Новогодье 6

 6

              Оба вскочили на ноги и уставились  в  открывшийся проем через прозрачные внешние двери.
              Все замерло.
              В железной капсуле  не щелкалось и не булькалось. Она, кажется, намертво   была изолирована от посторонних шумов. 
              А перед изумленной публикой  вновь раскинулась картинка необычайного размаха.  В современном мире, кажется, уже и  не выпускают таких широкоформатных видов.
             От края  до края, на всю  глубину бесконечного пространства сверху   выливалось голубое небо  звенящей,  искристой  чистоты.  С небрежно раскиданными  кое-где легкими   нитевидными облачками,    полупрозрачными, как пух, как  паутиная сеть, как вата, растасканная  невротиком на   невесомые  тончайшие пласты.

            Вдали  в небо впивались снежные горы, залитые белым,   беззастенчиво сияющие на солнце,   белые на всем своем протяжении  снизу доверху,  с многочисленными пиками  и углублениями. Бесстрашно подставляли свои бока  солнечным лучам и уплывали   бесконечной грядой своей вдаль от зрителя,  тая вдали друг за другом.

           Где-то там, перед горами узкой, как бабушкин половик, дорожкой,   расстелился кусочек поля.  А спереди, прямо перед взором  наших  путешественников  раскинулся лес. Кустарники, большие и маленькие, травы, какие-то деревья, какие-то цветы. Разнокалиберные, разномастные, такой буйный зеленый интернационал. Прямо   перед  дверями лифта  нагло торчали стебли  какой-то гигантской травы -   ростом выше Серого , раскачивающие своими головами   туда -сюда  в знак согласия с  происходящим.

          Картинка была яркая до невозможности. Четкая, как фото и знакомая, казалось, до колик в  животе.   Двойственное ощущение и правды и неправды одновременно накрыло пацанов. Живая дышащая природа и абсолютная тишина. Ни шороха, ни скрипа, ни шуршания.
То ли рай, то ли засада. 

-... Лёнь... - наконец прошептал младший. - мы приехали...
-Вижу.  - так же шепотом отозвался старший,  не отрывая глаз от  качающегося  с той стороны,  свисающего сверху, с какой-то  корявой  ветви, огромного   пятипалого листа. Жирного такого,  как опахало, зеленого, ворсистого,  с выпуклыми жилками  по всем своим  плоскостям,   усеянного мелким пушком, меланхолично раскачивающимся перед  лицом долговязого,  с той стороны.
 -Лёнь... -  не поворачивая головы и не отрывая  взора от  пейзажа опять шепнул Серый, —  Краси-иво.
-Ага.
- А можно выйти?
-Нет.
-А...  мне надо …-  Серый потеребил ремень.
Долговязый  скосил глаза   к штанам брата, но  остался бесстрастен.
 -Терпи.

Мелкий   подумал еще, что может  послужить пропуском на волю.
-А можно сфотографировать?
-Только отсюда.

Серый  стрельнул в него   недовольным взглядом , вздохнул, но покорно вынул  телефон из   кармана.
Прицелился. Сфотал. Еще раз.  Посмотрел. Хмыкнул .
Что-то там подправил .
Еще раз сфотал . Посмотрел. И еще раз десять. Опять посмотрел.

-Не получается. — протянул он телефон брату с выражением разочарования и обиды  одновременно.
Тот взглянул на фотографии.
Все засвечивается.
 - Тут лампы,  видимо, мешают  и от стекла отражаются. - предположил взрослый.
-Не понятно, что  где вообще, надо ж...- разводил руками пацан. Взрослый перелистывал фотографии.
-Ни одной нормальной, действительно.
Все засвеченные, то ли  от бликующих стекол, то ли от конфликта яркого естественного света снаружи  и искусственного внутри. То ли  от дрожащих от волнения рук.

Они молча посмотрели друг в друг на друга, без слов поняв о чем молчат.

-Нет! -  непререкаемо повторил взрослый.
-Нет-нет... - огорченно насупился Серый и протянул ему свой телефон, -   Тогда ты попробуй!  У меня не получается  — жа-алко! -  и в тот  момент, пока Долговязый примерился к дальней горе, весь уйдя в поиски лучшего ракурса, мелкая срань   нажала кнопку открытия дверей и  сделала шаг наружу.
-Охренел! -  заорал     старший и  попытался ухватить мелкого, но тот предусмотрительно сделал еще один  шаг от.
Старший   вышел одной ногой из лифта,  а выйти полностью не мог ,   кто-то должен быть внутри спасательной гавани. Чертыхаясь и   корча страшные рожи, но  но  держа вторую  ногу  в  пределах кабины, он  потянулся к брату длинной своей рукой.
Серый взглянул на шевелящиеся рядом со своей спиной пальцы, не достающие до футболки буквально пару сантиметров  и  храбро сделал еще  один шаг вперед.
И  коварно улыбнулся, заодно оглядываясь кругом.
Снаружи  звенела почти та же тишина, что и внутри лифта.

         Парни опять замерли, прислушиваясь.
         Никаких признаков жизни. Ни комаров, ни птиц, ни криков животных.
-Лёнь, да не бойся ты! -  осмелел мелкий. - Смотри, -  он провел рукой жестом сеятеля, - вообще никого.
Леня  сканировал глазами пространство беспокойно, изо всех сил цепляясь ботинком за косяк лифта.
 Пока действительно все было тихо.

Где-то сверху, мелкой черной  галочкой  проплыла по небу птица.
И опять  все замерло.
-Серый, давай на базу. Я на работу опаздываю.

-Ну... счас... -    поразминался  пацан, ерзая корпусом, - сфотографируй меня!  -  он повернулся   к брату  и встал в геройскую позу.

Леонид,  поняв безвыходность ситуации,  приложился к телефону.
— И вот так еще.- не унималась модель.-  И вот здесь, у дерева. - Серый подбежал к ближайшему,   вытянулся в струнку и накренился, согнутым локтем опираясь на толстый, коричневый ствол.   Сложил жизнерадостную морду. - Получилось? - весело крикнул он, уже почти освоившись.

Пока Леонид проверял, получилось ли, ребенок увлеченно потер локоть, еще не осознавая своих ощущений.
-Чё то...  мягкое?...  шелковистая какая кора... - нахмурился он задумчиво,  потом взглянул  на дерев повнимательнее.  Потрогал его снова.  Погладил, разглядывая удивленно. -Лень, ты глянь! Тут дерево волосатое! - заорал он -Сфотай поближе! Смотри, какие  волосы!  Длиннее, чем у девчонок! -  он  взял один пучок, и  поднял его, чтобы  брату было понятнее.

Брат щелкнул автоматически, хоть тоже нахмурился,   в дурном предчувствии. И, пока он разглядывал, что получилось на фото, бодрый Серый  в нескончаемом своем любопытстве  поднял взгляд по стволу наверх.

Ствол  продолжался ввысь  толстой   шершавой колонной, упираясь где-то там в темноте в огромную  волосатую массу.  Свисающие   с боков  пучки шерсти, местами   шелковистыми, шоколадного цвета локонами, а местами  бурой нечесаной  паклей в перемешку,  обрамляли все хозяйство, и были щедро прикрыты  листьями. Нагромождение всего этого  богатства не давало возможности отделить  ветви от листвы, а листву  от  растительности,  и все бы ничего, но  из самых недр этого  нагромождения, из буро-зеленых зарослей,  в полной тишине  и неге,   прямо в лицо  Серому вдруг   уставился настоящий, живой   и блестящий, вполне себе одушевленный   немигающий глаз, размером с пол ребенкиной головы.

Пацан вздрогнул и замер.
Глаз моргнул.
Расстояние между объектами было метра в два, но  размеры глаза  позволяли парню разглядеть все детали. И блестящую поверхность  белка с тонкими нитями кровеносных сосудов и  жесткие ресницы,  буреломисто  натыканные по краешку    век и  толстую морщинистую  кожу вокруг, сливающуюся с окружающей массой, уходящую в  недра зелени.
Пацан молчал. Они с глазом изучали друг друга.


И в тот момент, когда долговязывай наконец, удовлетворенный качеством фото, открыл рот чтобы   еще раз  позвать назад  брата, из глубины  зарослей раздался  тигриный рык.

Серый еще раз вздрогнул всем телом и, не отрываясь  от   глаза, начал пятиться назад. Он отошел всего лишь  на пару метров от двери лифта, но рык  донесся именно оттуда и ему теперь было страшно даже оглянуться.

-Серый, назад! - заорал  долговязый,  присев и шаря рукой по траве,  нашарил палку,  бросил  ее  парню, тот   схватил двумя руками, поднял   и занес над собой.

         Напротив него,      словно  из ниоткуда  стояла дикая кошка, огромная,  больше тигра,   пятнистая,  вся в   модных пятнышках на шкуре, с мелкими глазками,  сияющими хищным блеском,  жесткие белые, усы, возбужденно торчащились  вокруг носа. Из полураскрытой   пасти, наглой,  ярко-красной,     торчала пара белоснежных клыков, величиной в каждый в пол-руки Серого.
 
          Кошка  надменно облизывалась, собирая  слюну и   мягко  играла мускулами,  грациозно покачиваясь в стойке ,  каждую минуту готовая прыгнуть. Хвост ее   величественно  перекатывался справа налево,  словно задавая ритм, мышцы  волнами ходили под кожей.
Рык   раздавался нова и снова.

Даже не знающему звериный, было понятно:
Большому зверю предлагалось отойти,  маленького  запланировали на  полдник.

Серый не знал, что делать. Он торжественно, как  в фильмах схватил палку двумя руками, поднял ее наверх.  Однако  масса просмотренных на би-би-си фильмов о животных подсказывали ему,  что   кошки более быстрые и юркие , чем  любой, самый шустрый человек. А дорога  к лифту хоть и коротка, но, как в шахматах, лежит через   пустое пространство, куда   для этого вот, голодного, в пятнышку допрыгнуть — один прыг.
И палкой этой — Серый еще раз взглянул на  свое  скромное орудие — он, наверное, даже оглушить   эту кису не сможет. Так, чуть  чпокнуть по лбу.  Что совсем не помешает ее  планам.

Долговязый в панике соображал, что делать. Лифт отпустить нельзя.  Поездка не санкционирована, карты поиска  двери снаружи у него нет. Если он выйдет, двери закроются и   они  не смогут найти кабины и вернуться.

Оружия у него нет. Даже  ноутбука, который всегда  таскает с собой сейчас, как на грех нет.  Хоть и не понятно,  сработал бы он как ударный инструмент, сколько там веса, килограмма полтора?
Ничего острого, ничего длинного.  Словом тут явно не поможешь, гипнозом он не обладал, шприц со снотворным  - кто бы предусмотрел.
Парень  покрылся холодным потом,  не в силах придумать ничего   приличного .
Кричать  тоже вроде бы нельзя.

«Что делать!» — билось у него в голове в поисках выхода, но не придумывалось совершенно ничего.
Маленький герой  с занесенной палкой так и стоял пока в позе воина,  из последних сил держа в дрожащих руках свое бесполезное оружие. 

Кошка не теряла  ни терпения,  ни надежды. Спешить ей было некуда. На работу она не опаздывала. Жена ее дома не ждала.  Она еще раз плавно качнулась, вильнула хвостом и   оскалилась на жертву, подпустив адреналинчика в его молодую  и без того алую кровь.

На очередной кач  кошки  и очередной ее  оскал глаз в листве, все это время хладнокровно наблюдающий за развитием событий,  медленно и флегматично моргнул,  дрогнул листвой и  картинка ожила . 

Из гущи зелени выросли сначала огромные клыки, с  пару метров длиной, изогнутые, грязно серые,  исчерченные вмятинами и рытвинами.  За ними показалась огромная    голова,  тряхнувшая ушами и  сбившая  облако мелких листьев,  мелких веток и какие-то крошечные гроздья то ли ягод то ли семян.   Из   этого облака зелени и пыли  , как из дыма над лампой Алладина вырос  , изгибаясь толстой дугой  длинный и морщинистый хобот.   
Волосатое дерево превратилось в  ногу, дрогнуло и       дало полсекунды Серому -   чтобы проверить,   не  задело ли. Он медленно, спиной,   вошел  под сень коричневого мохнатого брюха,     и замер там, в тени, полускрытый свисающей со всех сторон шерстью.

Вся конструкция сделала вдох, шумно  раскатившийся по верхушкам деревьев и   еще раз дирижерским жестом вскинула хобот  наверх. Сурово тряхнуло  головой   и    рыкнуло  на кошку так, что у той  усы  встали дыбом . 

Еще шаг  вперед — бивни почти доставали до  пятнистой оскалившейся морды,  ей  не оставалось выхода,   она, хрипя и рыча, недовольно  попятилась назад.   

Серый ,  ни жив ни мертв,  не выпуская палки из рук,   под прикрытием,   едва дыша, сделал эти пару шагов  и,   когда гора в очередной раз тряхнула     головой,   подпинывая   врага и выдавливая его пятнистым хвостом    в заросли,  ребенок одним прыжком  кинулся к руке брата, протянутой из  двери лифта.

  Долговязый схватил детскую ладошку,   держась другой рукой за  железную рамку, втянул его внутрь,  и со всего размаха шлепнул ладонью по кнопке закрытия   наружных дверей .

В то же мгновенье, когда  они бесшумно сомкнулись,  а  Серый, влетел в угол и сползал спиной по стенке на пол  еще дрожа от страха и отчаяния,  на  невидимые для него двери кинулся  тигр, в ярости и негодовании   от  разрушившихся своих планов.

 В гневе   он ударил огромной лапой  по   непробиваемому стеклу. Кабинка чуть дрогнула, человечки  в ней  подпрыгнули от страха,   а через мгновенье  еще раз — от ужаса , когда длинный бивень  поддел кошку , подкинул ее в воздухе и отбросил высоко вверх, в кусты, на кроны пушистых,   нагло зеленеющих деревьев.

Все стихло.  Только коричневая гора загораживала первоначальный прекрасный вид.
Из глубины этого  коричневого в глубину кабины  смотрел глаз.
Не мигая,  огромный,  с красивого  коричневого цвета радужкой и иссиня черным зрачком.
Серый, из своего угла,  еще сжимающий палку в руке и   еще подрагивающий от всего пережитого,   смотрел на него на своего спасителя.
Страх и благодарность одновременно   бились в его глазах.
Чувство облегчения накатывало волнами,  постепенно замедляя  пульс.
-Спасибо.-  шепотом   выдавил он пересохшими губами, все еще подрагивая.
-Он тебя не видит. -  взглянул на него  долговязый.
-Все равно спасибо. — упрямо  повторил он, не сводя взгляда с умного,   спокойного глаза до тех пор, пока внутренние двери не закрылись. 

И только когда кабина, дрогнув , пришла в движение, он выдохнул и  разжал палку, положив ее на пол. Вытер глаза, высморкался.   Стряхнул со штанов пыль, ошметки веток, пожухлые и зеленые листы.


Выходя, Леонид   нажал кнопку уборки лифта и потянул за руку брата за собой. 
Тот уже было вышел,  а потом  вдруг вывернулся, и  в два прыжка ( благо уже отрепетированы)  кинулся  назад. Влетел к своему углу, схватил палку и, вернувшись к брату, как ни в чем не бывало, вложил ладонь в его ладонь.

И, уже удаляясь по коридору,   где-то далеко за своими спинами, в районе лифта они слышали  едва различимое :

-Где только болтаются, Хос-споди!- куксился робот уборщик, оттирая углы кабины от присохших комков земли. Обычный робот, искусственный интеллект которого в свое время обучали в том числе и с помощью живого общения с персоналом, для большего вовлечения в рабочий процесс и лучшей асимилляции в контакте с живыми людьми. -Натащут всякой грязи — земли, листвы! Откуда что берется! - бубнила бездушная железка, нарезая круги по лифту. Натаскают всякого, мне потом убирайся!