Застава 11

    


                Застава 11.

Максим полностью преобразился, он превратился в оракула.
- Что мне делать? Что мне делать в той ситуации, когда я остался абсолютно один? Против врага который многократно сильнее и мощнее меня?  У которого есть численный состав пехоты, танков, артиллерии, авиации. Я пытаюсь достучаться до своих руководителей, а они мне не верят!
    Я  один против всей этой немецкой махины, против всего Вермахта! Что мне делать в этом случае?
      Я отвечу! Делай что должен и будь что будет! Я командир этой заставы и я буду биться за эту заставу.
     Я абсолютно уверен, что когда наступит момент истины, когда начнётся война, никто из бойцов этой заставы не дрогнет и не побежит, все погибнут с оружием в руках.
Понимаю что мы непобедим, что все погибнем. Ничего мы не изменим своей судьбе. Как мы можем повлиять на войну? На ход событий всей войны?
       Я отвечу. Время. Время и ещё раз время! Время - это такой же бесценный ресурс как пехота, танки и самолёты. Мы можем забрать этот ресурс у немцев. Задержать их на этих оборонительных рубежах. Чтобы наша армия смогла лучше подготовиться.
   Она конечно не сможет их победить, она их только задержит, но уже побольше, заняв больше времени у них. Потом следующий оборонительный рубеж,  следующие  части Красной Армии погибнут,
  потом другие части погибнут.
   В конечном счёте, тот наступательный порыв, тот наступательный импульс будет уничтожен.
   Это как в улье. Когда в улей заползает большой гигантский шершень, на него бросаются пчёлы охранники, которые погибают, потом другие бросаются, тоже погибает, только четвёртая или пятая волна, сможет в итоге уничтожить шершня. Но именно своими жизнями жертвуют пчёлы охранники и спасают весь улей.
      И мы также, пограничники СССР. Мы пожертвуем своими жизнями, чтобы дать вам время подготовиться к обороне. Думаю на захват этой заставы немцы отведут от получаса до 40 минут. Если мы выиграем хотя бы одну минуту, честь нам и слава.
     А вы, товарищ Сталин, надеюсь ответите, в этой жизни уже нет наверное, перед небесным судом, за то, что позволили, абсолютно безнаказанно,  военной немецкой машине расположиться напротив беззащитного СССР.