Пришельцы среди нас

Простой вопрос. Кто у нас всезнающий и вездесущий? Не. Не мужики возле пивняка. Они конечно везде ссущие, но не всезнающие. И даже не мальчишки. Так и хочется сказать. Вот в наши времена. Ведь реально. В наши времена мы мальчишки, да и некоторые девчонки, знали если не всё, то почти всё. И проникали везде. И куда можно и чаще куда нельзя. Поэтому, что куда нельзя гораздо интереснее проникать чем куда можно. А потом хвастаться этим перед другими. Но. Молодёжь нынче не та. И виртуальная жизнь им куда интереснее реальной.

Есть другая категория граждан. Которые знают действительно всё и обо всех. Они не служат в секретных организациях, или госструктурах. Они наши мамы и бабушки. Да.
Кто-кто. А бабушки на скамейках знают всё, как и некоторые дедушки.

Перед нами обычный подъезд, обычной многоэтажки, перед которым стоят обычные лавочки.

— Слышь Петровна, — сказала Васильевна лизнув начавший подтаивать пломбир в вафельном стаканчике. — А ведь Нинка из сорок пятой даже не та, кто мы про неё думали. Не шлю.., тьфу экскортница. Сейчас их так называют. Хотя как по мне..
— Ты Васильевна раз начала, то не отвлекайся. А то сейчас опять не в ту степь понесёт, с этими определениями и вообще забудешь про, точнее о ком разговор вела. С твоей амнезией. Хотя ты и про неё забываешь. Так, кто там Нинка с сорок пятой?
— Блогерша. Светит в том числе и пятой точкой на камеру. Снимает как она поела и чем она. В общем всё снимает. А ей народ за это деньжищи скидывает. И судя по всему немалые.
— Да Нинка то ладно, — вступила в разговор Семёновна, практически закончив высасывать остатки пломбира, отчего её лицо было в недвусмысленных белых пятнах, которые она вскоре вытерла. — С Нинкой давно всё понятно. А вы слышали, что до Петровой, которая судья, из семьдесят третьей следователь приходил. С понятыми. И говорят не по работе. А из-за работы. Теперь дома сидит. Домашний арест называется. Лежит наверное на диване перед теликом и горе коньяком элитным запивает и омарами заедает. Курьеры только и мотаются до неё, с полными сумищами. А оттуда и бутылки и раки эти огромные и прочее.
— Эти обычные сошки. Хоть и элитные. А звезда наша. Игорёк Прокопенко из сто первой. — сказала Петровна обведя всех загадочным взглядом — Давеча прочитала в одной уважаемой газете. — Оказывается. Говорят.
— Да не томи ты, — перебила её Васильевна позабыв про тающий пломбир, который начал капать ей на сарафан. А надо вам сказать, что Игорёша Васильевне всегда нравился. И по нём она даже тайно вздыхала. На прикроватной тумбочке у одинокой старушки стояла фотография известного соседа. Которую она регулярно бережно протирала, прижимая к своей немолодой, но полной любви груди. А при виде соседа вживую. Всегда расцветала как майская роза. При этом у неё от волнения, всегда такой бойкой на язык, пропадал дар речи.
— Говорят, что у всех журналистов Рен ТВ, особенно у тех кто постоянно на виду, есть хвост. Вы заметили, что их никогда не показывают сзади? Да и мимо нас прошмыгивает. Поздоровается и тикает. Лишь телохранители зыркают так. Когда иногда сопровождают. И видно, что не наши. Может даже и не с Земли.
— Да брехня всё это. Пресса ваша бульварная, — влез в разговор Алексеевич вышедший из подъезда и услышавший окончание разговора. — Нет у Игорька никакого хвоста. Мы с ним в баню ходили Сандуновскую. Я его без труселей видел на таком же расстоянии, как вас сейчас старых сплетниц. И я утверждаю, что хвоста у него нет. А вот то, что он из будущего, или параллельной вселенной это факт. А откуда я это знаю я вам не скажу. — добавил Алексеевич явно гордый собой. — И они не скажут, — сказал он, загадочно подняв палец вверх. Причём сделал это так убедительно, что и Петровна и Васильевна и Семёновна подняли глаза вверх. Но кроме кота Васьки подкрадывающегося к гнезду вороны и офигевшего от такого внимания, а так же от криков чёрной летающей бестии, которая едва не проломила ему его кошачью башку, отчего Васька истошно заорал и быстро ретировался, едва не свалившись. Они никого не увидели. Как и Алексеевича который к этому времени успел уйти.
— Испарился.
— Исчез.
— А может и он из этих? — спросила Васильевна окончательно перемазавшись в пломбире, остатки которого она сейчас усиленно стирала влажными салфетками вместе с дешёвым макияжем. Так, что напоминала скорее аватара, чем старушку.
— Здравствуйте, — сказал Прокопенко выходя из подъезда и по привычке поздоровавшись с соседками. Он как раз обдумывал сюжет новой передачи, но всё, что приходило на ум было настолько стандартным и серым. Поэтому вид серо-синей соседки улыбающейся ему всеми своими пятью зубами, вставную челюсть Васильевна оставила дома в стаканчике на тумбочке, как раз рядом с фотографией любимого Игорёши. Подал прославленному журналисту одну идею.
"Пришельцы среди нас", — забормотал он удаляясь и то и дело оглядываясь, на продолжающую улыбаться Васильевну.
— О Господи. Свят свят. — услышали соседки голос Никаноровны, супруги Алексеевича. Их подруги из тридцать шестой квартиры. — Васильевна, что с тобой?
— Ах батюшки, — запричитала последняя, рассмотрев себя в зеркало, взмахнув руками и едва ли не в припрыжку побежав домой.
— Моего не видели? Опять таблетки не принял. Слава Богу, что он не буйный. А как сказал врач — чудаковатый. Сосед наш, который только, что вышел, любит с моим беседы вести. Мне как-то признался. —Я — говорит. — Как с твоим побеседую, так из меня идеи прямо фонтаном бьют, только успевай записывать. Хоть про нашествие инопланетян, хоть про призраков. Сядет мой с Игорьком на кухне и давай беседовать. Я только закуски подношу. Моему-то много нельзя. Оприходывают 0,5 на двоих. Мой сразу и спать идёт. Так не видали, куда он пошёл? Сеня, вон ты где! — закричала она увидев своего,  пытающегося одновременно и стоять на одной ноге, в позе йога и сохранить равновесие. Впрочем и первое и второе ему удавалось с трудом. — Пошли уже, счастье моё. Таблеточку примем. Телевизор посмотрим. Счастливо вам бабоньки, — сказала она уводя Алексеевича в подъезд.

И только Маша, она же Мари-пи-ни-Тау с планеты Аарокс из восемьдесят восьмой квартиры, наблюдала за всем происходящим в бинокль и тщательно конспектировала. Ведь отчёт о жизни на примитивной планете с зачатками разума, которую местные называют Землёй, сам себя не составит.