У Мороза печаль велика

Он сидел под заснеженной елью, смотрел вдаль и о чём-то напряжённо думал. В полах длинной синей шубы устроилась пара зайцев, в капюшон забралась ворона. 

Могучего старца с бородой по пояс периодически засыпал снежинками с еловых ветвей ледяной ветер. Голубой хрустальный посох валялся на снегу метрах в пяти, словно бесполезная, неприглядная палка.

– О, Морозко, ты что ль? Не признал… Вернее, признал, но уж никак не ожидал тебя здесь найти…Вернее, ожидал, но не так… Ты чего сидишь-то, как пень, недвижимо? 

Из-за ели вышел другой старец, только тощий, с куцей серой бородкой по грудь, в летней латаной-перелатоной рубахе и дырявых штанах, босой… 

– Эх, Виталич, кручина меня одолела, – тяжело выдохнул Морозко.

– Ну это… Ты знаешь, я просто леший… Наукой снадобий целительных не владею. Но ты ведь в лесу моём живёшь, стало быть, и защищать тебя я должен, – недоумённо почесал затылок Виталич. – Яга говорит, выслушать надо человека. Поделится тот, значит, сердешным, и легчает ему. Это… Ты давай… Мороз, дружище… Что делать с тобой? Почему грустишь? Чего расселся?

– Не приходят больше сюда, в лес, ни Настеньки, ни Марфушеньки, ни отцы их, ни женихи, ни матери, ни братья. Никто ни на заклание, ни в наказание в лес не посылает. Некого мне испытывать, некого одаривать, некому по заслугам суд вершить. Скучно мне. Совсем я никчёмный стал, ненужный никому, старый… – ответил жалобно Морозко.

Виталич растерянно молчал. Но порыв ветра стал сильнее и осыпал стариков доброй порцией снега.

– Мороз, ты это… К Яге бы тебя, конечно… Уж мигом на ноги бы поставила, она баба расторопная, душевная…

– Нельзя мне к Яге. Проходила она тут мимо вчера. Я в неё посохом метнул и отправил с таким длинным носом в болото жаб слушать… Короче, не поладили мы.

– Ты зачем же так с… ЯГОЙ! – с ужасом прошептал Виталич и перекрестился.

– Говорю же, плохо мне, Виталич. Сам не знаю порой, что творю. И даже, понимаешь, извиняться не хочу.

– Так а чего не приходят-то к тебе бедолаги? – решил от греха подальше перевести тему леший и попытался придать голосу непринужденный тон.

– Да леший их разберёт. Современные стали, изнеженные. Меня сказкой народ считает.

– Вот те на… – поддержал диалог Виталич.

– И тебя считает, и тебя, – язвительно улыбнулся лешему Морозко.

– И меня? Меня?! Да как же так?! – испугался Виталич и рухнул на колени рядом с Морозко.

– Такие дела. – подытожил Морозко.

– Что делать-то будееем? На кого нас покинулиии? – запричитал леший, утирая кулаком глаза.

Мороз покраснел и тронул за плечо хнычущего лешего:

– Ну ты чего, Виталич… Негоже… Не боись. Я пока сидел, план придумал, в конце концов.

– План? – леший недоверчиво взглянул на него. – А чего раньше молчал?

– Ну так это… пожаловаться было охота, поныть кому-нибудь… Яга тебя в такие тонкости морозных душ не посвящала? – смущённо спросил Морозко.

– После того, что ты учудил, к ней теперь год не подойти, спасибочки. Что ты придумал там, старый ты джентльмен, не томи?

– Да просто всё, Виталич. Не идут к нам – придём к ним сами. Буду бродить вкруг домов, в окна заглядывать, как между собой себя ведёт народ прознавать. Чудеса вершить буду! – вдохновенно заявил Морозко. – Подарки – добрым, каменья злым. Всё, как положено. Легко быть добрым летом, легко в непривычном лесу, а ты попробуй дома, а ты попробуй в морозы! Ух, развлечёмся!

– Развлечёмся? – обиженно произнёс Виталич. – Что-то план твой только для тебя подходит. А в меня как поверят?

– В тебя… – задумался Морозко. – А с животными их общайся! С урожаем, опять же, решай чего-нить.

– Хм… – задумался леший. – Не знаю-не знаю… Я ведь по настроению всё… Да и покидать лес не люблю.

Леший встал, отряхнулся. 

– А чего я вообще расстроился? Мне без народа только лучше. Пойду лучше к Яге виниться за тебя, грибочков наколдую в дар, цветочков... Она лютики любит, ты знал? Ух, и напугал, с толку сбил, с пути истинного, старый! Хуже меня, ей-богу!

– Ну как знаешь. А меня ждут чудеса. – довольно ответил белобородый старец.

Морозко поднялся, дошёл вприпрыжку до своего посоха, стукнул им три раза оземь и исчез в синем тумане.