Записки заложника. 2

Мне повезло, я близко сошелся с одним из таких людей, Анатолием Александровичем Собчаком, он взял меня в свою команду, а вскоре стал мэром города, моего родного  Ленинграда, который к этому времени переименовали в Санкт-Петербург. Я с радостью взялся ему помогать и неожиданно для себя открыл в себе неплохие организаторские таланты. Мы, команда Собчака, открывали новые банки, создавали строительные и торговые фирмы, финансировали городские театры, музеи, школы… Мы ставили перед собой задачу перебороть «новых русских», противопоставить их жажде личной наживы устремленность развития города, региона, страны. Конечно, не все получалось так, как мы хотели, тем более, что в масштабах страны наш город был всего лишь островком разума в океане безудержной вакханалии бандитского «свободного рынка».

В политической жизни тоже творилось что-то неописуемое. Чуть ли не каждый день создавались новые партии, газеты всех цветов и телеканалы всех мастей изливали на читателей и зрителей «чернуху», соревнуясь в том, кто посильнее обхаит развалившийся Советский Союз, кто покрасноречивее расхвалит наших бывших врагов, а теперешних «лучших друзей». Но чутье разведчика подсказывало мне, что бывших врагов не бывает, и что нельзя радоваться подаркам типа троянского коня. А Ельцин, которого избрали Президентом новой России, еще и усугублял ситуацию, объявляя лидерам регионов: «Берите столько суверенитета, сколько сможете унести!» Было похоже, что он был упоен своей сиюминутной властью, и ему было наплевать на то, что будет после него. Хоть потоп. Ну потоп и начался, сепаратисты подняли знамена и даже откровенную гражданскую войну развязали на Кавказе. Но в нашей стране, где живут десятки разных национальностей, разве можно давать волю сепаратизму?

Поэтому мы, наша команда, стали готовить Анатолия Александровича, образно говоря, к восхождению на престол. Именно в нем мы видели человека, который способен удержать  страну от развала, победить в ней бандитский беспредел, поднять с колен, на которые она вдруг рухнула. К этому времени я сделался уже как-бы правой рукой Собчака, и фактически руководил всей его предвыборной кампанией. И вдруг, когда уже надо было выходить на финишную прямую и рвать ленточку, Анатолий Александрович признался мне, что неизлечимо болен и не видит за собой права ставить страну в ситуацию, когда почти сразу после избрания нового президента, она будет вынуждена объявлять траур и начинать все с начала. Он попросил меня и всю свою команду поддержать действующего президента, Ельцина, и сказал, что уже переговорил с ним и все ему объяснил.

На меня словно ушат холодной воды вылили. Поддержать этого сумасброда, алкаша и ворюгу, который плюс ко всему еще и войну гражданскую в стране допустил?

- Остальные еще хуже, - пояснил мне Анатолий Александрович. - Я договорился с Ельциным. Тебя он премьером назначит, будешь все делать так, как бы мы с тобой делали. А ему кроме выпивки и возможности воровства для его семьи ничего не надо. Пообещаешь ему неприкосновенность и делай все, что посчитаешь нужным. Соглашайся! Как говорится, Париж стоит мессы.

Я знал, что из себя представляли другие претенденты на президентское кресло, и вынужден был согласиться. Народная мудрость говорит, что из двух зол надо выбирать меньшее, а уж из многих тем более. Единственное, что меня смущало — справлюсь ли я с функциями премьера? Тем более, что прямо на моих глазах главы правительства менялись чуть ли не каждый месяц, а экономика продолжала разваливаться, кризис все усиливался, а тут еще и война.

Как ни покажется это многим странным, но как раз война пугала меня меньше всего. Как никак я довольно много лет носил на плечах погоны (хотя и не всегда открыто) и о методах ведения войн кое-что знал. Обучали меня и методам противодействия сепаратистам и террористам. К этому времени уже вошло в обиход понятие «международный терроризм» и им можно было хорошо воспользоваться. Ведь что такое сепаратизм? Это стремление некой территории отделиться от государства. Не важно, по какому принципу — по национальному, религиозному или какому-нибудь еще, - важно, что отделиться, то есть нарушить целостность государства, прописанную в его Конституции. То есть, налицо угроза государственной безопасности. А если к этому еще причастен и международный терроризм, то тут оправданы любые действия и любые средства, их никто не посмеет осудить, никакая международная организация. Как юрист, я всегда был озабочен тем, чтобы мои действия не противоречили закону, хотя бы формально.

Поэтому, первое, что я объявил, став премьером, что с террористами мы будем бороться беспощадно. Если их не уничтожить сегодня, завтра они придут в наши города, в наши дома и будут убивать нас на наших улицах, в наших постелях. У террористов нет национальности, нет религии, это просто бандиты и поступать с ними следует, как с бандитами. А поскольку мне в первую очередь была нужна поддержка собственного народа, я сказал это на том языке, который был ему наиболее понятен: «Мы будем мочить террористов там, где найдем. Найдем в сортире — будем мочить в сортире!» Я вырос в этом народе, я знаю его язык и его дух, его менталитет, я плоть от плоти его.

Вы конечно помните, что в это время  как раз и произошла серия терактов в наших городах, взрывы домов, поездов, автобусов… Много позже нашлись «смелые» журналисты, которые спрашивали меня: Не ФСБ ли организовало эти взрывы, чтобы подтвердить ваши слова об угрозе терроризма и настроить общество на безотлагательную борьбу с ним. Они что, эти «смельчаки», ожидали, что я признаюсь, скажу: «Да! Это мы сделали! Это мы погубили десятки ни в чем неповинных своих граждан!» Конечно, я не подтвердил этого, я не самоубийца. И сейчас не стану этого делать. Только напомню, что поскольку дело шло о государственной безопасности, в ФСБ могли найтись люди, способные принять и такое решение. Если это так, то как Президент я их не оправдываю, а судьей им может быть только Бог.

Так или и иначе, но народ меня с радостью поддержал, множество добровольцев ринулось на войну, которую я конечно называл не войной, а антитеррористической операцией, столица Чечни была обращена в руины. Однако я не учел менталитет этого маленького, но гордого народа. Он не смирился, он ушел в горы, в леса. С женщинами и детьми. И с оружием. И я вспомнил высказывание генерала Ермолова, который тоже вел войну с этим народом, много лет назад: «Чеченцев нельзя покорить, их можно только уничтожить». Но я не хотел уничтожать, моей целью было установление мира, ликвидация самой идеи сепаратизма. И вспомнил я очень мудрое наставление древних правителей: «Разделяй и властвуй!» Маленький этот народ не был един, в нем существовали кланы, тейпы, главы которых издавна соперничали за верховенство и не признавали лидерство кого-то из них. Я вышел на Ахмата Кадырова, главу одного из сильнейших кланов, пригласил его к сотрудничеству, пообещал именно его назначить главой республики, при условии, что он принудит остальные тейпы подчиниться и закончить войну. Конечно, пришлось пообещать еще и некие финансовые преференции и дотации, без этого не обошлось. Однако вскоре бойня прекратилась, недовольные ушли из России, какими-то путями просочились через границы (которые, кстати, в те временами были по сути весьма прозрачными), я облегченно вздохнул, вздохнула и Россия.

К этому времени Борис Николаевич совсем одряхлел и решил подать в отставку, а мне предложил стать его преемником. Разумеется, опять же при условии полной в будущем неприкосновенности его и его семьи. Прав оказался Анатолий Александрович Собчак, ничего кроме выпивки и семейного обогащения Ельцина не интересовало. И мне опять не оставалось ничего другого как согласиться. Я уже неплохо представлял себе, что такое Российская Федерация, в каком она состоянии, что надо делать, чтобы вывести ее из кризиса и как поднять ее международный престиж. Смущало меня лишь то, что он предлагал мне стать его «преемником». Не монарх ведь он, не царь, не король, чтобы назначать преемника. У нас в России, считал я, худо-бедно, демократия, президента не назначают, а избирают. Выберут ли меня?