Нефть и любовь-18. Конфликт

      

    Глава восемнадцатая

В тот же день, когда я вышел после отпуска на работу, меня вызвал к себе  Андрей Владимирович Вороновский и сказал:
- У нас большие неприятности на месторождениях. Порядка двадцати станций управления уехали на базы с недоработанными контроллерами. Нужно будет поехать в командировку и там, на месте, все контроллеры доработать. Кто у тебя сможет поехать?
- Почему сервис не едет? – спросил я.
- У них некому ехать. Они сами разъезжаются по командировкам.
- Куда ехать?
- В Усинск. Там базы новые организовались.
- Координаты какие-нибудь есть. Телефоны, контактные лица.
- И телефоны и контактные люди будут. Кто у тебя поедет?
- Думаю, новенькие. Андрей и Кузьма.
- Они станции не знают.
- Когда-то надо начинать. Будем учить и готовить к командировке. Сначала пусть научатся здесь снимать со станции и разбирать контроллеры, делать доработки по документации, паять, ставить контроллеры обратно и проверять работу станции управления на холостом ходу.
- Хорошо, - согласился Вороновский. - У тебя неделя на подготовку.
Я задумчиво кивнул и, озабоченный, пошел  к Андрею и Кузьме. Они сидели в комнате, которая располагалась рядом с моим кабинетом. Еще недавно это помещение пустовало. Теперь там стояли испытательные столы с паяльниками, с приборами для проверки плат.
- Здравствуйте, как прошли выходные? – пожал я руки новым сотрудникам.
- Я в новой квартире ремонт делаю, - сказал Андрей, румяный симпатичный парень с ласковыми глазами.
Когда он смотрел на меня всегда возникало такое ощущение, что он меня гладит.
- Я в футбол играл, - четко доложил рыжеватый Кузьма.
- Где?
- Мы с ребятами зал снимаем по знакомству и играем. У меня первый разряд по футболу. Надо два раза в неделю побегать, размяться, чтобы форму не потерять.
Кузьма смотрел на меня внимательным и строгим взглядом человека надежного, рассудительного и смышленого. 
- Так ребята, у вас предстоит первая командировка. С этого дня начинаем подготовку к ней. Вам нужно будет поехать в Усинск на разные базы и сделать доработки в контроллерах на станциях, которые наша фирма поставила по договору.  Кузьма, пойдешь в цех к конструкторам и возьмешь все необходимое для доработки. Тебя там встретят и все передадут. Начальнику цеха я позвоню.
В кабинете я позвонил начальнику цеха Сергачеву Юрию Валерьевичу и попросил оказать содействие в получении документации по доработке. Положил трубку и подумал: «Справятся они или нет. Если не справятся, то возникнут неприятности.  Сам бы поехал, точно все сделал правильно.  Ребята из сервиса ехать не хотят. Командировка нелегкая. Базы новые, связи нормальной нет, люди незнакомые.  Кому позвонить не знаешь. Но ничего, без трудностей работы не бывает. Поедут и сделают все, как надо.
Зашел в отдел к опытным сотрудникам. Фартукова на месте не оказалось, вызвали в цех заниматься с неисправной станцией управления. Испытатели в цеху сами не могут выявить причин неисправности. Юрий Алексеевич пишет отчет по температурным испытаниям. Вячеслав Павлович изучает чертежи новой станции управления. 

Кузьма пришел с документацией и комплектом деталей для доработки. Вместе посмотрели, какие доработки нужно делать. Проследил за ним и за Андреем, как они разбирают контроллеры. Ушел, через некоторое время вернулся, наблюдал, как паяют и думал: «Ничего, должны справиться».
- Контроллеры обязательно нужно будет все доработать. Доработанные контроллеры помечайте, чтобы не запутаться.  Возьмите с собой фломастеры и пишите на задней крыше букву «Д». Недоработанный контроллер может сразу нормально заработать, но потом во время работы обязательно появится ошибка и с ней ничего не сделаешь. 
Каждый день я приходил и смотрел, как они готовятся к командировке.  Меня все устраивало и уверенность, что все пройдет хорошо, постепенно росла. В пятницу я проводил их в командировку, пожелал удачи и сказал:
- В случае чего звоните. Я всегда на связи. 
 Мы попрощались, и они с сумками уехали.

В конце недели Галя сказала, что к нам на дачу приедут Жорик с Евгенией и Машкой. Галя всегда радовалась приезду детей и внучки. Старалась готовить много вкусного. Однажды, еще прежде, я видел их на рынке. Они совсем молоденькие и у Жорика ребенок на руках. Тогда почему-то мне их стало жалко. Александра приезжала на дачу редко и обычно с ватагой подруг.
Последнее время у меня сложились довольно напряженные отношения с Евгенией.  Сначала  у меня с ней  все складывалось лучше, чем с другими. Она меня опекала, когда к нам приезжали гости, говорила, как и что нужно делать. Как следует поставить тарелки, как тонко порезать хлеб. Молодая худенькая, стройная, глазастенькая, с игривостью в глазах, сознающая неотразимость своей красоты Евгения всегда знала, кому, что и как нужно делать. Мне нравился ее заразительный смех, модные словечки, на которые был богат ее лексикон.  Первое время меня это увлекало, потом начало приедаться и надоедать некоторая покровительственная нарочитость в отношении меня. И к Гале она относилась так же. Надо отдать ей должное, когда она хотела понравиться, у нее это получалось. Если же она была не в духе, то ей трудно было угодить. Когда она приезжала на дачу, то заранее говорила, что она собирается делать, чтобы ее не загружали другим. Она то собиралась пропалывать огород, то сажать цветы, то поливать. И делала она это с удовольствием. У нас дома она всегда забирала пульт от телевизора себе и, кто бы, что бы какую программу не смотрел, переключала на тот канал, который ей хотелось смотреть. Она не особо считалась с мнением окружающих, в частности моим и Гали. В прошлом году она приехала и сказала:
- Мы на семейном совете решили, что Галина Леонидовна поедет с Машей на море.
Я в этом совете не участвовал, и меня явно не брали в расчет. Мне это не понравилось. Евгения приехала и высказала все, как решенное. В противном случае внучку Машку Гале могли и вообще не дать.   Не будут привозить и отпускать на дачу. Изолируют и все.  Галина взяла отпуск и поехала с внучкой на море. Созвонившись с Людмилой и упросила ее найти вариант для отдыха. Людмила помогла ей устроиться на морской даче невестки, которая располагалась на территории дачного поселка в уединенном месте.
Появление Евгении меня всегда, надо сказать, напрягало.  Я не знал, что от нее ждать. И в этот раз она приехала, вышла из машины и сказала:
- Я буду мыть машину.
Прошла в дом, зашла в гараж за моющей жидкостью и демонстративно  начала мыть машину.
Они купили новую машину и за ней, как за всякой новой машиной, особенно с Жориком ухаживали.   
Я был не духе. Не все складывалось, как хотелось. Отправил ребят в командировку и волновался, купил мало краски для пола на веранду и купил не те доски, какие хотел.  Мне следовало закончить косить луг, покрасить пол на веранде и заняться досками. Что я и сделал. Закончил косить луг и принялся красить веранду. Запах краски поднимался вверх и наверняка попадал на кухню, что могло вызывать раздражение у домашних. Галя вышла из кухни на верхнюю веранду и сказала:
- Валера, иди кушать.
Я только начал красить. Бросать работу мне не хотелось и до того, чтобы закончить покраску веранды было еще далеко. Сильно недовольный, со следами краски на руках я зашел на кухню и сел за стол. Они смотрели сериал. Евгения не пропускала ни одного сериала. Хлеб кроме меня никто не ел, поэтому его не порезали.  До ножа дотянуться не смог, торопливо, чтобы не отрывать никого от сериала,  отломил хлеб и принялся есть, чтобы скорее продолжить покраску.
- Валера не надо чавкать, - с некоторым раздражением сказала Евгения. – Ты мешаешь смотреть телевизор. К тому же есть нож, чтобы отрезать хлеб.
Это оказалось последней раздражающей каплей.
- Евгения, ты будешь учить меня хорошим манерам? – спросил я раздраженно.
- Здравствуй, Валера, - с издевкой сказала она.
- Я тебе замечание не делаю. И гостья ты, а не я.
- А что я не так делаю? – вспыхнула она.
- Все время переключаешь телевизор на нужный тебе канал без разрешения, без согласования. Просто потому что тебе так хочется. Не считаешься с тем, что рядом с тобой находятся люди. Выпустите меня из-за стола.
- Куда ты Валера? Второе… - сказала Галина.
- Мне некогда. Пойду докрашивать пол.
Меня выпустили, и я пошел продолжать работу.
На другой машине приехал Жорик, поздоровался и прошел на кухню.
Я слышал обрывки их разговора. Жорик уговаривал жену помириться со мной и говорил, что она не права.
- Ты что, против меня? - остро спросила Евгения.
- Нет, - ответил Жорик. – Просто я считаю, что ты не права.
В это время я красил пол на веранде и накручивал себя, стараясь выговориться: «Я взрослый человек. И ты мне делаешь замечания. Я хозяин дома. И ты разговариваешь со мной таким тоном, как будто я твой слуга – снисходительно, в приказном тоне. Без уважения… Если ты не умеешь ладить с хозяином, бери вещи и уезжай. Если ты не хочешь находить взаимопонимание  с хозяином дома, собирайся и уезжай…» - повторял я, красил пол  и накручивал сам себя.
Я не слышал, что происходило наверху, но, похоже,  Галя  с Жориком уговорили Евгению помириться со мной, что я не совсем осмыслил, когда меня позвали наверх. Я поднялся на веранду, где мы сели пить чай.
- Валера, давай мириться, - сказала доброжелательно Евгения.
- Давай, - сказал я и решил выговориться, объясниться, потому что ситуация могла повториться через некоторое время.
- Вот и хорошо, - сказала с облегчением Евгения.
Мне нужно было смягчиться, остыть, а я закусил удила.
- Послушай, ты не должна мне делать замечания в такой форме.
- Что же мне и сказать ничего нельзя?
- Можно. Но не в такой форме.  Ты ведешь себя, как царица. Говоришь со мной, как будто приказываешь. Делаешь замечания. Ты меня не уважаешь.
- Хорошо, я буду говорить теперь - вы.
- Это меня устраивает. Хорошая форма, чтобы потом, если будут предпосылки перейти на - ты.
- Будем на – вы.  На – ты, меня не устраивает.
- Меня тоже не все устраивает. Но я же не делаю тебе замечания. Давай я буду ходить, наблюдать за тобой и делать замечания.
- Что я не так делаю?
- Мало ли что.
- И все-таки.
- Ты все время переключаешь телевизор на другую программу с телесериалом, когда я смотрю новости.
- Извини. А ты чавкаешь за столом. Хлеб руками отламываешь, и он летит во все стороны.
- Я на отдыхе. Могу я себе позволить почавкать. Тем более, я спешил продолжить работу. Если тебе не нравится, не садись рядом со мной за стол.
- Я могу сюда вообще не приезжать.
Все к этому и шло. Это был самый острый момент. Я этого не почувствовал, не отметил и проговорил заранее приготовленную фразу:
- Если кто-то не можешь найти общий язык с хозяином дома, то пусть собирается и уезжает.
- Я и так собралась уезжать.
- Большое спасибо, - не выдержал и сказал я.
- У тебя есть братья? – спросила она.
- Двоюродные.   
- Ты с ними видишься?
- Нет.
- Вот поэтому ты такой. Тебе никто не нужен. Ты привык жить один.
- Да, у меня не было брата и сестры. У нас с мамой была неполная семья. Но мы жили душа в душу. И у меня были друзья.  У тебя есть подруги?  У тебя нет ни одной подруги. У меня нет врагов, а у тебя кругом враги. 
- Ты делаешь больно ей, - кивнула Евгения на Галю. – Это она просила нас приехать. Мы больше сюда не будем приезжать.
- А это шантаж. Ты апеллируешь к ней, чтобы между нами с ней появился новый конфликт. 
- Ты эгоист, - сказала Евгения, обличая меня.
- В тебе живет ген конфликтности. Ты все время с кем-то в состоянии войны. На работе, с Женькой все время разводишься, на кого-то обижаешься. И ты это привносишь в нашу с Галей семью. У нас хорошие отношения. Если бы не ты, все было бы хорошо. У тебя все время кто-то плохой.
Она встала и ушла. Евгения говорила мне все в глаза, с нервом. Я говорил ей точно так же. Галя и Жорик пытались нас успокоить, но у них ничего не получалось. Евгения  с Галей собрались и пошли на озеро купаться.
Мы остались с Жориком сидеть на веранде и разговаривали. Я к нему испытывал благодарность.
-  Я читал книгу, называется «Теория конфликтов», - говорил Жорик. -  Если мнения не совпадают, то это и есть предпосылка к ссоре. Гриб один срезает, другой срывает…И дальше все растет.
Он рассказывал мне о теории конфликтов и потом стал излагать  свою теорию жизни. Я думал о том, что произошло.
- Все равны, и министр, и слесарь. У обоих есть необходимое. Подумаешь, что у одного больше возможностей. Один за деньги может все. У другого друзья могут помочь. К тому же кредиты есть. Я сейчас пока молодой хочу жить, как хочется. И беру кредиты. Потом мне не нужно будет ничего... 
Галя с Катей не дошли до озера, потому что по дроге у Кати случилась истерика. Она плакала, не могла остановиться и говорила: «Неужели я такая конфликтная?»
 Затем они пошли гулять втроем: Галя, Евгения и Жорик. 
После душевного разговора с Жорой я подумал, что эти все ссоры ерунда и ничего не стоят. Подумаешь, кто-то, что-то не так делает. И что из-за этого всего ссориться, обижаться друг на друга?
Я сидел на веранде один и ждал их. Галя ушла  с ними гулять. На самом деле они с  Жориком все это время успокаивали Евгению.  Я ждал, когда они придут и дождался, чтобы извиниться. Когда Евгения проходила мимо, сказал:
- Я был не прав. Извини.
- Валера, я не могу сейчас говорить об этом, - сказала она и снова зарыдала. 
Рано утром они забрали Машку, которая допоздна гуляла с подругами, и уехали.
 
Утром мы сидели с Галей за столом, завтракали. Планы намечались большие. Делать ничего не хотелось. И есть не хотелось, и пить не хотелось. Ничего не хотелось
- Ну, вот…  Ты всех разогнал… - сказала Галя. - Ты разрушаешь мою семью…
- Помиримся, - сказал я.
- Ты не знаешь Евгению.  Это теперь на годы. Когда она появилась в нашей семье, Юрка, отец Жорика, ее сразу не взлюбил. Она с ним тоже  поссорилась. Так она ему внучку Машку не показывала до самых последних пор. И сама встречаться  не хотела и дочке запрещала. Он подарки внучки  покупал, хотел увидеться. Это большая трагедия для него была.
- Мне за тебя обидно было. Она тебя все время принижала.  Делала все наперекосяк, поперек. Приезжала на дачу и говорила: «Я буду пропалывать», «Я буду цветы сажать». Всегда, когда они приезжали, мы ссорились. Ты мне говорила, как дети приезжают, мы ссоримся. Когда мы вдвоем, то все нормально.  Помнишь, когда мы к Гарсонам собирались. И чем закончилось. Ты устроила фейерверк из кабачков. Евгения стояла на балконе и смотрела, как ты меня ругала и выкидывала кабачки из багажника.  Они взлетали и разлетались по кустам. Она потом эту историю всем рассказывала.
- Не припомню, что там было.
- Я говорил, что кабачки не нужно брать, а ты их хотела Гарсонам отвезти.
- И что?
- Не пойму, почему ты вдруг разозлилась и стала кабачками швыряться. Они улетали во все стороны, как снаряды. На тебя это было не похоже.
- Я давно уже к ней приладилась. Жорик у меня лысый и толстый. А она красивая. Очень боялась, что она все время хочет с ним развестись.
- Чуть что сразу… Я с тобой разведусь… Я с тобой разводиться буду… Это же не шутки, - говорил я. – Разве так можно говорить?
- Лучше бы уж развелись и свои семьи создали.   
Я чувствовал свою вину и мучился до вечера. Вечером сел писать ей сообщение по электронной почте.
- У нее же папа недавно умер, - сказала проходившая мимо Галя.
Я вспомнил об этом и написал… «Евгения, дочка… Приезжай. Нам надо быть всем вместе.  У меня для тебя остались только хорошие слова. Жизнь такая короткая. Прости, меня».
Она ничего не ответила.
Вечером Галя спросила:
- Ты написал ей СМС?
- Написал, - ответил я.
- И что?
- Молчит. Хотел дозвониться и с ней поговорить. Она трубку не берет.
Галя сказала:
- Она симки меняет на телефоне, когда не хочет, чтобы кто-то ей дозвонился.
Я это знал. Она все время с кем-то ссорилась и от кого-то пряталась. Такая у нее была ранимая и обидчивая натура.
- Они нам теперь Машку не будут давать, - сказала потеряно Галя.
Такой расстроенной я ее не видел.
 В понедельник Галя позвонила Жорику и спросила:
- Как там у вас дела?
- Работа проводится, - коротко и оптимистично сказал Жорик.

Следующая неделя оказалась сложной. Мне с месторождения все время звонили ребята, и мы обсуждали, как им лучше сделать работу.  И у Кузьмы, и у Андрея ситуация оказалась схожей. Наши станции управления стояли недалеко от базы на огороженной территории.  Надо было получить разрешение на доступ к станциям, снять контроллеры и на выделенном на базе месте их доработать. Сначала ребята не могли получить доступ к станциям, потом для них не могли найти место, чтобы можно было паяльником дорабатывать платы контроллера.
И все время я переживал за отношения с Евгенией. Почему все так произошло? Почему я решил так жестко поставить ее на место?
Евгения никак не выходила у меня из головы. Я сознавал свою вину. Это все произошло из-за того, что у меня такой метод жизни, который мне перешел от мамы. Сначала разругаться, довести отношения до края и потом, когда человек расстроится до огорчения, смягчиться, поискать взаимоотношения, объясниться, успокоить, приласкать. Так мама делала. Сначала поругается и потом, когда наступает крайняя степень отчаяния, постарается понять и успокоить. Это в меня вошло. Обострить отношения, так чтобы ушло равнодушие, усилилось качество восприятия информации и поставить взаимозависимость в отношениях на край с вопросом о существовании связи вообще. И потом после прощения разжалобить и поискать консенсус. Это обычно давало положительный результат или в редких, исключительных случаях разрывало отношения окончательно.   Я уже пошел на попятную. Слезы в этот метод не входили, хотя и говорили о том, что произошло полное размягчение. Я невольно попытался ее сломать. Изменить наши связи для новых отношений. Теперь она со мной будет говорить на «вы» и держаться на дистанции. Мне оставалось ответить на вопрос: «Я именно этого хотел?» И я говорил себе, что не могу сказать, будто мне это нравится. Но все-таки это лучше, чем было прежде, потому что отдаляет и не раздражает.  Она сказала, что я чавкаю. И за этим мне следует следить. Она говорила, что я не пользуюсь ножом. Это не так. Но и за этим я буду следить. Ее недостатки я буду не замечать, не акцентировать на них внимание. Если тебе что-то не нравится, лучше уйти. Именно так я и поступал, когда она смотрела свои сериалы. Я просто уходил в спальню и смотрел то, что мне хотелось по другому телевизору. Нужно приспосабливаться и давать человеку простор, чтобы он чувствовал себя в одном пространстве с тобой комфортно. Это нужно для обоюдного и безболезненного существования. Здесь очень важно искусство компромисса.
С Галей этот метод у меня проходил. Я обострял отношения, чтобы понять, насколько мы друг другу нужны. Хотя и это теперь не являлось обязательным, действенным  и применительным.

Она сказала мне, что я разрушил ее семью. И это меня сильно задело. Я не хотел разрушать ее семью, потому что она стала и моей семьей тоже. Меня приняли, между нами выстроились отношения. Со всеми у меня имелись элементы притирания. И с Александрой тоже. Она спокойная девушка, погруженная в свои дела. Но у них у всех колоссальная энергетика. Если она чего-то захочет, то будет говорить так страстно и убедительно, что с ней нельзя будет не согласиться.

Постепенно я начал думать о  крепости наших отношений с Галей. Внутренне я себе повторял то, что говорил раньше. За что я ее люблю? И люблю ли? Может быть, это переросло в потребность, в привычку. Любовь – это то, что происходит между мужчиной и женщиной и что есть величайшей божественной мудростью и необъяснимой тайной бытия. Она – это  обжигающий факел чувства, который не отпускает от себя. И все же что меня в ней привлекает? Почему я с ней, а не с кем-то еще? Она немного старше меня. У нее двое детей. Тогда как я мог бы найти моложе и подумать о своих детях. Эта мысль у меня все время возникала и не отпускала. Да, она легкомысленна… Но при такой повышенной сексуальности она не могла быть другой. Ей больше пятнадцати лет дать нельзя. Такая в ней прячется наивная и чувственная свежесть. Она каждый день начинает жить заново, выкидывая прошлый жизненный опыт в корзину прошлого. Именно поэтому она показалась мне при знакомстве гораздо младше меня. Она все делает с азартом и на работе, и дома, и везде. Ее любит начальство, потому что она исполнительна и всегда достигает поставленных целей и задач. Безусловно, она обаятельна и хорошо воспитана. Абсолютно не алчна и готова отдавать последнее. Именно так она и поступает. И все хорошее возвращается к ней. Ее любят подчиненные за характер, и они недовольны ей, когда она настойчива, слишком загружает и своеобразно требовательна. Когда кто-то не может сделать какую-то работу или не хочет, устал, ленится, проявляет характер, она, как вода, обтекает его и добивается своего же с другими исполнителями. И потом начинает с ним же работать по другим вопросам, как ни в чем ни бывало.  Она никогда не обижается. Для нее работа важнее всего. Но, если уж обидится, то безвозвратно.  Не терпит хамства и пренебрежения.  Она несомненно успешный человек. Многие хотят работать именно с ней. Однажды я спросил у нее о нашем знакомом: «Зачем ты делаешь работу для него? Он все равно тебе не заплатит». И она мне ответила: «Ну, и что, мне это интересно». Она готова работать без денег.  Но потом, когда у тех, для кого она работала, появлялись деньги, они ей обязательно платят. Или в отчаянные моменты могут прийти ей на помощь, не считаясь с затратами времени и прочего. По большому счету она, такие, как она, и есть настоящая элита страны. Не те, которые выпячиваются и пиарятся, из кожи вон лезут, чтобы их заметили и наградили медально или материально.  Она работает и старается ради дела. Относился бы я к ней так же, если бы она не имела того статуса, который имеет? Наверное, да, потому что ее душа меня притягивает сильнее, чем все остальное.  Назначили бы меня начальником отдела, если бы не моя жена. Для меня это не имеет значение, потому что у меня достаточно самоуважения. Может быть, меня  соблазнило ее благосостояние.  Ее зарплата всегда была выше моей. Но мне хватало моих денег. Ее деньги расходились незаметно для нее самой, потому что она тратила  их на детей и на престижные вещи. Она всегда легко расставалась с деньгами. Сначала я отдавал ей все заработанные деньги. И скоро понял, что желание купить автомобиль для загородный поездок в Рябиновку, тщетны. Поэтому купил автомобиль на свои сбережения. Когда мы строили дачу, то отдавали почти все деньги строителям. Пришло время менять автомобиль, и я начал копить нужную сумму отдельно, потому что свои деньги она легко тратила на самое разное. Узнав о том, что коплю на автомобиль, решила присоединиться. Мы вместе накопили нужную сумму. И отдали ее Жорику, потому что ему было нужнее.  А потом он нам ее отдавал, когда смог.  Я ее люблю… Люблю такой, какая она есть. И я не хочу ее потерять.

Мне всю неделю звонили Кузя и Андрей. Мы решали поставленную задачу.  Похоже, у них все должно было получиться. В пятницу они сделали последние доработки и собирались лететь обратно.

 Я делал еще ни одну попытку помириться с Евгенией. И все они оказались безуспешными. Она не брала трубку и не отвечала на СМС.

В субботу мы снова поехали в Рябиновку на дачу, которую я называл территорией всеобщей любви.
День выдался теплым и пасмурным.  После того, как мы приехали, пошел дождик, мелкий сеянец. На дождик из дома выходить не хотелось. Казалось, дождик вот-вот кончится. Позавтракав, мы сели пить пиво с орешками.  Сначала мы сели на воздухе за столом верхней веранды, затем переместились к камину. Кидали в камин полешки и пили пиво. После бутылочки пива Галя захотела пойти купаться. Я не хотел идти на озеро, но согласился пойти с ней. Жена прямо-таки рвалась к пруду. Она очень любила плавать и старалась всегда меня затащить в озеро даже тогда, когда вода казалась холодной. Она оделась подобающим образом, набросив на плечи халат. Мы взяли зонт, и пошли на озеро.
 Над озером гулял парок. От этого вода казалась теплой. Он медленно поднимался и двигался под ветерком. Картина выглядела весьма жутковатой. Пар над прудом всегда вечером и в непогоду выглядел на удивление таинственным и сказочно зловещим. Мостки покрылись мокротой от дождя.  Я с зонтом вышел на мостки, оберегая Галю от дождя. На мостках она раздевалась, повесив на меня брюки, теплую, длинную кофту и халат, как на вешалку. Вышла из-под зонта на дождик и сказала:
- Дождик теплый, нежный.  Тебе тоже можно искупаться.
- Нет, сегодня не буду, - сказал я.
Она спустилась по металлической лесенке в воду и поплыла.
- Вода прелесть. Как жало, что ты лишаешь себя такого удовольствия.
- А кто будет изображать вешалку на мостках? – улыбнулся я.
- Никто. Так одежду положим.
Жена испытывала дивный восторг от воды и плавания, как испытывала его всегда.
Она плавала среди капель, которые пускали по воде круги. Капли падали ей на волосы, но волосы не становились мокрыми.
Накупавшись,  она вылезла по лесенке из воды и стала одеваться под зонтом.
- Не холодно? – заботливо спросил я.
- Нет, - ответила она, одеваясь.
Одевшись, она стала под зонт, и я повел ее обратно домой.
- Хорошо в дождь возвращаться в тепло, - сказал я.
- Дождик теплый, - сказала снова она.
- Машина с творогом, - заметил я за нашим поворотом автомобиль, который обычно привозил свежие продукты.
- Надо зайти и купить творог и сметану, - сказала она.
- Ты постой в очереди, а я схожу за деньгами.
Галя кивнула.
- Возьми зонтик, - сказал я.
Она взяла зонтик, пошла и стала в очередь у Газели. Я побежал домой.  Вернулся с деньгами. Купили творог, сметану, бальзам «Кашинсий» и минералку «Славянская».  С купленными продуктами пошли домой.
- Они сказали, что теперь будут приезжать еще и в среду, - радостно сказала Галя и улыбнулась.
Мне показалось, что улыбка у нее просто чудо. И мне хочется беречь эту счастливую ее улыбку и то, что мы накопили в этот день.  Казалось бы, мы все делали, как обычно. Но этот день мне захотелось положить в наше лукошко счастья, потому что у нас с Галей все хорошо. У нас все вернулось. От купания и от всего остального она несказанно похорошела.
Вернувшись в дом, мы поняли, что после дождика на улице у нас дома под крышей несказанно уютно.
 
Андрей и Кузьма вышли на работу и отчитались за командировку. Каждый написал небольшой отчет. По ним я понял, что все хорошо.
В среду из Германии к нам прилетел Галин брат Володя. Я только пришел с работы. Они сидели в комнате Александры, которая еще не пришла. Вова стоял в коридоре при входе в квартиру. В комнате находились Галя, Маша, Жорик и Евгения, которую я узнал по голосу.  Я снял обувь и прошел через коридор в комнату, чтобы переодеться в домашнее. В спальне я переоделся и вернулся. В комнате Александры Евгении не было. И я подумал: «Кошки – мышки какие-то».
- Рубашка у тебя какая-то… Концертная? – спросил я, чтобы переключить свое внимание на Вову.
- Хочешь я тебе ее подарю? – тут же спросил он и начал снимать рубашку.
- Не надо… Зачем она мне? – спросил я, понимая, что достигаю не того результата, которого хотел.
- Померь, - пристал Володя.
- Я просто увидел оригинальную белую рубашку. Строчки интересные, воротник и манжеты…
- Нет, ты надень, - просил Вова.
- Зачем? – спрашивал я.
- Иди к зеркалу и там надень, - настаивал он.
Когда я вернулся в рубашке, Евгении и Жорика и Машки уже не было. Я понял, что они ушли.
- Все, дарю, -  сказал Вова, глядя на меня.
- Мне не нужно, - сопротивлялся я, чувствуя себя не в своей тарелке.
- Бери, бери… - настаивал Володя.
- Воротник маловат… - искал недостатки в надетой рубашке я.
- Это ничего. И так поносишь… - говорил Вова. 
Вова был очень доволен. Он любил все именно так  раздавать. Доставал из чемодана какую-то вещь и спрашивал нравиться или нет. И если нравилось, тут же дарил. Даже неудобно  от этого было. Его вещи были все оригинальные, но их нельзя было хвалить и выделять. Он тут же начинал процесс дарения. Отказаться было невозможно.
- Пойдемте ужинать, - предложила Галя.
- Не понял… А где эти? Жорик, Евгения и Машка? - спросил Вова. – Я только в туалет сходил.
- Они уехали, - сказал Галя. – Им нужно.
Мы сели на кухне и дальше пошли длинные разговоры.
- Так, я много есть не буду. Мне сегодня еще нужно нескольких друзей навестить, - говорил Володя.
- Что ж ты в гости голодным пойдешь? – спрашивала Галя.
- Почему голодным? Я уже поел, наелся.
Вова всегда мало ел. Больше выпивал, не закусывая, и говорил.
Он каждый вечер уходил встречаться с многочисленными друзьями и возвращался, когда мы уже спали. А то заваливался к нам с многочисленными друзьями или вовсе не приходил. Звонил, что не придет. А то и не звонил.

Его отъезд мы отмечали в кафе не далеко от дома Жорика. Кафе выглядело не слишком просторным. Зато мы сидели за столом у большого окна, которое выходило на оживленную улицу. Евгения сидела чуть наискосок от меня, почти напротив. С одной стороны стола сидели я, Володя и Галина. С другой стороны за столом сидели Жорик, Евгения и Машка.  Мы с Евгенией  друг на друга не смотрели. И все это было похоже на то, что мы заключили перемирие и пакт о ненападении.