Мир праху твоему

   Выстрел грохнул неожиданно. Вот только-только вселенская тишина звенела в ушах и вдруг "бу-ум-м!!!". Где-то впереди и недалеко. Я даже присел от неожиданности. Кто? В кого? Зачем? Ну, не по мне же!
   Слева походу на расстоянии выстрела появился лось. Не заполошной в испуге, а ровной рысцой удалился восвояси. Значит, не подранок. Наверное, горе-охотники не сумели подобраться близко и пульнули с досады по сохатому.
   Но выстрел был один. По одному на лося не ходят. А мне по нему стрелять смысла нет. Дробь утиная в патронах. Я с болот иду. Моя добыча - пара серых уток в рюкзаке.
   В еще не сбросившем листья осиннике и густом подлеске тишина восстановилась моментально. И голосов не слышно, и охотников не видно. Приподнимаюсь, иду дальше. Получается, как раз на звук выстрела. Выбираюсь из кустов, захожу в чащу, где осины выше, лес чище и натыкаюсь на лежащего ничком человека. Сапоги, штаны, охотничья куртка, капюшон закинут на голову.
  Носком сапога подпнул ногу лежачего:
  - Эй, мужик!
  Тишина. Наклоняюсь, откидываю капюшон. На затылке, как раз в том месте, где череп насаживается на позвоночник, кровавая рана глубиной и размерами с кулак. Дотягиваюсь до шеи. Пульса нет. Если бедолаге всадили в затылок жакан, то какой тут пульс. Хотя, от жакана такой раны не бывает. Скорее всего, заряд дроби с близкого расстояния.
  Поднимаюсь. Оглядываюсь. Никого. Ни бивуака, ни следов борьбы. Лишь едва заметны две полоски примятой травы. Одна заканчивается метрах в двух-трех от трупа. Это, что получается? Двое шли друг за другом. Задний выстрелил в затылок переднему, развернулся и ушёл? Ушёл скоро, иначе я бы его успел заметить.
   Наверное, как и я на электричку поспешил.
   Достал сотовый, набрал "020". Нет ответа и антенки на дисплее нет.
   И чего тут стоять? Еще раз осмотрелся. Ни каких либо вещей, ни предметов.
   Шелохнул ладонью там, где трава примята. Гильзы не видно. Значит, стрелявший не перезарядился. Примечаю место и направляюсь в сторону железной дороги. До неё метров триста и по шпалам до остановки около километра. Сорок минут до электрички. Надо поторопиться. Со станции позвоню.
   А тот второй, убийца который? Он же тоже, наверное, на электричку поспешил? Выйду на "железку", наверняка его увижу. Заметил ли он меня? Поймет ли, что я свидетель? А мне к нему как? Кричать: "Стой, убийца! Я тебя поймал!"? А у него ружьё... Мне его на мушку первым взять? Коллизия. Ладно, понаблюдаю за ним, а в поезде машинисту сообщу. Пусть на ближайшую станцию полицию вызовет.
   Вышел к железной дороге. Поднялся по насыпи. Предполагаемого убийцы на полотне нет. Огляделся в обе стороны! Ни души! Глянул на часы и быстрым шагом направился в сторону станции.
   "По тундре, по железной дороге..." всплыла из памяти давняя дворовая песня. 
   Это место, где с полотна нужно свернуть в лес, замечено издавна. Летом грибы, если левее взять. А если правее, то к болотам, где в весенние и осенние перелеты охота добычливая. По другую же сторону полотна метрах в двухстах от снегозащитной посадки есть лесная дорога до деревни. В прежние времена колхозники в тракторных тележках на лесосеки и сенокосные поляны по ней добирались. Может, убийца туда подался? Но, по ней лесом да через лог он на электричку не успеет. Если только бегом...
   Иду скорым шагом, а в голове круговорот предположений. Там в лесу двое шли друг за другом. Судя по всему, передний и не думал, что жизнь его закончится вот тут и сейчас. Задний выстрелил в затылок. Передний как шел, так и упал. Трава вокруг трупа не помята. Убийца жертву не ворочал, не шмонал. То есть, развернулся и ушёл. На электричку или всё-таки я его спугнул? Надо было куртку у трупа проверить. Может, документы какие остались. Судя по одежде, житель городской, не местный. Был ли патронташ под курткой, я не видел, а ружья точно не было. Охотник без ружья и патронов? Чушь какая-то. Ну, не на расстрел же его вели! Наверное, убийца ружье с собой забрал. Так, опять же, как он с двумя ружьями на станции и в электричке? Это нелепо выглядит, внимание привлечёт.
   Ладно, опера в Пальниках его встретят, разберутся. А на место происшествия приедут, кругом проверят и всё найдут. На место... А кто его им укажет? Меня же и привлекут в качестве провожатого. Ничего себе, попал в историю.
   Вот и станция. Хотя, какая это станция. Полустанок, остановочный пункт. Ни вокзала, ни павильона. Лавочки деревянные по концам короткой неухоженной платформы. Электричка даже минуту не стоит. Когда-то в светлые времена темного застоя это был полустанок "Двадцать второй километр". Вон и табличка на столбе сохранилась «22-й км».
   В светлые времена темного застоя отдали районные власти бывшее пожарище под коллективные сады. Место ровное и до реки недалеко. Получить такой участок в часе езды на электричке от центра города тогда считалось большой удачей. От четырех предприятий сады здесь организовали. Скважины пробурили, воду по участкам развели, электричество подтянули. Остановочный пункт на «железке» организовали и оборудовали. Электрички тогда ходили каждый час. В выходные дополнительные назначались утром и вечером. И все равно, вечерами в пятницу и в воскресенье народу набивалось полные вагоны.
   А потом перестройка, реформы. Народ без работы остался. И сады на двадцать втором километре зачахли, засохли. Домики жители окрестных деревень на свои нужды разобрали, а печи и другие "железяки" - на металлом. Провода из стен повыдирали и туда же. В деревнях приёмные пункты, как собачьи говёшки весной из под снега, повырастали. А рядом те же предприниматели ларьки с пивом поставили. За металлом платили не скупясь, ибо все выплаченное за металлом от реализации пива втройне возвращалось. 
   На платформе кроме двух женщин преклонного возраста и пацана на лавочке с бутылкой пива в руках никого нет. Значит, выявлять и задерживать убийцу не придётся. Попробовал снова позвонить в полицию. «Антеннка» мигает, и вызов не проходит. Значит, вся надежда на машиниста электропоезда. Шагаю в конец платформы, чтобы сесть в первый вагон. На изгибе полотна показалась электричка, "гуднула" приветливо.
   Первый вагон остановился далеко впереди. Забираться в него с насыпи высоко и трудно. Поднялся в конец второго вагона. Услышал снова гудок. Электричка тронулась. Прошествовав по вагону, выхожу в тамбур и открываю дверь на переходную площадку.
  Словно, кто в лоб ударил: гулом отозвалось в затылке, заломило в висках.
  Миновал переходную площадку, тамбур, вхожу в вагон... Останавливаюсь... Присаживаюсь на ближайшее свободное место.
   Память унесла в прошлое.

   То было безвременье лихих девяностых годов прошедшего двадцатого века. В коллективных садах уже начался разор. Оставленные в зиму садовые домики грабили жители окрестных деревень, бомжи устраивали пожары «по неосторожности». Садоводы прятали или вывозили все ценное. Вот и я в конце сентября воскресным днём  за тем же приехал. Попрятал нужное, собрал ценное, "раскидал" в комнате одежду, в кухне "вывалил" на пол ящики из стола, посуду. На веранде "перевернул" стол, "раскидал" мебель.
   Это я эксперимент решил провести, предполагая, что "добытчики" увидев кавардак, решат, будто бы тут уже кто-то побывал и внутрь не полезут. Входную дверь прикрепил на возвратную резинку. Запирать дверь себе дороже - выломают "с мясом". А так, если и зайдут, возьмут, что надо и уйдут. Дверь на место резинка притянет - снегу внутрь за зиму не наметет.
   Вообще-то, это хозяйство моей второй жены. С первой нас развели разные взгляды на свалившиеся невесть откуда свободу и демократию. Она, ловко орудуя правИлом, устремилась в бурные потоки рыночной экономики, а меня, изрядно потрепанного, выбросило волнами на берег. Там и подобрала меня моя нынешняя хозяйка. На мое счастье, стать дворянкой столбовою и владычицей морскою у нее желания не было. Я ей лишь новое корыто смастерил, да избушку садовую поправил. За что получил благословение на весенне-осеннюю охоту.
   Закинув рюкзак на спину, направился на остановку "22-й км". Количество электричек уже сократили, и моя была последней этим днём. Залез в третий с конца вагон, потому как выходить на своей остановке лучше из последнего, к дому ближе. Через переходные площадки двинулся в конец состава. На первой же  чуть не споткнулся о лежащим человека. Мужчина, скорчившись, полусидит на железной плите переходной площадки.
   - Мужик, ты что? - тереблю его за плечо.
   Мычит что-то, прижав руки к животу и поджав колени. Понимаю, что помощи просит. Аппендикс, наверное. Перешагнул через него и, как мог быстро, побежал в последний вагон к проводнице. Стучу в дверь кабины.
   - Чего надо? Кто такой нетерпеливый? Обилечивать после Пальников пойду, - слышу из-за двери.
   Пальники это большая железнодорожная станция. На ней и после неё до самой конечной остановки билеты продаются в кассах вокзалов. До Пальников ещё два остановочных пункта, где нет касс и где садятся узаконенные безбилетники. Их-то и пойдёт "обилечивать" проводница электрички.
   - Там с человеком плохо! На площадке между седьмым и восьмым вагоном, - кричу в щелку между створками.
   - А моё какое дело, - слышу в ответ. В голосе убежденное недоумение.
   - Сообщите машинисту. Пусть вызовет скорую в Пальники.
   С той стороны клацнуло и створки сдвижной двери распахнулись.
   - Ты кто такой? Ты чего тут раскомандовался, - и как-то неожиданно сменив гнев на милость. - Что совсем плохо? Иди, спроси, может, доктор в вагоне едет. Машинисту передам.
   Дверь захлопнулась в миллиметре от моего носа. Воздав хвалу Всевышнему за мой приплюснутый нос, возвращаюсь в восьмой вагон. Кричу, есть ли медработник в вагоне, понимая, что выглядит это нелепо. С помощью двоих парней вытаскиваем мужика в тамбур, переносим в вагон и укладываем на крайнем диване. Молодая девушка, представившись студенткой мединститута, склоняется над лежачим. Прощупывает пульс и, оттянув веки, всматривается в глаза.
   Минутой позже появился помощник машиниста:
   - Вы кто? - вопрос к девушке.
   - Спросили доктора. Я в медицинском учусь.
   - Что с ним?
   Пожав плечами, девушка раздвигает полы куртки. На клетчатой рубашке в области живота слева бурое пятно с порезом в центре.
   - Твою ж...! - выразился железнодорожник. - Живой?
   И, получив утвердительный ответ, метнулся обратно в голову поезда.
   В Пальниках в вагон зашли врач «скорой» и двое милиционеров. Доктор констатировал смерть пострадавшего, милиционер обратился к присутствующим:
   - Кто обнаружил пострадавшего? Укажите место!
   Я отозвался и показал, где и как лежал мужчина. Один милиционер стал осматривать место происшествия, другой опрашивать свидетелей, предварительно
обыскав меня.
   Труп при помощи пассажиров затолкали в УАЗик-буханку скорой помощи, а меня с напутствием от старшего наряда: "Не дури, а то пристегну" - через заднюю дверь в УАЗ милицейский. Предупреждение имело смысл, так как я до этого активно сопротивлялся. Пассажиры молчали. Машинист с криком: "Не задерживай состав! Мы и так из расписания выпали! За нами воинский идет! Я из-за тебя под суд не пойду!" - выталкивал меня из вагона. Один милиционер отрывал мои руки от поручней, другой за ноги сдергивал с подножки.
   Так я оказался в райотделе милиции в городе за шестьдесят с лишним километров от железной дороги. О сотовых телефонах тогда и не слышали, и сообщить домой о случившемся я не мог. Да и телефона домашнего у нас не было.
   В дежурке ещё раз обыскали и, не найдя документов, заполнили протокол задержания с моих слов. Проездные билеты на электрички тогда были именные, но без фотографий, и документом не считались. Мне официально объявили о задержании на сорок восемь часов, как неустановленного лица, застигнутого на месте преступления непосредственно после его совершения. Перечислили какие-то статьи Уголовно-процессуального Кодекса и препроводили в камеру изолятора временного содержания.
   Из-за строчки "оказал сопротивление при задержании" я отказывался подписывать протокол. Сей факт зафиксировали отдельно, под чем я спокойно расписался. Мои пояснения, возражения и возмущения пресекались одной фразой: "Завтра придет следователь, ему всё это и расскажешь. А будешь бузить, оформим административное о сопротивлении сотрудникам милиции. Шестнадцать суток". Поинтересовался о судьбе рюкзака, оставшегося в вагоне. "Получите в камере находок центрального железнодорожного вокзала", - обнадежили. Двое суток - не шестнадцать. Я умолк.
   В "мою" камеру "заселили" двоих парней. Пьяные, с побитыми мордами, они проспали до утра. Я же только под утро забылся тяжким сном. Вспомнились ночёвки на городском сборном пункте перед отправкой в армию.
   Очнулся от стука. В окошечко просунули кружку и кусок хлеба. Чай, не чай, хоть тёплой оказалась мутная жидкость.
   было на часах, когда вывели к следователю, не знаю. Часы остались у дежурного.
   Следователя в первую очередь интересовали сведения не обо мне, а об убитом, мотивы преступления и куда я дел орудие убийства. "В несознаку решили поиграть? Ну-ну. Личность убитого мы установим. А там и мотивы всплывут. Подумайте, ибо добровольное признание зна-ачи-ительно(!) смягчит Вашу вину". Мои горячие доводы разбивались о его холодные версии. Я не понимал его, а он не верил мне. Я не знал о праве на телефонный звонок и о их обязанности сообщить родственникам о моём задержании.
   Я предложил позвонить на мою работу в отдел кадров, где могут подтвердить и факт моего существования на этом свете и, что сотрудник такой-то не вышел на работу. Следователь записал телефон. По окончании допроса я попросил его сообщить в наш райотдел милиции, потому, как жена сегодня же заявит о моей пропаже, и всё прояснится.
   "Когда вас объявят в розыск, мы получим ориентировку, тогда и сообщим. Но я думаю, к тому времени вы решитесь на чистосердечное признание", - резюмировал следователь и вызвал дежурного. Медосмотр, фотографирование, дактилоскопия.
   К обеду вернули на нары.
   После ужина появился сосед. Мужичонка паскудного вида сразу же пояснил, что закрыли его за семейный скандал. Долго и нудно жаловался на дуру-бабу и плакался за лапочек-дочек. Бессонная ночь склонила к откровенности. Рассказал ему, как я сюда попал. Получил душевный совет: "Ты, паря, не дури. За добровольное срок скостят намного. Или уж в крайнем случае, держись версии, что он напал, ты руку с ножом перехватил, вывернул и покойный в тесноте на свой же нож и напоролся. Тогда, вообще пол срока получишь".
   Я огорченно замолчал. Он упоённо захрапел.
   Стук и кружка с хлебом. Значит, утро. Мужичонка увели. Стук, чашка с хлебом и кружка. Значит полдень. Стук, кружка с хлебом. Вечер. Для посещения туалета с дырой в деревянном полу приходилось ждать свободного по службе сопровождающего.
   Завтракал и обедал с аппетитом. Голод - не тетка. После обеда вывели к следователю. Опять вопросы вокруг да около и душевный совет сознаться в содеянном:
   - Ну оступились, так получилось, и я даже поверю, что в целях самообороны. Вы же порядочный человек. Подумайте. Вы не сможете со всем этим жить. Снимите грех с души.
   Версий о мотивах убийства не выдвигает. Видимо, убиенный так и остался неопознанным.
   - Ну, нет так нет.
   Следователь протягивает листок.
   Читаю: постановление об избрании меры пресечения. Жар ударил в голову, холод образовался в животе, слабость возникла в коленях. Читаю дальше "...избрать меру пресечения подписка о не выезде". Отлегло и там, и там, и в коленях.   
   Непроизвольно сорвалось с губ "Спасибо". Получаю копию постановления и... паспорт. Откуда? Во, работает милиция!
   - Жене скажете спасибо. Она вас в дежурке дожидается.
   Сю-юрпри-из.
   Жена встретила у выхода:
   - Ну что, арестант, поехали домой? Второй день тебя ищу! На станцию сбегала, сказали, что электричка с опозданием пришла. Значит, что-то случилась. В линейном отделе милиции не скрыли факт, пояснили, что в Пальниках какой-то инцидент произошёл. Через Юру (ее брат) на Сашу вышла (его тесть, почетный пенсионер МВД). Он сразу сообразил, с этим райотделом связался. Они рассказали о задержании неизвестного. Вот и приехала тебя удостоверить.
   Во как! Не дворянка, не владычица, а какие розыскные способности!
   - Ну что? Прикоснулся к прозе жизни. Получил урок?
   Киваю.
   - Так что имей ввиду, я за тебя поручилась, - и кулак мне под нос. - Не пить, не курить, по бабам не шлындать. Посажу.
   Вроде, улыбается, а у самой слёзы на глазах.
   Рюкзака в комнате находок желдорвокзала никто не видел. А может, оно и к лучшему, ибо в нем среди прочих «ценностей» лежал самодельный нож из нержавейки.

   - Остановка двенадцатый километр. Следующая станция Пальники, - вернул меня в действительность голос из громкоговорителя.
   Сижу в первом вагоне. В руках телефон. На дисплее жирно светится «антеннка» и цифры 020. Палец потянулся к клавише "Вызов" и замер.
   «Прикоснулся к прозе жизни? Получил урок?» Да, урок тогда случился запоминающийся. Напрямую соприкоснулся с правилами ведения оперативной работы. А тут еще и сериалы «Бандитский Петербург», «Невский» вспомнились.
   Так что, извини, незнакомец. Скоро листопад скроет твоё тело. Если звери не растерзают, снег припорошит и сугробами завалит. По весне там люди не ходят. А грибники если следующим летом наткнутся, кто ж там чего и разберёт?
   У меня ж патроны тоже дробью заряжены. И пороховой нагар в стволах свежий. А если ещё и гильза, «случайно» найденная в траве, окажется моего калибра...
   Мне не доказать, что заряд в твоём черепе выпущен не из моего ружья.
   - Мир праху твоему.