Уйти, чтобы остаться...

 
Памяти Елены Рощиной
  Уйти, чтобы остаться... 
… И в наше тревожное время есть молодые таланты. Просто мы о них мало знаем. А когда узнаем, удивляемся — отчего не знали раньше? Вот отзыв писателя Валерия Петрухина из Саранска на творчество молодой ивановской поэтессы Елены Рощиной, трагически погибшей в лихие девяностые.Мне довелось в те времена с ней общаться. Удивительный открылся мне Человек! Думаю, что молодым нашим современникам, которые задумываются о смысле жизни, полезно будет знать, чем дышала, ради чего жила и чему посвятила свою короткую жизнь наша землячка из г. Родники Елена Рощина. Итак слово Валерию Петрухину.
Я - самый последний КНИГОМАН. Весь мир для меня бы- вает заключен в одной настоящей, подлинной Книге. Такой для меня с недавних пор стала книга Елены Рощиной «Избранное». Ее я увидел совершенно случайно, зайдя в кабинет моего коллеги журналиста Камиля. Взял просто перелистать, ничего особенного не ожидая. Стал читать дневники, переписку. И вдруг...
Весь мир для меня стал МИРОМ Елены Рощиной. На несколь- ко месяцев ушел я в раскаленную магму ее мыслей и чувств. Вспомнил знаменитое: «Настоящая книга - это кусок дымящейся совести». Я читал, вчитывался, перечитывал снова, всматриваясь в фотографии Елены... Просыпался ночью, доставал книгу из-под
подушки-читал опять, и уже не мог уснуть. Наткнувшись на ее
выражение «воспитанное одиночество», чуть не закричал от вос- торга. Эта книга затопила меня всего. Здесь - «и жизнь, и правда без покрова».
Рощинское «Избранное» - именно такая КНИГА. Автор тра- гически ушла из жизни в 26 лет. В томе собраны ее стихи, письма к друзьям, ими любовно сохраненные. Но главное опубликованы ее ДНЕВНИКИ.И в них перед нами предстает молодая женщина с ко- лоссальной внутренней свободой, редкостной самодостаточностью, выражающая свои мысли с блистательным словесным мастерством. О чем же они, дневники Елены Рощиной, очевидно, не предназна- чавшиеся для опубликования, но вот - увидевшие свет после ее ги- бели, - и глубоко потрясающие любого мыслящего человека?
 Основная и главная их тема-апофеоз одиночества. ОДИНОЧЕ- СТВО. Оно у каждого свое. Кто-то не испытывает особых чувств, оставшись наедине с самим собой. Другой ходит в своем одино- честве как в одежде, пропитанной кровью легендарного кентавра Несса. Третий - повторяет вслед за Мариной Цветаевой: «Что я де- лаю? - Слушаю свою душу». Лена боготворила Цветаеву, и, навер- ное, это был и ее жизненный лейтмотив.
Но все же, когда читаешь дневники Елены, то. в первую оче- редь, поражаешься - откуда у выросшей в провинции девушки столь отточенный, по сути, афористический стиль мышления и письма? Откуда предметное, доскональное знание почти всех основных течений мировой культуры? И откуда эта вечная, почти вселенская БОЛЬ за человека, страстные ПОИСКИ универсаль- ного смысла жизни, своего места в нем, до предела, до последней точки? И ощущение трагизма существования нашей цивилиза- ции? В ее возрасте, большинстве своем, человека занимает совсем другое. Может, из-за того, что у Елены, образно говоря, как бы был заключен «брак» с одиночеством, в котором столько печали и горечи.!
«Мне ведь некуда идти и нечего искать, кроме своего одино- чества.» - признается она, и объясняет далее: «Может быть, я сильная, мне не нужен никто, я могу одна... Ведь в круг моей души никто никогда не ступит»,
Да, человек, идущий по нашей, не такой уж благополучной Зем- ле, рука об руку с одиночеством, — печален, тих и задумчив. Одна- ко именно одиночество в лучшем случае делает человека тончай- шим природным эхолотом, регистрирующим глубинные течения жизни. Полное слияние с природой - тоже одна из преррогатив одинокого человека. И когда Елена Рощина пишет в своих дневни- ках об идущем за окошком дожде, рябинах, снеге, тучах, ты забы- ваешь, что это пишет человек. Ты как бы остаешься один на один с природой. Вот лишь несколько проникновенных ее зарисовок.
«Сентябрь-месяц самых горьких моих дат, рябиново-горьких, жарко-горьких от жара любви. Месяц потерь, утрат. С тонкими иглами астр, глянцевыми боками яблок, ржавчиной листьев. Самой любви месяц, вспыхнувшей рябиновой кистью, да так и горящей...»
 
И далее: «...бессонная ночь в тонкой серебряной оправе снега, словно дымчатый камень с прожилками теней...», «...опрокинутое небо, врезанное блеклым кусочком в буйную зелень зрелого лета»,
«Иней и дым. Горизонтальность вдруг пошатнулась, перевернув- шись в вертикальную. толщу воды. И словно увидела на глубине коралловый снежный сад и ослепительный город...»
Я держу себя за руку, чтобы не продолжать ее замечательные выдержки. И эти, может быть, даже не из лучших. Да, Рощина
— потрясающий прозаик. За ее манерой письма - светлые тени больших мастеров слова. И нет никакого сомнения - отпусти судьба ей долгую жизнь, она стала бы настоящим писателем. Ко- нечно же, Елене никуда не деться, не спрятаться от трагического переживания неразделенной любви, от анализа огромного, тайно- го мира чувств. И здесь она предстает перед нами как тончайший психолог, выводящий на ясную дорогу, открывающий глаза на то, что нам не видно, скрыто под спудом.
«...ибо всякая любовь — пишет она, — начинается и кончает- ся раной (это вечная сжатость сердца: от разлуки до счастья обретения), с болью в один ряд становятся, как родственные по- нятия. Боль ЗА. Короткая чужая ласточка боли — ЖАЛОСТЬ, в одном ряду с любовью стоящая.»
«Может, это и есть болезнь? Не полюбить, не влюбиться? За- болеть человеком...». И конечно, такой человек, как Елена Рощина не могла не думать, в какой стране мы живем? С кем и как живем? У нее один определитель высоких отношений: «...я во всем тре- бую подлинности». Она, разумеется, не так глупа, чтобы со своей сверхчувствительностью не понимать: никакой абсолютной под- линности не существует. Одна маска сменяет другую, а человек, порой совершенно искренне, даже не замечает этого. Но раз ско- рость задана, притом, - самая предельная, с дороги уже не свер- нешь. Правда, не разобьешься, а просто поставишь банальный неутешительный диагноз:
«В этой стране, по сути, не нужен никто — ни поэт, ни мес- сия, ни посредственность. Где все одинаково равны в этой своей ненужности.»
 
Она не строит никаких радужных надежд на будущее человечества:
«Будьте честны: у нас на всю протяженность жизни нет надежды. Этому веку не до нас, ему вовсе ни до чего. Ему нас — не надо».
И это — сущая правда. Терроризм, огромный разрыв между кучкой богатых и миллионами живущих на грани нищеты — «ему нас — не надо.» Действительно, кому какое де-ло было до необыкновенно талантливой девушки конца XX века, когда в кажущейся благополучной России она сталкивается с тем, о чем напишет в дневнике. О своем бытие:
«... в доме ни крупы, ни масла-ни-че-го, а главное — денег, на которые все это вроде бы еще можно купить. Четыре куска сахара, принесенные с работы...».
Но Елена Рощина не умерла от голода. Ее убили. Есть разница? Конечно — это ведь тоже стало одной из значимых примет 90- х, когда никто никому не стал нужен. Но Лена осталась с нами. В стихах, дневниках — «на дне дождя, лета, одиночества». Осталась в письмах к друзьям, необыкновенно открытых и искренних. Вот ее удивительное признание:
«Письма — одна из сильнейших моих привязанностей. Маленькие рукописные романы, похожие на бабочек-однодневок».
Это — как бы дополнение к дневникам, где она продолжает размышлять над всем тем, что интересует интеллектуального человека. Снова о любви:
«Не верь, когда о любви говорят: «Она ничего не хочет». Она хочет все и всего».
А это — рассуждение о жизненных правилах:
«Учиться жить в режиме автономного плавания и молчания, в котором давно уже нечего ждать».
В письмах много размышлений о прочитанных книгах, любимых художниках, о просмотренных фильмах. Она была влюблена в кинематограф и, в последние два года своей жизни, осуществив свою мечту — связать с кино свою жизнь, училась во ВГИКе.
Любопытно: если в дневниках Лена предстает перед нами как человек, стойко переносящий свое одиночество, но иногда, в минуты черного отчаяния, все-таки молящий о помощи, то в письмах друзьям она сама уже — философ, а порой — и Сивилла-утеши-
тельница. Свою давнюю знакомую она по-сестрински наставляет:
«Ты главное мысли, пиши, сочиняй музыку, слушай дождь, Живи, как мудрец, и мир, набегавшись по очередям, придет — куда ж ему деться?. Все будет явлено миру — было бы что являть».
И в письмах, как и в дневниковых ее записях, то здесь, то там появляются замечательные прозаические картинки:
«Сейчас вечер, и летит снег, бесшумный, прозрачный в свете фонаря, беспощадно и радостно выбеливающий город. Не счита- ясь с календарем, настает зима, и нужно запасаться клюквой, теплыми носками и книгами. защищать свою норку от ветра. И зачем-то жить...».
...Книга Елены Рощиной «Избранное» теперь стоит у меня на полке рядом с недавно изданным двухтомником Марины Цвета- евой «Записные книжки». Именно эту книгу мечтала иметь Елена в своей домашней, думаю, немаленькой библиотеке.
Не случилось... И все-таки в том, что теперь они рядом, вижу я Знак судьбы.
Валерий Петрухин, член Союза писателей России,
г. Саранск, республика Мордовия
…В память о Елене почитатели её таланта крымские астрономы-физики, супруги Черных, открыв одну из малых планет, назвали её «Рощина» и присвоили номер 5795.  Её трагическая
судьба отразилась в одном из стихов талантливой поэтессы:
«На цыпочках уйду из жизни вашей, тихо-тихо, как падает снег на траур воротника, исчезну совсем незаметно, так, что вы не скоро ощутите моё отсутствие, а ощутив, не сразу поймё- те, что оно значит». Это слова из личного дневника поэтессы Елены Рощиной, жизнь которой так несправедливо оборвалась в 27 лет. Елена погибла тридцать лет назад, 17 июля 1994 года. Её убили в собственной квартире. «Зверье в человеческом обличье» — так называла она таких нелюдей.
Но пусть сейчас ее нет с нами, зато свет с далекой звезды, названной в ее честь, и яркое творчество, надеюсь, будет согревать своим теплом не одно поколение молодежи.