Повесть преступной любви

ПОВЕСТЬ ПРЕСТУПНОЙ ЛЮБВИ.





1.Это  был  чудаковатый  миллионер; все  получит тот,  кто  докажет,
что является моим сыном, сообщил он.
Врачи после тщательного обследования отказали ему в отцовстве. 
Дважды он выгонял бесплодную супругу.
Третья жена попыталась оправдаться.
Страна, где они жили, тоже была с некоторыми странностями. Правители ее не верили в колдовство, и, естественно, преследовали колдуний.
Маленькая страна, и когда Власть решала что-то предпринимать, то делала это с оглядкой на соседей.
Но не согласовала запретное постановление, соседи, конечно, возмутились.
Демократия –  прежде всего свобода любых проявлений, заявили они.
Но если отказаться от содеянного, то это подорвет авторитет, не сразу удалось найти приемлемое  решение.
Решили создать заповедник, куда поместили ведьм, колдуний и  прочую нечисть.
Третья жена отправилась в заповедник.
Вера, что заинтересовалась жизнью и похождениями миллионера, иногда ощущала себя археологом.
Но если те раскапывали древние курганы и радовались любой даже самой незначительной находке, то ее не интересовали  черепки.
Третья жена обратилась к колдунье.
В том заповеднике было столько  конкурентов, что колдунья в дальнейшем  перебралась в нашу страну.
Вере удалось выследить ее.
Та устроилась в жилконтору и очень быстро доросла до начальника.
Когда к ней устремлялись просители, то принимала не всех желающих.
Пусть приходили   вроде бы с пустыми руками, но – еще не растеряла былые навыки – все равно  различала.
Один прятал камень за пазухой, другой  был вооружен невидимой дубиной.
Секретарша напрасно пыталась грудью закрыть амбразуру; такое хилое создание, что  грудь у нее не просматривалась.
Разъяренные мужики прорывались через препятствия.
И с удивлением оглядывали пустое помещение.
Она не могла  вылезти в окно, подельники дежурили на улице.
Напрасно посмотрели под столом, под диваном и даже заглянули в ящики письменного стола.
Она стала невидимой, но силы ее были на исходе.
Если раньше, ныряя в омут, могла надолго задержать дыхание, то теперь ограничивалась несколькими минутами.
Время иссякло, она опять материализовалась.
Но насильники, слава Сатане, уже покинули помещение.
Когда Вера пришла к ней на прием,  насторожилась, но  не стала скрываться.
- Нет, - отказала настырной просительнице.
Бедная женщина живет на зарплату, устала от такой жизни, и желает изменить несправедливую судьбу.
Пришелица  желала  узнать, что произошло с той третьей отчаянной женой.
- Тайна свершения, это выше чем  исповедь или врачебный вердикт, -  отказала колдунья.
- Чтобы спасти человека, - взмолилась пришелица.
Колдунья презирала церковные сказки, но иногда там попадалось здравое зерно.
Если повторить трижды, то убедиться даже самый недоверчивый проситель.
Вера  тоже следовала этому древнему правилу.
- Мы обе женщины! – отчаянно заявила она.
- Женщина? – удивилась колдунья.
Мысленно ощупала себя, и не обнаружила ничего женского, примечательного.
- Обе любили и ненавидели!
- Кого и когда? – отказалась колдунья.
Осталась третья, последняя попытка.
- Мне было видение! – попыталась пробиться пришелица.
Колдунья обычно примечала обманщиков. Но столько надежды и отчаяния было в этом возгласе, что на этот раз не разобралась.
Люди, которые видят внутренним, самым верным зрением, нуждаются в поддержке. Если им помочь, то, может быть, станут провидцами.
Вера увидела и опешила от неожиданности.
Только что перед ней сидела пожилая женщина. С широким лицом, со щеками, что наползли на подбородок.  По коже растеклась небрежно наложенная краска.  У корней взлохмаченных волос проглядывала седина. Кольца перехватывали пухлые пальцы.  Тело было так плотно упаковано, что казалось, эта броня может лопнуть при неловком движении.
И слова ее были хлесткими и жестокими, будто выплевывала  ругательства.
Но все мгновенно изменилось.
Лицо побледнело, кожа туго обтянула лицевые мускулы. Глубоко посаженные глаза разгорелись, как угольки на ветру.
Вера заслонилась от пронзительного  взгляда.
И от скрюченных костлявых пальцев, что потянулись к ней.
- Я ненавижу того, за кого прошу, - запинаясь, призналась она. – Если  миллионер и негодяй поверит, что у него есть сын, то обязательно спасет пленника.
Отступила к дальней стене, слишком  маленький кабинет, и у стены до нее дотянутся когтистые лапы.
Везде дотянутся, даже в огромном зале.
Вера тоже обладала некоторыми способностями, и различила.
- Он выкупит своего ребенка.
Ведьма вспомнила.
В крошечном заповеднике ютилась в землянке.
И третья жена случайно набрела на ее убежище.
Давно не было посетителей, волшебная энергия, что накопилась за долгое время бездействия, наконец  выплеснулась.
Черный туман заполонил землянку.
Такой жгучий, что зародыши жизни проникали сквозь открытые поры.
Третья жена не запомнила, как добралась до дома.
Но смогла – женский ум изворотлив – объяснить мужу.
Стало  плохо,  изнемогла от приевшегося изобилия, случайно подвернувшаяся карета отвезла ее  в лечебницу.
Заранее подготовилась к визиту и запаслась требуемой справкой. С  надежными подписями и внушительными печатями,  невозможно было не поверить.
И вскоре сообщила мужу о  беременности.
А он почему-то засомневался.
Врачи, после того как тщательно обследовали пациента, не сразу решились сказать ему.
Выбрали для этого самого молодого и отважного.
Тот, натянув на лоб медицинскую шапочку и спрятав лицо под маской, запинаясь и глотая слова, все же признался.
А больной, поверив ему, принялся  крушить  кабинет.
Впрочем, потом оплатил астрономический счет, что выставила ему больница.
И особенно не пострадал в том побоище.
Разве что  разбил костяшки пальцев, привычная травма для настоящих мужиков.
До этого выгнал двух бесплодных жен, и тем более наказал обманщицу,  не его семя оплодотворило ее.
О тех давних событиях поведала колдунья.
- Но он не бесплоден, - утешила девчонку.
Ей с трудом удалось уйти из заповедника.
Когда решила перебраться в нашу страну, Власть не сразу согласилась принять ее.
Специалистов не хватает  на заводах и на стройках.
- Буду трудиться  в жилконторе, - предложила она.
Наниматель с сомнением оглядел претендентку.
Типичный кабинетный работник, что толком не познал современные реалии.
Дворники по его понятиям должны быть богатырями. Они могут перелопатить тонны снега,  и способны утихомирить хулиганов, которые третируют обывателей.
- Вот, сморите! – Претендентка предъявила доказательства.
Прежде чем окончательно убедиться в своей исключительности, перепробовала много занятий.
Но везде, где она появлялась,  возрастала рождаемость. Демографы отметили эту странную особенность.
В той стране не нуждались в таком количестве младенцев. Пройдет много лет, прежде чем они  превратятся в полноценных исполнителей. Проще принять беженцев из неблагополучных стран.
Женщина надеялась найти пристанище в нашей малолюдной стране.
И теперь особист (так прозвали людей, которые опрашивали перебежчиков) напрасно пытался разобраться.
Графики и таблицы, компьютерные распечатки, восторженные и угрожающие отзывы. Огромное количество макулатуры.
Хотел отказать, но неожиданно вспомнил о семейных неурядицах.
Столько работы, и так уставал на службе, что жена заподозрила неладное.
Наверняка завел любовницу. Но так успешно замаскировался (такая специфика производства), что не удалось обнаружить доказательств. Ни следов помады на рубашке, ни подозрительных волосков на белье, ни синяков на теле. Поэтому укрепилась в своих подозрениях.
Наказала провинившегося супруга, отправила  спать в другую комнату.
Для этого приобрела надувной матрас, дешево и сердито – чай не барин, обойдется и без привычной опочивальни.
Наверное, запамятовал, как в лаптях и с котомкой приперся из заброшенной деревни. Она ему напомнила.
Впрочем, отвергнутый муж особо  не возражал.
Это его далекий и мифический предок плакал и стенал, когда его сняли с райского довольствия. В поте и в муках заставили добывать хлеб насущный.
Он тоже добывает, и давно притерпелся к этому.
Разные попадались клиенты, иногда сойдет три пота, прежде чем разберешься в гнилой сущности очередного перебежчика.
Глаза претендентки разгорелись.
Два факела, почудилось ему.
Кажется, проходили в школе. Кто-то вывел заплутавших посетителей из  мрачной пещеры.
Так и женщина отыскала его в заброшенной деревне и запалила факел. А потом пристегнула поводок.
Он, конечно, перегрыз  веревку, и постепенно прогорела тряпка, пропитанная соляркой.
Поэтому не достиг заветных вершин.
Но еще не поздно продолжить восхождение.
Всего-то требуется ночью прокрасться в соседнюю комнату. Где взбалмошная женщина укрылась под балдахином.  И не обязательно смотреть на нее, можно зажмуриться.
А если станет совсем худо, то вообразить.
Изнемогает и дожидается прекрасная незнакомка.
Мужчина причмокнул, рот приоткрылся, язык свесился, слюна вспенилась.
Колдовство не безгранично, у колдуньи на лбу и на висках вздулись и едва не полопались вены.
Женщина справилась с рвотными позывами.
- Но если благодаря тебе не прибавиться население…! – очнулся и пошутил  мужчина.
Она за неотложными заботами забыла об этом.
Но вспомнила о своем предназначении, когда встретилась с девушкой.
Та  со страхом и надеждой наблюдала за ней.
Ясный солнечный день, дождей давно не было, но видимо там, в глубине, под землей таится болото. Из люков и  отдушин выхлестнули ядовитые испарения.
Вера увидела в этом мареве.
Или ей почудилось, почти невозможно  разобраться.
- Твой избранник, кого ты ненавидишь -  его ребенок. -  Услышала из тумана.
Зыбкий силуэт, видение может исчезнуть
Поэтому прошептала.
- Третья или десятая жена…Кого она родила?
- Девочку, - откликнулась колдунья.
Но тот только сыну завещал свой капитал. И обязательно выкупит его из плена.
- Спасибо, - поблагодарила девушка.
Всего-то обменялись несколькими безобидными замечаниями. Но этого оказалось достаточно, чтобы все изменилось.
Или Солнечная Система в своих бесконечных странствиях забрела в другой сектор Галактики.
Вера, после того как выяснились некоторые подробности, заинтересовалась жизнью  и деяниями  миллионера.
И пусть   тот  разбогател в другой стране, но родился у нас, и если потянуть за ниточку, то можно распустить  клубок.
Она потянула.
Опросила основную свидетельницу, та не стала скрывать и отнекиваться.
Еще бы, неизвестно, кто и зачем подослал эту вроде бы простоватую девчонку.
Вдруг она тоже из органов – там охотно используют молодежь, - и Контора решила проверить ее благонадежность.
Поэтому охотно и поспешно призналась.
Пришелица даже попеняла нерадивой начальнице. Девушка работала риэлтором и заботилась о своих подопечных.
- Если бы вы установили домовой счетчик для учета расхода воды…, - намекнула она.
- Все давно учтено и сосчитано, - невпопад откликнулась начальница.
- В вашем доме охотнее бы покупали квартиры.
Таким деловым советом закончилась их беседа.
Выпроводив посетительницу, колдунья проверила, на что еще способна.
Стать бы навсегда невидимой.
Она попробовала.
Обычно бесшумно проникала в свой колдовской мир. Но на этот раз с таким скрежетом, что всполошилась секретарша.
И заглянула в кабинет.
Обнаружила лишь голову, язык выпростался, как у незадачливого особиста. Трупное разложение еще не тронуло щеки, но губы распухли и почернели.
Секретарша взвизгнула.
И тогда тело с грохотом вернулось  из потустороннего мира.
-  Изыди, - кому-то приказала бывшая колдунья.
Секретарша не посмела перечить.
В жилконторе стало меньше на одного человека.
Впрочем, дело привычное, почти невозможно подобрать надежных работников.
В  невидимом  досье  Вера поставила  внушительную галочку перед ее показаниями.

2.Заинтересовалась после некоторых событий.
Мать тяжело болела. Железная дорога, там она трудилась до болезни, выделила ей крошечное пособие.
Вера помогала обеспеченным людям обзаводиться жильем.
- Несерьезное занятие, - попыталась вразумить ее мать.
- Зато денежное, - отбилось дочка.
Они бы не выжили без этого.
Ежемесячно приходилось возить мать в ближний пригород, где располагался центр по борьбе с неизлечимой болезнью.
Впрочем, ее врач не был столь категоричен.
- Были случаи! – Назидательно воздел палец.
Вроде бы пользовался компьютером, но ладонь была измазана чернилами.
- Одному чудаку вкололи плацебо, но сказали, что это новое чудодейственное средство.
- Помер? – спросила больная.
Вера укоризненно посмотрела на нее.
- Но зачем же так сразу? – обиделся лекарь.
Но все же выписал рецепт на бесплатное лекарство.
Такое дорогое снадобье, что они не смогли бы осилить.
Но и на сопутствующие таблетки приходилось тратить немалые деньги.
Вера скрывала, сколько они стоят.
Ей все же повезло найти достойную работу.
Дочка богача заинтересовалась своим происхождением.
Конечно, можно было обратиться в специализированную организацию – в городе открылось несколько таких контор, - и там бы изобразили желанную картинку.
Удельного князя посчитали бы ее предком, в крайнем случае возвели  род к одному из его соратников.
Как говорится – любой каприз за ваши деньги.
Лионела (вообще-то ее звали Ларисой, но слегка изменила  имя) не доверяла этим деятелям.
Озадачила своих подручных.
Требовалось найти бедную, но порядочную и трудолюбивую девушку.
И обязательно, чтобы заботилась и любила своих родственников, которых можно использовать, как заложников.
Исполнитель, дородный и могучий мужик, выслушав ее пожелания, двумя пальцами перехватил воображаемую шею. Слегка надавил, и вопросительно посмотрел на нее.
- Фу, как пошло. – Поморщилась женщина. – Но ваши грязные методы меня не интересует. – Не пожелала вникать в подробности.
Вера продолжала заниматься подбором квартир, но матери сообщила, что работает в школе.
Там -  ей предложили устроиться завхозом – все заполонили дети мигрантов. Некоторые из них напоминали волчат.
И родители их были волки.
Один из них отловил ее в парадной.
Лицо спрятал под маской, но она не сомневалась.
Прижалась к стене и разбросала руки – поза покорности и согласия.
Зажмурилась, но видела сквозь неплотно сомкнутые ресницы.
Убийца достал нож.
- Если ты откажешься…, - прохрипел он.
Оторвала от креста  руку и прикрылась, но все равно видела.
Большим пальцем провел по лезвию. Потом оглядел ладонь, кажется, не поранился.
- Но я не выселяла  пьяниц и не отправляла их в заброшенные деревни,  - повинилась жертва.
Или убийца порезался, и привычно ругнулся.
Так называют раскрепощенных женщин.
- Да, я такая, - согласилась женщина.
- Дура! – разозлился мужик.
Видимо, побывал за рубежом и перенял некоторые их обычаи. Или изначально ненавидел женщин.
Поэтому не убил и даже не искалечил.
Обсасывая поврежденный палец, сгорбившись и шаркая – так тяжело  далась эта беседа, - почти без потерь покинул поле боя.
На следующий день Вера напряженно вглядывалась в прохожих – дома не удалось отсидеться, пришлось выбраться за лекарством, - но никто  на нее не покусился.
А когда опять очутилась в домашней крепости и запахнула входные ворота, различила тяжелые шаги за  стеной и хриплое, воспаленное дыхание.
Матери стало плохо, когда надругались над дочкой, болезнь усугубилась, пришлось вызвать врача.
Тот с трудом вскарабкался на высокий этаж.
Вера заглянула в глазок, и не увидела, приникла к двери, но не услышала.
Тогда осторожно приоткрыла ее и выглянула в щелку.
Никого не было, только у дверей лежал листок с посланием.
Наверное, отправитель писал левой рукой, чтобы его не опознали, или толком не освоил грамоту.
Записка была захватана грязными пальцами, можно было заразиться.
Конечно, она не пойдет по указанному адресу, а записку передаст в полицию, там обязаны разобраться.
- Мне надо в школу, - успокоила мать.
У больной обострилось восприятие, но дочка была настолько убедительна, так привыкла лгать и придумывать, что женщина поверила.
Вера прямиком направилась в отделение, но когда служивые возбужденной толпой вывалились из дверей – наверное, поспешили в магазин, - перешла на другую сторону улицы.
Особняк, куда ее пригласили, был рядом.
Некогда этот господский дом признали памятником архитектуры, слегка подновили, а к наружной стене прикрепили латунную табличку.
Прошло несколько лет, буквы выцвели, их забило пылью и грязью, и уже не разобрать  надпись.
Поэтому когда новоявленный богач пожелал выкупить особняк, особо  не возражали.
Или тот знал волшебное слово.
И с ним – конверт получился достаточно объемистым – подступил к местному начальству.
Но почти не бывал в этом жилище.
Если некоторые считают, что богачи бездельничают, то глубоко заблуждаются.
Скорее всего, насладиться полноценным отдыхом могут обыкновенные работяги. Отработав смену, возвращаются они к семейному уюту, к бутылочке пива  или более крепкого напитка, к телевизору, к привычным домашним разборкам.
Но отец Ларисы – так до сих пор называл он непутевую дочку - допоздна задерживался.
И она была полноправной хозяйкой в господском особняке.
Решетка подъездных ворот была поднята, Вера  вжала голову в плечи, казалась, что штыри могут внезапно опуститься, но этого не произошло, только нацелился объектив видеокамеры.
Хозяйка  не подумала здороваться  за руку,  едва заметно кивнула пришелице.
Напрасно Вера нервничала и боялась, приняли ее не в хоромах, а в  прихожей – в комнате, площадью не более двадцати квадратных метров, где стены были обшиты деревянными панелями.
Как в старых трамваях, почудилось ей, те вагоны были оборудованы  лавками для пассажиров, то есть для посетителей.
- Необходимо все узнать о моих предках, - потребовала хозяйка.
- Только правда в любых ее проявлениях. – Отправила на маршрут вагоновожатую.
Вера не  сразу разобралась в системе управления.
Линию проложили среди глухой тайги, деревья вплотную подступили к вагону, и не видно было просвета.
- Но если услышу хоть одно вздорное, плохое слово…,  - предупредила заказчица.
Состав разогнался, а тормоза отказали. Упавшее на рельсы дерево перегородило дорогу.
И облик хозяйки изменился. Она угрожающе ощерилась.
Как тот бандит, что перехватил ее в парадной, показалось девушке.
Стенные панели были в  темных разводах.
Кровь просочилась в подвал, а когда переполнила его, то выхлестнула наружу.
Замок был возведен на крови,  различила пришелица, а на колья водрузили черепа предшественников.
Они тоже пытались выяснить.
Вера не желала последовать за ними.
Поэтому тщательно  изучила показания свидетелей. Вернее их  правнуков.
Для сбора показаний отправилась в провинцию.
Мать поверила, что там открыли филиал некоего училища, и дочку послали туда для обмена опытом.
Несколько дней согласилась провести без  опеки.
Больной становилось все хуже, но она не жаловалась. Опухоль, что вздулась на ключице, постепенно разрасталась. Была похожа на гигантскую амебу, которая  разбросала свои ложноножки. И скоро они дотянутся до горла.
В селе, куда попала Вера, почти не осталось жителей.
Раньше там выращивали огурцы, эта продукция славилась на всю округу. Они были  ароматными и  аппетитно хрустели на зубах.
Селяне постепенно отказались от этого промысла. То ли почва стала негодной, то ли  слишком накладно стало выращивать.
От церкви остались руины. И тем более не сохранилось церковных записей.
Словоохотливый дедуля, вспомнил, как с такими же мальчишками спалил он эти ненужные рукописные книги.
Другой престарелый рассказчик поведал о подвигах своего деда.
Тот так люто ненавидел церковников, что вскарабкался на купол, чтобы выломать крест.
Вместе с ним рухнул на землю.
Потом родня измучилась ухаживать за паралитиком.
Самый дряхлый дед рассказал, как подпалили помещичью усадьбу, и некий доброхот полез на охваченный пламенем чердак, чтобы спасти  кошку.
Видимо, в детстве посещал начальную школу, и его потрясли некоторые произведения русских писателей. В преклонные годы действительность смешалась с вымыслом,  старик не сомневался в правдивости своего повествования.
А еще были беглецы: когда организовали колхоз, то бросив  имущество, с одной котомкой потянулись  в город.
Вера зафиксировала  сельские легенды.
Составила несколько правдивых жизнеописаний, в зависимости от обстоятельств готова была любое предъявить заказчице.
На выяснение подробностей ушло почти полгода.
Когда со своими бумагами – более не могла откладывать посещение – добралась до особняка, то  насторожилась.
Почудилось, что  некоторые головы были  недавно насажены на колья, над ними вилось воронье.
Проржавела цепь, которая удерживала подъемные ворота. И прогнили доски мостика, что был переброшен через ров.
Словно попала в логово врага, и отовсюду можно ожидать нападение.
Не только ее заманили в ловушку, увидела парня, который первым ступил на гибельный участок.
Когда девушке угрожала опасность, то видела как в тумане – такое свойство организма, - только на мгновение различила соратника, потом туман сгустился, вытянула руки, пытаясь нащупать опору.
Мужчина удержал ее на краю пропасти.
Обхватил запястье, она вздрогнула от электрического удара.
Туман рассеялся, не решилась посмотреть на него, изучила изувеченную руку.
Судорожно дергалась жилка на запястье, там, где обычно меряют пульс.
Еще одна уловка злонамеренной хозяйки.
Жертве покажется, что она спаслась, но когда убедится в тщетности попыток, то будет безмерным ее отчаяние.
Вера ошиблась в своих предположениях,  у Победины (так хозяйка слегка изменила свое имя) теперь были  иные приоритеты.
Ее отцу намекнули. Если возникнет необходимость, Власть разберется, каким образом ему достался музейный особняк.
Мужчина был сообразительным человеком, глупцы не становятся богачами, и понял намек.
Раньше, когда господин отправлялся на войну, его сопровождали вооруженные до зубов вассалы.
Естественно, снаряжал их хозяин.
Теперь другие времена, олигархи сами не воюют, но тем более обязаны содействовать.
Владелец особняка охотно согласился.
Победина, дочка его, тоже приняла участие.
Пригласила в салон воина, который долечивался в медицинской академии.
Иван Найденов воспитывался в детском доме. И фамилию ему придумали в этом заведении.
Некогда в перинатальном центре создали боксы с наружными оконцами, куда можно было положить небольшой сверток.
После этого срабатывала сигнализация.
Но милиция никого не преследовала, и еще не существовало видеокамер; так называемые матери, что подбрасывали своих  детей, обычно избегали ответственности.
Иван в отличие от некоторых обитателей детского дома не обладал скрытыми пороками -  видимо, его родители не были пьяницами и наркоманами - и не обзавелся пагубными привычками.
Это было образцовое заведение, туда даже приводили иностранцев, показать, как государство заботиться о детях.
(Те воспитанники, что не отвечали высоким критериям, были отчислены, то есть переведены в другие детские дома.)
Иностранцам  были в диковинку наши порядки.
Ивану нравилось заниматься в тренажерном зале.
Видимо, благодаря этим занятиям был он выше и сильнее своих сверстников.
Заступался за слабых и беззащитных.
Даже  старшие ребята предпочитали не связываться с ним.
После окончания школы -  учился он так себе, но уважал технические дисциплины -  пошел работать на завод.
Детдом к тому времени лишили премиального статуса, и выпускнику не смогли предоставить жилье.
Когда-нибудь, потом, если страна утихомирит  недоброжелателей, обещали чиновники.
Иван не отчаялся, на заводе ему предоставили общежитие.
Комната на троих, но один обитатель в основном находился у своей подруги (впрочем, иногда появлялся после ссор, но через несколько дней возвращался  к избраннице), другой сгинул в неизвестном направлении.
Странно, но никто не искал пропажу, а когда Иван спросил у начальника цеха, тот доходчиво объяснил.
В таких привычных выражениях отправил  на поиски, что мальчишка догадался.
Иногда почитывал детективы: того с особым заданием забросили в тыл врага.
И вроде бы не ошибся в своем предположении, обратно его привезли в закрытом гробу.
Похоронили почти втихомолку, несколько человек пришли на кладбище.
Иван случайно узнал о похоронах, бывшая жена – хотя официально они не развелись – пожелала забрать памятные вещи. Но не обнаружила ничего примечательного.
- Гоняют как сумасшедшие, не видят дороги, - попрощался с ним директор.
И кулаком погрозил неведомым обидчикам. Вернее самолету, что с надсадным гулом пошел на посадку, кладбище было недалеко от аэродрома.
Обычный гражданский борт, на наружной подвеске не были закреплены бомбы и ракеты.
Но вступив  в перепалку, мужчина непроизвольно пригнулся.
Иван решил заменить выбывшего бойца.
Но желающих и так хватало. Тем более, существовал список предприятий, откуда не следовало  привлекать добровольцев.
Директор тоже попытался удержать ценного работника.
Наконец удалось достроить дом для сотрудников.
Ивану торжественно вручили ключи от однокомнатной квартиры.
Дом строили гастарбайтеры, некоторые из них впервые выбрались из  горных аулов.
Если не сходились стены, то щели слегка замазывали штукатуркой.
И подуй посильнее ветер или качнись Земля,  развалился бы карточный домик.
Но в наших краях не случаются бури и землетрясения.
Иван был рад и такому жилью.
Но долго не пришлось наслаждаться: то ли не хватило добровольцев, то ли предприятие вычеркнули из запретного списка.
Или все более требовательными становились заявления претендента. Тот  готов был   обратиться в высшие инстанции.
Узнав об этом, военком усмехнулся.
- Если там высоко Бог и существует, - заявил он, - если создал все сущее, в чем я очень  сомневаюсь, то давно  почил на лаврах.
Полковник иногда выражался торжественно и высокопарно. Тогда его подчиненные, чтобы не попасть под горячую руку, прятались по кладовкам и подсобным помещениям. 
На этот раз никто из них не пострадал.
Просто к участию в операции привлекли еще одного добровольца.
А через четыре месяца его волоком дотащили до санитарной машины, и та под обстрелом долго добиралась до лазарета.
Местные врачи кое-как подлатали его, долечивать отправили в военно-медицинскую академию.
Когда участника пригласили поделиться воспоминаниями, тот наотрез отказался.
Но лечащий врач настоял.
Новые веяния в медицине: победители быстрее восстанавливаются.
- Какая же это победа, - возмутился Иван.
- Тише, нас могут услышать, - испугался врач.
Пришлось воспользоваться его рекомендациями.
Так Иван попал в этот особняк.
Словно снова очутился на передовой, почудилось ему, враг затаился и готов ударить.
Разумнее всего укрыться в блиндаже – он заранее присмотрел подвал в соседнем доме, - но тогда погибнут мирные жители.
Девушка уже выпорхнула на цветущий луг.
Распахнула руки, чтобы объять этот волшебный и чарующий мир.
На берегу лесной речушки, вода в ней  чистая и прозрачная, и виден каждый камешек  на дне водоема.
Глубокая  воронка,  заполненная гнилой водой. Войны никогда не кончаются.
Высшая сила существует, сообщил ему военком, когда подписал  заявление.
А если так, то по закону двойственности добру противостоит зло.
И не всегда удается одолеть его.
Покой обманчив, бомбы и снаряды готовы искорежить землю.
На краю пропасти ухватил девушку за руку.
- Ударила молния? – не  разобралась она.
- Скорее! Где здесь укрытие?
- Спасибо, - откликнулась она.
- За жизнь не благодарят, - научил боец
Вера опять попала в вагон, но  если тот заблудится, то вдвоем, может быть, удастся выстоять.
Хозяйка особняка пригасила только верных соратников.
В институте, где она училась,  студенты в основном  не поддерживали военные действия; конечно, не желали нам поражение, но предпочитали мирные переговоры.
Но некоторые были настроены не менее воинственно, чем хозяйка.
Она не позвала их в хоромы – надо жить скромнее во время конфликта, - гости собрались в прихожей.
Несколько парней,  Победина не водилась с девчонками.
Обеспеченные ребята, родители их освоились и добились.
- Человек человеку – волк, - глубокомысленно заявила хозяйка.
Теперь она была вагоновожатой, состав постепенно разгонялся.
- Наши враги – звери! – согласился один из гостей.
Субтильный юноша в очках. Устроился на переднем сиденье за спиной вожатой.
Дефект зрения, из-за этого не взяли в армию, но и в вагоне можно отличиться. Он бы застрелил врага, если б ему вручили оружие. Автомат или гранатомет, а еще лучше ракетную установку.
- Кто, где звери? – не разобралась Вера.
Догадалась, зачем ее пригласили.
Необходимо пожертвовать тем, кто во время боевых действий пытается выяснить давние, никому не нужные подробности.
Ритуальный костер разгорелся. Шаман приступил к камланию. Ударяя в бубен, закружил у огня. Потом высыпал в пламя некий порошок.
Участники ритуала вдохнули едкий дым и изготовились принять искупительную жертву.
Убей его! кричали зрители на трибунах Колизея; враги народа! вторили мы им.
Можно предоставить хозяйке любые изыскания, но она все равно обвинит и уничтожит.
Вера с такой силой вцепилась в предплечье защитника, что на руке его наверняка останутся синяки.
Его  изранили в битве, и хирурги долго колдовали над поверженным бойцом.
Некоторые шрамы воспалились.
И уже ей пришлось поддерживать мужчину.
Она была  как тростинка, что не ломается, но гнется под напором ветра.
- Их надо четвертовать, поочередно отрубить руки и ноги! – предложил другой  пассажир.
Если бы Васнецов теперь изобразил   богатырей, то  использовал бы его как натурщика.
Тот считал себя мирным человеком, но когда  вступаешь в драку, то надо бить наверняка.
Он ударил. Кулаком по стене, и даже не поранился.
Стенная панель растрескалась.
- Есть грамотные мастера, они справятся, - повинился богатырь.
- Так их в хвост и в гриву! – Согласился с ним еще один участник.
Вера взглянула на него и содрогнулась.
Разные глаза, один зрачок потемнел и целиком заполнил  глазницу, другой остался голубым и безмятежным.
- Также надо натравить на них  наше  хулиганье! – разошелся одноглазый мститель. – Пусть перебьют друг друга!
Иван снова попал под обстрел. Вонзились осколки. Но  попытался добраться до ближайшего укрытия.
Помогла сестра милосердия.
Но все ближе разрывы, и все громче призывы и проклятия.
Сестра разобрала  его шепот.
- Уходи, без меня спасешься, - прохрипел он.
- Вместе, - откликнулась она.
- Где свои, где чужие? Все свои и чужие, - не различил солдат.
Снова выжил, сестричка спасла его.
Ураганный ветер согнул тростинку почти до  земли.
Раньше особняк  находился под охраной государства, но когда попал в частные руки, завистники и недоброжелатели возмутились.
Не только подбили глаз наглецу - да и как не подбить, вежливо попросили поделиться куревом, а тот отказался, -   но покусились  на здание и на прилегающий к нему участок.
В канаву плеснули нечистоты, вода почернела и вспенилась. А у мостика  подпилили стропила.
Пришлось пробиваться  топью.
А когда все же выбрались, то прохожие расступились, чтобы не замараться.
Воюют где-то далеко, вечерний город не желает знать о той боли и тех потерях.
Но заинтересовался любопытный иностранец.
После начала специальной операции западные страны не рекомендовали своим гражданам  приезжать к нам.
Но всегда находятся смельчаки, что пренебрегают самыми строгими запретами.
Одного из них невидимые провожатые водили по городу.
Два искусствоведа в штатском.
Гид, он же переводчик иногда испуганно оглядывался. И тогда начальник караула незаметно грозил  кулаком.
Иностранец был подавлен и разочарован.
Его предупредили. В стране, куда он собрался, неразбериха и разруха. Медведи, конечно,  не бродят по улицам – их давно отловили, балалайки пустили на растопку, а водку выпили,  но  вооруженные до зубов охранники задерживают подозрительных граждан. Всех, кто отличается от усредненных значений. Толстяков и доходяг, коротышек и долговязых. И особенно тех, что смотрят недобрым глазом.
Путешественнику пришлось оставить расписку.
В моей смерти прошу винить…, послушно отобразил он.
А потом – попробуй, откажись – аккуратно вписал фамилию лидера той страны, куда  собрался отправиться.
Но нашему президенту не доложили об этом.
Иностранец  возликовал, когда возникла  возможность отличиться.
Жена, наверное, подобрала в канаве слегка притомившегося мужа.
А до этого долго искала его по притонам.
Фантазия разыгралась: на асфальте остались следы, в них копошились болотные гады.
Иностранец нацелился камерой; кадры стремительностью менялись, словно очередями бил из автомата.
Но толком не удалось заснять, вовремя вмешались искусствоведы.
Как принято у нас,  телом закрыли амбразуру.
- Нельзя! Запрещено! – Всколыхнулся молодой и неопытный охранник.
Начальник караула наступил ему на ногу. Так впечатал каблук, что размозжил пальцы.
Мальчишка взвыл и заткнулся. Более того, ладонью запечатал рот. Чтобы разговорным русским языком не потревожить покой чужака.
Из-под пальцев выступила пена.
Более опытный товарищ доходчиво объяснил.
- Идут съемки бандитского фильма, - перевел толмач.
Опять не удалось поживиться.
Впрочем, иностранный корреспондент не растерялся.
Съемку продолжил у себя на родине. Правда, некоторые снимки пришлось значительно отредактировать, слишком много чернокожих людей (теперь у них так называют негров), пришлось замазать некоторые лица.
Снимки попали в газеты, местные жители узнали, как плохо и неправильно выживают наши граждане.

3. Иван  переоценил  свои  силы. Не  послушался  врачей,  под  свою
ответственность  выписался из больницы.
Попытался объяснить людям.
Самое ужасное – если соседи возненавидят друг друга.
Когда мы поделили  коммуналку, то некоторые вспомнили старые обиды.
Могли бы договориться, но другим обитателям этого дома достались тесные и темные квартиры.
И когда они приходили к нам, а мы наивно и безмятежно принимали гостей, то оставались следы их присутствия.
Например, прохудилась кастрюля, или суп получился горьким и невкусным.
Хотя могли просчитаться повара, и любая утварь рано или поздно ломается, но  наши промахи удобнее было списывать на пришельцев.
А они, в свою очередь, кивали на нас.
При разделе якобы  каждый  не дополучил свое имущество.
И если мы всерьез не воспринимали их обвинения, то соседи все больше возбуждались.
Под присмотром подстрекателей стали уничтожать  все то, что когда-то связывало нас,  пришлось вмешаться.
Иван, когда его убили, сначала попал в туннель, словно затянуло в омут, и почти невозможно вынырнуть из глубины.
Но чья-то беспощадная и спасительная рука выдернула  на поверхность.
Такой ослепительный свет, что он зажмурился, чтобы не ослепнуть.
Но успел  различить белые облака, как белые одежды.
На лицо не решился посмотреть.
- Тебе нравится убивать? – Услышал голос.
И не определить источник  – то ли звук возник в голове, то ли раздался из облака.
- Нет, - ответил испытуемый.
- Зачем же ты убиваешь? – удивился Вершитель.
- Ради жизни, - ответил солдат.
- Как это?
- Чтобы были счастливы  наши дети и внуки.
Но его не приняли в счастливый мир, отправили обратно.
Когда  очнулся на этот раз, то  оказался в своей необжитой комнате.
Над ним склонилась сестра милосердия.
Ему удалось сфокусировать взгляд на ее лице.
Наконец, увидел.
Не белое облако, но белые одежды.
Траурные одежды, посчитала Вера, когда отправилась на поругание.
Пусть будет светлым мой траур, решила она.
Измазала и изодрала платье, а мужчина не увидел прорехи и грязь.
- Правда, они меня простили? – о чем-то своем, непонятном спросил мужчина.
Женщина разобралась.
- Жестокие, глупые и одурманенные ребята, - вспомнила, как встретили их в особняке.
- Но это наши люди, - не согласился мужчина.
- Наши? - переспросила Вера.
В комнате отсутствовала кровать, матрас был брошен на пол, так в госпитале, когда все койки заняты, принимают очередных раненых.
Временное убежище, построенное впопыхах и на скорую руку.
Штукатурка обвалилась, обнажились щели на стыках стен.
Осенью мгновенно меняется погода, вечером подул пронзительный северный ветер, резко похолодало.
- Я его пожалел, а он ударил, - вспомнил солдат.
Замерз, обхватил себя за плечи, но не согрелся.
Женщина на коленях стояла около него и не могла помочь.
Более того, отползла, чтобы  не замерзнуть.
- Лучше, когда  осколками, - сказал солдат.
- Ударили в упор, потом изранили снарядам, - ужаснувшись, повторила женщина.
- Бьют издалека и не видят человека, но больнее, когда глазами в глаза, - вспомнил солдат.
Ледяные воспоминания, сам превратился в льдинку.
Это осень виновата и злой северный ветер.
Она тоже заледенела.
И только вместе можно согреться.
Выбралась из своего кокона и снова подползла к нему.
Строители неровно уложили паркет, щепки вонзились.
Вместе попали под обстрел.
Долго лежали на мерзлой земле, и мужчине – они более слабые создания – казалось, что лето никогда не наступит.
- Все  еще будет! – утешила женщина.
Сестра милосердия выше и значительнее генералов.
Зажмурилась и на ощупь раздела.
Такие точные и выверенные движения, будто сотни больных и раненых прошли через ее руки.
А это был первый  мужчина.
Свою одежду, измятые и изодранные тряпки, в беспорядке разбросали около матраса.
Когда раздевала и раздевалась, вспыхивали и гасли искры. Но все дольше светились.
И постепенно согревали.
Приникли друг к другу.
Кристаллики льда превратились в лужицы, вода испарилась. И ветер уже не гулял по комнате.
И даже соседи, которые  до этого бранили и бранились, устали проклинать и грозиться.
Напрасно некоторые специалисты утверждают, что женщине не заснуть после  свершения.
Они в лучшем случае подглядывают в замочную скважину, и толком не могут различить.
Силы иссякли, женщина мгновенно забылась.
Мужчина оберегал ее сон.
Мысленно сдвинул стены, и не осталось щелей между плитами. Ветер уже не пытался выдавить стекла. Деревья сбрасывали листья, и они бесшумно падали на землю. Угомонились ночные гуляки, и даже машины на цыпочках прокрадывались мимо дома.
А когда наступило утро, и женщина очнулась, он поспешил порадовать  ее.
- Пасмурный,  дождливый день – это замечательно, - пожелал ей счастья и покоя.
Ночью отгонял ненастье, но обессилел под утро.
Или погода изменилась без его участия, город наш морской, ветреный,  непостоянный.
- Снег, град, бури и извержения –  теперь это не имеет значения, - откликнулась женщина.
- В бурю не летают вражеские дроны, - сказал он.
- Ты уже все отдал, отвагу, здоровье, - напомнила женщина.
- Не все, - не согласился солдат.
Потом опомнился и вгляделся.
- Разве тебе было плохо? – спросил мужчина.
Женщина не ответила.
- Что случилось? – спросил он.
- Мать болеет, - призналась Вера.
Та покаялась напоследок.
Когда все рухнуло, и впору было с протянутой рукой стоять на паперти, а ее  родители, воспитанные в гордости и величии, не позволяли просить милостыню -  она без оглядки полюбила. 
Ее избранник не собирался погибать вместе со страной.
Фамилия его была необычная.
Европейская, с горькой усмешкой заявил он девчонке.
До этого ректор вычеркнул его из списка, отличника не оставили на кафедре.
- А вдруг он окажется предателем? – предположил ректор и он же председатель отборочной комиссии.
(Еще до крушения, до  развала страны оставалось больше года, но некоторые прозорливо предвидели грядущие события, и тем более ужесточили требования.)
Потенциальному предателю не удалось удачно распределиться.
Директор научно-исследовательского института, который поначалу согласился принять выпускника, внезапно передумал.
Директору напомнили. Его отца посадили в тридцать седьмом году на десять лет без права переписки. Этот срок обернулся вечностью.
И хотя арестанта посмертно реабилитировали, но тем тщательнее приглядывались к его сыну.
Как известно, яблоко падает не  далеко от яблони.
- Слишком много у вас господ с подозрительной фамилией, - заявил негласный попечитель.
- Подозрительных господ, - выделил он ключевые слова.
На это нечего было возразить.
- Иногда  последняя капля переполняет емкость, -  путано и бестолково объяснил попечитель.
Но директор разобрался в этой путанице.
И вслед за ректором отказал претенденту.
Впрочем, это не спасло его от поругания.
Обычно не позволял себя подобного, но на этот раз отпустил водителя и забрел в пивнушку.
А там оказался за одной стойкой с неким страдальцем.
С бывшим заведующим закрытым продовольственным складом.
- Я же брал по-честному, капельку, -  пожаловался тот.
- Буду здоровым, - согласился  директор.
Но не чокнулся, как положено коренным русакам, его собутыльник заподозрил неладное.
- Из милости назначил  помощником этого, не нашего, - испытал собеседника.
Тот не откликнулся.
- А он, вот уж племя христопродавцев, заложил меня.
Директор более не мог сдерживаться. Остатки водки – не смог допить эту гадость – выплеснул в лицо негодяя.
А потом, избитый и оплеванный, очутился в тигрятнике в ближайшем отделении милиции.
Когда утром дежурный офицер доложил  начальнику, тот отмахнулся от его опасений.
Недавно им разрешили.
У нас нет неприкасаемых, на совещании заявил генерал.
Сказал громко и отчетливо, чтобы подавить  сомнения.
Указания к действию -  начальник отделения подписал обвинительный протокол.
В дальнейшем пострадал и он и директор.
А выпускнику удалось устроиться  только в транспортную компанию.
В бывший трамвайно-троллейбусный парк, который теперь стал так называться.
Ему поручили проверять, как водители соблюдают график движения.
Наверное, он не справился с заданием. Поэтому решил уехать.
- Я нашел лазейку, - позвал с собой девчонку.
А та наотрез отказалась.
- Здесь на кладбище… Несколько поколений…, - невнятно объяснила беглецу.
- Вся Земля – наш дом и наш погост, - не согласился он.
Они не смогли договориться.
Когда расстались, девчонка наглоталась  таблеток,  и едва успела добежать до унитаза. Показалось, что ее вывернуло наизнанку.
Так продолжалось несколько дней, стоило  вспомнить о беглеце.
Врач подтвердил ее подозрения.
- Нет, никогда, - отказала родителям, когда те предложили избавиться от нежелательных последствий. – Это, как убийство.
Они передумают, и примут ее с ребенком.
Родители не передумали, отец запер мать в комнате и забыл, куда спрятал ключ. Женщина не сумела выломать дверь.
Ее дочка вместе с ребенком очутилась на улице.
Без денег, без жилья, и молоко перегорело.
Впору броситься в воду или спрыгнуть с крыши.
Она забыла, где оставила ребенка, а когда ее забрали в больницу, то  порывалась отправиться на поиски, пришлось пристегнуть ее к кровати.
Не  сразу удалось излечиться.
Ничего не было,  внушили ей.
И в дальнейшем во время ссоры или других неурядиц – в жизни случается всякое – она всегда это повторяла.
Растение без корней – ничего не знала и не желала знать о былом.
Гибнущее растение – ей не выжить в пустыне.
И нужен опытный садовник, чтобы пересадить  на плодородную почву.
Такой садовник нашелся.
Но ей не сразу удалось расцвести.
Поэтому как можно дольше скрывала беременность.
Садовник догадывался, но не перечил.
Когда она призналась, то не пригрозил выгнать ее на улицу, а ребенка сдать в приют, не бывает таких недобрых людей. 
На этот раз родилась девочка.
Женщина окончательно выздоровела.
А садовник огляделся, отыскивая другие гибнущие растения.
Много лет ушло на поиски.
Когда  все же отыскал; то не сразу решился сказать.
Но въелся чуждый запах, напрасно он каждый вечер стоял под душем, запахом пропиталась и одежда, и все, к чему прикасался.
- Дочка уже взрослая, - повинился изменник.
- Я буду помогать, - обещал он. 
- Ты узнал, - не поверила  женщина.
- Что? – не разобрался он.
- Я убийца, - вспомнила и призналась женщина, - Ты не можешь жить с убийцей. – Выгнала его из дома.
Он не посмел возразить.
Его вещи не поместились в один мешок, пришлось несколько раз относить их на помойку.
Женщина иногда вспоминала, как погибала в пустыне.
Тогда как встарь склонялась над унитазом, и ее выворачивало наизнанку.
Заболела от переживаний.
Такая неустроенная  жизнь.
Когда доктора напрасно пытаются утешить, то уже не надеешься выстоять.
Женщина разуверилась и призналась.
Ночью, когда боль навалилась и истерзала.
- У тебя не было выхода,  - утешила ее дочка.
Мать скорчилась на стуле около ее кровати.
Вера привстала и потянулась обнять и прижать ее к груди.
- Нет, нельзя, можешь заразиться! – отшатнулась женщина.
Сама ее обняла.
Но спохватилась и сразу же отпрянула.
Повинилась напоследок, а судья  даже не посчитала ее преступницей.
- Он попал в хорошие руки, наверняка вырос настоящим человеком, - утешила ее дочка.
Девушка не осознала, что где-то есть неведомый старший брат.
Коварная болезнь, предупредили врачи.
Такое иногда случается, согласились психологи. Потрясения не проходят бесследно.
(Наверное, она здорово ушиблась, пошутил некий специалист, когда пациентка покинула его кабинет)
Часто травмированные люди наговаривают на себя.
Конечно, девушка не поверила материнскому признанию, но когда отправилась в особняк, то оглядывала прохожих, вдруг кто-нибудь похож на нее.
Никого не выделила, тем более были противны парни, которых пригласила хозяйка.
Готовы были надругаться, но ее спас солдат, или она спасла его.
Но при этом оставила мать без присмотра.
- Из-за тебя, - обвинила мужчину.
Она не так представляла, как  повзрослеет.
Когда направится к замку, или хотя бы к охотничьему домику, где  будет ждать принц или на крайний случай  герцог, то тот выстелит ее путь  розами и коврами.
И  зазвучит небесная музыка.
Ангелы и херувимы будут с таким усердием играть на флейте, что у них полопаются щеки.
И прочее,  она даже развеселилась от подобной ерунды.
Иван тоже улыбнулся.
Скромный мужчина, мысленно усмехнулась Вера.
Успел облачиться в халат, а она лишь прикрылась простыней.
Халат распахнулся, когда он наклонился поцеловать ее.
Ночью в полутьме - уличные фонари едва освещали комнату – она толком не разглядела, а теперь различила.
Остался след: пуля ударила в грудь, туда, где бьется сердце.
Она губами прижалась к этой отметине, а он так обхватил ее, что хрустнули кости.
Пусть, ему было больнее.
Простыня и халат упали на пол.
Ты прекрасен, возлюбленный мой, ты прекрасна, возлюбленная моя, повторили вслед за былыми любовниками.
Но все же женщина смогла выжить в этом безумии.
- Подожди,  а что на спине? – Умудрилась выскользнуть из его объятий.
Пуля попала в грудь, на спине осталась огромная рваная рана.
- Ничего, это родинки, - задыхаясь и изнемогая, попытался объяснить мужчина.
- Неправда, тебя убили, - Не поверила обманщику.
- Убили, а ты воскресила.
- И опять воскрешу, - согласилась с ним.
А потом надолго замолчали, потому что разучились говорить или забыли  слова.
И опять затаились прохожие, а для машин закрыли проезд, чтобы не потревожил шум мотора.
Если б под окнами с воплями прошли футбольные фанатики или дорожная техника принялась  взламывать асфальт, они бы все равно не услышали.
Но когда снова смогли воспринимать и обрели дар речи, то мужчина попытался объяснить.
- Родовая отметина, наверное, согрешил мой предок.
- Разве это грех, если мы любим друг друга? – спросила женщина.
- И его за это убили, - решил мужчина.
- А тебя не убьют? – всполошилась Вера.
- Дважды не убивают, - утешил ее.
- Но если ты меня обманешь…, - предупредила женщина.
- Что тогда?
- Больше меня не увидишь, - напугала обманщика.
Короткая перепалка, как отдых перед дальней дорогой, и только зола и пепел  остаются на месте привала.

4. В  электротехнике,  как   проходили   в   школе,   сходятся   только 
разноименно заряженные частицы, но жизнь разнообразнее физических процессов.
Если б Иван и Вера оказались на необитаемом острове, то, несмотря на некоторые различия, постепенно  притерлись бы друг к другу.
Но не осталось таких островов, и бесполезно искать и надеяться.
Мужчина  был способен вывести ее из-под обстрела и уничтожить каждого, кто попытается их задержать.
Или ночью; оберегая ее сон и покой; встать на стражу около постели.
Но каждый раз изнемогал в этом служении. Раны открывались и кровоточили.
И тогда женщина спасала и врачевала его.
Древние люди, считают некоторые ученые, обладали утраченными ныне способностями.
Если вдали происходила битва, то соплеменники знали, как сражались их воины. И заранее готовились встречать победителей.
Или, если на охоте пострадал близкий человек, то спешили придти  на помощь.
Постепенно с развитием средств общения мы разучились слышать и понимать.
Но к некоторым людям в моменты свершения возвращаются древние
способности.
Бури и ураганы сокрушили их крошечный островок.
Наш экспедиционный корпус, что победным маршем надеялся  пройти по территории соседней страны, был отброшен от их столичного города.
Вере почудилось, что мать потянулась к телефонной трубке.
Видела как в тумане, и толком не могла  различить.
На улице у машины лопнула покрышка, или с таким грохотом трубка упала на пол.
Ивану показалось, что друг, с которым  вместе пришли на службу, скатился в воронку. Истекая кровью, попытался наложить жгут. Но не смог затянуть его и остановить кровотечение.
Иван потянулся помочь раненому, но обессилено рухнул около матраса.
А потом, показалось ему, друг уже не нуждался в помощи.
Это Ивана смертельно ранили, и бесполезно призывать сестру милосердия.
- С мамой что-то случилось, - ужаснулась девушка.
- Я пойду с тобой, - сказал мужчина.
Но вместе с другом  истек кровью, земля впитала ее, но погибла трава, что росла на оскверненной земле.
Это потом почва превратится в чернозем, но солдаты не узнают об этом.
Поэтому женщина не услышала.
- Я скоро вернусь, - отказалась от его участия.
И даже не обиделась.
Он предпочел остаться на заколдованном острове.
Или   мелом очертил защитный  круг. Укрылся за  непроницаемой стеной, а ей  удалось выбраться.
Потянулся за ней, но не смог приподняться.
Укрылся измятым одеялом и услышал, как оглушительно хлопнула дверь, и содрогнулись ступени.
Женщина  выжила в этом побоище.
Беда пришла с другой стороны.
Тромб, как потом выяснилось, закупорил сосуд.
Золотой час, как утверждают медики, столько времени отведено, чтобы спасти человека.
Вера не  знала, как долго умирала  мать.
Автобус, который ее вез, так медленно продвигался, что хотелось выскочить и толкать его.
Девушка мысленно толкала, и так измучилась, что не смогла вспорхнуть на свой этаж. Но наоборот, обеими руками переставляла каждую непослушную ногу.
А потом, когда вызывала медиков, то палец попадал на другую кнопку.
Водитель санитарной машины тоже сразу не разобрался, куда приехал. Табличка с номером дома была заляпана грязью.
Вера высунулась из окна и призвала спасателей.
А они за городским шумом и бестолочью не сразу услышали ее призыв.
- Соседи дома? – Такое лекарство выписал лекарь.
- Не знаю, -  удивилась девушка.
- Что я один потащу носилки?
Фельдшер или санитар, который пришел с ним, недавно подвернул ногу, и заранее отказался.
- Я сосед и носильщик, - назвалась девушка.
Врач с сомнением оглядел ее, но не стал возражать.
В больнице, куда их отвезли, тоже оказались понятливые и покладистые люди.
- Я буду сестрой милосердия, - предложили Вера.
- Медсестрой, - поправили добровольную помощницу, но не отказали.
Потянулись долгие и тяжелые дни выздоровления.
Девушка дежурила по ночам, помогала и днем, и урывками отсыпалась. Иногда даже удавалось добраться до квартиры. Но и там ее непрерывно тревожили.
Она  ожидала его звонка (забыла, что не оставила номер), но звонили необязательные абоненты.
Когда мы переедем в новые квартиры? требовали самые нетерпеливые.
  Когда удастся одолеть непредвиденные обстоятельства, отбивалась она.
Потом -  матери становилась все хуже -  определила конкретные сроки.
После дождичка в четверг, когда рак свиснет на горе, вспомнила пословицы и поговорки.
Не знала, что мужчина искал пропажу.
Забыла, что не оставила адрес.
Он искал на улицах. Если вдали видел женщину с похожей фигурой, то догонял ее и заглядывал в лицо.
И не мог скрыть  разочарования.
Даже те профессионалки, что умели утешить любого отчаявшегося мужчину, не посмели потревожить его.
Заглядывал в подворотни, засматривался на окна, если они не были зашторены.
Поиски эти не могли бесконечно продолжаться.
Все чаще и настойчивее беспокоили соратники, что выжили после отступления.
Он не смог отказать боевым товарищам.
После осени пришла зима.
Столько навалило снега, что когда побрел целиной, то иногда проваливался по колено или по пояс.
Оглядывался почти на каждом шагу и во время коротких привалов.
Сначала видел, потом угадывал далекий огонек.
Но вот за спиной остались только его следы, их постепенно заносило поземкой.
Врач, который лечил больную, решил поговорить с ее дочкой.
Конечно, не хотел лишиться такой замечательной помощницы – в палате было шесть коек, и она помогала всем страждущим, - но бесполезно было понапрасну переводить дорогое и дефицитное лекарство.
Во время ночного дежурства заманил ее в кабинет.
Странный человек: больные натащили столько коньяка, что бутылки вываливались из шкафчика, стоило неосторожно приоткрыть дверцу.
Он не брал взяток, конечно, не выбрасывал бутылки, но  раздавал их заинтересованным лицам. Например, сантехнику, если дома подтекал кран, или электрику, когда перегорала лампочка.
Специалисты часто наведывались к нему.
Такая сложная техника, что толком не удавалось починить. Но они  старались.
Постарался и он объяснить девушке.
Профессор, у которого обучался, придерживался старых традиций, он многое перенял от учителя.
Всем напиткам предпочитал спирт, и лишь слегка разбавлял его глюкозой.
Но для нее сберег бутылку с многочисленными звездами на этикетке.
- Как  звездно-полосатый флаг наших так называемых друзей, - пошутил он.
Вообще-то уважал их медицину, но не хотел нарываться на неприятности.
Вере следовало отказаться от импровизированного ночного застолья, не для этого она прописалась в больнице.
А она не отказалась.
Так  иногда случается.
Например, дисциплинированный водитель скрупулезно следует даже нелепым правилам. На  прямой пустынной дороге не превышает скорость.
И вдруг, попав на горный серпантин,  где надо аккуратно вписываться в  крутые повороты, вдавливает в полик педаль газа.
Колеса зависают над пропастью.
Девушка почти не потребляла, но на этот раз не смогла отказаться.
И когда огненный напиток, обжог горло и пищевод, кажется, догадалась.
Он похож на того человека, которому  поверила.
В некоторых странах с развитой медициной пациенты сами могут определиться.
Когда от боли выгорают внутренности, и вынесен приговор.
- Я больше не могу мучиться, - пожаловалась больная.
До этого бредила, но неожиданно очнулась.
- Нет! – отшатнулся врач.
- Самая гуманная наша профессия! – вторично отказал ей.
Эвтаназия – какое  губительное слово, как скрежет железа по  стеклу, как приказ об уничтожении без права помилования. Как руины деревни, где только печные трубы, словно мертвые руки,  тянутся из праха.
- Никогда! – заслонился от беды.
Ухаживая за матерью, Вера не прислушивалась к ее бреду. Столько забот: надо, если повезет, помочь добраться до туалета, а потом обмыть больную. И вовремя поменять  ночную рубашку. И обязательно накормить.  И еще множество мелких, но обязательных дел.
И до этого были близки, но теперь окончательно сроднились.
И ниточки, что связывают их, превратились в канаты. Или в провода, по которым в обоих направлениях перетекают сигналы.
Больной почудилось, что  она повстречала и поверила.
Наши предки могли  услышать, что происходит   вдали от стойбища, где их соплеменники охотятся и сражаются.
Но некоторые, особо чуткие, понимали мысли и чаяния своих родных и близких. 
Болезнь обострила восприятие.
Женщине показалось, что поразили ее избранника. На груди осталось аккуратное входное отверстие, а на спине огромная рваная рана.
Две родинки как родовое проклятие.
Наверное, древний воин получил эти отметины, и Вершители – иногда они  вмешиваются в наше существование – придумали, что эти знаки будут передаваться по наследству.
Так почудилось больной.
Ее избранник – здесь она окончательно сбилась на былое – еще до рождения ребенка укрылся в другой стране.
И  не узнал, что стал отцом.
Не удосужился выяснить, что происходит на бывшей родине. Может там случилось извержение, и лава поглотила города. Или высокая приливная волна смыла постройки.
Далекая страна бегства и изгнания, пешком придется добираться до нее больше недели.
А письма, которые идут оттуда, перехватывают на границе.
Если они минуют кордон, то попадают в руки родителей. Те безжалостно уничтожают подметные послания.
Все перемешалось в бредовых видениях занемогшей женщины.
Дочка напрасно пыталась отговорить ее.
. - Это не отметина, а такая татуировка, - придумала она.
Отличительный знак боевой содружества.
Но если солдат пленят, то враги не пощадят их.
- Он не умеет сдаваться, - сказала дочка.
- Не прислал ни одного письма, - пожаловалась больная.
- Я оставила листочек с  улицей, домом и номером телефона,  он потерял эту записку – пожаловалась девушка.
Да того измучилась с больной, что иногда бредила вместе с ней. И не сразу удавалось выбраться из бреда.
Как из болотного окна, и трясина все глубже засасывает.
Почти добралась до твердой почвы. Над головой навис перекрученный ствол березы.
С трудом дотянулась, древесная труха набилась под ногти.
- Ничего не было, - попыталась утешить больную.
- Было, - откликнулась та.
- Мы заснули на одном матрасе, такая спартанская обстановка, - призналась девушка.
- В подвале, на мешке с углем, - вспомнила женщина.
- Но положили меч между нами.
-В трубах скрежетала и бурлила вода, - вспомнила женщина.
- И у нас нечего не было!
- Было, - не согласилась больная,
После этого признания снова впала в беспамятство, и  лишь ненадолго очнулась, чтобы обратиться к лечащему врачу.
А тот отказал в последней просьбе.
Но попытался договориться с ее дочкой.
Женщины хитры и коварны, и владеют десятками запретных приемов, с помощью которых могут одолеть мужчину.
А те, в свою очередь, знают только одно средство.
Врач сполна им воспользовался.
Настолько ядреный напиток, которым спаивал свою жертву, что та каким-то образом откликнулась на его притязания.
- Ничего не было, а теперь будет, - поддалась девушка.
- Вы знаете, куда уходят лекарства, - сказал врач. – Туда, где лучшие люди борются за наше существование.
- Любимый, единственный, - позвала женщина.
Мужчина отшатнулся.
Специализировался в женском отделении, но чем больше узнавал о своих подопечных, тем сильнее презирал их.
- Это неправда, роковое заблуждение, - попытался отговорить ее.
- Все мы братья и сестры, все произошли от Адама и Евы.
- Можно просто не вводить лекарство, - предложил врач.
Считал себя верующим человеком, такие люди бывают более жестокими, чем атеисты.
Не они настояли, а родственники обреченных людей.
И не им, а тем, кто принял решение, придется отвечать на Высшем Совете.
- Согласна? – потребовал врач ясного и четкого признания.
- Да, возьми меня, - позвала женщина.
Но не смогла найти его в густом тумане.
И пока бродила и искала в крошечной ординаторской, а ей казалось, что заблудилась в пустыне, мужчина осторожно выскользнул из комнаты.
Конечно, не собирался никого травить, но испытал девушку.
Чтобы еще раз убедиться насколько продажны и беспринципны так называемые слабые и эфемерные создания.
Он убедился.
И когда отправился на ночной обход – вся больница была в его распоряжении, - то бесшумно и осторожно пробирался мимо женских палат.
Выпил самую малость, и напрасно Власть запрещает принимать водителям и врачам, в небольших количествах выпивка только обостряет их восприятие.
А Вера до того измучилась на дежурстве, что задремала той ночью.
Устроилась на стуле в ординаторской в неудобной позе, уронив на грудь повинную голову.
Ей приснилось, что после долгих поисков, после странствий по пустыне, наконец набрела на цветущий луг. Упав ничком, распростертыми руками попыталась обхватить  эту зелень.

5. Медицина,   несмотря   на   замечательные   открытия   и   великие
достижения, до сих пор приблизительная наука.
Иногда врачи не могут объяснить, что происходит с тем или иным пациентом.
Врач уговорил Веру: многочисленные лекарства  подавили иммунитет и уменьшили сопротивляемость организма. Но больная воспрянет, если не вмешиваться в естественный процесс.
Когда заглянул в палату – почему-то не торопился возвращаться в ординаторскую, - то на цыпочках, чтобы не потревожить других больных, подкрался к ее постели.
Уличный фонарь смутно освещал помещение.
Или врач так часто дежурил по ночам, что приспособился  различать в полутьме.
Ветер раскачивал фонарь, тени метались.
Но его подопечная лежала неподвижно.
Руки были сложены на груди.
И наверное, надо было определить, как бьется сердце, или хотя бы прислушаться к дыханию.
А он так же осторожно и бесшумно выбрался из палаты.
И прежде чем заглянуть в ординаторскую, прокашлялся и заранее нахмурился.
Было из-за чего сердиться: вместо того, чтобы устроиться в коридоре, девчонка заняла его рабочее место.
Пришлось растолкать ее.
- В Багдаде все спокойно, - пошутил врач. – Конечно, мы продолжим лечить ее по установленной методике.
Она поверила его заявлению. Толком не проснувшись, доковыляла до продавленного топчана в коридоре.
Утром, когда очнулась, тоже не сразу подошла к  матери.
Так бывает. Если спрячешься в скорлупке, то, может быть, минует тебя беда.
Напрасная надежда.
Врачи всполошились.
Земля слухами полнится. Вроде бы некая девушка прямо во время танца, застыла в ступоре.
Дыхание почти не прослушивалось, неохотно и  медленно билось сердце.
Руками обхватила невидимого кавалера.
А те боялись признаться. Некоторые, оказывается, вообще не умели танцевать.
Этот дом, естественно, опечатали – ничего не было, вражеские происки, но сельчане не поверили  нелепому объяснению.
Предприимчивый сосед наловчился приводить экскурсантов, к подоконнику подтащил ящик.
Если с каждого брать по копеечке,  все равно  разбогатеешь.
Некоторые, самые отчаянные, решались дотронуться до изваяния.
За особую плату.
Так продолжалось довольно долго, но однажды девушка очнулась.
Когда некий храбрец ущипнул ее.
Она оттолкнула нахала.
От долгого бездействия заржавели суставы. Раздался такой скрип, что наблюдатели зажали уши. А виновник происшествия пал на колени и  дополз  до окна. А когда вывалился, то сломал подоконник.
Начальник отделения вспомнил о том случае и назидательно воздел палец.
- Надо как следует напугать ее1 – предложил он.
Но не решился воспользоваться этим надежным средством.
Есть  заслуженные и остепененные деятели, пусть они разбираются.
Заместитель главного врача вспомнил о каком-то монахе. Тот  более столетия оставался в подобном состоянии.
- Значит, существует высшая сила, - глубокомысленно изрек он.
Главный врач согласился.
- Еще эти самые, бессмертные свидетели потопа, которые укрылись в потайных Гималайских пещерах, - внес свой вклад в предстоящее расследование.
Впрочем, местным медикам позволили высказываться только в начале этого процесса.
Их оттеснили другие специалисты. У некоторых на бедре привычно топорщился  халат. Они или чеканили шаги, или бесшумно подкрадывались.
Из палаты выселили других больных.
Около двери устроился охранник.
Конечно, не обладал правом наказывать или миловать, но когда врачи и медсестры проходили мимо поста, то машинально вжимали голову в плечи.
В палату можно было попасть только по пропускам.
Еще бы, случилась такая оказия.
Может быть, это происки врага. Они способны на любое преступление, а это пробная попытка.
Новый вид оружия. И если не принять меры, то  наши бойцы могут изваяниями застыть на поле боя.
А если это спонтанное, случайное превращение, то надо попробовать овладеть подобной техникой.
Тогда с помощью этого оружия удастся быстро и без потерь сокрушить врага.
Никто не догадался, что такое иногда случается: если человек не способен принять нашу реальность, то переносится в иной, воображаемый мир.
И почти невозможно наполнить содержанием опустевшую его оболочку.
- Ей показалось, это не ее сын, это не мой мужчина! – напрасно попыталась объяснить Вера.
- У нас самая  передовая медицина, - утешил  ее армейский деятель.
Каждый сражается на своем участке, в тылу   победе содействуют  самые незаменимые специалисты.
- Терра инкогнито, - откликнулся напарник. Видимо, когда-то изучал латынь, или где-то услышал это заковыристое выражение.
- У него не родинки, а татуировка, дайте мне сказать ей! – взмолилась девушка.
- Надо оформить пропуск, - пожалел ее начальник.
- Мементо мори, - согласился грамотный напарник.
Девушка попыталась оформить.
Неведомая предшественница остолбенела, когда узнала, что село окажется на дне водохранилища.
Сначала напрасно попыталась укрыться в разудалом танце.
Когда Верина мать  заболела, тоже отыскала убежище.
Денег не хватило на все новостройки, правительство передумало перегораживать реку.
Бесстрашный односельчанин через окно проник в запретную комнату, чтобы сообщить радостное известие.
Больная излечилась.
Мать, наверное, могла предугадывать события. И предвидела, с кем сойдется дочка.
Более того, когда тот пропал –  следы его замело поземкой, - то девушка едва успела добежать до унитаза. Ее вывернуло наизнанку.
Кто сказал, что жизнь развивается по спирали, движется по кругу, и все события многократно повторяются.
Но мать ошиблась, или в очередной раз подшутили Вершители.
И специалисты еще не определили, насколько заразна неведомая болезнь.
Хотя уже и охранник заразился. Когда отправился в уборную, то передвигался, как на ходулях, ноги не сгибались в коленях.
( В лечебнице можно подцепить любую, даже самую экзотическую заразу.)
В дальнейшем изолируют не только отделение, но  оцепят  здание.
А пока не успели, девушка попыталась пробиться.
Ее вывели за ворота, она обмякла в  безжалостных руках.
(У них даже самые несогласные граждане поддаются перевоспитанию.)
Но на этот раз они переоценили свои возможности.
Захлопнули дверь, но можно сокрушить стену.
Впечатала в нее кулачки.
Здание  возвели   до революции. Такая плотная кладка, что не различить  щелей.
И камень не раскрошился под  ударами.
Попробовала подняться, цепляясь за мельчайшие неровности. Но только обломала ногти и разодрала пальцы.
А на штыри забора – где-то уже видела такое – были нанизаны черепа предшественников.
Пропуск выписать нереально, надо пройти столько инстанций, что за это время успеют вырасти и зачахнуть деревья.
И бесполезно искать дом, где была счастлива.
В холле работал телевизор.
Вера услышала в сводке новостей.
То здание возвели пришлые строители. Стены разошлись, их пришлось стянуть стальными обручами.
Слава Богу, что никто не пострадал, сообщил диктор. Но жильцов выселили, они разбрелись по друзьям и родственникам.
Поэтому отправилась на поиски особняка, может быть, его обитатели знают, где укрылся беглец.
И если поначалу натыкалась на прохожих,  то запретила себе оглядываться, и другие строения заслонили пристанище скорби.
Когда отыскала особняк – может быть, прошло несколько часов или дней, - то не сразу признала его.
Решетка была  выломана, чтобы к крыльцу могли подъезжать грузовики, облицовочная  плитка кое-где потрескалась, машины, если не могли разъехаться,  кузовом задевали стены.
Перевалочный пункт, со всего города сюда свозили добровольные пожертвования.
Возле крепостного рва он протянул ей спасительную руку.
Канаву засыпали, и не найти то место.
И тем более не отыскать хозяйку, за словесной шелухой компетентные органы безошибочно определили ее сущность.
Наверняка втихомолку поддерживала противника.
Конечно, ее не уничтожили – даже падшие женщины являются нашим достоянием, - но многого лишили. Исключили из института, предложили поработать на заводе.
В цеху они продержалась одну смену.
Стружка, которую отгребала от станков, цеплялась за халат, впивалась в ладони.
Попала в пыточную камеру.
Сначала назвалась Лионелой или Побединой, потом стала Лариской.
А рабочие – еще те насмешники – придумала обидное прозвище, окрестили ее недотепистой крысой.
Конечно, она больше не пришла в этот цех.
А когда очутилась на панели, то есть на улице, даже самые неприхотливые искатели не позарились на нее.
Отец ее тоже уцелел.
Все свои капиталы – дома, пароходы, цементные заводы отписал в пользу государства.
В некоторой степени был удовлетворен таким исходом, бывает гораздо хуже.
Уже давно не мог совладать с приемной дочкой. Но теперь, когда  обеднел, ей придется полагаться только на себя.
Она хитрая и справится.
Каждый сражался в одиночку.
Вера снова очутилась в давешнем вагоне. На это раз он был доверху заполнен коробкам и тюками.
Кажется, ей удалось отыскать вагоновожатого. Или начальника состава.
Вспомнила старый фильм.
Вождь не укрылся в кабинете, но широко  распахнул двери. Ободрял всех посетителей. Матросов, перепоясанных пулеметными лентами, солдат в потертых шинелях, комиссаров в кожанках.
Боевого генерала отправили лечиться после ранения.
Несколько дней пролежал он в госпитале. И теперь в тылу организовал службу снабжения.
Девушка поведала о своей беде.
Его срочно отправили на фронт, он не успел сообщить ей.
Что она знала? только имя и фамилию, разве по этим куцым данным  можно отыскать человека?
Снова промелькнули кадры из старого фильма.
Телефонные провода сетью оплели революционный город.
- Девушка, - позвонил вождь на станцию, - соедините меня с запасным полком!
Потом связался с госпиталями, заводами и казармами.
Но не удалось выяснить.
Больше негде было искать, но девушка с  надеждой   смотрела на него.
- Он обязательно найдется, - утешил  отчаявшуюся девчонку.
- Настоящие солдаты не погибают, - скорее не для нее, а для себя заявил он.
А потом, когда она ушла, шаркая и по-старчески сгорбившись, дополнил фразу: - А если гибнут, то прямиком попадают  в рай.
Раньше генерал был атеистом, но после того как побывал на фронте, обрел веру.
Своеобразное учение: верил не в  замшелого и непоследовательного бога,  но в неведомых Вершителей, что сотворили все сущее.
Если они играют, и мы порождение этой игры, то все же понадеялся, что   составлена грамотная и надежная программа, и машина работает без сбоев.
На  давней и великой войне, которую невозможно забыть, было создано специальное подразделение, которое выявляло предателей и шпионов.
Зря мы отказались  от некоторых наработок.
Если б теперь существовала подобная служба, то враг не был бы осведомлен о наших действиях и намерениях.
В горах неправильное слово или неосторожное движение может вызвать камнепад или сход лавины.
Если имени и фамилии недостаточно, чтобы в действующих войсках найти человека, то, может быть, его удастся отыскать среди  пленников.
Рядом взорвался снаряд, Ивана контузило и засыпало землей.
Ему повезло, эта была  одна из немногих удачных наступательных операций врага. Поэтому пленника не убили.
Очнулся  в полевом госпитале.
В отличие от многих, что наотрез отказались от смертного жетона – на нем были некоторые данные о солдате, -  он сохранил этот опознавательный знак.
- Попался Ванек? - лениво допросил его дознаватель.
После контузии такой шум в ушах, что пленник не разобрал вопрос.
- Бригада, дивизия, фамилии командиров?
Конечно,  это было известно, но надо проверить, насколько пленник готов сотрудничать с победителями.
Опять не последовало ответа.
- Можно испытать электричеством, - поведал мучитель.
Хотя в этой стране общались на искаженном русском языке, и запрещены были иные говоры и наречия, но палач пренебрег запретом.
Не для того, чтобы пленник  лучше понял; но так привык изъясняться.
- Электрод в задницу. – Похлопал себя по соответствующему месту. – Второй электрод с другой стороны.
Иван содрогнулся, но не ответил.
- Или по кусочку отрубать собачий хвост. -  Понесло фантазера. – Знаешь где у тебя  хвост?
Впрочем, все это уже было. Преступника сажали на деревянную кобылу, чья спина и круп были утыканы шипами. И те впивались, когда кобыла пускалась вскачь.
К ногам прижимали дощечки и постепенно закручивали винт.
В таком количестве вливали в горло соленую воду, что соль выступала из пор.
Подвешивали за вывернутые руки, иногда к ногам приторачивали бревно.
Пытали раскаленным железом, сдирали кожу, и даже оставили подробное описание, как грамотно вершить правосудие.
Современные палачи обходились без этих изысков.
Провели ознакомительную беседу, а пока пусть подумает, как  правильно отвечать на безобидные вопросы.
Швырнули в яму полураздетого упрямца.
Если осознает и  попросит, то можно подать ему корку хлеба.
Тридцать седьмой год видимо в крови и у нас и у наших соседей, когда нам удастся избавиться от этого наследия?
Он замерз  и уже не наделся выжить.
Но как положено, злого следователя сменил более покладистый  напарник.
Когда генерал попытался разузнать про солдата, а Вера поверила ему, то оставила свои данные.
Солдата нашли, и сообщили об этом на ее страничке.
Каким-то образом она добралась до квартиры, но не смогла сразу прочесть, заплутала в густом тумане.
Багровый туман – погода у нас переменчивая.
Когда он немного рассеялся, то различила.
Все для победы – так считают и наши недруги.
Для этого мобилизовали известного писателя.  Тот попытался доказать, в чем различие наших народов. В своей книге привел настолько путаные аргументы, что никто не разобрался. На все же те правители наградили его памятной медалькой.
Он сообщил девушке.
И на этот раз не пришлось ничего доказывать.
Представил, как замерзает человек, брошенный в долговую яму.
Куратор, что наблюдал за его творением, предупредительно кашлянул.
Видимо, раньше пел в церкви; голос был густой, и кашель был сродни выстрелу.
Просто в яму, исправился писатель.
Не следует перегибать палку.
Но вполне достойно изобразил, что испытывает замерзающий человек.
(Говорят, что для пущего правдоподобия  писатель сам должен испытать то, о чем рассказывает.
Если его героев расстреливают, вешают,  пытают, то так же надо поступить и с правдивым повествователем.
Видимо, поэтому перевелись  у нас Толстые, Достоевские и Чеховы.)
Хотел еще более запугать, но куратор остановил его, может не хватить запала на последующие потуги.
Как мне помочь ему? напечатала девушка, ей опять удалось пробиться сквозь туман.
- Теперь можно, -  разрешил куратор.
Фантазия  писателя разыгралась,  изобразил, как  подбираются крысы.
Все громче шуршание, и нет сил, отогнать их. Не удается даже пошевелить рукой.
Наконец безжалостные зубы вгрызаются в беззащитную плоть.
- Ну, ты даешь, писака! – восхитился куратор. – Не зря хлеб на дерьмо переводишь!
Поощрительно похлопал его по плечу, то заметно промялось.
Вера метнулась на кухню.
Показалось, что метнулась, но долго и трудно добиралась,  мешали стены и мебель.
А там вооружилась скалкой, чтобы отбиться от падальщиков.
Вроде бы отбилась, а когда очнулась, то осторожно вернулась в комнату, осколки посуды впивались в подошву.
Мы обменяем его, под руководством куратора напечатал писатель.
- Но на такое количество денег, которые соответствует весу данного объекта, - пошутил командир. – Для этого  можно подкормить, - пожалел пленника.
- Сколько? – выкрикнула девушка.
Ее услышали даже за сотни километров.
Куратор назвал сумму.
Такое значительное событие, что на этот раз сам напечатал. Рука дрогнула, случайно прибавил лишний нолик.
Если продать квартиру, обойти знакомых, с протянутой рукой встать на паперти, то не собрать таких денег.
И бесполезно обращаться к государству. Может быть, помогут. Но на согласование уйдет столько времени, что никто не дождется.
Или откажут под благовидным  предлогом.
Не имеет смысла договариваться с террористами, тем более,  скоро сокрушим врага и освободим  пленников.
Скоро – это когда?
Одни, если отчаиваются и теряют надежду, готовы  избавиться от мучений.
Можно застрелиться, но где взять оружие?
Можно броситься под машину, но они с такой скоростью проносятся мимо, что не выбрать подходящий момент.
Можно спрыгнуть с крыши. Но непонятно, каким образом проберешься на чердак, а если удастся проникнуть, то наверняка заколочены слуховые окна.
Остается одно: лечь на кушетку и, как положено, сложить на груди повинные руки.
Девушка не воспользовалась ни одной из этих возможностей.
Некоторые люди в отчаянии могут свернуть горы.
Еще до этого разузнала про чудаковатого миллионера, обязана уговорить его.
Конечно, ее мать ошиблась, людям свойственно боготворить или ненавидеть тех людей, с кем пришлось расстаться, и о ком ничего не известно.
Ученые доказали: каждые шесть человек из всего сообщества так похожи, что их не отличить друг от друга.
А если это правда, то у некоторых должны быть одинаковые отметины.
Пуля из старинного мушкета вошла в грудь и вышла со спины
Но наверняка были десятки и сотни подобных выстрелов. И некоторые выжили после чудовищного ранения.
Природа таким же образом отметила их потомков.
Но каждый мужчина втуне надеется, что он единственный и неповторимый, надо  обратить эту надежду в уверенность.
Прежде всего следует доказать, что у него могут быть, а значит и были дети.
Он необоснованно посчитал себя бесплодным..
Вера отыскала колдунью, что некогда жила в той стране, где укрылся вздорный миллионер.
Пока она гадала частным лицам, Власть снисходительно относилась к ее предсказаниям.
Но когда вышла на государственный уровень – ишь, чего удумала, напугала грядущим опустошением страны, - то Правители насторожились.
Переселили ее в заповедник, там она будет под постоянным надзором.
Но  очутившись в землянке, продолжала пакостить.
Пришлось ее выслать из страны.
У нас своих колдуний и предсказателей хватает, ей  удалось устроиться только в жилконтору.
Вера записалась к ней на прием.
Кажется, не ела и не спала несколько дней, но ее переполняла злая сила, и она окрепла в ненастье.
Колдунья не смогла выстоять под ее напором.
Вера узнала, что  неведомому сыну миллионер  завещал все достояние, отец обязан поверить и признать самозванца.
Она отыскала нужный сайт.
Обладала некоторыми способностями, или многое переняла от колдуньи.
Увидела комнату, откуда уже вывезли почти всю мебель.
Осталась кровать, а на тумбочке стоял одинокий фарфоровый слоник.
Кажется, они приносят удачу.
Ее мать вывернула голову, чтобы видеть его.
А мужчина цеплялся за желанные слова.
- Уедем, уедем, - задыхаясь, повторял он.
Потом застонал, словно отчаявшись.
Слоник отрицательно покачал хоботом.
- Было? – спросила Вера.
- Не помню, - сказал обманщик.
- Смотри еще.
- Нет, не надо.
Но она не услышала.
Увидел, как его женщина, которая отказалась уехать, и с которой пришлось расстаться, ночью подкрадывалась к  приюту. К окошку, где можно было оставить сверток.
- Я не знал, - ужаснулся мужчина.
- Не хотел знать.
- Я писал письма.
- Их перехватывали на границе.
- Что мне делать? – спросил он.
- Спаси сына.
- Я спасу.
- А он скажет матери, откажется от родства, просто случайное совпадение, она поверит и поправиться, -  размечталась Вера.
Мужчина кулаком ударил по клавиатуре. Брызнули осколки. Вроде бы не покалечили.
Вдали от фронта люди живут долго и счастливо.
Особенно если у них есть деньги.
Все продается и покупается, считают богачи.

6. Очередная колонна машин с гуманитарным грузом направилась в
сторону фронта.
Вера сопровождала груз. Угрюмый усталый водитель почти не обращал на нее внимания.
За всю дорогу перекинулись несколькими словами
- Когда все  это закончится? – в начале пути спросила девушка.
- Никогда, - откликнулся водитель.
Ночью он уступил ей спальное место.
- Спи, дочка, я привык на сиденье.
- Но мы победим? – неожиданно спросила Вера.
- Если сбросим бомбу.
- Какую? – спросила она.
- Атомную, или еще более страшную, что изобретут наши убийцы.
- На кого. – Попыталась  разобраться.
- На всех, кто заслуживает, - сказал водитель.
- Все заслуживают, - после длительного молчания вынес он окончательный приговор.
Ночью ей не спалось. Снежинки бесшумно разбивались о ветровое стекло.
Новое оружие, почудилось ей, так вонзаются пули и снаряды.
А когда все же задремала, то сжалась в комочек, чтобы занимать как можно меньше места, чтобы уцелеть в это побоище.
Водитель заботливо укрыл ее одеялом.
Обычно каждую машину сопровождали двое волонтеров, но на этой оставили  свободное место, словно надеялись кого-то подобрать на обратном пути.
Когда проезжали мимо разрушенной деревни, и   конечный пункт был рядом,  водитель остановил машину.
Все  согласовали в высших инстанциях.
Еще одного человека удалось вызволить из плена.
Где-то она видела такое: трубы полуразрушенных печей были похожи на обгорелые, почерневшие пальцы.
Неожиданно всполошилось воронье.
Девушка пригнулась и ладонями прикрыла затылок.
Среди развалин увидела человека.
Совсем не просто было снарядить пленника в дорогу.
Тот  долго просидел в яме.
- Мигом поправишься, - пожалел его тюремщик.
Когда  к нему относятся с пониманием, то и он никому не желает зла. 
И другие проскачут на деревянной кобыле, другим размозжат кости, сожгут раскаленным железом.
Хватит одного укольчика, чтобы взбодрить любого.
Тем более, после этого станут они послушными исполнителями.
Конечно, сохранятся первичные инстинкты,  а если забудут  о ложке, то станут черпать горстью, но придется управлять остальными  действиями.
Обещали отдать пленника – и некто щедро оплатил это обещание, - но не договорились, в каком  состоянии вернется.
Диверсанты  перетащили его через контрольную полосу.
Приказали ползти, и он послушно пополз.
Потом вывели на окраину разрушенной деревни и подтолкнули в нужном направлении.
Туда, где ждала  девушка.
Она узнала этого изможденного  человека.
- Возлюбленный брат мой, - позвала его.
Приникла  к его груди, а не к грязному и рваному ватнику.
- Это ты? – узнал он возлюбленную.
- Мы вместе, - согласилась она.
Если люди надеются и любят, то невозможно их уничтожить.
Мужчина очнулся.
Они побрели туда, где их ждали соратники.
В машине осталось свободное место.
Она подставило плечо. Но если спотыкалась, то ее поддерживал мужчина.
Шли вместе.
И не сомневались, что так будет  всегда.
  Г.В. Декабрь 24