Тропой неведомой силы. Гл. 6. Камрад Ганс

За разговором с Гансом Борис провел полвечера, сидя вдвоем на берегу реки. Ему стало интересно, кто тот пожилой мужчина, у которого сорвался таймень, и он его похвалил. Потом Ганс несколько раз к нему подходил, и они о чем-то говорил. Поглаживая курчавые волосы на голове, Ганс задумчиво ответил:
— Это есть Карл, фатер мой жена Марта. Ее отец, — уточнил он по-русски.  — Он сильный рыбак. Карл был много стран и всюду ловил разный рыба. Был даже на Амазонке в Бразилии. Там он поймал пиранью и арапайму. Пиранью все знают, а про арапайму, я думаю, ты даже не слышал. Это очень крупный пресноводный рыба, размером до трех метр и вес до 200 килограмм. Такой арапайму Карл не поймал, вытащил только больше метр длиной, семьдесят пять килограмм. У него в доме есть фото…

— Круто! О такой рыбе можно мечтать. Как я понял, Карл твой тесть.
— Я, я, он мой тесть. Карл очень богатый человек. У него свой большой пекарня. Das Werk — завод по-русски, — добавил он. — Много людей там работай, и я с женой тоже работай.
Борис уважительно посмотрел на Ганса. Первый раз в жизни он встречался с состоятельным иностранцем и разговаривал с ним о жизни.
— Значит ты тоже богатый человек. Наверно, совладелец или, как это по-вашему, — акционер и у тебя своя доля в этом бизнесе.
— Найн. Карл свой бизнес никого не пускай, даже свой родной дочь. Мой Марта арендует отец магазин, хозяйка там. Как я сказал, я тоже работаю у него и за свой труд получаю зарплата. Небольшой зарплата, — добавил он с унылым видом. — На этот поездка я сам накопил деньги. Это есть мой деньги: ни Карл, ни Марта — сам заработал.

— А что ты делаешь, кем работаешь?
По его представлению отец жены должен помогать молодой семье и продвигать ее мужа, чтобы в их доме был достаток.
— Я помощник менеджер, вожу продукцию пекарня в магазины, офис, школа.
«Странно, — подумал про себя Борис, — наверно, привирает, не хочет говорить, что он тоже крутой».
— У вас какие-то не нормальные отношения, каждый работает на себя. Тесть, имея большие деньги, не делится с твоей семьей?
— Nein. В Германии так принято: каждый отвечает сам за себя. Зато я независимый человек — никому ничем не обязан. Это дорого стоит.

— Согласен. Твоя свобода дорого стоит, но мне это непонятно. По моим понятиям у вас должны быть более близкие отношения и общие интересы.
Ганс подобрал камешек и бросил его в воду. Тот долго скакал по поверхности реки и возле противоположного берега пошел на дно. Рыбак удовлетворенно хмыкнул.
— Камрад, а что ты не спрашиваешь о других моих коллегах?
— Камрад Ганс, — в тон ему ответил Борис, — может, и спросил бы, но ты меня опередил. Правда, а кто они?
Ганс доброжелательно похлопал его по плечу, и Борис почувствовал его тяжелую руку.

— Гюнтер — имеет свой магазин обувь с большой ассортимент товар. У Мартин есть свой типография. Издает книги и альбомы с офсет печать. Красивый цветной альбом. Один мне даже подарил. — Он поднял вверх большой палец. — Мартин есть добрый человек. Бернд, лысый человек, который голова прикрывает мексиканский сомбреро, служит какой-то фирма. Он есть der Chef. А Гюнтер имеет пять свой грузовой автомобиль. Тоже состоятельный человек. Самый бедный в команда рыбаков — это есть я. Может, и я бы стал таким же богатым, как они, но помешал мой детский увлечений армия. Я тебе уже говорил, что служил Французский легион в Африке. Был в Ливане, Конго, Французской Гвиане, Кении, Танзании и даже поднимался гора Килиманджаро. Я хотел повторить путь отца — офицера Вермахта. Он погиб под

Курском в сорок третьем. Вначале воевал под командованием генерал-полковника Гудериана, а в последние годы командовал моторизованным полком в составе двадцатой танковой дивизии генерал-майора  фон Кесселя.
Война отразилась на судьбе не только жителей Советского Союза, но принесла горе в семьи немецких оккупантов, которые хотели завоевать нашу страну и поработить ее народ.

— Мой отец также был кадровым офицером, — с гордостью сказал Борис. — Он прошел всю войну, был дважды ранен. После демобилизации работал в райкоме, потом с семьей переехал на Сахалин. Я тоже там жил, ходил в школу. Когда отец вышел на пенсию, мы вернулись на его родину в город Орел. Но до нашего времени он не дожил.
Оба замолчали. Стало слышно, как на перекате шумит река и в заводи у берега плещется мелкая рыбешка.
— В Африке я пробовал ловить рыбу, — нарушил молчание Ганс. — Понравилось. И вот так я стал рыбак. Благодаря Карлу я познакомился с его дочь Марта. А еще я катаюсь на горных лыжах в Альпах. Это тоже дает мне жизненный энергия, адреналин. Борис, ты есть очень добрый человек, или, как это лучше звучать, ты есть щедрый человек.
— Почему ты так решил?

— Ты сделал всем очень дорогой Geschaeft. У нас никто бы так не поступил — наш народ есть практик.
— Я подарил от чистого сердца в знак нашей встречи, ну и чтобы вы знали, что такие самоцветы есть в нашей тайге. Как раз мы едем за ними.
С детства в его характере была такая черта — делиться со своими друзьями. И совсем не из-за того, чтобы они к нему лучше относились, а потому что радость, которую те испытывали от его подарка, приносила ему гордость за свой поступок.
— А что можно сделать тот кристалл горный хрусталь? — с заинтересованным видом спросил Ганс.
— Вообще его лучше оставить таким, каким создала природа. Кристалл горного хрусталя сам по себе красивый: прозрачный длинный шестигранник. — Он показал руками его форму, сверху которого разместился довольно забавный домик. — При желании из него можно сделать вставки для ювелирных украшений, то есть использовать для огранки. А еще спилы горного хрусталя можно применить для флорентийской мозаики, которой я мечтаю заняться в будущем, чтобы показать красоту разных минералов и горных пород в каменных картинах.
Борис рассказал, что при геологическом музее, где он работает, есть камнерезная мастерская, в которой делают сувениры, а перед отъездом он закончил шахматную доску из самоцветов. Ганс расспросил про разные камни и поинтересовался ценой изделий. Ответом геолога он остался доволен.
— Если применять определенные методы облагораживания, — стал развивать свои мысли Борис, — то горный хрусталь способен изменить окраску на желтую, дымчатую и даже на черную. А вот аметист при нагревании выцветает и становится серым. Вообще при термообработке можно улучшить окраску разных минералов.
Ганс ушел в себя и задумался. У Бориса возникло впечатление, что он его утомил и тот думает о чем-то своем, далеком от этой темы. Вдруг Ганс встрепенулся словно после сна и заговорил:

— Ты знаешь, в Танзании и в Кении я встречался с воинами племени масаи. Это есть кочевой народ, можно сказать, — дикари. Они живут так же, как жили их предки тысячи лет назад. Существуют масаи за счет скотоводства, огонь добывают трением и практически не используют то, к чему привык современный люди. Когда-то давно масаи населял большой территория африканский континент на восток. Постепенно их вытесняли со своих земель, и теперь территория их расселения сильно сократилась. Она расположена по обе стороны границы между Кенией и Танзанией. Люди этого племени отличаются своим необычно высоким ростом, часто превышающим два метра. Масаи сильные воины, хорошо владеют мечами, копьями и луками. Когда первый раз я их увидел, сразу понял, что с ними лучше не ссориться — оружие может не помочь.
«Причем тут эти дикари? — зевнув, подумал Борис. — Наверно, надо идти к своим, будем готовиться ко сну».

Немец, будто угадав его мысли, попросил немного потерпеть.
— Ты знаешь, почему я вспомнил про воин этот необычный племя?
— Нет, — покрутил он головой.
— На горном плато, где перед нами стояли масаи, я нашел кучу каких-то серых, даже коричневатых камней. Ничего из себя они не представляли: камни как камни. Мы выставили охрану и остались на том плато ночевать. Разожгли костер, чтобы подогреть свои консервы, и только собрались поесть, как подул ветер и огонь перекинулся на сухую траву. Еле его потушили. Потом принесли камни и обложили ими костер, чтобы самим не сгореть. Какие-то камни угодили в огонь. А утром я увидел, что камни из костра стали голубовато-фиолетовыми и ярко-синими. Никто из моего подразделения не обратил на это внимание, а я заинтересовался и взял один камушек себе. Когда приехал домой, хотел его показать Марте, да куда-то забросил, а потом о нем забыл. Теперь вот вспомнил о том случае. Как ты думаешь, что это может? — выжидающе посмотрел он Бориса.
— Да кто его знает, — не вникнув в суть его рассказа, — нехотя бросил Борис. — Может, стекло от бутылки расплавилось. Или что-то другое там оказалось.

— Да нет, стекла там не было. Это абсолютно точно. Там были только те камни, которые мы бросили в огонь.
— И что, они изменили окраску?
— Я же тебе об этом и говорю. Они стали синими и прозрачными. И еще они очень твердые. Один камень я хотел поцарапать острым стальным ножом, он не поддался.
— Камни стали прозрачными и синими, да еще они твердые, — как за какие-то волшебные слова, ухватился Борис. — А ты не ошибаешься?
— Конечно, нет.

— И главное — они стали синими?
— Точно: синими, голубыми и ярко-синими.
— Ну тогда это меняет картину. Что я могу тебе сказать? Я уже говорил, что при термообработке некоторых минералов изменяется их окраска. А такой синий цвет может получиться, например, от прокаливания цоизита. Это силикат кальция и алюминия. В его составе есть актинолит и хлорит. Цвет цоизита как раз серый, но он может быть бурым, зеленым и даже красным. Твердость у него шесть, значит, ты его точно не мог поцарапать ножом, даже хорошо закаленным. Знаешь, если те камни стали прозрачными, значит, их можно гранить и применять для ювелирки. Понимаешь, что это значит?

— Пока не совсем.
— Это значит, они могут стоить приличных денег. Тем более у них цвет, как у сапфира. Знаешь, что я тебе посоветую: быстрей лети в Африку и застолби тот участок, где ты нашел эти камни. Возьми на него лицензию. В любом случае ты не прогадаешь.

Ганс грустно усмехнулся.
— Борис, ты шутишь. Сейчас у меня нет таких денег. А дорога…
— Одолжи у своего тестя под проценты, возьми кредит или продай что-нибудь, — резко отреагировал Борис. — В любом случае ты быстро вернешь свои деньги. Только не теряй время. Если не сможешь застолбить участок, так хотя привези побольше этих камней.

Ночь была тихой и светлой. Сквозь облака проглядывала беззаботная луна, не причиняя никому хлопот и радуя своим чистым бархатным светом. В тайге стояла полная тишина, спокойствие исходило от деревьев и от всего, что их окружало. В заснувшей тайге перемешались запахи лиственниц и елей, каменистой земли и речной воды. Опьяняющее благоухание дикой природы завораживало и успокаивало. После дневного сплава и вечерних посиделок лагерь геологов и рыбаков поглотила тайга.