Племянница командира

               

- Вот ключ, - сказал мой старшина Ногань, - возьми в третьей роте бойцов и дуй по этому адресу в городок, надо сделать небольшой косметический ремонт, - и он дал мне листок на котором красивым, как мне показалось женским почерком, был написан адрес, правда я, не предав этому большого значения, подумал, что у писаря, почти, как у меня не плохой почерк. А старшина продолжал, - это, как раз по твоей части, художника-оформителя. Квартира в четырёхэтажном панельном доме. Там две комнаты и не большая кухня да ванная с туалетом. Ты прикинь, что к чему, что бы было дёшево и сердито, ну и отвечало эстетическим требованиям.
А я ещё подумал: «Во, какие умные слова наш старшина знает, а я прежде от него, никогда их не слышал. Наверное, хата для какого-то важного офицера предназначена».
Умничать по этому поводу не стал, а взяв бойцов отправился на хату. Работы там оказалось не много: надо было панели в коридоре покрасить, да в одной из комнат обои переклеить, потому, как старые в некоторых местах вздулись и висели, похожие на портянки и пол покрасить, и мы за три дня сделали ремонт. Прихожу я к старшине докладываю, типа, что ваше задание выполнено и отдаю ключ, а он говорит:
- Погоди не торопись, завтра с утра, там надо ещё вот эти шторы, которые я на складе умыкнул, повесить, да вот эту горелку от газового крана к титану подключить.
- Будет сделано! – отвечаю, - только разводной ключ надо.
- В каптёрке у нас возьмёшь, - сказал он и пошёл домой.
На следующий день, я первым делом зашёл в штаб полка, чтобы продлить пропуск, для выхода в наш военный городок, потому как без него может и дивизионный патруль замести и потом доказывай, что я не в самоволке. А земеля, который занимался всеми этими документами, сказал, что сейчас у него нет, какой-то там необходимой печати и что бы я подошёл после обеда.
«Вот, - думаю, - беда-то какая – так бы я сделал всё это быстренько и после обеда, отдохнул, а так целый день, как бобик бегать придётся».
  Но, делать нечего пошёл в нашу каптёрку, благо, ключи у меня были. Захожу, ищу газовый ключ, а там по шкафам форма «ПШ» наших инструкторов прапорщиков висит с портупеями и сапогами, всё, как положено. Вот тогда я и решил – одену её и спокойно пойду в город, благо «кусков» у нас было, - «как собак не резанный». Нашёл в тумбочке ключ, облачился в форму с двумя звёздочками на погонах и отправился в город. Особых сложностей это не составило, так, как сержанты на КПП меня знали, как облупленного, ибо я каждый день по несколько раз шастался туда – сюда. Придя в квартиру, я первым делом повесил шторы, а потом начал шланг с горелкой, которая была виде трубки с дырками для газа, пристраивать в титан с водой, изготовленный, по-видимому, ещё при царе Горохе. Основная проблема, было всунуть её в топку, предназначенную для дров, чтобы происходило полное сгорание газа.
   Провозившись часа полтора, я решил проверить свою работу. Наполнив титан водой, поджёг газ, а сам тем временем, сбегал в магазин за едой, так, как на обед не успевал вот и взял: лимонада, колбаски, консервов, хлеба, плавленого сырка, ну и ещё чего-то по мелочам. Подкрепившись, решил принять душ, чтобы горячая вода зря не пропадала, и не ждать до четверга, когда у нас будет банный день.
 Я не стал набирать ванную, а, раздевшись просто встал под тёплые струи, балдея и в уме прикидывая, на сколько, времени хватит воды. Наверное, впервые за полтора года я почувствовал себя штатским человеком, вспомнил, как дома, так же часто принимая душ, стоял и расслаблялся после спортивных тренировок. Мысли мои унеслись далеко-далеко, и я представил, что через каких-нибудь пять месяцев уеду домой в свой родной город и буду спокойно, не торопясь, также вспоминать армейские деньки… Из такого благостного состояния, возвращая в реальность, меня вывел лязг засова замка, а потом звук открывающейся двери и звонкие шаги – в комнату.
 Сначала, я не понял – это в моей квартире или за стеной у соседей. Но когда, услышав, шум снятой обуви и шаги на               
кухню, то понял весь ужас моего положения.
Понятно, что никого не ожидая, я разделся в комнате и голышом пошёл в ванную. Теперь надо было, что-то делать? Хорошо если это офицер: капитан или майор, лейтенантов я вообще не брал в расчёт, а если – подполковник? Неудобно, как-то может получиться.
«Делать нечего, - думаю, - надо заканчивать водные процедуры и идти, мягко говоря, - сдаваться».
Закрыв кран, обтёрся небольшим полотенцем и, прикрыв им интимные места, вышел в коридор,
Я мог представить, кого угодно, даже полковника, но, когда на пороге кухни я увидел в домашнем халатике невысокую, голубоглазую, тёмноволосую весьма симпатичную девушку, подумал: «Лучше бы это был генерал, и даже наш командир дивизии».
Я сконфузился, так, как был перемотан полотенцем ниже пояса.
К моему удивлению, она нисколько не смутилась, а слегка улыбнувшись, только сказала:
- А я зашла, слышу, что, кто-то в ванной бултыхается, сразу подумала, что это тот, кто мне ремонт делал и шторы повесил, а ещё и душ по моей просьбе сделал, - потом, добавила, - ну, иди, одевайся, а я уже и чаёк заварила, сейчас попьём. Такого простого и непринуждённого общения у меня с женщинами никогда не было и невольно проскочила мысль: «Интересно, как это она так легко перешла на «ТЫ», и спокойно отнеслась, можно сказать, - к, почти, голому мужчине, видно или она - врач, или большой начальник». Пока я одевался, так и не пришёл к единому мнению. А вот, когда мы познакомились и сели за стол, доедая мой обед и её печеньки с чаем, то оказалось – не то и ни другое. Девушку звали Лида и она была племянницей командира полка, разведенная с ребёнком, её приютил дядя, устроив на работу и выделив квартиру. Рассказав всё о себе она ни какими подробностями обо мне, не поинтересовалась, видно, увидев мою форму подумала: «Скорее всего, он прапорщик, таких в полку много».
А у меня язык не повернулся рассказать, кто я есть на самом деле. Посидев ещё немного, и перейдя окончательно на «ТЫ», я решил немного развлечь девушку, почитав стихи.
- У тебя имя, как у героини в фильме операция «Ы», ты помнишь, какие стихи читал Шурик? – спросил я.
И, не дожидаясь ответа, тут же прочёл:
       «Вдоль маленьких домиков белых
                акация пышно цветёт,
      Хорошая девочка Лид на улице Южной живёт.
      В оконном стекле отражаясь,
                по миру идёт не спеша,
      Хорошая девочка Лида! 
      А чем же она хороша?
      Спросите об этом мальчишку,
                что в доме на против живёт.
      Он с именем этим – ложится,
                он с именем этим – встаёт!»
  Правда, я дальше не помнил, хотя смотрел этот фильм больше двадцати раз, но и это произвело на Лиду сильное впечатление. Мне показалось, что стихи ей никто и никогда не читал.
Она только грустно улыбнулась, и сказала:
- Я тоже, люблю стихи, но совершенно ничего не помню, из того, что мы учили в школе.
- А, я помню, и мой любимый поэт – Есенин.
 И тут же, процитировал:
 «Потому, что я с севера, что ли,
 Я готов рассказать тебе поле,
 Про волнистую рожь при луне.
 Шаганэ ты моя, Шаганэ!
 Там, на севере, девушка тоже,
 На тебя она страшно похожа,
 Может, думает обо мне...
 Шаганэ ты моя, Шаганэ!»
  Видно, этими строчками я, так подействовал на её психику, что у Лиды выступили
 слёзы, наверное, они ей, навеяли недавние воспоминания, и я понял, что надо менять пластинку, и добавил:
- А, я тоже пишу стихи, хочешь, прочту?
- Ага, - сказала она.
Я, решив хоть как-то её отвлечь, прочёл:   
                Выпал птенчик из гнезда,
                Скачет по дорожке.
                Калорийная еда
                Для бродячей кошки.
                Но и кошке выйдет срок,
                Загрызёт – собака.
                Как однако мир жесток,
                Как жесток, однако…
Услышав такие строчки, она грустно улыбнулась и сказала:
- Да, действительно, мир жесток.
- Не расстраивайся – всё будет хорошо, - добавил я, - а мне пора в часть, думаю мы ещё увидимся.
- Конечно, ведь я теперь работаю в штабе полка.
  Попрощавшись, я отправился в полк, хоть я и не был голоден, но мне не хотелось пропустить законный ужин.
  Пройдя КПП, я встретил знакомого повара с нашей столовой, с которым мне было по пути. Увидев меня в форме прапорщика, он опешил, его узкие казахские глаза округлились, и он выпалил:
- Ты, что на прапорщика остался?
- Ага , а что? - решил я его позадрачивать.
- Та нафига оно тебе надо, ты ж художник.
- Да, вот подумал, подумал, буду – секретарём комсомольской организации батальона, - и ещё раз взглянув на его реакцию, добавил, - работа не пыльная, языком болтай и денежки – скирдуй, и ничего делать не нужно, а картины я могу и так рисовать без всяких помех.
 Он ещё немного прошёл со мной и направился в столовую, а я решил пойти переодеться в коптёрку.
  Но тут, у штаба батальона, меня встретил мой бывший командир взвода.
 Он, как увидев в какой я форме, аж присвистнул:
- А, что это у тебя за пагоны такие?
 - Вот, решил на прапорщика остаться, а пока примериваю новую форму, - ответил я – под дурака.
У литера даже слов не нашлось, чтобы, что-нибудь возразить, и я пошёл переодеваться, а после – столовую.
  На счёт Лиды, я понимал, что она разведена уже месяца три-четыре, а может быть и больше, и женщина в таком случае, будет искать мужчину. Но в мои планы женитьба, (да ещё с ребёнком) не входила, тем более что мне до дембеля – оставалось четыре месяца, а оставаться служить дальше я не собирался.
   Правда, не прошло и двух дней, как наш старшина Ногань, принёс мне в мастерскую утюг и сказал:
- Вот, надо его починить и занести в секретный отдел в штабе полка.
А я привык, что наши «безрукие» прапора приносили нам всегда чего-нибудь, то починить, а то исправить, потому, как рядовой Кийко, хоть рисовать не умел, но на все руки был мастер – мог и ходики отремонтировать, и всякие другие бытовые приборы. Вот я ему задачу и поставил, и боец с ней справился, а я в штаб понёс. Захожу в секретный отдел, а там вместе с несколькими бойцами, ещё и Лида сидит, работает, какие-то бумаги перекладывает.
- Привет, утюг чей, кому отдавать?
Она, увидев меня в форме сержанта, даже немного опешила, а потом, взяв себя в руки, сказала:
- Мой! – а потом спросила, - а чего это у тебя форма другая? Ты, вроде бы – прапорщик?
- Нет, сержант, - отвечаю, - у меня пропуска не было, вот, я и одел наших кусков «ПШ».
- А сейчас – есть?
- Да, уже сделали.
- Тогда, может быть, принесёшь ко мне после работы, - и, сделав умоляющий вид, добавляет, - а то я его сама не дотащу.
  - Хорошо, нельзя заставлять девушку таскать тяжести, - улыбнулся я.
А в шесть часов вечера, прикинув, что она уже дома, прихватив на всякий случай в нашей чайной пряников, отправился в военный городок на квартиру к Лиде.
 Когда я зашёл в дом, то она ещё раз меня                поприветствовав, спросила:
- Принёс? Так может ты ещё и лампочки в коридоре, и в спальне вкрутешь?  - и добавила, - а я пока ужин приготовлю.
- Да, легко, - улыбнулся я.
 Пока возился с лампочками, она уже и на стол поставила: картошечки нажарила с мясцом, яичек сварила, огурчики малосольные, капустку, в общем, всю ту домашнюю пищу, по которой любой солдат всегда скучает.  Когда мы сели за стол, то она, как фокусник вытащила из-под скатерти чекушку водки.
 Увидел такое, я подумал: «Э-э, куда это она клонит: сначала – утюг, потом лампочки вкрути, так дело и до полочек дойдёт, а там глядишь, если затянет в постель, то придётся жениться, и ни открутишься, всё-таки – племян-
ница командира полка». Поэтому, как у меня ни бурлили феромоны внутри, я, еле сдерживаясь, сказал:
 - Ужин у тебя классный, - и, вспомнив инцидент, который у меня произошёл с самогоном, продолжил, - мне ещё сегодня заступать на дежурство по штабу полка, и вообще-то я водку не пью, предпочитая вино.
 Лида немного изменилась в лице, и на нём было написано удивление с разочарованием. Она, видно, впервые увидела мужика, служащего в армии, который отказался, от водки, да ещё с продолжением.
 А я, перехватив её взгляд, объяснил:
- Понимаешь, в обще-то я художник и не собираюсь здесь оставаться на сверхсрочную службу, а ты симпатичная девушка, готовишь хорошо, и быстро найдёшь себе какого-нибудь офицера или прапорщика, вон – у нас их пруд-пруди.
  И выпив ещё напоследок чай с пряниками, удалился…
 Потом я с ней иногда сталкивался в части, и мы всегда тепло приветствовали друг друга, но – не больше. И никаких поручений: ни от старшины Ноганя, ни просьб от Лиды я не получал. Ну, оно и правильно, мало ли кто, и как мог это истолковать. Ведь полк, как большое село – все про всех всё знают, и шепчутся за спиной…
  А, перед самым дембелем я узнал, что Лида вышла замуж за вновь прибывшего молодого лейтенанта, которому, скорее всего, надо было делать карьеру…