствовалось странное раздражение. "Неужели это связано со мной? - размышляла девушка, - Но невозможно представить, что я могла такого сделать... он словно не хочет даже взглянуть на меня, а ведь несколько минут назад все было по-иному!..."  Вскоре впереди ярким светом сверкнули окна дворца, послышалась музыка из главного зала. Дворцовые двери были приоткрыты, словно ожидая возвращения идущих по саду.  Подходя к ступеням, графиня невольно замедлила шаги и в последний раз взглянула на ночной сад, о коем оставалось столько воспоминаний. Полина остановилась на минуту, и очень удивилась, услышав за спиной глубокий и торопливо подавленный князем вздох. Она оглянулась. Вольский стоял в шаге от нее, устремив застывший взор туда же, в глубь сада. На мгновение глаза их встретились, но тотчас же, словно опомнившись, они оба повернули вперед и направились ко дворцу. 
   ...Яркий свет резким слепящим потоком сменил сумрак ночи, едва они вступили в широкий коридор. Гости, стоящие у входа, медленно расступились, пропуская вошедших и глядя на них с легким удивлением. Полина вдруг почувствовала на себе чей-то неприязненный взгляд, и, оглянувшись, заметила мадам де Лавуа, проходящую мимо.
 - Павел Николаевич, мадемуазель Зеленина, надо же, вы снова с нами, - заметила она, с  насмешливым выражением глядя то на девушку, то на князя, - можно было полагать, вы уже не вернетесь....
Гости  посмотрели на нее еще с большим удивлением, чем на вошедших во дворец. Ничем не отвечая на это язвительное замечание, Вольский метнул в сторону мадам один из своих самых холодных  взглядов, и пара проследовала дальше. Навстречу к ним, из большого зала, быстрым шагом направлялся губернатор, а вслед за ним - Наталья Владимировна и семейство Силуановых.
 - О Павел Николаевич, графиня, наконец-то! - сказал губернатор, подходя, - Мы так волновались, уже собирались послать людей разыскивать вас... Как Вы себя чувствуете, графиня? Думаю, я не ошибусь, заметив, что Вам стало лучше, верно?
 - Да, благодарю Вас, - улыбнулась Полина, - свежий воздух сада привел меня в чувство.
 - Как, вы гуляли по саду? - удивилась Наталья Владимировна, - Pauline, дорогая, там же такая влажность после дождя!...
 - Извиняюсь: это я предложил графине немного прогуляться, - поспешно заметил князь, - ведь чистый воздух - лучшее лекарство.
 - Вы правы, князь, - согласился старший Силуанов, - однако вам следовало бы предупредить о том, что вы нас так надолго покидаете... И Наталья Владимировна, и мы все - мы так беспокоились за вас!..
Полина несмело взглянула на мать, ожидая увидеть упрек в ее глазах, но, к своему удивлению, встретила ее спокойный взгляд, словно та знала обо всем, что произошло. "Я все понимаю, дорогая, - словно читалось по ее лицу, - и я не считаю ни одного из вас достойным осуждения".
 - Полина, дорогая, я так рада, что тебе стало лучше, - воскликнула Виктория,  подходя к подруге и беря ее за руку, - наконец, мы все можем вновь присоединиться к балу!
Вся компания, радостно улыбаясь, направилась вперед, в зал. Очередной танец уже подходил к концу, медленно растворяясь с следующем. Юный граф Силуанов предложил было руку Полине, приглашая ее на очередной танец, но она отказалась, извинившись тем, что хочет немного передохнуть после прогулки. Разочарованно вздохнув, Константин отправился на танец вместе со своей сестрой, а Полина присела на один из стульев возле окна. Внезапно она встревоженно оглянулась по сторонам, не увидев рядом Вольского.  "Куда он исчез?" - пронеслось в ее мыслях. Силуановы-младшие отправились танцевать, губернатор с супругой о чем-то разговаривали, сидя в другом конце зала, где-то в глубине толпы танцующих изредка мелькало синее платье мадам де Лавуа. Полина пригляделась: она танцевала не с князем.
 - Куда же он мог уйти, - прошептала она, внимательно оглядывая зал, - ведь только что он был здесь!...
 - Pauline, ты говоришь о Павле Николаевиче? - спросила графиня, услыхав слова дочери, - он покинул дворец, извинившись непредвиденными срочными делами.
 - Покинул дворец?.. - в замешательстве переспросила Полина, - Но как, почему так скоро, и ведь он даже... не попрощался со мной, - закончила она, понизив голос.
 - Он извинился и уехал мгновенно, - сказала Наталья Владимировна, - право же, никогда не видела его в таком волнении, - добавила она тихо, словно самой себе.
Полина, чувствуя сильную растерянность, задумалась о причине столь нежданного отъезда князя, но объяснить это ничем не могла. Что-то в глубине души подсказывало ей, что неожиданные срочные дела его - лишь вымысел, повод для того, чтобы покинуть бал. "Он словно стал чего-то опасаться... - размышляла она, - и откуда такое раздражение?..." Она попыталась заставить себя отвлечься на танцы, музыку, и забыть о Вольском хотя бы на время, но мысли упрямо возвращались к нему, к их первому вальсу, к свежести ночи, к неосторожному разговору в саду. Такая скорая разлука поражала своей внезапностью, заслоняя собой торжество и красоту бала.  Полина поднялась со стула и выглянула в окно: вид весенних сумерек, казалось,  успокаивал ее. Вдруг за ее спиной послышались чьи-то торопливые шаги.
Она оглянулась и увидела направляющегося к ней дворцового лакея. В руке он держал небольшой конверт.
 - Ваше сиятельство, - сказал он, подходя, -  Только что во дворец приходил лакей князя Вольского, он попросил передать Вам это письмо.
 - Благодарю... Приходил лакей? Значит, князь еще не уехал?...
 - Он уехал, сударыня. Его посыльный сказал, что письмо нужно передать лишь после того, как карета князя отъедет, - ответил лакей, учтиво поклонившись, и направился в другую сторону зала.
 - Он едет с нами на бал, он приглашает тебя на танец, сопровождает в саду, возвращается сам не свой, позже - он исчезает с бала по придуманной причине, - с пафосным возмущением заметила графиня, - после всего этого, он опять удивляет нас, прося передать послание только в его отсутствие!... Право же, все это так странно. Впрочем, мне кажется, я начинаю догадываться об истинной причине...
 - Maman, - взволнованно сказала Полина, разворачивая письмо, - Вы позволите, я выйду на балкон.
 Наталья Владимировна, кивнув, проводила дочь понимающим взглядом. Резко распахнув двери и очутившись на балконе, девушка вновь ощутила, как мир дворца остался где-то вдали, словно перестал быть явью. Воздух наполняли свежесть и нежный аромат цветков яблонь, и казалось, что все, что существовало вокруг - это ночная весенняя прохлада, темнеющий внизу сад, луна, то появляющаяся из-за туч, то опять скрывающаяся за ними; и, конечно же, письмо с неведомым пока содержанием. Полина взглянула на уже вскрытый конверт, почему-то не решаясь прочесть послание.  Она постояла с минуту, облокотившись на балконные перила и глядя на деревья в саду, вспоминая недавнюю прогулку, и наконец, повернувшись в сторону садового фонаря,  осмелилась прочитать письмо Вольского. "Дорогая Полина, - было написано знакомым красивым почерком, - приношу свои извинения и искренние сожаления за то, что мне пришлось так скоро покинуть бал. Знаю, что мы с Вами даже не попрощались, и Вы, возможно, удивлены такой поспешностью. Быть может, и то, что я слишком резко и неожиданно прервал  нашу прогулку по саду, Вам также показалось странным; сие скорое завершение, полагаю, огорчило Вас так же, как и меня, но иначе я не мог поступить, ради Вас и ради нас обоих   - надеюсь, Вы можете меня понять, без излишних объяснений. Временами человек не должен позволять себе отдаться чувствам, и обязан подчинить их холодному разуму - вот почему я должен был немедленно уехать, именно в этот вечер. Завтра на рассвете я, как Вы уже знаете, покидаю ваш город, но надеюсь вновь прибыть сюда летом - возможно, это произойдет в августе, а может, даже в сентябре. Так или иначе, не менее трех месяцев мне нужно быть в Петербурге, и поэтому... знаете, в этом году я даю у себя бал в честь моего дня Рождения, в середине июля, что будет гораздо раньше. Первые приглашения на него будут отправлены Вам и графине, и я искренне прошу вас принять их. И посему, заканчивая это письмо, я по-прежнему не прощаюсь с Вами, а говорю - до встречи, до встречи в Петербурге, коей я с надеждой буду ждать. Прошу Вас передать мой поклон графине. Искренне ваш, князь Вольский."
    ... Письмо дрожало в руке Полины, и, чувствуя сильное волнение, она дочитала последнюю строчку. " Я оказалась права, - думала она, - в том, что у него была другая причина для отъезда.... Значит...  он понял все, что я не решалась и не могла ему сказать, и даже то, в чем не решалась признаваться самой себе - теперь он все знает... наконец-то." Она почувствовала, как горячий румянец заливает ей лицо, ею овладела какая-то неловкость, когда она, перечитывая объяснения Вольского, вспомнила его взгляд и объятия, там, в саду. Его образ бесконечно преследовал ее мысли, в коих неясной, далекой картиной появлялся Петербург в разгаре лета и нежной, трепетной  мечтой представлялась новая встреча с князем. Полине казалось, что каждая промелькнувшая секунда теперь как бы ведет собой обратный отсчет до далекого июльского дня. Оглянувшись, она заметила, что луна уже почти зашла, и что прояснившееся небо едва заметно начинает светлеть. Где-то вдалеке, на востоке, робко забрезжили первые, еле видимые лучи рассвета, и этот свет нового дня словно наполнял весь мир вокруг яркой, сияющей надеждой, заставляя её любящее сердце мечтать и верить в будущее.