Солнечные полоски

Вечерний ветер принёс прохладу. Помедлил нерешительно. Вздохнул тихонько. Подмешал к прохладе облачко сладкого аромата и исчез. Будто его вовсе не было.
Невесомое облачко бесшумно растеклось жёлтыми нотами наслаждения с коричневым налётом грёз и нежной пудрой миражей.
Большая чёрная муха сделала несколько виражей, гулко стукнулась об оконное стекло, потерла лапками брюшко. С деланным безразличием монотонно сказала:
- Нуууу воооот... снова здорово…Ффффф…
Лучики в пучке зашевелились. Те что потолще и подлиннее, перемигнулись понимающе:
- Похоже? - прошептал один.
- Не похоже, а точно, - заверил сосед, - неделю назад землю согрели.
- Неужжжжели, - язвительно пробормотала муха - а мы не в куррррсе...проооосто так проснуууулись...И...жжж...не тооолько мы...к сожжжалению.
- Что так? - хором спросили лучики покороче, появившиеся в пучке поздней осенью.
- Не жжжчтоооо, а жжжктоооо, - презрительно жикнула муха.
Мохнатые лапки нервно дрогнули, снова погладили брюшко. Коснулись капельки воды на поверхности стекла. Муха покрутила головой. Короткий хоботок отклонила подальше от влажной поверхности. Буркнула:
- Даже пить расхоооотелось.
Замерла надолго. Выпуклые глаза таращились большими коричневыми фарами. Со стороны казалось, что она внимательно разглядывает  подоконник в поисках вкусных крошек, оставшихся от синиц и воробьёв. На самом деле, муха была подслеповата. Мозаика её мира дрожала и расплывалась, особенно по вечерам.
По этой причине или просто от зловредности, она брюзжала по любому поводу и в хорошем настроении бывала редко. Точнее сказать, два раза в жизни. Оба случая связывали приятные гастрономические воспоминания: малиновое варенье и зефир. В малиновое варенье она влипла лапками совсем юной, на третий день появления из куколки. Потом несколько дней к чему бы не прикасались лапки, всё было с малиновым вкусом. В коробку с зефиром она отложила свою первую кладку. В ожидании появления первенцев, с громким жужжанием кружила внутри коробки. Устав, садилась на складки зефира и жадно втягивала хоботком мягкую белую массу.
Как все её родственницы, муха была сластёной. Разбиралась в тонкостях вкусов. Обновление кулинарных впечатлений было смыслом её жизни. Только один сладкий продукт вызывал у неё бурное недовольство - мёд. Скорее даже не он сам, а его источник - пчёлы. Любое напоминание о них портило и без того скверный характер мухи. Сегодня источником её бурчания стал запах мёда, принесённый ветром.
Вечер приближался незаметно и неотвратимо. Лучики резво завершали дневные дела. Их бодрая яркость заметно поблекла. Края потеряли четкие очертания. Появились оранжевые нотки. Скоро в них добавится цвета. Они покраснеют, коснутся тонкой линии горизонта, провожая уходящий день.
Дедушка Лучик ласково коснулся прозрачных крылышек мухи. Она покосилась молча и уползла в дальний угол. На ночёвку.
- Обиделась, - прокомментировал кто-то из светлого пучка.
- Переживает, - послышался другой голос.
- Не то и не другое, ответил Дедушка, - история давняя. Все мухи не любят пчёл. Не все помнят, как появились жёлтые полоски.
Случилось это в погожий летний день. Когда купол неба так круто выгибается ввысь, что облака не могут на нём удержаться. Даже самое лёгкое облачко соскальзывает вниз. Как мальчишки на санках с крутой горки.
Солнце стояло в зените. Небо светилось синевой. Цветы выглядывали из густой зелени травы. Призывно кивали друг другу разноцветными венчиками. Нежные лепестки трепетали от самого лёгкого движения. Распахивались призывно, показывая тычинки. Длинные тонкие нити тычинок с трудом удерживали тяжёлые мешки пыльников. Жёлтая пыльца в них давно созрела и была готова разлететься в разные стороны. Цветы вздыхали и тихонько сетовали:
- Потерялся ветер.
- Исчез.
- Осыпется пыльца на землю.
- Не будет на будущий год семян.
- Что поделать?
- Что делать?
- Как быть…
Травинки старательно вытягивались повыше. Старались поймать ветер. Напрасно. Воздух был прозрачен и спокоен. Только длинные крылья стрекоз, обедающих мошками заставляли воздух дрогнуть. Еле заметно, совсем чуть-чуть.
Одна из стрекоз опустилась на цикорий. Шершавый ребристый стебель,  усеянный ярко-голубыми цветками, спружинил под весом насекомого. Стрекоза устроилась удобнее. В вытаращенных глазах отразилось небо. Прозрачные крылышки дрогнули, готовясь к полёту.
- Простите, - произнёс цикорий.
- Да? - повернула голову к цветку стрекоза.
- В каком направлении вы полетите? - как можно вежливее поинтересовался цикорий.
- Туда, - кивнула головой стрекоза в неопределённом направлении.
- Какая удача, - не унимался цикорий, - там растёт мой родственник. Такой же цикорий как и я. Не передадите ему немного пыльцы? Видите ли...раньше это делал ветер…
- Не передам, - коротко обронила стрекоза и улетела.
- Как грубо, - загрустил колокольчик и наклонил вниз синюю чашечку цветка.
- Ещё не вечер, - твёрдо сказал цикорий, - кто-нибудь ещё прилетит.
- Что ж, - вздохнул колокольчик, - подождём кого-нибудь…Вон...Муха летит.
- Прекрасно, - воодушевился цикорий.
Муха присела на травинку рядом с колокольчиком. Устроилась в тени листа герани. Задремала. Герань расправила зелёные ладошки широких листьев. Вытянула стебель повыше:
- Вам удобно?
- Вполне, - сонно ответила муха.
- Что вы собираетесь делать после сна? - вступил в разговор лютик.
- Обедать, - пробормотала муха.
- У меня как раз скопилось немного нектара. С радостью вас угощу, если вы…
Муха живо очнулась от сонной одури, перелетела на жёлтый венчик лютика.
- …если вы передадите немного пыльцы на другой конец лужайки, - растерянно продолжил лютик, наблюдая, как муха жадно пьёт нектар.
Муха молча поднялась в воздух и тяжело полетела прочь.
- Даже спасибо не сказала, - жёлтые лепестки лютика трепетали от негодования.
- Вон ещё одна летит, - брезгливо сказала герань, - кыш, противное насекомое. Хватит нам на сегодня мух.
- Я не муха, я пчела, - медленно кружа над цветком, произнесло насекомое, - нас часто путают. Из-за чёрного брюшка.
- Ваше брюшко попушистее будет, - едва слышно прошептал колокольчик.
- Есть немного, - засмеялась пчёлка, - вы умеете замечать мелочи.
- Что ещё остаётся цветку, который всю жизнь проводит на одном и том же месте? - вступил в разговор цикорий.
- Смотреть в оба, запоминать мелочи, - поддержала герань.
- И ничего...ничего не может без ветра, - уныло закончил колокольчик.
- Ничего не понимаю, - растерялась пчела, - зачем вам ветер?
- Пыльцу разнести…
- Куда? - пчёлка никак не могла взять в толк, о чем грустят цветы.
- Другим цветам.
- И это всё?
- Мало? - хором спросили цветы.
- Понятно, - сказала пчела.
И улетела.
- Почему я не удивился? - с тоской произнёс колокольчик.
- Потому, что ты пессимист, - цикорий свысока глянул на соседа, - ещё…
- ...не вечер, - безнадёжно повторил лютик фразу цикория, - кто-нибудь…
- Что брать, где брать, куда нести? - фраза прозвучала так неожиданно, что венчики цветов дрогнули.
Над ними весело кружился небольшой рой пчёл. Они спустились поближе к траве, с любопытством присматриваясь к цветкам.
- Пыльцу...
- У нас...
- Родственникам…
- Туда...
Цветы, перебивая друг друга, пытались объяснить пчёлам, что делать. Ответ был кратким:
- Ясно.
Целый день пчёлы летали от цветка к цветку. Собирали пыльцу у одних, относили другим. Старались ни одного цветка не пропустить. К вечеру, уставшие, но довольные, они опустились на стебельки травы. Солнечные лучики путались в траве. Оставляли после себя светлые дрожащие пятна. Пчёлы смотрели на игру солнечных зайчиков и наслаждались отдыхом.
Тут-то и появилась муха, нахально съевшая утром весь нектар у лютика. Сделала круг, деловито поинтересовалась:
- Ещё сладенькое есть? Ужжжинать пора.
- Ужинать? - возмутилась герань.
- Сладенькое? - переспросила пчёлка, - Вы о чём?
- Об ужжжине, сколько раз повторять. Сами сказали, готовы поделиться. Делитесь!
- В обмен на помощь, - уточнил цикорий.
- Есть хочу, - нудила муха, - нектар давай.
- Если я правильно понимаю, с вами уже поделились сегодня, - твёрдо сказала пчёлка.
Муха сделала резкий поворот, оглядела говорившую с усиков до кончика брюшка. Повертела головой в разные стороны. Презрительно прожужжала:
- Ззззамарашкам слова не давали! Посмотри на себя, чумичка. Вся в пятнах, а туда жжжже. Мнение высказывать.
- Но…
- И сёстры твои такие жжжже грязнули, - гадкие слова прозвучали громко и обидно.
Только сейчас цветы заметили, что пчёлы испачканы цветочной пыльцой. Она оставила жёлтые пятна повсюду: на лапках, голове, пушистом брюшке. Больше всего на брюшке. Пчёлы выглядели непривычно, странно и неопрятно.
- Ха-ха-ха, ой-жжжу-бу, не могу, грязнули-чумички-ззззамарашки…- жужжала муха на всю округу, - обдурили простушек, оставили без полушек. В улей дырку от бублика понесёте.
Пчёлы молчали. Сбились в кучку и растерянно смотрели на муху. Что может ответить работавшая весь день пчела, нахальной мухе, жужжащей без остановки?
- Это почему дырку? - нарочито спокойно спросила герань, - Цветы на добро добром отвечают.
- Ага, - хохотала муха, - цветом и ароматом. Любуйтесь и дышите, зззамарашки. Благодарность вам бесконечная.
- Замарашки, говоришь? Это мы сейчас поправим. У меня тут немного жёлтой краски осталось.
Один из солнечных лучиков замигал весело, переметнулся из травы к пчелиному рою. Несколько лучиков последовали за ним.
- И у меня.
- У меня чуток есть.
Через несколько минут пчёлы удивлённо разглядывали друг друга. Вместо беспорядочных пятен на брюшках появились аккуратные жёлтые полоски.
- Теперь вас никто с мухами не перепутает.
- Удивительные перемены, - нивянник наклонил крупный венчик с белыми лепестками.
Лютик довольно закивал жёлтой головкой:
- Прилетайте ко мне за нектаром, когда захотите.
- И ко мне.
- Я вас тоже жду.
- Мух теперь за версту заметим. Не видать им нектара.
Пчёлы скромно перекусили сладким нектаром. Взяли немного с собой в улей. Попрощались с лучиками. И улетели. Цветы до поздней ночи рассказывали светлячкам о дневном происшествии, так изменившем их жизнь и внешность пчёл.