Говорит и показывает Stereo Video

В крупнейший журнал по аудио и видео технике «Stereo & Video» я перетёк со своей рубрикой «Rock & Pop», когда журнал был ещё в стадии становления и делался буквально на колене небольшим коллективом журналистов, среди которых были бывший фотокорреспондент АПН Евгений Никашин, корреспондент АПН Николай Ефремов и Владимир Елдабаев, корреспондент газеты «Moscow Tribune» - «почтового ящика» западных нелегальных разведчиков. Елдабаев ненавидел всё русское и российское лютой ненавистью, на профессиональном поле злопыхал в отношении своих же коллег, чей труд нередко использовал в своих личных целях.

- Володь, а почему ты поставил своё имя под моей статьей? - спросил его однажды Роман П., сотрудничавший с редакцией в качестве нештатного корреспондента.

- А тебе-то какая разница? - нисколько не смутившись ответил Елдабаев.

- Ну, так я и гонорар даже за неё не получил, - посетовал Роман.

- Ну, и что? - спросил Елдабаев и даже посмотрел ему в глаза.

- Как ну и что? - возмутился Роман. Зачем я всё это писал, если ни денег, ни имени!

- Тебя всё равно никто не печатает, - снова невозмутимо ответил Елбаев, - а так хоть что-то...

Только после того, как Роман не постеснялся поднять щекотливый вопрос при свидетелях, стало наконец-то понятно откуда родом «талант» Елдабаева, способного делать больше и быстрее других. Хотя и раньше были сомнения. Любой активно пишущий журналист прекрасно осознает предел человеческих возможностей и понимает, что может сделать один человек, а что группа товарищей.

И как буд-то бы издатель Чарльз Батлер никогда не догадывался об этом и включал Елдабаеву зелёный свет на каждом перекрёстке.

- У евреев нет совести, - однажды сказал я Батлеру, с которым Елдабаев был одной крови.

- Володя не еврей, - ответил Батлер, - он осетин.

- Ну, да, - сказал я, - такой же, как ты англичанин. - Его конфигурации на трёх коней хватит. Плохо, когда человек отказывается от своей крови. Способный предать свою мать способен на многое.

Однажды, когда я уже сидел за своим рабочим столом, в редакции появился Елдабаев и сев напротив меня тут же схватил телефон и начал названивать нашим партнёрам, у которых мы брали пластинки на рецензии, и представляться моей должностью. Сначала я подумал, что я ослышался, но Елдабаев делал звонок за звонком и всё повторялось. Время от времени Елбаев искоса посматривал на меня, пытаясь определить мою реакцию, повышал в разговоре голос, думая, что я просто не слышу того, что он говорит, но он ошибался. Я всё слышал, но не верил, что такое возможно. Поэтому, когда он представился моей должностью в четвёртый раз, я вырвал у него из рук трубку, а телефон вдребезги разбил об пол, предупредив, что в следующий раз тоже самое будет с ним самим.

- Все слышали, - Елдабаев вскочил со своего места, - он мне угрожал!
Коллеги хранили гробовое молчание. Кто-то сделал вид, что вообще ничего не заметил. А главный редактор Андрей Андреев словно очковая кобра поднял голову из-за монитора и тут же опустил её, показывая всем своим видом, что есть дела поважней. Комментариев и вопросов  ни от кого не последовало и пришлось подробно объяснить что же всё-таки произошло.

- Ты ведёшь себя не красиво, - сказал мне Батлер вечером в переговорной, куда он вызвал меня для разговора.

- Зато твой Володя просто красавец! - тут же парировал  я, -имей ввиду, что если так будет продолжаться и дальше, ты будешь работать на аптеку, а то и вовсе оплачивать реабилитацию своему очень способному во всех отношениях сотруднику.

- Ты этого никогда не сделаешь!

- Причём тут я. Ты в России недавно и не знаешь как у нас народ реагирует на любые вызовы. Твой Володя пользуется общественным транспортом, наверняка работает там направо и налево локтями, наступает людям на ноги, загораживает своей стройной фигурой проход на эскалаторе и стоит перед дверьми, даже если не собирается выходить. У нас за такое свинство можно запросто получить по морде, особенно если человек не считает необходимым извиняться.

Батлер держал паузу. Не то, чтобы он плохо понимал русский язык, хотя однажды и спросил у меня во время переговоров с представителем BMG в России, что означает слово «пытать». Казалось он думал, может ли такое произойти на самом деле.

- К тому же, посмотри как он ходит, - продолжил я. Он никогда не смотрит под ноги и не смотрит по сторонам. Однажды я видел как он шёл в метро по самому краю платформы...

В конце концов, он может просто попасть под машину, здесь у нас на территории завода, где ты решил обустроить и офис и склад, где по вечерам очень плохое освещение, а зимой почти не чистят снег и по дороге можно запросто переломать ноги. Неужели нельзя было иметь хороший офис в приличном месте, а всё остальное здесь?

- Здесь было самое выгодное предложение, к тому же мы не так далеко от центра, - нарушил молчание Батлер и разговор перешёл на другие темы.

                *****
Вокруг были интересные люди. Но они как бы существовали отдельно, потому что это были чистые технари, к которым я обращался по самым разным вопросам и никогда не получал отказа: все быстро поняли, что я безнадёжный гуманитарий.

Однажды у меня сломался личный ноут, который я покупал по частям, так как цена на новый «мак» была для меня не подъёмной. По совету молодого сотрудника редакции Саши Фолина в компании «Терем» нашлась коробка с исправным монитором и клавиатурой, но почему-то с напрочь убитым хард-диском. Коробку вместе с гарантией мне отдали за 250$ и сказали, что если я найду диск, то это будет полноценная машина, но отыскать его будет непросто.

- Как мне разговаривать с людьми, к которым я буду обращаться по поводу диска? - спросил я у нашего верстальщика Паши Верескуна.

- Спрашивай, есть ли у вас «сказёвый винт два дюйма», - ответил он.

Я начал обзванивать фирмы, где мог бы найтись этот винт и поначалу отчаялся, потому что везде, куда бы я не позвонил, удивлялись и говорили: «Откуда ему взяться?» В составленном мною длиннющем списке фирм и фирмочек, торгующих компьютерами и запчастями к ним, оставались всего три позиции... Мысленно я уже был готов сдать коробку обратно, но мне повезло. Я нашел его! Пусть юзаный, пусть за 300$. От радости я даже забыл поторговаться - но он был и его можно было забрать в тот же день.

Верескун взял специальную отверточку и очень быстро собрал мне мой «новый», крутой по тем временам ноут, чьим главным преимуществом была его совместимость с другими «Макинтошами», которые во многих редакциях использовались для допечатной подготовки материалов или как это звучало на английском desktop publishing .

Первое время я испытывал эйфорию от того, что больше не привязан к своему рабочему месту и могу работать где мне заблагорассудиться; в переговорной, дома, в кафе, на лавочке в парке, - но эйфория длилась недолго. Нежданно негаданно у компьютера потух экран и этот чёрный прямоугольник никак не хотел возвращаться в нормальное состояние, а главное никто не мог толком сказать, в чем там дело.

Я повез комп обратно в «Терем», где бородатые и патлатые технари, сказали, что это действительно что-то странное и что комп надо протестировать в лаборатории, а на это понадобиться неделя, а то и две.

Делать было нечего и с намерениями продолжать работать в автономном режиме пришлось на время проститься, заняв своё рабочее место у стационарного компьютера, где сложно было сосредоточиться, потому что сидели мы буквально друг у друга на голове. Когда через неделю я снова пришел в «Терем», в лаборатории сидели всё те же спецы, а мой комп был в полуразобранном состоянии и от него к какой-то загадочной аппаратуре тянулись разноцветные провода. Спецы сказали, что я пришел рано, что всё-таки нужна ещё одна неделя, но история повторилась.

- Ничего не можем понять, - сказали они, - надо отправить его в Америку, подождёшь?

- Ну, это уж слишком! - ответил я, забрал компьютер и поехал в редакцию. Настроение было такое же мрачное, как и потухший экран. 550 американских долларов коту под хвост. Не факт, что комп починили бы в той же Америке. Они там предохранители меняют вместе с платой, что уж говорить про всё остальное. Да и сколько бы пришлось ждать? «Ох, не гонялся бы ты, поп, за дешевизной!» - вспомнил я Пушкина и присел в коридоре на стул, чтобы выкурить сигарету и подумать что делать дальше.

- Что-нибудь серьёзное? - спросил меня Леша Афанасьев, который в редакции занимался в основном телевизорами, и в это время проходил мимо меня с очередной новинкой от Samsung, которую привезли на тестирование.

- Лучше не спрашивай!

- Не, ну, правда? - не отступался Алексей.

- Леша, ты не поможешь. Уж такие спецы смотрели компьютер, чего только к нему не подключали, - и всё без толку!

- Покажи, - попросил Алексей и поставил коробку с телевизором на пол.

Я открыл комп.

- А это, - сказал Афанасьев, - и одновременно провел двумя большими пальцами сверху вниз с левой и с правой стороны экрана, после чего сразу же появился интерфейс.

- Это у тебя контактик залип!

                *****

Были среди физиков и лирики. Отец троих детей скромный и незаметный Сергей Клобуков оказывается писал стихи. И узнал я об этом в свой день рождения, из которого перестал делать культ, но отмечать его всё равно было положено.

Мы собрались ближе к обеду. Женщины пили вино и шампанское, мужчины чешский Fruko Schultz Red абсент и чешское пиво Svijany, привезённые из Чехии, где печатался журнал. Командовал парадом Евгений Иванович, работавший в Праге почти добрый десяток лет и знавший толк в этих напитках. Евгений Иванович аккуратно процеживал абсент через специальную ложечку с сахаром в стакан с артезианской водой, показывал как нужно поджигать сахар, учил культуре употребления. Он же выступал в роли галантного кавалера и сетовал на то, что женщины ходят на работу не в юбках, а в джинсах, которые очень не удобно снимать...

Но сначала была торжественная часть и Сергей Клобуков, как это и положено автору, озвучил собственное произведение:

Ночной разговор с дьяволом

Рок-человеку Пересветову посвящается...

- Какого черта!? - Не кричи,
Ты видишь на пороге вечность!
Тебе сегодня тридцать три:
Ну, понял жизни скоротечность?

А помнишь, был ещё Христос?
Досталось парню... Знаю точно:
Иуда «оперу» донёс,
Народ гвоздём пришпилил прочно

Его к кресту... Венок колючий
Надели... Стоит ли того?
Когда такой счастливый случай
К тебе привёл гляди - кого...

Здесь распишись без проволочек,
Мол, «сдал-принял»... Всего «делов»!
Своей души продай кусочек,
И сгину я без лишних слов.

- Послушай, отвали ей-богу!
У нас на души карантин.
В журнале черт сломает ногу:
Ведь «Рок-энд-Поп» в башке один!

- Ты про «S&V»? Святое дело...
Но, всё ж, братан, остепенись!
- Вали, хромой, покуда целый!
На Дядю Вадика молись.

- Пойду, прости, «не обломилось»...
Так, покуражился слегка.
Тебя поздравить мне хотелось,
Да, что-то вспомнил я Христа...

Август 1996, Редакция «Stereo & Video»
 

Грех было не выпить любимого напитка художников и поэтов за дальнейшее творчество, но мы знали меру, поэтому снова принялись за работу. 

Ближе к вечеру в нашу редакторскую комнату зашла  начальник рекламного отдела англичанка Ребекка Стенфорд - жена директора по распространению Олега Савочкина. В отличие от Батлера она быстро освоилась в России, а в чем-то даже превзошла некоторую часть россиян.

- Пьятница, пьять часов, - торжественно произнесла Ребекка с сильным акцентом и презрительным взглядом окинула наши согбенные за компьютерами фигуры.

- Бухать пора! А они всё сидьят работают, придурки!