Питомник 55

24.

Домой Легор возвращался с целым ворохом разнообразных невнятных мыслей, самой оформленной из которых была мысль о том, что, прожив без малого тридцать лет в благостной утробе привилегированной жизни, он в этой самой жизни вообще ничего не понимает.   
Разговор с дядей оставил неприятный осадок, мутным слоем дополнивший гнусную накипь сегодняшнего дня. Сюда же добавились неотвязные видения грызущих друг друга дикарей и воображенные на их основе собственные видения непонятно чего, где переплелись в жутковатые жгуты бледные дети в мешковатых балахонах, безумные ученые с остановившимся взглядом и беременные дикарки с растянутыми в улыбке ртами, из которых лезли острые, саблевидные клыки.
В конце концов, до Легора дошло, что все эти видения рождает его засыпающий мозг, смертельно уставший и жаждущий покоя, поэтому, раскрыв пошире слипающиеся глаза, чтобы избавить себя от кошмаров, он уставился в окно «Сикситу», предоставив машине самой везти его к дому.
Занимался рассвет. В отличие от тех «ранних утр», когда Легору казалось, что он проснулся непозволительно рано, рассвет этот был на удивление тихий и нежный, еще не приправленный смогом проснувшегося города внизу. Легор даже дал машине команду взлететь чуть выше обычного, чтобы исключить из поля зрения все шпили, верхушки небоскребов с их лужайками, кортами и посадочными площадками, все вышки сигнальных устройств и излучателей реклам, и целиком отдался созерцанию розово-золотистой реки, разливающейся по небу. Он увидел рождение нестерпимо сияющего диска из вод этой реки, успел подумать, что вряд ли встречал в жизни что-то более прекрасное и, сколько мог не отрывал глаз от дивного зрелища все то время пока «Сикситу» делала разворот, чтобы пойти на снижение к воротам его особняка.
«Я умиротворен, - думал Легор, в каком-то оцепенении глядя на приближающиеся ворота и посадочную площадку перед гаражом. – Умиротворен и спокоен… Я хочу обо всем забыть, заснуть и не видеть никаких снов до тех пор, пока снова не пойму, что все вокруг вздор, не стоящий внимания, а моя жизнь по-прежнему крепость, которую никому не взять…»
Скорей всего так бы и было, но благостные планы разлетелись, как дым на ветру в тот самый миг, когда его нога коснулась зеркальной поверхности посадочной площадки. От гаражных ворот, едва открылась дверь «Сикситу», навстречу бросилась заплаканная служанка и, глотая слова, потому что её, ушитый до кукольного размера ротик не справлялся с потоком слов, вызванных небывалым волнением, запищала:
- Господин Асокет! Господин Асокет! Ваша дикарка, кажется, себя убила! Она лежит без движения, и я не знаю, сколько времени! Совсем белая, а вот тут у нее…
Служанка еще только поднимала руки к шее, а Легор, гигантским прыжком перемахнув через ограждение, уже бежал к дому, ко входу для слуг.
Синь он увидел совсем не сразу из-за того, что она лежала у самой дальней стены своей клетки, да еще и среди обломков стула, который сейчас представлял собой некую сборную модель – отдельно сиденье, отдельно ножки и пластиковая дуга спинки. Судя по тому, что руки Синь словно тянулись к сиденью, по шее она себя била именно им, как самой увесистой частью. Разогнавшийся было Легор едва не влетел внутрь клетки, но замер на пороге, заметив висящий рядом на стене брелок того, что все называли «защитным устройством».
А что если…
Перед глазами снова поплыли картины озверевших дикарей, их окровавленные рты и дикая, неукротимая ничем, кроме огнемета, нацеленность на убийство того, кто рядом. Что если и Синь станет такой же? Если, конечно, она вообще поднимется.
- Заприте клетку, - приказал Легор догнавшей его, наконец, служанке.
И, видя, как она медлит, почти заорал:
- Да запирай уже!
Сам же схватил со стены устройство и, когда активированный замок клетки соединил все прутья единым защитным полем, направил устройство на Синь и вдавил до упора тугую кнопку.
Он ожидал, что сейчас, подобно тем монстрам из дядиного видео, она поднимется – мутная, обвисшая – и, сориентировавшись в пространстве, начнет, зверея, кидаться на ту часть клетки, возле которой его заметит. Палец, давивший на кнопку, побелел от напряжения, но прошла уже почти минута, а ничего не происходило. Неужели мертва?!
Легор невольно обернулся на служанку. Коротко подумал не отправить ли её внутрь, чтобы проверить. Потом зачем-то попытался вспомнить служанкино имя и не вспомнил. Потом опустил устройство.
- Надо как-то проверить жива она, или нет.
Служанка захлопала непомерно длинными ресницами.
- Мне позвать кого-нибудь?
- Нет.
Легор протянул к ней руку, в которую глупая дурочка не сразу догадалась вложить ключ. После секундного замешательства он разблокировал клетку и вошел. Если Синь мертва, ему ничего не угрожает. Если же переродилась… ну, в этом случае, его уже вряд ли что-то спасет.
- Уходи отсюда, - велел он служанке. – И дверь за собой закрой как следует. Если не выйду через пятнадцать минут, беги к управляющему, пускай вызывает дядю с его спецназом.
Служанка с готовностью закивала, пятясь к двери, но, глядя в её глупое лицо, Легор вдруг подумал, что она вряд ли выполнит все, как надо. Впрочем, при худшем развитии событий, ему будет безразлично, что здесь станет происходить потом, да и со смертью Синь тоже все потеряет смысл, однако, не хотелось бы прежде времени увидеть перед этой клеткой дядю, если вдруг случится чудо, с Синь ничего страшного не произойдет, и у него – уже вооруженного знанием о чипе - появится шанс хоть что-то разузнать самому.
- Только через пятнадцать минут, - грозно повторил Легор уже готовой выбежать служанке. – А пока никому ни слова, сидите наверху перед экраном и ждите от меня сообщения.
Он дождался тихого гудения активированных дверных запоров, открыл известную лишь ему, да еще дворецкому, потайную нишу в стене, достал запрещённый для домашнего пользования, похожий на огнетушитель портативный огнемет, и только после этого дошел до Синь и склонился над ней.
На боковой поверхности её шеи красовался огромный лиловый синяк от удара ребром сиденья. Легор невольно поморщился, стараясь представить, каким образом нужно было себя настраивать, чтобы бить по себе же с такой вот силой?! Отвел от лица Синь волосы и присмотрелся к лицу. Вроде все нормально. Никакой пены изо рта, никаких сведенных бровей – лицо, как лицо. К слову сказать, не лишенное приятности. Даже, пожалуй, красивое, если вспомнить, как она сегодня улыбалась...
Легор вдруг почувствовал, что ему трудно дышать. Как будто гигантская рука обхватила его за туловище и стала сжимать – медленно и неотвратимо, а все пространство между ним и Синь словно начало проваливаться в какую-то бездонную пропасть по мере того, как в сознании, одна за другой, открывались причины, по которым он не смел даже думать будто это дикарка красива! Она животное! Она из враждебного, чуждого мира, само существование которого уже неприемлемо! Она лжива, потому что узнала от своего дикого дружка важную информацию, а Легору – своему хозяину, который обращается с ней, как с человеком – ничего не сказала! И, наконец, есть все основания полагать, что прямо сейчас она встанет абсолютным монстром, ради обуздания которого придется применить крайние меры воздействия, и он их применит! Но, если это произойдет – Легор это уже не столько предполагал, сколько чувствовал наверняка – гигантская рука раздавит его окончательно.
Внезапно глаза Синь распахнулись - резко, как от толчка, и Легор отпрянул от нее с такой прытью, что выронил огнемет. Он тут же потянулся за ним, однако Синь продолжала лежать тихо, только смотрела в потолок застывшим каким-то взглядом, словно прислушивалась к тому, что происходит у нее внутри. Легор подтянул к себе огнемет и задал вопрос, стараясь, чтобы голос звучал с приличным случаю равнодушием:
- Что ты тут устроила? Убить себя хотела?
Синь скосила на него наполняющиеся пониманием глаза. Увидела знакомое устройство, болтающееся на руке Легора и, как будто что-то вспомнив, слегка охнула и схватилась за шею. Потом подскочила на четвереньки, дотянулась до устройства, направила его на себя, не обращая внимания на тянущуюся следом руку Легора, и сдавила пальцами. Через мгновение, даже не пытаясь скрыть радость, она пробормотала: «Получилось! Неужели правда получилось?!» потом начала смеяться, тихо и очень мелодично, так, что было похоже на какое-то баюкающее пение.
Легор молчал. Когда Синь засмеялась, брезгливо стянул с руки ненужное теперь устройство и отбросил в сторону. Давившая его невидимая рука разжалась, но до конца не исчезла, а словно вытянула палец и теперь стучала ему в лоб «Понял, наконец? Нет, ты понял, что дикарь останется дикарем, как к нему ни относись?»
- Да, - вслух произнес Легор. – У тебя вполне получилось обвести меня вокруг пальца.
Смех Синь оборвался. Теперь она подняла к Легору абсолютно ясные, без тени какого-нибудь смущения глаза. 
- Обвести? О чем вы?
Легор тяжело сглотнул
Очень хотелось прямо сейчас сказать ей все – про чип, про убитых в Питомнике, про её оживленную беседу с драгоценным Суфом Гарди, которая, вопреки её лживым словам, все же состоялась! Но еще больше хотелось последовать дядиному совету и притвориться, что все осталось таким же, каким было до сегодняшнего дня, хотя именно это было самым невыполнимым.
- Я подумал, что ты умерла, - еле выдавил из себя Легор.
Синь широко улыбнулась, начала подниматься на ноги и только теперь, наконец, заметила огнемет. В её лице тут же что-то словно переключилось, и радость медленно начала перетекать в горький сарказм.
- Вы хотели вот этим меня прямо здесь кремировать?
Легор пожал плечами, жалея, что некуда спрятать лицо, в которое эта дикарка теперь вглядывалась так, словно все ей в этом лице было понятно.
- Вы знали? – спросила она.
И, выждав немного, сама же себе ответила:
- Конечно знали, иначе не пришли бы сюда с этим, чтобы, в случае чего, защититься.
Черт бы побрал её аналитические способности! Вот Лора… Нет! К черту и Лору! Любая другая из Мира-А сейчас бы устроила шоу с бесконечным задаванием одного и того же бессмысленного вопроса, на который толком и не ответишь, но от которого мозг точно входит в ступор. К примеру, «Как ты мог?!», или «Как по-твоему мне на все это реагировать?», или еще что-то в том же духе, от чего неудобная для всех проблема постепенно тухлела и тоже становилась бессмыслицей. Но у Синь все конкретно, сразу в лоб, без компромиссов и спускания на тормозах, хотя ей-то эта протухшая бессмысленность была бы куда как выгодней.
- Я все узнал пару часов назад и не думаю, что поступил глупо, когда отослал прислугу и остался с тобой один на один, взяв для надежности всего лишь огнемет. Ты цела, это хорошо, но, что бывает в ином случае, я сегодня увидел и, боюсь, не скоро теперь смогу спокойно заснуть.
Синь, наконец, опустила глаза.
- Я сама узнала только сегодня. Вам ничего не стала говорить, потому что вряд ли вы позволили бы это проверить, а проверить надо было обязательно и как можно скорее.
- Кому надо?
Синь посмотрела с легким недоумением. Разве не очевидно?
- Моему другу, конечно же. Кому еще?
И тут Легор рассмеялся. Все обиды, потрясения, испуг, облегчение, вся усталость сегодняшнего дня, искавшие выхода, вплелись в этот смех и теперь покидали его, давая возможность мозгу принять еще и порцию абсурда.
«Её другу! Ну, конечно! Не А-Гаресам, не дяде с господином Итисоро, не тем другим, еще неведомым, которые разрабатывают треклятую Программу, или тем, кто в курсе целей одного клана, или другого… Нет! Все нужно только её другу! И ради этого она разломала голыми руками стул, а потом била себя его сиденьем! Ну, конечно, как такое не понять! Даже не зная наверняка, какого результата добьется, все равно била, хотя результатами эксперимента её дружок, скорей всего, побежит делиться отнюдь не с друзьями!»
- Ты совсем дура? – выговорил он, когда немного отпустило. – Совсем ничего не понимаешь?
Но нет, она не понимала. Только смотрела ясными глазами, в которых читалось одно лишь безграничное восхищение этим её треклятым гением!
- У него снова получилось, - прошептала она. – У него не могло не получиться…
Легор отвернулся. Поднял огнемет и вышел, аккуратно заперев за собой клетку всеми защитными запорами. Потом позвонил служанке, чтобы ничего не делала и убиралась к себе спать. Огнемет даже не стал прятать на место, а просто приставил к стене, рядом со стопкой сложенных стульев, вроде того, который разломала Синь. Взял, было, один, но передумал и поставил обратно. На саму Синь обернулся лишь в дверях, когда оставалось только перешагнуть порог и уйти. Она задумчиво смотрела вслед и, когда увидела, что Легор обернулся, быстро пошла к нему… точнее, к той части клетки, что была ближе всего к двери.
- Приходите днем, - услышал Легор. – Или, когда сможете. Нам надо поговорить

*   *   *
Господин Нубарико явился ни свет, ни заря. Робко втек в гостиную, где Легор, так  и не сумевший заснуть хотя бы на пару часов, поджидал его с видом не самым любезным, и сразу же принялся лопотать, спотыкаясь на каждом слове, что все это какое-то недоразумение, что он ничего не знал, даже подумать не мог, что такое вообще возможно, и готов принести… искупить… загладить каким угодно способом…
Пока проговаривалась эта косноязычная бессмыслица, Легор, который до сих пор стоял у окна, перешел ближе к креслу и, усаживаясь, сделал приглашающий жест господину Нубарико, чтобы тоже садился. Тот тут же замолчал, робко примостился на краешек. Повисло молчание, за время которого господин Нубарико напряженно ждал, а Легор лишь покачивал ногой и рассматривал кончик домашней туфли. Наконец, несостоявшийся тесть не выдержал.
- Что теперь будет, господин Асокет? – спросил он с придыханием. – Лорочка сейчас в ужасном состоянии, и расспросить её мы пока не можем. Но, как только она оправится, имя негодяя тотчас будет узнано и сообщено вам!
- Не нуждаюсь, - обронил Легор.
- Хорошо, - энергично закивал головой господин Нубарико. – Мы сами с ним разберемся! Вы же понимаете, что у меня есть влияние в самых разных кругах, поэтому всё будет тщательно проверено, и всякий рот, который мог бы произнести хоть намек на сложившиеся… м-м, нелепые обстоятельства, будет зашит, хоть в переносном, хоть в буквальном смысле! Вам ведь тоже совсем не нужна огласка, верно?
- Что значит «тоже»?
Легор метнул в тестя короткий взгляд, но тот, вопреки ожиданию, не смутился.
- Не нужна, дорогой Легор, не нужна. И вам, может быть, в большей степени, чем нам.
Он поерзал, усаживаясь плотнее, и глубоко притворно вздохнул.
- Вы человек, который будет «на виду» даже если запрется дома и совсем перестанет выходить. Но вам такое вряд ли позволят, потому что среди Семей Доступа нет другого молодого человека, настолько идеально подходящего на роль нашего будущего лидера. Даже скандалы, связанные с вашими юношескими шалостями, оказались кстати и оттенили образ идеального небожителя такими понятными всем, чуть приземленными чертами. Но скандал скандалу рознь. Одно дело безумства, которые не каждый может себе позволить, даже если он отпрыск богатой семьи, и совсем другое, когда самый распоследний нищий из закоулков нижнего города может усмехнуться и сказать: «Э, да в нашем районе такое сплошь…». А если еще найдутся и такие, кто из подобных замечаний научит всех этих оборванцев делать выводы…
Легор вскинул бровь.
- Вы мне угрожаете, что ли?
Господин Нубарико мгновенно сполз обратно, на край кресла, и затряс головой.
- У меня на угрозы иммунитет, - голосом, лишенным всякого выражения, проговорил Легор. – Я вам не какой-то поплавок на мутной воде. Когда-нибудь я сам буду разбрасывать поплавки таким, как вы, чтобы не тонули.
Он поднялся и надменно наблюдал, как вытягивается в струнку со своего кресла господин Нубарико.
- Зачем вы встали? Разговор еще не кончен.
Тело тестя мгновенно опало обратно.
- Рассказывайте, - коротко приказал Легор.
- Но… что?
Дорогая крокодиловая кожа на руках господина Нубарико словно вздулась от напряжения.
- Что я должен рассказывать?!
- Все, что знаете о Программе.
Бедный тесть даже икнул от неожиданности.
- Но… я же не могу! Господин Козимо должен сам… а меня за это накажут!
- Вас и так накажут, - спокойно произнес Легор. – Ночью я поставил своего дядю в известность о том, что свадьба, скорей всего, не состоится, и указал причину. Он, разумеется, советовал не спешить, но наказать вас обещал обязательно. Так что теперь только мне решать, чем наши с вами дела закончатся. Можно громко предать все огласке, которой я, к слову сказать, не боюсь еще и потому, что вас в этом случае накажут так, как никакому нищему в трущобах и не снилось! Но можно оставить все, как есть и даже не отказываться от свадьбы… Впрочем, это мы обсудим уже с другими условиями, а сейчас речь идет лишь о степени вашего наказания, и зависеть эта степень будет напрямую от того, расскажете вы мне о Программе, или нет.
Кресло под господином Нубарико чуть скрипнуло. Он привстал было, пугая Легора своей решимостью уйти, но нет – не встал, а въехал по сиденью кресла в его глубину так, что кажется влип в спинку.
- Исключительно из уважения к вам, Легор, - пробормотал он, ежась и нервно потирая руки. – Но вы должны понимать, что мои знания по этому вопросу самые поверхностные. Господин Козимо Пориедор должен был ввести вас в курс дела, когда… ну, то есть, после получения Доступа. А Доступ, - пискнул он, стремясь все-таки настоять на своей значимости, - Доступ после женитьбы вам дадут сразу, без возражений и кивков на молодость!
- Рассказывайте, - напомнил Легор.
- Хорошо.
Тесть поник, собираясь с мыслями. Но потом заговорил на удивление твёрдо, как будто зачитывал доклад:
- Когда я сменил Монтера на его посту министра, то по долгу службы обязан был посетить целый ряд заведений во всех округах столицы и за её пределами. Питомник тоже. И там, в числе прочего, увидел целый, недавно отстроенный городок. Сначала думал, что домики для обслуги, но оказалось для дикарей. Не для всех, разумеется. Особи, проживающие там - от подросткового возраста до тридцати лет - большей частью были выращены уже в Питомнике. Понимая, что вопросы там лучше не задавать, я только слушал, что мне сочли возможным рассказать – а рассказали, к слову, не так уж много – поэтому до конца и сам не все понял. Если в двух словах, то из этого материала пытаются вывести некий новый вид, который должным образом воспитают, подготовят и запустят в Мир-О для разрушения его изнутри. То есть, внешне они будут стопроцентные живые ории, а внутри – нечто среднее между машиной-роботом с вживленным искусственным интеллектом, бомбой с дистанционным управлением и человеком. Пока их готовят по общей программе, но затем собираются разделить по узко специализированным профилям. К примеру, одни будут заниматься вражескими СМИ, другие –пищей, третьи – строительством, и так далее. Чтобы все заработало, требуется создать устройство, влияющее на мозг, и у них что-то там уже вроде получилось с какими-то поварами, но не до конца. Пока это аттракцион с областью применения, в основном, бытовой, но работы продолжаются. Мозги дикарей, которые к нам перебегают, устроены своеобразно и довольно однобоко. В Питомнике говорят, что считать их полноценными ориями – заблуждение, которое может сильно помешать. Только абсолютно дикий может считаться полноценным и подходящим для последующего внедрения, но с такими как раз и проблема – их не хватает, а если быть совсем точным, их нет. Те несколько, которые в итоге так и не выжили, мало чем помогли. Разве что тем биоматериалом, который удалось получить после их смерти.
Он замолчал, присматриваясь к лицу Легора. Тот прохаживался по комнате и, казалось, слушал не очень внимательно. Однако, после косо брошенного взгляда, господин Нубарико вздохнул и заговорил снова:
- Вашу дикарку в расчет долго не брали, потому что пришла она вроде самостоятельно, как и другие. Однако, чуть позже, когда начали изучать останки первого из умерших дикарей... из тех, пойманных... оказалось, что состав его мозга отличается от состава мозга перебежчиков. Взяли пробы и анализы у других, тогда ещё живых, а заодно и у этой вашей... И оказалось, что она тоже абсолютно дикая! Я тогда ещё спросил, зачем же такой ценный материал отдали вам? Но тут мне ответили очень невнятно, в духе: «Так надо было», и я больше не спрашивал. Вот, собственно, и всё, что известно мне. Второй раз вопрос о Программе был поднят... ну, вы сами знаете, в связи с тем, что дикарку требовалось вывести в свет и понаблюдать за ней. Тут меня вообще ни в какие детали не посвящали, просто сказали, что надо вас убедить взять её с собой, и всё.
Господин Нубарико робко поднял глаза на Легора, который как раз остановился перед ним и смотрел в лицо тестя так пристально, словно одним этим взглядом мог определить, сказал ли тот всю правду, или что-то утаил.
- Почему ВЫ не пошли на эту дурацкую вечеринку? - спросил Легор, насмотревшись.
- Не любитель, - развёл руками господин Нубрико. - Да и не звали меня. Вы же были, видели, что за люди там присутствовали. Я в то общество только намеревался войти, став вашим тестем, но...
Он снова поник и, кажется, всхлипнул.
- Я видел там администратора Питомника, - сказал Легор. - Не думаю, что его положение когда-нибудь будет выше вашего, даже если вы и не станете моим тестем.
- Так вы не женитесь на Лоре? - тут же вскинулся господин Нубарико, и снова поник, наткнувшись на холодный Легоров взгляд.
- Администратор Исумаро особенный человек, - почти прошептал он, бегая глазами по мозаичному полу. - Я бы сам дорого дал, чтобы узнать его истинный статус. Простому администратору ни за что бы не доверили и не позволили и десятой доли того, что доверяют и позволяют этому Исумаро. Но о причинах этого не спрашивайте. Даже под угрозой наказания и полного разрыва между нами я ничего не смогу сказать, потому что не знаю.
Легор хмыкнул.
Сегодня утром вчерашний взрыв эмоции от известия, что Лора ждёт ребёнка неизвестно от кого, показался глупым и пошлым. Он, конечно же, не мог и сегодня сказать о полном своём безразличии, но это было что-то совсем другое — такое мутное, брезгливое чувство, которое превратилось в грязную лепешку под невообразимой прежде тяжестью страха, испытанного в клетке Синь. Страха, в природе которого ещё следовало разобраться, чем он был вызван — тем, что вместо Синь поднимется монстр, или тем, что она не поднимется уже никогда.
- Я вам верю, - задумчиво произнёс Легор. - Во всяком случае, в этом последнем вопросе верю абсолютно. Что же касается Лоры...
Он помолчал, потёр пальцем нос, подумал и вдруг понял, что совсем не хочет тут ничего решать.
- Что касается Лоры, тут думайте сами. Свяжитесь с дядей, проведите расследование. Я готов исполнить свой долг, но в ваших же интересах, чтобы это, как вы говорите, недоразумение, никогда — слышите — никогда больше не заставило меня чувствовать себя униженным.
Господин Нубарико мягко сполз на колени и, опершись руками о пол, согнулся в поклоне. Потом встал с лицом бурым от решимости.
- Я всё понял, Легор. Лично порву, когда найду... зубами...