Цветок папоротника

Мишка Жужжушка и Мишка Пампушка.
 
История пятая: Цветок папоротника.

Однажды в конце лета мишка Жужжушка узнал от сороки по имени Азалия Алмазовна про волшебный цветок папоротника.

– Тот, кто его найдёт, может загадывать любое желание – оно обязательно сбудется. Ох, и красивый же, наверное, этот цветок... Вот бы мне такой на заколку или на брошку...

– А ты что, сама его не видела никогда? – удивился Жужжушка. (Он уже понадеялся, что сорока знает о цветке не понаслышке.)

– К сожалению, нет, – отвечала она со вздохом, – мне моя бабушка рассказывала... Давно это было... Когда я была ещё маленькой птичкой...

– А когда его нужно искать?
– мишка Жужжушка помешал сороке погрузиться в воспоминания, но с первого раза она не расслышала, так как не успела вернуться в настоящий момент.

– Что-что? – переспросила она.

– Когда его лучше искать? Летом?

– В конце лета, если я ничего не перепутала, – ответила сорока, поправила свой красный узорный платок, наброшенный на крылья, и подлила себе в ковшик брусничный чай.

– А тебе налить ещё чаю? – вежливо предложила она медвежонку, ведь он был у неё в гостях – в домике на сосне, в который он забрался не без труда...

Медвежонок лишь помотал головой в ответ – все его мысли были теперь только о цветке папоротника.

***
Мишка Жужжушка каждое утро, на рассвете, выбирался из берлоги и шёл в глубину леса, чтобы найти заветный цветок. Он наклонялся к каждому папоротнику и перебирал лапами его листья, но никакого цветка не находил.

Однажды он дошёл до самого дальнего леса и даже повстречал там матушку Мишки Пампушки – он и у неё спросил, не видела ли она папоротников с цветами, но та ответила, что не припомнит таких, а заодно передала привет и приглашение на ежевичный пирог мишке Пампушке.
 
– И ты с ним приходи на чай, пирог я испеку в воскресенье, а пока мне нужно собрать ещё одно лукошко ежевики. Только запомни, если хотите успеть домой до заката, выходить вам нужно на самой заре, не проспите.

– Не проспим, меня разбудит моя Деревянная Кукушка из часов, а я пойду и разбужу Пампушку.

– Договорились, Жужжушка, – ответила медведица с улыбкой и побрела к кустам ежевики, держа в лапе плетеное лукошко с синими ягодками на дне.

– До свидания! – крикнул ей в след Жужжушка и помахал лапой.

– До воскресенья! – послышалось в ответ.

***
В воскресенье мишки встали рано и к обеду были уже в берлоге Пампушкиной матушки. Ежевичный пирог как раз подрумянился к их приходу. Когда медведица и гости поприветствовали друг друга и уселись пить лавандовый чай, мишка Жужжушка снова спросил про цветок:

– А вчера вы тоже его не видели?

– Нет, милый, – отвечала медведица, – мне очень жаль.

Мишка Жужжушка тяжело вздохнул.

– Сдался тебе этот цветок! – рассердился мишка Пампушка, он уже порядком устал от того, что его лучший друг целыми днями возится в зарослях папоротника, – давай лучше пирог есть, он поднимет тебе настроение, вот увидишь. Я с детства обожаю мамин ежевичный пирог.

Медведица широко улыбнулась, сняла пирог с подоконника, на котором тот остужался, и поставила в центр фанерного столика, на кружевную скатерть, рядом с блестящим самоваром, сушёной лавандой и баночкой меда.

– А мой малиновый пирог ты значит не обожаешь? – спросила она, полушутя.

– Тоже обожаю, – твёрдо заявил Пампушка.

– А мне нравятся малиновые тортики медведицы Ляпти, – признался мишка Жужжушка, – они всегда такие сладкие и белые из-за крема... Такие белые, что похожи на неё саму.

– А что, эта ваша медведица Ляптя белого цвета? – с недоверием поинтересовалась хозяйка берлоги, разрезая пирог. Ей не очень-то нравилось, что какая-то там медведица из Зелёного леса тоже готовит вкусную выпечку. Честно говоря, ей было бы приятнее, если бы у этой Ляпти всё время всё пригорало или если бы она постоянно путала соль и сахар...

– Ага, она ж-же белая медведица, – ответил Жужжушка.

– Угу, – согласился Пампушка, но больше ничего не смог добавить, так как набил рот пирогом.

– Я не знала, что медведи бывают белыми, – ответила медведица и пожала плечами. – А что, такие уж вкусные торты? – уточнила она.

– Вкусные, но немножко тяп-ляп, – ответил теперь Пампушка, так как на этот раз у Жужжушки рот был занят бисквитом.

– Это как? – обрадовалась медведица.
 
– Ну, знаешь, кривые немного... С одной стороны много крема, а с другого он сполз и упал на тарелку или куда-нибудь на скатерть... Как сугроб, подтаявший только с какой-то одной стороны. Ну, или как подушка, когда ее взбиваешь лапами...

– Представляю, да, – отвечала его мама с довольной улыбкой, – Жужжушка, тебе подлить чаю или кипяточку?

– Да, кипяточку, – отвечал тот, снова о чём-то задумавшись, – пирог очень вкусный, спасибо, – монотонно добавил он. (На его блюдце остались одни только крошки.)

– Спасибо, что такой вежливый, – улыбнулась в ответ медведица.

– Эх, ты опять про цветок папоротника думаешь? – заметил Пампушка.

– Угу, – признался Жужжушка, – мне бы хоть одно желание загадать...

– А что, тебе чего-то так сильно не хватает? – попытался проявить понимание Пампушка, отпивая лавандовый чай из блюдечка.

– Да нет, всего хватает, – отвечал Жужжушка, подумав, – но есть у меня одна мечта...

– Поделишься с нами? – спросила медведица.

Жужжушка отрицательно покачал головой:

– Не могу, так мне будет казаться, что мечта смешная и глупая, если я расскажу о ней хоть кому-нибудь.

Мишка Пампушка хотел было возразить, но не нашёл, что сказать.

– А может, его нужно искать ночью? – спросил мишка Жужжушка риторически.

– Ну вот ещё, ты теперь и ночами не будешь спать из-за этого цветка, которого ещё и не существует, возможно! – снова рассердился Пампушка, – и как ты собрался искать цветок в темноте?

– Ну, не знаю, а вдруг он ночью светится?

– Цветы – это не звезды, они по ночам не светятся, Жужжушка.

– Вот что, – вмешалась медведица, убирая посуду со стола, – по ночам бродить в лесу глупо и опасно, можно же споткнуться о коряги в темноте... Ночью все медвежата должны спать, а папоротник ты возьми да пересади себе в горшочек и ухаживай за ним, поливай, и кто знает, может он и расцветёт от твоей заботы?

За цветами мишка Жужжушка любил ухаживать – у него и гортензия в берлоге цвела, и ёлочку он недавно посадил в горшочек, чтобы зимой украсить её, не спиливая.

– Ладно, попробую, – тихонько ответил мишка, вставая из-за столика, – идём, Пампушка, а то не успеем в наш лес до заката.

– Главное верить, Жужжушка, – шепнула ему на ушко медведица.

***
Мишка Жужжушка сделал всё так, как посоветовала Пампушкина мама. В последний день лета он пересадил саженец папоротника в глиняный горшочек с землёй и отнёс его к себе в берлогу. Мишка каждый день поливал его из садовой лейки, стараясь всегда ставить горшок на то место, куда падают солнечные лучи, и даже гладил подрастающие листики, шушукая что-то нежное и ободряющее: "Расти, мой папоротничек, я верю, что однажды ты зацветешь".

И вот, пролетел первый месяц осени, а затем ещё один, и в конце октября, когда уже выпал первый мокрый снег, мишка потерял надежду, что папоротник зацветёт в этом году. Правда, медвежонка это теперь не так уж огорчало, ему стало важнее, чтобы папоротник не замёрз грядущей зимой. (Он так привык о нём заботиться, что папоротник сам по себе стал для него важнее, чем какой-то там цветок, пусть даже волшебный.) Жужжушка поставил растение у батареи, туда же придвинул и горшок с гортензией, чтобы и ей зимой было теплее... (Только ёлочка, он знал, не боится морозов, ведь и зимой в лесу полным полно зеленых елей и сосен.) Над батареей мишка повесил маленькую керосиновую лампочку, чтобы растениям не становилось совсем уж темно, когда он погасит свой фонарь железнодорожника, укладываясь спать на зиму. Мишка покрасил лампочку в желтый цвет, чтобы та больше напоминала солнышко – правда, от краски свет её стал немного тусклее, но зато более тёплого оттенка.

***
И вот однажды, в начале ноября, когда дни стали ещё короче, а ночи ещё длиннее, и за окном всё время шёл мокрый снег да лил косой дождь, мишка Жужжушка проснулся рано утром от лилово-розовато-голубого света, струящегося по комнате. Мишка сперва подумал, что этот свет – северное сияние, которого прежде в их лесу не бывало, но он слышал о нём от белой медведицы Ляпти. И только когда Жужжушка вскочил на задние лапы, он увидел, что свет льётся не из окошка, а исходит от папоротника. Он подошёл поближе, наклонился и... Увидел долгожданный волшебный цветок! Мишка долго любовался им, позабыв, что нужно загадывать желание, а когда взошло солнце, цветок постепенно перестал сиять, но оставался всё так же прекрасен. (И Жужжушка продолжил любоваться им, как зачарованный.)

Вскоре проснулась и Деревянная Кукушка. (Она вставала рано, с восходом солнца, а Жужжушку будила ближе к полудню.) Сперва птичка ахнула, увидев, что Жужжушка уже не спит, а затем ахнула еще громче, заметив то, чего не было раньше:

– Это что же, цветок папоротника? Быть этого не может! Этого просто не может быть! – восклицала она, то кружась вокруг папоротника, то разглядывая цветок, сидя в самом горшке с растением.

– Жаль, ты не видела, как он ночью светится, – сказал мишка не столько с сожалением, сколько с триумфом. (Кукушка ведь никогда не верила, что цветок папоротника существует в природе, а про мишку стала говорить, что он ку-ку, и вот – чудо перед самым её носом, а точнее перед клювиком.)

Чуть позже мишка Жужжушка загадал, конечно, своё заветное желание, но оно не сбылось ни в тот день, ни на следующий, ни через неделю... Мишка каждое утро вставал как можно раньше, а иногда среди ночи, чтобы не пропустить свечение цветка папоротника... (Даже Деревянная Кукушка никогда так рано не вставала.)

И вот, в одно голубое утро в конце ноября, мишка Жужжушка застал догорающий, еле-еле заметный свет от цветка – уже вставало осенне-зимнее солнышко и свет папоротника почти погас, но всё же цветок ещё чуть-чуть светился, и мишка успел повторно загадать своё заветное желание. Он и Кукушку позвал, чтобы и она успела желание загадать, а та, хоть и фыркнула, но всё же что-то пожелала и прошептала это, сев рядом с папоротником. А когда, после заката, к ним в гости заглянула одна знакомая белочка и принесла в подарок немного орешков и баночку варенья из шишек, Жужжушка узнал, что Кукушка загадала именно это – чтобы кто-то принёс им что-нибудь к чаю (так Кукушка ему и шепнула на ухо во время чаепития).

Но заветное желание мишки Жужжушки и в тот хороший день по-прежнему не сбылось. К полуночи он перестал ждать чуда и был этим, конечно, очень огорчён, хоть визит белки его немного и развеселил незадолго до того... Однако ночью, когда мишка уже засыпал, берлогу вновь озарило сияние цветка. Мишка Жужжушка встал с кровати, накинув на себя ватное одеяло, обулся в банные тапочки, ведь земляной пол становился уже очень холодным из-за заморозков, и тихо-тихо, на цыпочках, подошёл к папоротнику, как будто боясь спугнуть волшебство.

В тот же момент мишка заметил, что за окном начался снегопад. Первый настоящий снегопад за ноябрь – пушистый, бархатный, без примеси дождя... Снежинки ложились на мокрую землю и палую листву, но не таяли, а как будто собирались в  ворсинки и катышки одного большого белого ковра в коричневых заплатках. С фиолетово-темного неба "ковёр" освещали "марципановая" луна и множество крошек-звёздочек, мигающих меж проплывающих туч.

"Ну, вот и зима наступила," – подумал мишка и широко зевнул, а глаза его стали слипаться, как будто веки намазали медом. Но вдруг он заметил, что ветви папоротника стали похожи на ветвистые рога оленя – всё ещё зелёные и с листьями, но это и вправду были настоящие рога, а не просто растение. Мишка даже потрогал их лапой – они стали твёрдые, как камень! (И цветок, кстати говоря, тоже как будто окаменел и стал похож на украшение вроде брошки или кулона, какие носит сорока Азалия Алмазовна.) Рога папоротника продолжали расти, а из-под них показалась голова и маленькое тело настоящего живого оленя, вылезающего из горшка.

Теперь самое время сказать, что загадывал мишка Жужжушка, глядя на цветок папоротника: мишка мечтал покататься верхом на олене! В Зеленом лесу, он знал, олени не водятся, и он был знаком лишь с одним пожилым лосем, но в северных лесах и за полярным кругом олени встречаются – ему о них рассказывала медведица Ляптя, а ещё когда-то читала сказки бабушка-медведица... (Когда-то давно, когда он был ещё очень маленьким медвежонком и жил в Голубом лесу.) И вот теперь оленёнок рос прямо перед мишкой Жужжушкой, в его тёплой берлоге под старым дубом, а зелёные рога оленя украшали листья папоротника и лиловый каменный цветок.

– Привет! – просто сказал оленёнок ошалевшему от удивления мишке.

– Привет, – только и сказал мишка в ответ.

– Меня зовут Папоротник, – представился изумрудного цвета оленёнок и подпрыгнул, сделав в воздухе круг.

– А меня мишка Жужжушка зовут, – представился сонный хозяин берлоги и протянул лапу.

Оленёнок пожал эту бурую лапу серебристым копытом, всё ещё немного испачканным в земле из горшка. Затем он тряхнул головой и цветок вдруг упал с веточки его зелёного рога.

– Ничего, Папоротник, я подниму, – вежливо сказал мишка, опускаясь на земляной пол. Он попытался прикрепить цветок обратно к рогам, но тот ни за что не цеплялся и ни к чему не крепился.

– Эх, не получается? –печально уточнил оленёнок по имени Папоротник.

– Не переживай, – отвечал ему заботливый мишка, – на нём дырочка есть, сейчас вдену в неё ниточку и повешу тебе на шею. Будет красивый кулон.

–Как здорово! – отозвался Папоротник и снова подпрыгнул от радости.

Мишка Жужжушка выполнил обещание и через несколько минут на шее у оленя поблескивал лиловый кулончик. (Кстати, пока мишка нанизывал цветок на ниточку, взятую из Кукушкиной корзины с рукоделием, Папоротник заметно подрос. Теперь он уже не был таким уж маленьким оленёнком... Но всё же и до взрослого оленя ему было ещё далеко.)

– Подогреть самовар? Попьешь чаю с мёдом? – предложил мишка, – или с вареньем, если хочешь... Нам белка принесла варенье из шишек...

Но Папоротник его перебил:

– Чаю попьем как-нибудь в другой раз. Нам до восхода солнца нужно успеть покататься по лесу.

– Ты хочешь меня покатать? – изумился медвежонок, – Но ты же такой маленький, я слишком тяжелый для тебя... Если хочешь, побегай один, а я здесь подожду...

– Если хочешь, чтобы я вырос, просто полей меня из лейки! – предложил Папоротник.

– Ой, а тебе не будет мокро? – растерялся мишка.

– Нет, мне нравится, когда меня поливают водичкой, – сказал олень и рассмеялся, – и я уже сам себя полил, пока ты возился с ниткой!

Мишка Жужжушка посмотрел на пол и увидел небольшую лужицу.

– А, теперь понятно, – только и сказал он, совсем растерявшись.

"Где это видано, чтобы кто-то просил полить его из лейки?" – подумал мишка, но всё-таки поднял садовую лейку с подоконника и оставшейся водой окропил оленю рога с листиками.

Папоротник в тот же миг начал расти и через минуту-другую превратился в большого серебристого оленя. Даже рога его перестали быть зелёными, хотя листики на них всё же остались – их стало даже больше, чем до этого, и рога зашуршали, как лиственное дерево от ветра, когда олень снова тряхнул головой. Мишка подумал, что сейчас ниточка с кулоном на шее оленя порвётся, но она удержалась, хоть и прилегала теперь вплотную. Еще через минуту Папоротник даже в берлоге помещался с трудом – ему пришлось пригнуть голову, чтобы не биться рогами в потолок.

– Эй, Папоротник, перестань расти, а то в берлоге не поместишься! – испугался мишка Жужжушка.

– Всё, Медвежонок, я уже вырос, – спокойно сказал олень более низким и бархатистым голосом, чем говорил до этого. – Пойдём со мной, покатаю тебя по лесу в эту светлую лунную ночь...

– Ага, теперь идем, – тихо сказал мишка, вновь изумлённый всеми чудесными превращениями, что ему довелось увидеть.

"Странно, что Кукушка не проснулась от всего этого шума, что Папоротник наделал, – подумал медвежонок, выходя из берлоги в след за оленем, – крепко же она спит! "

***
Олень нёс мишку Жужжушку через опушку леса, и через сосновую рощу, и по снежным тропинкам, и по пологому склону холма... Над ними блистали звезды и луна освещала дорожки... А ещё, мишка Жужжушка не забыл взять с собой железнодорожный фонарь и крепко сжимал его в лапе.

На заре олень прискакал обратно к берлоге под огромным старым дубом. Мишка, зевая, сполз со спины Папоротника и плюхнулся в свежий хрустящий сугроб.

– Ну, мне пора, Жужжушка! – промолвил серебристый, как снег в лунном свете, олень.

– Куда же ты теперь? – спросил мишка, отряхиваясь от снега.

– Поскачу в северные леса, к моим сородичам – северным оленям.

– Но ты же папоротник... – тихонько заметил Жужжушка.

– Ну, не могу же я вернуться обратно в горшок, – сказал олень, немного подумав, – Я и не помещусь в нём теперь...

– Это уж точно! – ответил мишка с улыбкой, которая тут же исчезла на его сонной мордочке, – Значит, пора прощаться? Эх! – горько вздохнул он.
 
– Пора, – кивнул олень.

Мишка обнял его за шею, встав на цыпочки.

– Прощай, Папоротник! Рад был с тобой познакомиться! И классно покатались!

– Прощай, Жужжушка! И спасибо тебе за то, что загадал меня цветку, а то я никогда бы не появился на свет!

– Ой, а где же цветок? – обнимая оленя за шею, мишка заметил, что на ней нет кулона.

– Уронил, наверное, – отвечал олень, пожав плечами, – но вряд ли он теперь исполняет желания, я же больше не папоротник...

– Но звать тебя Папоротником можно?
 
– Звать можно, конечно. Это останется моим именем. Ты – мишка Жужжушка, а я – олень Папоротник!

Мишка и олень ещё раз попрощались, а затем Папоротник помчался к  снежному горизонту, на север, в далекие-далекие северные леса. Мишка Жужжушка проводил его взглядом. (Он только теперь заметил, что от оленя все еще исходит тот же розовато-голубовато-лиловый свет, что и от его волшебного цветка накануне.) Но солнце уже поднималось над горизонтом, и чем теплее и розовее становилось небо, тем меньше светился Папоротник, отдаляясь и отдаляясь от мишки Жужжушки...

Волшебный олень, ближе к горизонту, превратился для мишки в серебристую снежинку, затем в еле заметную точку... А когда серебристая точка исчезла за горизонтом, мишка вернулся к себе в берлогу, чтобы лечь спать уже до самого Рождества. Так и началась в тот год его зимняя спячка.

***
Наступил Сочельник. Кукушка, как и обещала, разбудила мишку Жужжушку. Вместе они украсили ёлочку пряниками, бусами, сухими листьями, что были заложены в страницы старой книги, а ещё, стеклянными шариками, сосульками с крыльца (которые, правда, вскоре растаяли), а под конец увенчали зеленую макушку бумажной звездой (Кукушка с начала зимы увлеклась оригами).

Затем начались приготовления праздничного чаепития: мишка Жужжушка подогрел во дворе самовар, покидав в него шишек, а Кукушка сварила повидло из коричневых яблок, упавших в сугроб... Ещё она достала из буфета сухари и сушёные ягоды брусники, сахар, баранки... Затем, мишка Жужжушка принёс самовар в берлогу, поставил его в центр столика и полез в погреб за медом и вареньем, а Кукушка заварила чай из сухих листьев малины и мяты, добавив немного брусники. И только когда всё было готово и мишка с кукушкой ждали гостей, поглядывая на часы, та вдруг спросила:

– Жужжушка, ты что, ходил во сне?
 
– Чего? – удивился Жужжушка. Он потер лапами всё ещё сонные глаза и зевнул. – Ходил во сне? Жжж С чего бы это, Кукушка? Или ты сама видела, как я ходил во сне?

– Нет, я лично не видела, но ты же не мог в трезвом уме пересадить папоротник в лес в такое время года!
 
Жужжушка взглянул на пустой глиняный горшочек на подоконнике и тяжело вздохнул.

– Папоротник ушёл в далёкие северные леса к своим сородичам – северным оленям.

Чего-чего? – удивилась теперь Кукушка. – По правде говоря, я не поняла ни слова из того, что ты только что сказал, Жужжушка!

Мишка Жужжушка рассказал ей обо всём, что произошло с ним и с Папоротником накануне зимней спячки, хоть и не ждал, что Кукушка ему поверит... Когда он закончил, в дверь постучали – гости наконец-то пришли встречать Рождество. Мишка Жужжушка побежал открывать, а Кукушка лишь успела сказать: "Тебе это просто приснилось!", прежде чем дубовая дверь открылась и на пороге показались мишка Пампушка, мышка Смеюшка, ёжик Колючка Репейников, заяц Косатка и бельчонок Орешек со своей мамой-белкой – той самой белкой, что в конце ноября подарила Деревянной Кукушке баночку варенья. Через несколько минут и белая медведица Ляптя пришла, извинившись за опоздание. Все они принесли коробки с подарками, повязанные разноцветными ленточками, даже у мышки Смеюшки в лапках имелся какой-то нарядный спичечный коробок с бантиком. А медведица Ляптя, помимо подарков, принесла корзинку с марципанами к праздничному чаепитию.

– С Рождеством! С Праздником! Вот это тебе! А эта коробочка для тебя! – говорили все наперебой, смеялись и обнимались...

– Какая красивая у вас ёлка! – заметила медведица Ляптя и остальные гости с ней, конечно же, согласились.
 
– Только огоньков на ней не хватает! – пискнула мышка Смеюшка и вдруг покатилась со смеху!

– Чай готов! На столик накрыто! – позвала Кукушка, – Так, мышь, ты чего смеёшься? – строго спросила она.

– Да вот, а-ха-ха, вспомнила тут, а-ха-ха-ха, как однажды мои мышки-сестрички вместо ёлки украсили кактус! Аха-ха-ха они повесили игрушки и конфеты прямо на иголки! А когда я их спросила, почему они украсили кактус, а не ёлку, ахахаха, они мне и говорят: да не всё ли равно – оба же колючие, оба с иголками... Ахаха-ха  А я им и говорю, украсили бы тогда Ежика Колючку – он ведь тоже с иголками! А-ха-ха-ха (Здесь гости засмеялись ещё громче, чем мышка, а Ежик Колючка смутился и слегка покраснел, но никто этого не заметил.)

– А я ведь принесла вам гирлянду в подарок! – сказала белка, развязывая розовый бант на синей коробочке, – Вот вам и огоньки на ёлку! Ой, только её, кажется, надо сперва распутать...

Мишка Жужжушка пил чай, улыбался и беседовал со всеми гостями, с радостью принимал и дарил подарки, заготовленные ещё осенью, но всё же на сердце ему было как-то неспокойно и печально. Он всё думал, неужели Кукушка права и олень ему просто напросто приснился? А как же папоротник? Он что, и вправду пересадил его в лес и забыл об этом? Неужели он и в самом деле лунатик?

Уже за чаем мишка рассказал обо всём мишке Пампушке, но совсем тихо, на ушко. Мишка Пампушка в ту ночь тоже, конечно, был весьма сонный, часто зевал и всё переспрашивал, но всё же смог дослушать до конца, не задремав. (Баранки с вареньем и марципаны помогали ему не засыпать.) Дослушав до того момента, как Олень умчался в северные леса, а мишка Жужжушка лёг спать, Пампушка сказал:

– Ну вот, видишь, ты же помнишь, что лёг спать уже после того, как покатался верхом на олене?

– Ну да, помню.

– Значит, это не могло тебе присниться. Сначала мы ложимся спать, а потом нам видятся сны, а наоборот – не бывает, – твёрдо сказал Пампушка и подлил себе в блюдце чаю.

Жужжушке этот аргумент показался не очень уж убедительным, но всё же было приятно, что Пампушка ему поверил...

– А я думала, что ты проспишь Рождество, Колючка, – пискнула мышка Смеюшка и захихикала.

– Я будильник завёл, – хмуро отозвался ежик и фыркнул. – А вот божья коровка Серьеза всё-таки решила не вылезать из своего домика под корой, – добавил он.

– А вы знакомы с божьей коровкой Серьезой? – удивилась медведица Ляптя, а мышка отчего-то опять захихикала.

– Конечно, мы живём по соседству, – объяснил ёжик, – и вот заяц Косатка тоже наш сосед.

– Да, моя норка рядом с тем дубом, в коре которого живёт эта серьёзная божья коровка в очках, – отозвался заяц, увлечённо распутывающий гирлянду, – и еж этот колючий на нашей улице поселился, – махнул он в сторону Колючки.

– Наши соседки-пчелки тоже спят, – не громко заметил Жужжушка, – А может быть, сами веселятся у себя в дупле, а к нам не зашли...

– Это вряд ли, они крепко спят всю зиму, – возразила Кукушка. – Орешек, ты будешь ещё повидло? – спросила она у бельчонка.

– Нет, мне больше нравятся марципаны, – тихонько сказал бельчонок Орешек и потянулся к корзинке.

– Угощайся, мой сладкий, – улыбнулась ему медведица Ляптя и подвинула корзинку к нему поближе.

– Много сладкого есть вредно, Орешек, милый, – напомнила ему мама-белка.

– Но сегодня же Рождество! – возразила медведица.

Кукушка постаралась сделать вид, что она ни чуть не обиделась, и продолжила громко помешивать ложечкой сахар в своём остывшем чае.

– А я буду повидло! – сказал мишка Пампушка, чтобы Кукушка не огорчалась. (Хоть оно и не выглядело очень уж аппетитно, но всё же должно было быть сладким... )

– Давай сюда свое блюдце, – сказала Кукушка с напускной строгостью, но всё же не сдержала улыбку, накладывая в блюдце повидло.

А когда стрелки часов уже почти показывали двенадцать ночи и Рождество вот-вот должно было наступить, в окошко постучали птицы-подружки: сорока Йоко, сорока Азалия Алмазовна и ворона Каркуша Карловна, а с ними за компанию и Снегирь - переселенец прилетел.

Кукушка открыла пернатым гостям окошко, из которого сразу же повеяло холодом и немного намело пушистых снежинок, пока птицы по очереди заходили в дом. Все они надели перед выходом тёплые шапочки, носочки и шарфы, а ворона даже укуталась в серую шерстяную шаль.

– Ну наконец-то, мы вас уже заждались! – всплеснула деревянными крыльями Кукушка.

Но, по правде сказать, все просто подумали, что птицы-подружки решили в этом году отмечать Рождество своей маленькой компанией и уже не прилетят в гости, хоть им и выслали письменное приглашение голубиной почтой.

Рассаживать птиц за столик было уже некуда, поэтому им пришлось остаться сидеть на подоконнике. Но им было и там хорошо – тепло, да и угощений ещё оставалось вполне достаточно на их компанию, даже вместе со Снегирем... Впрочем, Снегирь и сам принёс гроздь сладкой рябины с мороза.

Но главное в этой истории вот что: когда Сорока Азалия Алмазовна снимала свой тёплый платок, мишка Жужжушка заметил на её шее ни что иное, как тот самый лиловый кулон в форме цветка папоротника.

– Откуда у тебя этот кулон? – тут же спросил изумленный мишка.

– О, тебе нравится, да? – просияла сорока, – Ты не поверишь, но я нашла его в лесу, на сучке пня. Еще в конце ноября. Видно, кто-то обронил его... – тут Азалия Алмазовна немного засмущалась, – Ты думаешь, Жужжушка, нужно было оставить его там, да? Вдруг за ним бы вернулись? Эх! – виновато вздохнула она.

– Не беспокойся, – подбодрил её сияющий от счастья медвежонок, – Я уверен, что кулон забыли там специально для тебя!

– Ты так думаешь? – обрадовалась сорока.

– Ну конечно, он же тебе так к лицу! – ответил мишка и засмеялся.

Наконец-то у него на душе было легко, ведь перед ним сияло бесспорное доказательство того, что олень по имени Папоротник ему не приснился.

– Мышка Смеюшка, а что там у тебя в спичечном коробке? Ты так никому его и не подарила, – заметил вдруг мишка Пампушка.

– О, там подарок для вас для всех! – пискнула мышка и хихикнула. Она протянула коробок мишке Пампушке, раз уж он первый спросил... Мишка открыл его при всех, а в коробке оказалась... Спящая на сене божья коровка Серьеза.

– Божья коровка! Ого! Это и вправду божья коровка Серьеза? Она спит? – заголосили все хором, так что божья коровка всё-таки проснулась.

– Ой, а где это я? – спросила она, потирая лапками глаза.

– У... У меня в гостях, – тихо сказал Жужжушка. – То есть, у нас с Кукушкой.

– Сегодня Рождество! – весело выкрикнул бельчонок.

– Как ты попала в этот коробок? – спросил заяц, нахмурившись.

– Я не помню, Косатка, дорогой, – отвечала божья коровка, – Я только помню, что легла спать у себя дома, – закончила она и тоже нахмурилась.

Все остальные уставились на мышку Смеюшку, которая только после этого перестала хихикать.

– А что, разве плохой сюрприз получился? – спросила она, удивлённо хлопая глазами.

– Ты что, кар-кар, украла божью коровку Серьезу из её домика под корой, кар-кар, и притащила её сюда в спичечном коробке, кар-кар, не спросив разрешения? – уточнила Каркуша Карловна, строго глядя на мышь сквозь толстые стекла очков.

– Сюрприииз! – ответила мышка и хлопнула одну из хлопушек с конфетти. Бах!

Тут стрелки часов наконец-то дошли до торжественной отметки и кукушка, которая успела залезть в эти часы за минуту до того, вылетела и повторила "ку-ку" ровно двенадцать раз.

– С Рожжждеством, Кукушка! С Рожжждеством, божжжья коровка Серьеза! – поздравлял всех весёлый мишка Жужжушка, пока гости ни продолжили воспитывать мышку Смеюшку.

– С Рождеством, мишка Жужжушка! С Рождеством, мышка Смеюшка, заяц Косатка, Кукушка...– медленно перечисляла божья коровка из коробка. (От усталости и сонливости ей даже не хотелось ни на кого сердиться).

– С Рождеством! С Рождеством! – стали все поздравлять друг друга, а заодно начали обмениваться подарками с птицами, ведь птицы ещё не успели вручить и получить свои подарки... Снова началась весёлая колгота!

– Азалия Алмазовна, я же хотела подарить тебе бусы! – спохватилась Кукушка и полезла в пыльный комод.
 
– Спасибо, дорогая, у меня тоже для тебя есть подарочек! Но я забыла его у себя в домике на сосне! – отозвалась сорока.

– Зато я подарок не забыла, Кукушка-тян! – подлетая к комоду, сказала сорока Йоко, – Ты ведь любишь вышивать?

– Божья коровка Серьеза, а у меня и для тебя подарочек найдется, хоть я и не ждала, что ты придешь... – сказала медведица Ляптя и положила рядом с коробком марципановые крошки, завёрнутые в лоскуток.

– Спасибо, Ляптя, но меня больше интересует вот что: как мне ползти обратно домой? Там ведь снег... – Божья коровка не хотела ползти домой сама, она боялась, что замёрзнет по дороге, но и не согласилась с тем, чтобы мышка Смеюшка отнесла её обратно, ведь мышь могла потерять коробок где-нибудь в лесу или придумать какую-то новую опасную шутку...

– А если заяц Косатка тебя отнесет – он же твой сосед? Или Колючка Репейников мог бы это сделать, – предложил мишка Пампушка, зевая.

– Нет, заяц Косатка слишком быстро скачет, он может выронить коробок со мной из кармана... А еж наверняка положит меня на свои иголки и проколет ими коробок.

– Ну и что?

– А то, что в моем коробке будет сквозняк и я простужусь, Пампушка, – отвечала божья коровка, отогревая заиндевевшие очки над свечкой. (Чтобы доставать до горящего фитиля, она заползла на носик чайника).

– Хочешь, я сам тебя отнесу? – предложил ей мишка Жужжушка, – Или оставайся у нас до весны... Жжж-ж

***
И божья коровка осталась в берлоге под старым дубом до весны. Кукушка постелила ей постель у себя в часах, но Серьёза предпочла остаться спать в своём уютном спичечном коробке с соломой, к которой она уже успела привыкнуть, а сам коробок мишка положил рядом с пустым горшком и гортензией, под лампочкой и поближе к батарее, чтобы Серьёзе было ещё теплее в оставшиеся два зимних месяца. Мишка Жужжушка слегка приоткрыл коробок и стало похоже на то, что божья коровка укрывается картонным одеялом. Её крошечные очки он положил на листик гортензии, которая, кстати, в этом году не завяла от холода.

Так они и продолжили зимовать втроем – Мишка Жужжушка, Деревянная Кукушка и Божья Коровка Серьеза. (И ещё Снегирь иногда прилетал их проведать и приносил рябину в сахаре.)

***
Вновь укладываясь в кровать после чаепития в Рождественскую ночь, под ёлочкой с огоньками, мишка Жужжушка всё думал об олене – как он там сейчас, далеко-далеко, в северном лесу... И в его голове сам собою сложился короткий стих:

Мчись, олень, по северным лесам,
И хоть ты был растеньем сам,
Сейчас сияешь, как звезда,
А ночью ярче, чем всегда!
Так лей же всем свое сияние,
Ты – чудесное создание!

Жужжушка хотел записать стих в тетрадку, но его веки снова слиплись, как намазанные медом, а цветной сон уже мелькал и маячил где-то впереди темной пелены перед глазами, и мишка просто пообещал себе не забыть эту маленькую оду для волшебного оленя.

"Мой друг, мой олень по имени Папоротник, с Рождеством тебя!" – прошептал медвежонок, уже совсем засыпая.