Теория фракталов

Планета была воистину прекрасна. Днем на бледно-розовом небе, совсем незаметно для глаза, медленно плыли два солнца, мягким синеватым светом оглаживая лазурный ландшафт. Они двигались навстречу друг другу и, в условный полдень, одно светило заходило за другое. Только тогда становилось ясно, что цвет звезд вовсе не одинаков, потому что из-за синих лучей ближней звезды вдруг ударял сноп золотых молний – это дальняя посылала в бесконечность вселенной свое радиоактивное излучение. Часть его проливалось и на планету, но не смертоносным дождем стремительных нейтрино, а ласковым теплом парного молока только что налитого в стеклянную банку. Впрочем, колор мог быть оптическим обманом, а тепло вовсе не таким безопасным. Веленор это учитывал.
Он прибыл на эту планету, которую мысленно сразу окрестил Лазурной, совсем недавно, и еще ни в чем не разобрался: красота зачаровывала, но настораживала – как много повидал он планет с пригодными к жизни условиями, но такого мягкого климата не встречал никогда. Если это был Рай, то Веленор точно знал, что не заслуживает его, а если Ад – то, Боже! – как он прекрасен! «Ад невозможно сделать привлекательным, поэтому Дьявол делает привлекательной дорогу туда», – вспомнил он где-то слышанное изречение, но с ним было все наоборот: путь был ужасен и труден, а место, куда он попал – восхитительно и от него веяло спокойствием.
«Я останусь здесь навсегда, – подумал он, – и сделаю этот мир своим!»
Что это значит в развитии событий, Веленор не знал. Пока не знал. Но это было его судьбой, предначертанностью с момента рождения, а потому неизбежностью. Существа его типа – Кратаны – по названию звездной системы, откуда они были родом (будем для наглядности называть их, как и всех обитателей этой планеты, людьми) появлялись на свет лишь с одной постановочной задачей – найти свой мир. После того, как это произойдет, они могли на выбор – либо раствориться среди множества его обитателей и вести тихий и спокойный образ жизни, либо пойти путем более сложным, но почетным – стать во главе избранного мира и править его населением. Эту дилемму каждый решал для себя сам, как и выбирал способы достижения высшей власти.
Все это должно было случиться до достижения Кратанином возраста сорока лет, после чего силы их стремительно таяли, они становились пугливыми и нерешительными, способность перемещаться в пространстве без затрат энергии утрачивалась, и они были вынуждены оставаться на месте последнего перемещения, а это чаще всего оказывались безжизненные космические объекты – белые карлики, газовые гиганты, просто огромные круглые куски каменной породы – где несчастные и погибали в течение почти мгновенного времени. Веленор был уже на пределе активных жизненных сил и почти отчаялся, когда набрел в своих космических скитаниях на этот чудесный Лазурный Рай. И сейчас он одновременно не верил своим глазам и радовался, как… как умалишенный! Прямо в точку: на малой планете Земля есть такие маленькие морские обитатели – асцидии. У них имеется крошечный мозг, необходимый им только для того, чтобы решить, куда направиться, для поиска раковины – своего домика. До момента, пока жилище не найдено, они мыслили, а как только цель была достигнута – пожирали мозг изнутри! Потому что он больше им был не нужен. Но это не про Веленора, такое сравнение чудовищно неуместно и еще более чудовищно оскорбительно. Как раз во время скитаний по Вселенной, мозг почти не работал, в основном – врожденные способности; и только теперь он должен был включиться на полную мощность. Кратанин не знал как, но был абсолютно уверен, что эта планета, этот последний его приют будет всецело в его власти!
Человека определяют две вещи: терпение, когда у него ничего нет, и поведение, когда у него все есть. Пока надо было сосредоточиться на первой части этого правила. Веленор огляделся, на этот раз холодным расчетливым взглядом – зрение у него было отменное, не всякая оптика позволяла видеть на такие расстояния, различая малейшие детали и подробности; заметил на горизонте явно рукотворные строения, и направился по направлению к ним – там его будущее.
Это не был город, скорее село. Полсотни невысоких в два-три этажа деревянных домиков лепились с двух сторон небольшой мелководной речушки, затянутой вдоль берегов тиной – видно, никто особо ее не чистил. Пройдя по единственной улице до конца деревни, по ней же вернулся к ее началу. Не смотря на то, что был здесь чужим, он не особо привлекал к себе внимание селян: видимо Бог и впрямь создал всех людей во Вселенной по своему образу и подобию. Космический путешественник видел сотни, а может и тысячи миров, и их жители, вопреки распространенному мнению ученых мужей и так называемых «контактеров», ничем особым друг от друга не отличались. Где было мало света – глаза обитателей были несколько больше, а зрачки всегда почти полностью закрывали глазное яблоко; малое притяжение планеты проживания увеличивало рост жителей, большое – уменьшало; могла быть чуть изменена форма ушных раковин или цвет кожи, но это все были мелочи. Одежда (или ее отсутствие), обычаи, социальный строй, языки общения и их наречия – тут да, различались существенно, но такого рода особенности непохожести характерны и для жителей одной планеты. На этой он отличался от аборигенов лишь чуть более смуглым цветом кожи, то есть, практически ничем!
Поселок показался Веленору достаточно уютным. Побродив еще некоторое время по его закоулкам, постояв на мосту через неспешную речку, обследовав скопление строений в той части деревни, откуда он в нее вошел, мужчина, наконец, заострил внимание на том, что искал – два дома, где собиралось наибольшее количество людей в единицу времени. В одном продавали или отдавали просто так, записывая при этом что-то в толстую книгу, еду – он назывался магазин; в другом жители сидели парами или по несколько человек за столами, вели неторопливые беседы и пили что-то, постоянно подливая в опустевшие стаканы, где прозрачную, то темную жидкость – создавалось впечатление, что их все время мучила жажда. Кое-где на столах стояли тарелки с нехитрой снедью.
Кратанин толкнул стеклянную дверь и вошел внутрь.
– Кто здесь главный? – Спросил он стальным голосом.
Способность к абсолютному овладению языками планеты, на которой находился космический путешественник, была врожденной. Веленор вообще не задумывался над этим вопросом; для него не существовало многообразия языков и наречий – процесс общения сводился к простому воспроизводству звуков, которые сами складывались в нужные и понятные собеседнику слова. Другое дело – смысловое наполнение речи: этому всегда придавалось большое значение. Но оно шло из полушарий головного мозга, то есть, проще говоря, он правильно и красиво думал, а рот открывался и облачал мысли в не менее красивые слова. Впрочем, здесь все зависело от настроения и намерений.
Вообще, Кратане – вид живых существ, наиболее приспособленный к выживанию в условиях изведанного космоса. У них три сердца, которые качают плазменную жидкость по жилам попеременно, отчего старятся в несколько раз медленнее, чем кровеносная система обычного человека; сама прокачиваемая по венам субстанция имеет такой состав, который напрочь исключает возможность образования тромбов и другого рода закупорок. Пищеварительная система обычная, но работающая столь эффективно, что малое количество пищи и воды, может весьма долгое время поддерживать силы индивида. Иногда это преимущество из положительного превращается в роковое: известны случаи, когда Кратанин не ел и не пил ничего больше двух месяцев, и при этом, прекрасно себя чувствовал. Но далее, справедливости ради, надо сказать, что он сам не заметил, как умер от истощения и обезвоживания. Правда, это едва ли не единичный случай. Кожный покров представлял собой эластомер на подобие так называемой экстремальной жидкости – чем большее усилие к нему прикладывалось, тем прочнее он становился. Предел такой прочности, безусловно, существовал, но ранить Кратанина, пробив его кожу, было очень трудно. Костный остов был очень крепкий, и если сравнивать его с твердостью минералов по шкале Мооса, то смело можно было прировнять к корунду. Череп же вообще представлял из себя бронированный каркас.
К тому же, представители этой формы жизни могли выдерживать запредельные температуры, как теплоты, так и холода; система легочной вентиляции позволяла быстро переходить с кислорода на дыхание углекислым газом, азотом и т.п. Они были мало подвержены радиации и даже умели регенерировать утраченные органы, правда, это получалось далеко не у всех, и требовало постоянных тренировочных упражнений и специального настроя. Прибавьте к этому прямо-таки нечеловеческую силу и выносливость.
Это то, что касается физики тела Кратан, что же до внутреннего их наполнения, то область чувств космических путешественников была весьма примитивна, а потому адаптирована к любым политическим, государственным, экономическим устройствам различных обществ. Они умели отличать плохое от хорошего, верили, что для достижения цели первое можно выдать за второе и не переживали на счет любви, жалости, веры и угрызений совести, справедливо пологая, что высшая справедливость – это то, что они считают правильным. Такая независимая точка суждения неизбежно порождала одиночество, но у сильного всегда много истинных последователей, вертлявых подхалимов, и обычных лакеев.
Что говорить – перед собравшимися в баре (а именно туда вошел Веленор) предстал настоящий бог!
– Так кто здесь главный? – Повторил он вопрос.
На вошедшего с любопытством уставилось два десятка пар глаз.
– А сам-то кто будешь, мил человек? – Проявил любознательность сидевший через стол невысокий с умным лицом мужичок примерно одного с Веленором возраста.
– Значит, ты главный? – Больше констатировал, чем спросил он. – Я хочу поговорить с тобой, подойди.
– А не кажется ли тебе, уважаемый, что я могу этого не хотеть? И уж абсолютно точно, что если разговор нужен тебе, то ты и должен подойти. А прежде – спросить разрешения.
Брови Веленора от удивления поползли вверх, потом галкой сложились к переносице, но почти сразу приняли нормальное положение – в конце концов, никто из местных жителей не знал ни его самого, ни его намерений, ни тех способностей, что позволят осуществить эти намерения, ни убежденности и воли, с которыми все это будет проделано. Надо было чем-то себя показать – вступать в полемику и словесное пикетирование с аборигенами он не собирался. Нерешительность никогда не прибавляет очков, решение надо принимать быстро: подумал – решайся, а решился – не думай!
– Что ж, – Веленор усмехнулся, – я не гордый, могу и подойти.
И он пошел. Пошел не выбирая дороги. Сидевший на пути вполоборота к нему толстяк вместе со стулом отлетел метра на три в сторону, отшвырнутый сильной рукой, стол от удара ноги подлетел в воздух, где и был разрублен пополам все той же могучей десницей. Остальные препятствия в виде людей сами шарахнулись в разные стороны. Кратанин сделал еще три шага и навис над столь дерзко заговорившим с ним местным жителем. Но вопреки ожиданиям, тот не выглядел напугано. Впрочем, это было неважно. Веленор буравил его тяжелым взглядом; ему хотелось, чтобы тот втянул голову в плечи и, в идеале, попросил прощения, а еще лучше сделал это, встав на колени, но так не произошло. Тогда пришелец отодвинул стул и сел напротив.
– Ну, – усмехнулся он еще раз, – теперь мы можем побеседовать?
– Мы могли это сделать и так, – сипло проговорил мужичок, сейчас стало заметно, что на самом деле ему страшно, но его сила воли не выказывать этого исподволь вызывала уважение, – простая вежливость могла бы заменить весь этот демонстрационный парад грубой силы.
– Ты проявил неуважение, – Веленор невольно смутился и понес черт знает что, – тебя бы следовало наказать…
– Я?! – абориген вытаращил глаза, – я проявил неуважение? Может это я заговорил таким тоном, будто все мне здесь должны? Я шарахнул об стену Толстяка Му, так что он до сих пор не может прийти в себя? Я поломал казенную мебель? Ах, простите, сударь: я не хотел вас обидеть, случайно просто повезло…
– Смеешься! – пришелец резко встал; он ощущал правоту слов собеседника и от этого закипал еще больше.
Мужчина продолжал сидеть.
–  Если я над чем-то шучу, – тихо ответил он, – это не означает, что я над этим смеюсь.
Кратанин продолжал стоять. Впервые в жизни он выглядел глупо и, понимая это, инстинктивно принял единственно правильное решение.
– Прошу меня извинить, – произнес он и оглянулся по сторонам, как бы адресуя свои слова всем присутствующим, – я выбрал неверную линию поведения.
Пришелец выдержал паузу и продолжил, обращаясь к смелому мужчине:
– Меня зовут Веленор. Надеюсь, просьба попросить представиться в ответ, не будет расценена с вашей стороны, как оскорбление?
Нечаянный собеседник впервые поднялся из-за стола, поклонился и представился:
– Зворам, глава нашей сельской артели.
Кратанин был доволен и тем, что хотя бы не ошибся в выборе главного.
– Я хотел бы поговорить с тобой, Зворам, с глазу на глаз, ибо то, что я хочу сообщить тебе, пока не может быть достоянием гласности.
Он опять выдержал некоторую паузу.
– Но со временем, – продолжил, – станет известно всему вашему миру, и в первую очередь, обещаю, жителем вашего поселка.
Веленор подошел к лежащему на полу Толстяку Му, вокруг которого хлопотали несколько завсегдатаев кабака, приподнял его голову, сделал несколько движений и тот открыл глаза – искусство врачевания было одной из врожденных способностей Кратан.
– С ним все в порядке, – объявил он, – небольшое сотрясение мозга, но это теперь пройдет очень быстро.
– Учтивая речь и благородные манеры, – не садясь, констатировал Зворам, – заслуживают того, чтобы выслушать их носителя.
Он щелкнул пальцами и махнул рукой. Через несколько минут все, включая хозяина заведения и раненного Му, покинули помещение. В зале остались только космический путешественник и глава артели. То, как послушно повели себя жители деревни, по одному жесту начальника исполнив его негласный приказ, внушало еще большее уважение к этому невзрачному на вид представителю рода, населявшего планету.
Веленор был доволен собой – сумев продемонстрировать силу, он не только не снискал ненависти к себе, но и добился того, чего хотел, причем на условиях, которые вначале и не собирался выдвигать – остался наедине с главарем, не покидая помещения кабака. Зворам, похоже, тоже понимал это.
– Здравствуй, гость из неведомого, – теперь он опять опустился на стул, – ты ловко все рассчитал. Я готов выслушать тебя, но прежде позволь сказать несколько слов о том, что я лично вынес из нашего скорого знакомства.
«Гость из неведомого» кивнул.
– Ты мог бы легко расправиться с нами без пафосных речей и, уж тем более, без извинений. Но! – Мужчина поднял указательный палец вверх, – мы зачем-то тебе нужны! Ради достижения этих целей, ты наступил на горло собственной гордыни, что делает честь твоему уму, но не сердцу, ибо гордость и гордыня – вещи суть разные. Что ж, пусть все идет, как идет. Остальное я надеюсь услышать от тебя.
Он замолчал. Некоторое время молчал и Кратанин; наконец он произнес:
– Ты умен, Зворам, умен настолько, что мои первоначальные намерения претерпели определенные изменения.
– Не слишком ли быстро это случилось? – Не очень учтиво перебил абориген.
– Да, слишком, – Веленор казался задумчивым, – но это ничего не меняет – я собираюсь достичь своей цели, не считаясь ни с какими препятствиями. В моем изначальном плане тебе отводилась роль проводника, теперь – советника. Как проводник, ты должен был действовать по принуждению…
Пришелец внимательно посмотрел в глаза главе артели, кроме вежливого любопытства они ничего не выражали. Это понравилось Кратанину.
– Как советник, – продолжил он, – ты волен сделать выбор. В любом случае, я найду другого… Но тебя оставлю в покое – пей свое пойло и наслаждайся спокойной жизнью.
– Выбор между чем?
– Между правильным и простым – самый сложный выбор в жизни.
– Правильным с твоей, конечно, точки зрения?
Веленор не смутился.
– Конечно. Зачастую, человек чтобы сделать выбор, должен вовсе его не иметь. У тебя же он есть!
– И даешь мне его ты?
– Да, я.
– Свобода – это право выбрать лучшее рабство, – пробормотал селянин, вслух же спросил, – и какие же у меня варианты?
– Ты уже все понял.
– Понял, – кивнул собеседник, – но хотелось бы конкретики.
Веленор недобро улыбнулся.
– Само собой, – покачал он головой, – но ты понимаешь, что после конкретики, выбора у тебя уже не останется.
– Само собой, – повторил за ним Зворам, – тем более что я его уже сделал.
____________________________________________________   

– Где мой советник?!
– Пошлите за Зворамом, пошлите за Зворамом… – Зашелестела челядь, наполнявшая зал приема.
Прошли немногим более восьми лет с момента, как Кратанин Веленор прибыл на Лазурную планету, и всего четыре, как он стал Монархом страны, занимающей шестую часть ее суши – Сирассы. Нельзя сказать, чтобы путь к вершинам власти дался ему легко: свободолюбивые жители не желали покоряться чужаку, попытавшемуся навязать свое царство силой, и никакие потери не могли сломить их гордое упрямство – это вызывало и раздражение и уважение одновременно. Чтобы окончательно не растерять популярность и не подорвать авторитет, основой которого являлась несгибаемая воля, решительность и бескомпромиссность кандидата на высшую власть, пришлось действовать так называемым демократическим путем. По совету Зворама претендент-самозванец на трон набрал себе команду из числа преданных ему людей, и шаг за шагом стал приближаться к заветной цели, путем интриг, обмана, подтасовок результатов голосований – неизбежные вехи маршрута следования по этой тернистой дороге. Вся природная сущность Кратанина восставала перед таким набором мерзостей, он привык действовать прямо и открыто, но такой наскок уже потерпел фиаско, а самым коротким путем достижения цели оказался вовсе не честный вызов претендента на благородный поединок, а именно подковерная борьба, двойные стандарты, откровенная ложь на самом высоком уровне, иезуитская хитрость и тому подобные непотребности.
– Что поделаешь, – объяснили ему, – это политика.
Зворам был прекрасным советником, а по жизни – просто хорошим человеком, но на всякое благородство у него хватало здравого смысла, а у его хозяина – ума, чтобы прислушиваться к советам, качать в задумчивости головой, во всеуслышание критиковать и, даже негодовать, но все же, делать так, как ему было подсказано. При этом Зворам благоразумно оставался в тени, а свое отношение к принятым решениям выдавал лишь почтительным наклоном головы, да изредка несколькими хвалебными словами в адрес начальника.   
На все про все ушло четыре года. За этот долгий срок Веленор испытал многое: и радость побед, и горечь поражений; уважение, почитание, страх, раболепие, мешались с предательством, доносами и клеветой. Случались и покушения на жизнь – смешно, если знать, что он почти неуязвим. И только выбранный им когда-то советник всегда оставался верным своему… хозяину, который с годами совместной борьбы превратился в друга. Именно подсказки Зворама, его природная сообразительность, изворотливый ум и глубокие знания человеческой породы, населявших Лазурную планету людей, оказали неоценимую помощь Веленору на пути завоевания трона Сирассы. И вот он Верховный Владыка или Правитель, царь, король, монарх, император, вождь, диктатор и тиран – все это в одном лице.
Что ж, первый шаг сделан. Слишком длительным он получился по времени, но оно того стоило – бесценный опыт накапливается только тогда, когда человек учится не на чужих, а на своих ошибках, а это приходит лишь с годами. Что ж, теперь обстоятельства складывались так, что хочешь-не-хочешь, а пора было шагать дальше.
– Так, где же мой советник?! – Повторил вопрос верховный правитель.
– Я здесь, повелитель. – В зал совета вошел Зворам, – что угодно моему королю?
– Мне угодно знать, где ты болтаешься, бездельник, в то время как идет совет, на котором решается судьба не только Сирассы, но и всего остального мира?!
– Я немного устал, повелитель. Голова совсем не работает, не вся, конечно, есть еще могу…
– Даже не сомневаюсь, – Веленор усмехнулся, – такой тон в общении с ним был позволен только одному человеку – тому, кто сейчас отвечал на его вопросы, – и вообще, это мило: мало того, что ты ничего не делаешь, так еще умудряешься от этого уставать!
– Я уже отдохнул, повелитель, – Зворам поклонился.
– Хорошо, – монарх удовлетворенно кивнул, – займи свое место.
Советник сел по правую руку верховного, сразу за министром обороны и министром иностранных дел.
– Итак, – Веленор посмотрел на одного из высших чиновников, – продолжим. Огласите повестку дня.
– На повестке дня, повелитель, всего один вопрос – обострение отношений с сопредельными государствами.
Кратанин вздернул брови вверх.
– Всего-то? – Он не играл, действительно был удивлен, – все то время, что я боролся за власть и то, которое прошло, после того, как стал вашим королем, на Сиррасу не прекращались нападки, как со стороны окружающих нас государств, так и из-за моря – Мерикана черт знает что из себя возомнила! Зачем нам вновь обсуждать это?
В зале повисла мертвая тишина – возражать этому правителю, было не принято, его боялись. И все же вопрос требовал ответа.
– Отношения накалились до предела, – решился секретарь, огласивший тему сегодняшнего собрания, – если не принять каких-нибудь мер, война неизбежна.
– Неизбежна?! – Веленор подался вперед, – уж не ты ли, Тарион, собираешься развязать ее?
– Что ты, повелитель, – секретарь побледнел, – как я могу? Я всего лишь рупор твоей воли.
– Так может министр обороны решил напасть на страны Континентального Союза?
Министр вскочил.
– Я патриот, и всячески способствую воспитанию призывников в духе ненависти к потенциальному врагу, – бодро отрапортовал он, – но я выполняю приказы, а приказа атаковать не было.
Веленор усмехнулся.
– Патриотизм нужно воспитывать не на ненависти к другим народам, а на любви к своему, – сказал он, – а если был бы приказ?
Министр замялся, но нашел в себе смелость ответить честно.
– Я бы выполнил его, но надеюсь, что это только политическая риторика, и до дела не дойдет.
– Почему?
– Мы можем проиграть, а даже если выиграем, то такой ценой, которая вряд ли окупит понесенные потери.
– Страх упасть с высоты – отличное оправдание, чтобы жить на дне. – Монарх откинулся на спинку трона, – впрочем, сейчас не об этом.
Он выдержал некоторую паузу, оглядел три десятка собравшихся чиновников, бросил быстрый взгляд на Зворама – тот сидел недвижим – и вопросил:
– Так кто же из нас собрался начать войну?!
Молчание.
– Кто? – повторил правитель, – я вовсе не считаю это преступлением!
Никто не подавал голоса. Безрезультатно прождав несколько минут, Веленор продолжил:
– Стало быть, не с нашей стороны исходит угроза? – Он указал пальцем на министра иностранных дел, призывая ответить на вопрос; тот вскочил, как ужаленный.
– Нет, повелитель, – он наклонил голову, – не с нашей.
– Тогда с чье же?
– Сопредельные государства, имеющие с нами общие границы, стянули к ним большое количество техники и живой силы, именно они грозят нам войной, если мы не изменим свою внутреннюю и внешнюю политику. Если…
– Ультиматум? – Брови монарха опять поползли вверх, – однако… А почему мы должны менять нашу политику? Чем они аргументируют свои требования?
– Им не нравится, что наша страна поддерживает действующие режимы в государствах, которые не подчиняются Континентальному Союзу и не прислушиваются к правительственным кругам Мериканы.
Верховный в который раз усмехнулся.
– А при чем здесь наша внутренняя политика?
– Они убеждены, что наш народ умирает от голода, а недовольных казнят без суда и следствия.
– Но это ложь! – Глаза монарха сверкнули, – народ сыт, одет и обут, обеспечен жильем, а по праздникам получает бесплатные подарки и угощения! Недовольные есть везде и всегда, но в нашей стране они столь малочисленны и непопулярны, что с ними разбираются сами жители Сирассы. И кстати, никого не казнят, не убивают – просто, гонят подальше от себя.
– Наши противники умело раздувают единичные проявления недовольства и скрывают от своих жителей истинное положение вещей в нашей стране.      
– Вот уж воистину: даже если ты Ангел – всегда найдется тот, кому не нравится шелест твоих крыльев, – Веленор пожал плечами, – так что же плохого мы делаем? Мы ведь не можем ориентироваться на их враждебную пропаганду.
– Только хорошее, – снова поклонился министр иностранных дел, – но мы так же не можем не считаться с мнением наших идеологических противников.
– Почему? – Голос Кратанина зазвенел.
– Они еще сомневаются, но непоколебимы в своем решении преподать нам урок! – Был ответ.
Опять пауза. Правитель встал.
– Кем бы они себя не считали, но они смертны, – слова прозвучали, как приговор, – Тарион – бумагу!
Секретарь мгновенно вырос рядом с господином; в одной руке он держал свиток, в другой стило.
– Пиши, – и Веленор продиктовал указ о нанесении превентивного удара по войскам, сосредоточенным на границах Сирассы, и ядерной бомбардировке штаб-квартиры объединенного Континентального Союза.
– И предупредите правительство Мериканы, что в случае, если они вмешаются, половина нашего ядерного потенциала обрушится на их континент – они не полезут, им есть, что терять.
Тарион в ужасе перечитывал только что записанный текст. Правитель протянул руку.
– Давай, – голос Веленора был на удивление спокоен, а от того звучавшие слова казались еще более страшными, – подпишу. Уверен, это послужит хорошим уроком шантажистам и клеветникам – если драка неизбежна, надо бить первым! Вряд ли кто-то из них дернется – проглотят и заткнуться.
– Вряд ли?!! – Тарион отшатнулся. – Это не гарантия!
– Придется рискнуть, – правитель протянул руку, – не бойся, давай бумагу.
– Ни за что! – Секретарь спрятал свиток за спину. – Континентальный Союз и Мерикана – угроза, смертельная угроза для всех нас.
Веленор с интересом смотрел на чиновника.
– Варвары не смогут угрожать Риму, если Рим будет повсюду, – произнес монарх, – бумагу, Тарион!
Секретарь совета сделал шаг назад, достал свиток из-за спины и демонстративно разорвал его на несколько частей, он не мог знать, что такое Рим, но смысл уловил правильно.
– Им есть, что терять – это правда, – твердо сказал он, – но и нам… мне есть, что числить в потерях – жена, дети, родня, дом.
Интерес верховного сменился гневом.
– Это легко поправить, – он хлопнул в ладоши, вошли стражники, – избавьте моего секретаря от всего им перечисленного. А его пока заприте в соседней комнате.
Стража беспрекословно повиновалась.
Ужас сковал членов совета.
– Мой повелитель! – На передний план выбежал советник, – необходимо сделать перерыв.
Веленор вопросительно посмотрел на Зворама.
– Я настаиваю, – тихо, но твердо сказал тот.
– Перерыв полчаса, – правитель встал, – а ты следуй за мной в кабинет.
…Почти сразу вслед за Правителем в просторную комнату вошел Зворам.
– Что ты творишь? – Набросился он на Веленора – кулуарно он был с ним запанибрата.
Верховный развалился на диване, вытянув ноги вперед.
– А что такого? – Пожал он плечами, – ты тоже боишься войны?
– Причем здесь война? Она неизбежна и ты абсолютно прав, что решился бить первым – не знаю, чем это закончится, но так мы хотя бы нанесем ощутимый урон врагу. Но семья Тариона? Ты обрек на гибель ни в чем неповинных людей? Зачем? Немедленно отмени свой приказ!
– Не буду, – брать под сомнения и даже высмеивать советы Зворама на людях, было обычной практикой дворцовой игры в политику, но наедине столь категорично Кратанин возразил советнику впервые; тот сразу почувствовал – это не пустое упрямство: действительно не будет.
– Почему? – устало спросил он и опустился на диван рядом с монархом, – ты для них Бог, так яви свое милосердие.
– Если Бог будет выполнять все человеческие желания, ему придется каждого поселить на отдельной планете – у меня нет такой возможности. Пусть все усвоят – по ту сторону моей воли, для них нет жизни. Бог должен уметь обижать того, кого любит.
– А если они не станут терпеть? Если произойдет восстание?
Веленор безразлично пожал плечами – в который уж раз.
– Ты, конечно, легко подавишь его, – Зворам просто рассуждал вслух, – казнишь бунтовщиков, потом наберешь новых министров и чиновников… Но на это нужно время, много времени… А у тебя его нет. Если Континентальный Союз начнет войну первым…
– Не начнет, – перебил правитель.
– Я говорю: если начнет! первым – а вероятность всегда существует – с кем ты будешь воевать? Никакая неуязвимость не спасет тебя и всех нас от их бомбежек. Может, стоит еще раз все взвесить?
– Ты думаешь, я действовал импульсивно? – Веленор подался вперед, так, что его лицо оказалось совсем близко от лица Зворама. – Нет, друг мой, я все продумал заранее. Тебе знакома фрактальная геометрия?
Советник помотал головой.
– Теория фракталов?
Тот же жест.
– Не важно, – монарх махнул рукой, – в двух словах, в основу ее положен принцип самоподобия – большое повторяет себя в малом. Так, согласно постулатам этой теории, день – это уменьшенная копия всей нашей жизни.
Зворам в недоумении смотрел на Верховного.
– К чему мне эта информация? – Спросил он.
– Перерыв подходит к концу, – Веленор посмотрел на часы, – сейчас мы вернемся в зал совета. Никакого бунта не будет, я поговорю с Тарионом и он выполнит мою волю. Тоже самое будет и после нанесения нашими вооруженными силами удара по объединенной коалиции – вот тебе и проявление фрактальной геометрии применительно к жизненным реалиям – маленький Тарион и большой Континентальный Союз – а реакция будет одинаковой.
– А если все пойдет не так? Если ты ошибаешься, и члены совета восстанут?
– Тогда я отменю атаку и сложу с себя полномочия верховного властителя – пусть разбираются сами.
– А ведь и коалиция может ответить на наш удар? Мы ведь ничего не знаем наверняка.
– Самый страшный враг – это враг, не боящийся смерти. И пока мне удавалось поддерживать их убежденность в нашей безрассудной смелости, Сирасса была в безопасности. Тарион не враг и не предатель, но он глупец и может все погубить.
Веленор поднялся.
– Пора, друг мой, – он придержал товарища за локоть, – дадим ситуации больше шансов – кое-что может решиться само.
В зале совета все уже сидели на своих местах. Занял трон и Верховный Владыка; Зворам на этот раз встал сзади и расстегнул кобуру скрытого ношения – он, как и его начальник, смерти не боялся, но и не собирался кому бы то ни было давать возможность ускорить ее наступление.
– Приведите Тариона! – Нарушил тишину Верховный Правитель.
Бледный, как мел секретарь, предстал перед своим правителем – ему уже сообщили о казни всех его близких.
– Ты все еще боишься потерять тех, кого у тебя нет? – Монарх был жесток до конца.
– Нет, теперь я хочу, чтобы и у других ничего не было, – был ответ.
– Таким ты мне нравишься больше. – Веленор махнул рукой в сторону обрывков свитка, которые никто так и не решился убрать за время перерыва, – восстанови текст и подай мне на подпись.
Верховный чуть помолчал, ожидая, когда секретарь подберет клочки бумаги, и докончил мысль:
– А семью, если захочешь, заведешь новую.
– Упаси меня Бог от такого шага, – и Тарион поспешил за новым свитком.
Веленор чуть повернул голову назад, встретился взглядом с глазами Зворама.
– Ну, – тихо прошептал диктатор, – что я говорил!
– До подтверждения твоей фрактальной теории еще надо дожить, – советник не спешил разделять оптимизм своего короля.
– Маловерный, – правитель отвернулся.
– Нет, я верю в твою мудрость, – зашептал ему на ухо Зворам, – но ты погубишь миллионы людей. Неужели ты думаешь, что оставшиеся в живых простят?
– Они будут счастливы именно тем, что остались живы, а все зло в мире от большого скопления людей – так что им, можно сказать, повезет вдвойне. К тому же, большое зло, запоминается быстрее, чем малое.
– А пакт о ненападении?
– Но это они нагнетают обстановку, – Веленор аж подскочил на троне, – они провоцируют нас!
– Но не нападают!
– Ну и зря – для всемогущего не существует обязательств. Сегодня в этой роли выступлю я!
– Когда абсурд доведен до совершенства, его провозглашают истиной. – Советник вздохнул, – я с тобой. Рви всех!
А рвать никого не пришлось: Тарион подал новый приказ, который незамедлительно был подписан Верховным Главнокомандующим – никто не возражал, после чего ракетно-артиллерийский обстрел приграничных позиций буквально стер с лица земли части Объединенной Коалиции, дислоцированные рядом с Сирассой – их хваленая противовоздушная оборона оказалась вопреки распространяемой информации не эффективной. Ядерный удар по центру Континентального Союза уничтожил три миллиона жизней, и внес непонятный расклад в будущее для остальных жителей. В любом случае, ничего хорошего он им не предвещал. Но враги не возражали – напротив, как и предрекал Веленор, замолчали.
Сирасса жила своей жизнью. К празднику жителям раздавали подарки, народ был сыт, одет и обут, обеспечен жильем. Недовольные, естественно, были, как везде и всегда, но в Сирассе их было немного. Никто их не преследовал и, тем более, не казнил. Кто хотел, строил дом для себя, другой жертвовал на храм Богу – оба были участники строительства будущего, но это было индивидуальное решение.  Часто «хотеть многого» означает «не знать, чего хотеть», но в стране Веленора все знали, чего хотели и знали пределы своих желаний и возможностей.
Верховный Главнокомандующий правил почти сто семьдесят лет, и за это время никто больше не ставил под сомнение его указания и приказы. Давно умер и был погребен в дворцовой стене его бессменный советник Зворам, десятки раз сменялись министры и чиновники высшей власти, но никто из них ни разу не усомнился в правильности политического курса Монарха. С легкой руки Зворама, ставшего чуть ли не святым для поколений ныне здравствующих политиков, в курс обучения школьников была введена фрактальная геометрия. Зачем – никто не знал. Но здесь даже мысль не могла закрасться, что решения правящих кругов полностью обосновано, и, наверное, это было правильно.
На бронзовой скульптуре Верховного Правителя были высечены слова: «Любовь и уважение не будут стоить ничего, если ты не способен внушить страх». Запомните их, жители будущих поколений, ибо нет ничего более разумного, чем надпись, увековеченная в металле.