Дембельский аккорд

         
   Дембельские аккорды бывают разные. Одни, солдаты что-то строят, другие копают, ну а мне, как художнику с бригадой разнокалиберных бойцов: рисовальщиков и шрифтовиков, пришлось восстанавливать стенды на полигоне, который был длиной, почти, три километра по фронту, а вглубь – все пятнадцать. Вот на всю эту протяжённость и было натыкано целая куча стендов разных размеров и конфигурации, не говоря уже про цвет.
  Вызвав меня к себе, Замполит полка – майор Семёнов так прямо и сказал:
- У тебя заканчивается срок службы, поэтому бери себе разных бойцов, тех, кто умеет рисовать, буквы писать и – на полигон восстанавливать плакаты, а когда закончишь, я тебя на своей машине прямо в Киев отвезу.
 «Ну, что ж перспектива так себе», - подумал я потому, как до дембеля мне оставалось всего три недели, но, мягко говоря, - скрепя сердцем в душе, я согласился.
  На следующее утро после развода, на плацу стояло человек восемь таких бойцов. Я взял из нашей роты Младшего сержанта Гридасова, а он – прихватил своего земляка Ваню, который прослужил полгода и был писарем в соседней роте, а остальных я не знал, но у некоторых даже были с собой небольшие «тревожные чемоданчики», наверное, со всякими канцелярскими и художественными принадлежностями.
  Замполит ещё раз объяснил про большую важность этой работы, потому, как: через месяц к нам приезжает делегация из стран «Варшавского договора», о сроках выполнения работы, и о том, что мы не должны перед Европой ударить мордой в грязь.
    Пока он сотрясал воздух своей пламенной речью, я всё время думал: «А, нафига этим всяким Гансам и Янекам  наши плакаты, они, поди, и по-русски читать-то не умеют? Ну, приедут – их сразу с дороги за стол посадят, нажрутся они водки, а потом с пьяных глаз наш комдив повезёт на полигон из пулемётов, да пушек пострелять. Ведь такую роскошь и удовольствие у себя дома они себе позволить не могу, ведь каждая крупнокалиберная пуля или снаряд немалых денег стоит».
   Это я знаю точно, потому что один наш прапор рассказал, типа, когда он служил в Германии, так они стреляли из АКМа, переделанного под мелкашку, для дешевизны патронов.
  Пока у меня в голове крутились всякие каверзные мысли, замполит закончил своё выступление, назначив меня старшим, и повёл всю бригаду грузиться в машину.
  Напоследок он сказал:
 - Вас встретит начальник полигона – капитан Васильев, я уже распорядился, что бы вас поселили и поставили на довольствие. А я через неделю приеду и посмотрю, как вы справляетесь с поставленной задачей. 
  И мы поехали…
 Действительно приём был простой, но радушный, без всяких построений, пламенных речей и напутствий.
 Когда, мы вывалились все из машины, он спросил:
- Ты, старший? – и, получив утвердительный ответ, продолжил, - размещай своих писарей в четвёртой казарме, она пустует, там же и будете малевать, обед в два часа – без опозданий.
  Вот мне всегда, нравились такие военные – без всяких пантов и подобных заморочек, всё чётко, и – по существу. На вид Васильеву было лет тридцать пять, другой на его месте уже должен быть майором или подполковником, а он в капитанах до сих пор ходил. Какие-то слухи были, что он за, что-то проштрафился, то ли нагрубил, то ли морду кому-то набил, вот его и сослали от греха подальше на полигон...
   Когда пришли в казарму, я бойцам сказал:       
- То, что замполит, говорил, оно может быть и верно, но тут самое главное другое – мне на дембель идти через три недели, а планшетов навезли, хрен знает сколько, поэтому будем работать, как на гражданке: мы с младшим сержантом Гридасовым и Иваном – рисуем, а вы пишете шриф-ты. Раздвигаем кровати, так, чтобы тут же и работать. Подъёмов и зарядок не будет – проснулись, позавтракали и сразу, как говорится, - в бой до обеда, потом – отдых, и снова рисуем и пишем до ужина, после него – работаем, у кого, сколько мОчи хватит, желательно до двенадцати, - увидев кислые лица некоторых бойцов, я добавил, - а, кому не подходит, я могу отправить в часть – к отбоям и подъёмам.
  Последнее предложение им, явно, не очень понравилось, но они врубились, что с армейским распорядком – покончено, и можно чуть-чуть расслабится и забыть воинскую муштру – согласились.
  Правда, кто-то из молодых спросил:
- А, на перекур, можно будет выходить.
  Но, тут меня, опередив, встрял Гридасов:
- Можно, Машку – за ляжку! – а потом, глянув в мою сторону, добавил, - курить разрешаю на месте, но желательно не в затяжку!
  Все начали смеяться, сообразив, что он так пошутил.
  Планшетов размером девяносто на полтора – оказалось не просто до хрена, а даже больше, чем до хрена.
 Утром зашёл, какой-то литер и представился:
- Я, заместитель, начальника полигона, лейтенант Иванцов. Меня тоже назначили заниматься реставрацией, вот я и привёз вам еще плакаты перемазывать, - и обратившись ко мне, потому, как я был единственный сержант, спросил, - это, вы, командуете писарями?
  Меня от этих слов, аж, передёрнуло: во-первых, какие такие ещё планшеты, у нас и так их стоит почти семьдесят штук, а во-вторых, я – художник, а ни какой-то писарь, да и ребята, тоже, худо-бедно, умели и писать, а некоторые даже рисовать.
Поэтому, так ему и сказал:
- Я, вообще-то, художник, хоть, состою на должности инструктора по вождению танков. Правда, про остальных – не знаю, - а потом спросил, - бойцы! кто из вас – на должности писаря?
 И все промолчали.
- Вот, а вы говорите – писаря. А с этими планшетами, ничего не получится.
- Это почему же? - удивился литер.
- А, потому что краски не хватит на такое количество планшетов, - и язвительно спросил, - вы, небось, ещё из какой-нибудь соседней части привезли нам халтурку?
  Он, видно, не понял моего сарказма, поэтому серьёзно  и немного испуганно залепетал:
  - Нет, это все наши! Полигон то, длинный, почти, три километра по фронту, вот, их и натыкали через каждые тридцать метров.
- Тогда, надо ещё, краски:  пять банок белой да красной, синей и жёлтой – ещё по три, плюс – «Уайт спирит».
- Да, не вопрос, сейчас организуем, - и он выбежал из казармы.
  А, я подумал: «Да, теперь придётся, точно до двенадцати сидеть, а может быть и позже, и не только мне, иначе никак не успеем».
   Литер сдержал своё слово и привёз: и краску, и растворитель, а потом, расслабившись, тут же с нами закурил и даже начал анекдоты травить, создавая непринуждённую обстановку.
- Как-то повзрослевшая дочь, спрашивает у мамы, - начал он, - за какого военного выходить замуж? 
  А она отвечает: «Если хочешь, чтобы член стоял, но денег мало было, выходи за лейтенанта. А если хочешь, чтобы деньги были, но член не стоял, то – за майора, но никогда не выходи за капитана. Потому, что у него и денег нет, и член не стоит!»
 Все начали ржать, а я понял, что это был намёк на своего начальника – капитана Васильева.
  С увеличением количества планшетов, я для быстроты -   поставил двух бойцов закрашивать пустые места белой краской, мы же – втроём, перемалёвывали рисунки, а остальные – тексты заново писали, типа, воинской присяги, всяких инструкций и названий.  Такими темпами через неделю, было готово почти тридцать планшетов, а ещё полтора десятка – были в работе.
  Через неделю, замполит, который, почти, всегда держал своё слово, особенно если это касалось проверок, приехал посмотреть нашу работу. Около десяти утра, заходит он вместе с начальником полигона, а за ними и лейтёха ковыляет, как приблудившийся щенок. Майор от того, что происходило в казарме, чуть не офонарел.
- Что, это ты, тут за цыганский табор устроил? – спросил он строго, - казарму превратил в чёрт знает, что.
  Другой бы на моём месте, мягко говоря, сконфузился, но мне-то, как дембелю и без двух недель гражданскому человеку, его слова были – дофени.
  Поэтому, я спокойно, ответил, мол, что по-другому отреставрировать такое большое количество плакатов не получится. Ведь бойцы, (при этом раскладе) пашут по четырнадцать-шестнадцать часов в день и время только остаётся на сон да еду, а если соблюдать уставной распорядок, то мы эти планшеты, будем полгода перемазывать.
  Скорее всего, этот аргумент не совсем убедил майора Семёнова, и он предложил:
- Так, может, тебе ещё бойцов прислать?
- Воюют не числом, а умением – это ещё в своё время, говорил Суворов, - а если будет солдат, больше то толку – меньше. Тогда вместо того, чтобы рисовать, мне полдня придётся ставить задачу бойцам, а в итоге производительность – упадёт.
  Этими аргументами, я внушил замполиту свою правоту. Увидев мою решимость и настойчивость, он, махнув рукой, согласился:
- Ладно, поступай, как заешь, только со сроками не подведи.
  И они с капитаном вышли, а лейтенант остался и с удивлением сказал:
- Ну, ты, даёшь, так с майором – разговаривать, я даже со своим командиром, хоть мы с ним, как говорится, - на дружеской ноге, себе такого не позволяю, соблюдаю субординацию.
  А, когда мы в коридоре рассматривали уже готовые планшеты, я сказал:
- Да, мне по барабану, у меня - дембельский аккорд, - увидев, что этим я заработал у лейтёхи ещё больший авторитет, продолжил, - то-то я и вижу, что ты, такие анекдоты про него травишь, - и расхрабрившись, перейдя на «Ты», потом спросил, - а он хоть в курсе?
 Иванцов даже не заметив, что я ему тыкаю, начал оправдываться:
- Он капитаном стал только два года назад, а раньше - был командиром роты в полку тяжёлых танков и славился, ещё тем – ловеласом. Поговаривали, что он был знаком с женой командира полка и дело дошло до интима, а когда их близость раскрылась, то чтобы, мягко, говоря, - не выносить сор из избы, его и сослали подальше на полигон, назначив  начальником.
   Вот, теперь мы здесь за двадцать километров от части, и сидим с ним, почти, в лесу и в глуши, за пятьдесят вёрст – ни одного селения, ни одной бабы нет, только взвод охраны да обслуживания.
- Да, тяжело вам, - посочувствовал я.
- Ну, ничего – прорвёмся, - сказал лейтенант, - я слышал, что моего капитана, вообще, хотят перевести куда-то в военкомат, от греха – ещё по дальше,  а меня поставить на его место – начальником полигона с присвоением очередного звания, - потом, бодро добавив, - теперь, ты, понял, почему мне очень важно, чтобы вы сделали всё на высшем уровне? Начальство приедет и оценит мою работу, вот я на повышение и пойду.
- Тогда, можно забирать вот эти готовые планшеты и крепить с бойцами на стенды, - под итожил я.
- Будет, сделано, - отрапортовал весело лейтёха, и пошёл за своими солдатами.
  Работа кипела…
  Мы пахали и день и ночь, мне было даже немного жалко Иванцова, я всё время думал: «Ведь он не плохой парень и не виноват, что его в таком молодом возрасти запёрли, мягко говоря, - к чёрту на кулички».
   Но, как всегда, для сборов не хватает – одного часа, а - завершения работ – одного дня, поэтому, оставшиеся и ещё, не совсем высохшие планшеты, мы цепляли, когда уже ехали по главной дороге полигона военные со стран Варшавского договора. Даже я принимал в этом участие – не хотел подвести молодого лейтенанта. Мы, только успели – пришпандорить последний, как тут – едет большим эскортом.               
 Тогда я бойцам, скомандовал:
- Все в канаву, за стендами, ложись! - И мы сразу залегли в низине, а я подумал: «Вот  интересно, если бы КГБ               
лучше работало и нас засекло, допустим, с вертолёта, то могли бы принять за каких-нибудь диверсантов».
  Когда, я уже со своим бойцами грузился в машину, подойдя ко мне, лейтенант Иванцов сказал:
 - Спасибо тебе, за то, что не подвёл меня. Начальство очень довольно, может я теперь на повышение пойду и мне старлея присвоят.
  А я, вспомнив анекдот, смеясь, спросил: «Ну, а теперь какое будет соотношение зарплаты и эрекции?»
Он, видно, не совсем понял последнее слово, но уверенно и весело ответил:
- Да, всё будет нормалёк!
 Тогда я, как в каком-то фильме про войну, когда генерал, награждая солдат медалями после боя, говорил: «Всё, что могу, всё, что могу!», тоже сказал:
- Ну, я сделал, всё, что смог, всё, что смог!
  И попрощавшись с лейтёхой с бойцами отправился в полк. Доложив замполиту о проделанной работе, намекнул, что меня обещали привезти в Киев и он, ответил, что машина готова и я – собирался. Придя в расположение батальона, к моему удивлению обнаружил, что сержант Виктор Чурилов не уехал (хоть все дембельские документы у него были на руках), а дожидается меня.
- А ты, почему не рванул домой? – спросил я смеясь.
- Тебя жду, - улыбнулся он, - ведь мы вместе сюда приехали, вместе и – уедем!


             Послесловие

  Конечно то,что я описал в своих рассказах - это всего лишь не большая часть воспоминаний, ведь армии случались разные (порою и не очень лицеприятные), но  памяти остаются, как правило в основном - только хорошие, отметая все остальные.
И написал я их  спустя тридцать лет, чтобы окончательно не забыть, потому, как дембельского альбома себе я так и не сделал...

                Конец