О Чингисхане

 В школе, надеюсь, вы сидели на уроках истории и зачарованно слушали учителя, когда он(она) вам рассказывал(-а) о татаро-монгольском нашествии на Русь. С фактами, с датами и именами.

 Даты имеют обыкновение стираться из памяти, особенно удалённые. А вот имена остаются. Да, это - особенная избирательность мозга гуманитария.

 Не буду на этом останавливаться подробно, ибо спор на эту тему меня не интересует от слова "абсолютно". Просто я так считаю.

 Надеюсь и даже скажу больше: верю,  что вы знакомы с именами Чингисхан, Батый. Особенно те, кто с удовольствием в своё время погружался в чтение бессмертных творений Василия Григорьевича Яна, в частности, его трилогии - "Чингисхан. Батый. К "последнему морю".

  Я очень любил читать и перечитывать их за обедом, когда, придя после школы или со двора, жадно поглощал любимую жареную картошку и запивал это яство вкуснейшим молоком. Вкушал хлеб насущный, так сказать, вкупе с пищей духовной.

  Поборникам здорового питания и адептам этики поведения за столом в ответ на их возмущённые наскоки имею обыкновение показывать один палец. Нет, не средний. Я не так воспитан. Большой. Просто мне тогда так нравилось. Я даже мог уроки учить за едой: экономил время для игр во дворе.

  Ну да ладно! Отвлёкся на несущественное.

  Было интересно: чем же питались эти полудикие кочевники, откуда у них брались силы на длительные и дальние переходы, на изнурительные кровопролитные битвы? Как они сумели добраться до земель современных Польши и Венгрии?

  Интерес сиюминутный был, но я его ничем не подпитывал: съедал свою порцию и убегал во двор наслаждаться детством. Мне простительно: детство пересиливало.


  А сейчас расскажу одну затёртую в веках историю, которую вы нигде более не прочтёте и не услышите.


  В ХIII веке Чингисхану Западная Европа всегда виделась очень лакомым куском. (Чингисхан - это, для справки, титул великого хана, имя которому – Темуджин. Далее, по тексту, он будет Чингисханом. Так проще.)

  Дорогу на Европу разведали сравнительно давно, сам Чингисхан послал своего темника Субэдэя в поход на кипчаков. Кстати, тогда же разведали дорогу и на Русь.

 «Монголы должны подчинить себе всю землю и не должны иметь мира ни с каким народом, если прежде им не будет оказано подчинение!» - так говорил Чингисхан.

  Западные страны, страшась будущего, начали засылать в Золотую Орду хитромудрых послов с подарками, желая задобрить величайшего полководца. Наивные, как всегда, не учитывали амбиции этого великого человека. Да и глупо было присылать обильные и щедрые подарки, показывая богатства своих земель. Они этими действиями только укрепляли несокрушимую веру великого монгола в неизбежность нашествия.

  Нет, конечно, он принимал всех послов радушно, устраивая роскошный пир. Брал подарки, не глядя, как подобает, величественному. Предлагал угоститься тем, чем сам богат...

  Вот тут-то послы и влипали по полной программе.

Они не были знакомы с пищевыми пристрастиями кочевников, не знали их меню и винную карту и совершенно не были готовы к тем кулинарным " изыскам", коими их потчевали. А не съесть поднесённое тебе блюдо... это равнозначно кровной обиде. Так, по крайней мере, говорили лукавые монголы.

  Когда в очередной раз к Чингисхану прибыл посол какой-то малипусенькой западноевропейской державы, преисполненный осознанием своего собственного величия( а это у них там, в Европе, поголовное явление!), ему тоже назначили аудиенцию на время обеда. Он был голоден с дороги и дождался этого бизнес-ланча.

  Заняв, как он сам посчитал, почётное место по левую руку от властелина вселенной, сидя на златотканых шелковых материях и подушках из разноцветной парчи, посол придал себе грозно-сосредоточенный вид и принюхался.
Пахло жареной органикой. Пахло, честно, не очень, но...

Военная и племенная элита находившаяся в замкнутом и сакральном пространстве, радостно потирала руки и хитро посмеиваясь, поглядывала на важного посла, который даже не понимал, что занял место, исторически предназначенное для жён правителя. Ничего почётного в этом не было, это было унижение. Во все времена чингизиды считали пир отвлечением от походов. И он ещё был символическим подтверждением власти хана. Там чётко прослеживалась иерархия. Для сведущих в этом деле. Посол из просвещённой Европы к сведущим не относился по определению!

  Стали подносить блюда. В широких глиняных блюдах шипело и шкворчало незнамо что, непонятного вида, распространяя вокруг себя неудобоваримый аромат чего-то несъедобного. Видимо, это было мясо, раз видны были кости.
В другом, более  глубоком блюде в неопределённого цвета густой жиже, больше напоминающей болотную, плавали бесформенные куски мягкой субстанции, белесоватого цвета. В чашах типа пиалы принесли горячий белый густой напиток с травами, похожий на густую сметану, куда каждый из сидевших за столом, выливал из стоявшего рядом с ним кувшина верблюжью кровь, размешивая это всё немытым пальцем и облизывая его в конце с видимым удовольствием. Творожные шарики с солью(курт), полоски вяленого конского мяса(борц) и вода – это единственное, что было узнаваемо для посла, который в силу своего положения прекрасно знал, что монголы в ту пору не знали никаких запретов, связанных с религией. То есть, они могли употреблять в пищу свиней, собак, коров, лошадей, лисиц и волков, птиц и рыб.

 Чингисхан, сидевший на возвышении, потянулся к одному из блюд и, пошарив в нём рукой с перстнями, вынул какой-то кусок побольше.  Далее он с улыбкой поднёс это невообразимое изделие местного повара к губам посла и знаком показал – ЕШЬ! Толмач быстро перевёл этот невербальный посыл в слова: «Хан оказывает ВАМ  великую честь: отведать желудок кобылицы сваренный в кислом верблюжьем молоке с солью и кровью молодого барашка!»

 Посол колебался.

 Чингисхан потушил улыбку и требовательно потряс куском в воздухе, намазав соус на губы посла.

 Тот был здорово смущён такой выходкой хана и сказал толмачу, что это блюдо для него выглядит неаппетитно и есть его он отказывается.

 Толмач, бледнея и предчувствуя беду, дрожащим от страха голосом перевёл повелителю вселенной слова посла. Наступила тишина...

 Ханы и военачальники, сидевшие в шатре приумолкли и застыли без движения.

 Чингисхан усмехнулся недобро, резко и гортанно выкрикнул что-то послу и сам впился зубами в этот зловонный кусок плоти. Ханы расслабились, согласно иерархии друг за другом отобрали себе куски из разных подносов, вкусили, зажевали, заметно повеселели и загомонили что-то своё.

 Толмач прошептал на ухо посла: «Повелитель сказал: «О вкусах не спорят!»

 Писарь-уйгур, по имени Хаджи-Рахим, до этого тихо сидевший в дальнем углу, подхватил калям, макнул его в чернила и начертал это изречение в походной книге из серой самаркандской бумаги, куда он записывал афоризмы и цитаты Великого.
Посол, возмущённый до глубины души бесцеремонностью правителя, попробовал было высказать толмачу своё негодование, напомнив о чрезвычайной важности своей персоны.

 Ох, напрасно он это сделал! Никакой посольской стратегии, никакой дипломатической тактики, никакого человеческого такта и полная потеря контроля за основным, базовым инстинктом человека – инстинктом самосохранения. Спесивость и надменность европейских чиновников зиждется на их ошибочной уверенности в собственной непогрешимости и вседозволенности.
   
 Поэтому и огрёб посол от Чингисхана оглушительную оплеуху, а потом ещё несколько ощутимых болезненных пинков.

 Посол суматошно кричал и взывал к толмачу, тот скороговоркой переводил правителю вселенной эту ересь.
 
 Чингисхан, всегда бывающий рассудительным и мудрым, остановился, поманил прислуживающего, приказал подать кумыс, выпил и сплюнул в сторону посла, сказав несколько слов. Нукеры у входа по знаку хозяина, грубо подхватили скукожившегося до размеров щенка дипломата и выкинули из шатра.

 Подарки остались, а пир продолжился под гортанные выкрики «Кху-у!» и хмельной смех оставшихся.

  Толмач догнал спешащего к своему шатру посла и посоветовал уезжать тому как можно скорее. Мужчина испуганно закивал, остановился и, уцепившись за рукав хитона переводчика, спросил: что именно хан изволил сказать ему вслед?
Толмач, собравшийся было уходить, повернул голову и проронил всего одну фразу: «Великий сказал так: сытый голодного не понимает!»

 Вышедший из шатра Хаджи-Рахим, захлопываю книгу для записей изречений хозяина, подтвердил кивком головы, что толмач прав.


Посла и след простыл. Потерялся в истории.
А фразы Повелителя Вселенной остались на слуху.
Видимо, у них была усиленная летучесть))

Кто сейчас будет спорить?
Может, так и было, а может и нет.
История – наука скрытная, а я – ни разу не историк!