Теплица

               
    Когда мой срок службы приближался к полутора годам, и я спокойно работал в штабе батальона, в клубе, в общем, там, где нужны были мои художественные способности, наш старшина Ногань решил мне добавить, как он сказал: «Немного забот».
- Начальник штаба, как-то прознал, что ты, почти каждый день до ужина, а бывает и – после сидишь в библиотеке.
- Так я готовился к экзаменам в ВПШ, - оправдываюсь.
- Это, понятно, - сказал он, - но теперь ты уже их сдал, по вечерам не ходишь на занятия и майор Золотарёв решил тебя припахать ещё и в хозяйственных целях.
- В каких таких хозяйственных? – удивился я.
- Есть у нас одна теплица, которую надо довести до ума,
вот он тебя и назначил. Говорит: «Твой сержант, по словам моей жены, такой грамотный и эрудированный во многих вещах разбирается, вот он пускай и займётся этим делом, а что не ясно будет в книжках всяких – почитает».
- Ну, вы даёте, - вяло возражаю, - тоже мне нашли сельского работника, я вырос на асфальте и в этом деле ни хрена не соображаю.
А старшина не отступает:
- А тебе и не надо! У нас в роте есть Кийко, он из деревни, так, что с землёй с рождения связан. Я с ним разговаривал и он – согласен. Но я же не могу поставить начальником теплицы – рядового или ещё кого ни попадя, который только год прослужил, а ты уже почти дед, так, что тебе никто слова ни скажет, а я ещё каждый день буду выделять тебе по двух бойцов. Приведёшь её в порядок, и пускай они ковыряются – для начала лук посадят, будет на кухню зеленый витамин для солдат, а к весне и за огурцы возмётесь.
  Он так бодро и уверенно всё это рассказал, что я подумал: «А, действительно, пусть рядовой Кийко с бойцами ковыряются, лишние руки нам и, в частности мне, не помешают, а когда вырастит лук, то все ко мне будут бегать и просить зелень, а это значительный плюс».
  В общем, я согласился... Был конец сентября и мы принялись за работу. Теплица была метров тридцать с кое-где выбитыми стёклами, облезлыми стенами и дверями, державшимися на честном слове. Я сам лично вставил недостающие стёкла, потому, как никому такую тонкую работу не доверил, а бойцы – убрали мусор, вскопали землю, покрасили стены известью и приступили к посадке луковиц, которые привёз Ногань.  И действительно недели через две, когда грядки зазеленели, начали приходить первые посетители из штаба полка и клянчить зелёный лук. Тут уж я почувствовал себя хозяином положения, а ещё больше – наш старшина. В средине октября, когда начались первые заморозки, Ногань привёз две железные печки с длинными металлическими трубами, видно сваренные, по-быстрому у нас в мастерских.
  Бойцы поставили одну при входе, а вторую - в конце теплицы...
  - Ты наведи здесь марафет, - сказал, как-то старшина, - завтра придёт командир полка, посмотреть на наше хозяйство, так, что приготовь пучок зелёного лука.
- Хорошо, - говорю, - а какого размера?
- Вот такого, - и он, показав двумя пальцами окружность величиной в теннисный мяч, удалился.
  А я, посмотрев на эти чёрные от сварки на швах, металлические печки, подумал: «Вокруг так всё красиво: стены и бордюры – белые, стеллажи выкрашен-ны голубой краской, лучок – зелёный и только вот эти стра-шные ящики весь вид портят своим непри-глядным видом. А, когда зашёл мой приятель сержант Чурилов и я ему пожаловался, мол, не знаю, как их облагородить, он предложил: «Возьми да покрась и дело с концом!»  Сказано – сделано. Поставил двух бойцов и определил задачу – выкрасить синей краской печки. На следующий день, командир полка, ближе к обеду, заехал к нам посмотреть на теплицу. Прапорщик Ногань ходил вокруг него кругами, показывая и расхваливая своё детище, которое, действительно блестело показной чистотой и пахло свежевыкрашенной краской, да так, что перебивало натуральный запах зелёного лука. Ну, как говорится, - дареному коню в зубы не смотрят и «полкан», получив свой пучок витаминов, поехал на обед, обрадовать жену дармовым урожаем. А ещё через пару дней, когда заморозки постепенно стали переходить в небольшие морозы, старшина привёз целую машину попиленных и порубленных поленьев.
   К вечеру, бойцы сложили их внутри в подсобку, а часть - рядом возле печки, и он распорядился:
-  Ну, теперь растапливайте и жгите дрова – до отбоя, чтобы в теплице было тепло, а я поеду ещё заготавливать.
  Мы так и сделали. Но, когда печки сильно  нагрелись, то краска начала обгорать и дымиться, да так, что через десять минут дышать было не чем и мы все по выбегали наружу.
- Товарищ сержант, что же теперь делать? – обратился ко мне рядовой Кийко, - если дрова не подкидывать, то печки затухнут и будет холодно. И проветрить нельзя – можем весь лук подморозить.
- Не боись, - говорю, - беги к нам в батальон и у младшего сержанта Гридасова возьми три противогаза.
  И боец молнией метнулся выполнять приказ. Когда он принёс зелёные сумки, я скомандовал, как нас учили:
- Газы! Одеть, противогазы! – а потом добавил, - заходите вовнутрь, берите поленья и подкидывайте, а потом возвращайтесь.
  Правда, не прошло и трёх минут, как один боец пулей вылетел из теплицы и, сняв резиновую маску, выпалил:
- Товарищ сержант, у меня противогаз бракованный попался, дым пропускает, я чуть не задохнулся.
  Тогда, взяв маску и открутив гофрированный шланг, я заметил, что какой-то вредитель вытащил выхлопной клапан и поэтому воздух поступал не через фильтр, а напрямую через нижнее отверстие.
- Вот видишь! – сказал я бойцу, - такая мелочь - этот маленький резиновый клапан, а такую большую роль играет даже в мирное время, а если бы настоящая химическая атака началась удушающими газами, как в Первую мировую, то ты был бы уже труп.
- Так, что же делать? - испуганно спросил он.
- Будете вдвоём печки топить, пока вся теплица хорошо не прогреется, а потом ненадолго проветрите и опять – топить и так до отбоя.
  Когда я только-только закончил свои инструкции, вышел и Кийко со вторым бойцом и, сняв противогаз, он сказал:
- Ух! Замаялись мы в этом дыму, но накидали полные печки дров, теперь минут на двадцать хватит. Можно и свежим воздухом подышать. Тогда я, чтобы хоть как-то отблагодарить бойцов за проявленный героизм, вытащив пачку сигарет и открыв её, предложил:
- Закуривай, братва, я угощаю!