Записки заложника. 1

Я знаю, есть люди, которые называют меня диктатором, тираном и даже убийцей. Впрочем, заявления последнего рода — это просто эпатаж, работа на публику, на прессу, неумная, кстати, работа. Так можно любого главу государства назвать убийцей только за то, что его силовые органы проводят операции, например, против террористов. На самом деле я не больший диктатор и тиран, чем любой другой государственный деятель. Моя проблема в том, в каком окружении и в какой ситуации мне приходится жить и работать.

Я не собираюсь ни перед кем оправдываться, мне не в чем оправдываться. И если кто-то меня не понимает, это его проблема, а не моя, я выше чьего-то непонимания. Но у меня есть дочери, и я боюсь, что и они меня сегодня не понимают, а жизнь такова, что сейчас даже им я не могу открыться полностью, но я хочу, чтобы хотя бы после моей смерти они узнали обо мне правду. Что не был я ни тираном, ни убийцей, а был простым человеком, волею судеб исполнявшим непростые обязанности. Впрочем, остальным моим согражданам тоже не помешает узнать, кто же ими правил в эти непростые годы. Поэтому я пишу эти строки. Пишу тайно от всех, втайне от самых близких людей, и даже не знаю, доверю ли свои «Записки» кому-либо при жизни. Время покажет.

Прежде всего я хочу сразу поставить жирную точку над всеми будущими i и сказать о себе самую важную вещь: я непреклонный государственник, а по натуре — самый настоящий демократ. Демократ я по рождению: вырос в рабочей семье, детство прошло в городских трущобах, в безжалостных уличных драках, в понятиях дворовой шпаны. Как сказал один поэт: «Герой мой не рожден был лордом и с детства бить любил по мордам». Я не стыжусь своего детства. По началу больше били меня, но потом я начал заниматься единоборствами и научился хорошо давать сдачи. Откуда во мне приверженность к государственности? Наверное в первую очередь от отца, прошедшего войну, а потом — от книжек. Книжки же меня в детстве привлекали все больше специфические: про наших разведчиков и про ихних шпионов. Отец говорил, что, хотя война закончилась, у нашей страны осталось еще много врагов и они стараются нам навредить, и мне очень хотелось стать разведчиком, чтобы выведывать тайные планы наших врагов или обезвреживать ихних шпионов. После школы я хотел поступить в институт, где готовят разведчиков, но мне сказали:  «Такого специального института нет, но если я хочу посвятить себя делу государственной безопасности, надо для начала получить серьезное высшее образование, а там уж видно будет, мы будем иметь вас в виду».

Так я и сделал. Я выучился на юриста, и мне предложили работать в органах. Конечно, там мне пришлось еще многому учиться. В частности, оказалось, что специальный институт все-таки существует, и я его закончил. При этом я усвоил для себя простую и очень важную истину: безопасность государства настолько важная вещь, что для ее обеспечения пригодны любые методы, даже те, которые в других случаях считаются незаконными или аморальными, и которые никогда не афишируют. Фактически, речь идет о тайной войне, о войне со всем окружающим миром, а на войне, как на войне: или тебя убьют, или ты убьешь, или ты врага обманешь, или он тебя обманет. В этой войне нет союзников, нет друзей: ты всегда готов к удару и всегда готов нанести удар. Как сказал герой в одном хорошем фильме: «Есть такая профессия — Родину защищать!» Я выбрал эту профессию, выбрал сознательно и, тем самым, принял все ее правила — писанные и неписанные.

Прежде чем идти дальше, давайте разберемся, что такое государство. Это не такая простая задача, как кажется, тем более, что мы живем в такой стране, в которой за короткий исторический период государственный строй изменялся несколько раз. Вот написал и сразу понял, что противопоставляю понятия «государство» и «страна». Видите, как получается: страна одна, а государства в ней могут быть разные. А есть еще и понятие Родина! Однако попробуем разобраться. По-видимому, не вдаваясь в тонкости, можно сказать, что страна — это территория, на которой проживает некий народ, а государство — это политическое устройство жизни этого народа. Сразу возникает вопрос: а что такое народ? Что такое нация, национальность? Можно еще и об этносе поговорить. Но это уже к Гумилеву, я так глубоко копать не берусь, я в конце концов не этнограф по образованию, а всего лишь юрист. И как юрист я могу сказать, что государство это система органов и учреждений, задача которых -  управлять жизнью населения данной страны. Однако цель управления может быть разной, и именно этим и отличаются друг от друга различные государственные строи. При монархии целью управления является обеспечение преемственности определенной династии и безбедной жизни приближенной к этой династии верхушки, которая фактически и является государственным аппаратом. При других тоталитарных режимах буквальной преемственности обычно не бывает, но безбедная жизнь госаппарата по-прежнему подразумевается - за счет обирания остальной части населения. При демократии же целью государства является забота о повышении уровня жизни всего населения.

Но это все в самом-самом упрощенном виде. На самом деле, если говорить, например, о демократии, то она может иметь множество оттенков, которые зависят от особенностей истории и культуры данной страны и от конкретного исторического момента. К этой теме я еще не один раз вернусь, потому что она чрезвычайно болезненна и обходить ее никак нельзя, как нельзя игнорировать, например, наличие проблем межнациональных трений в таком многонациональном народе как наш, но сейчас я хочу вернуться, как говорится, к себе «любимому» и объяснить, как, каким образом я, простой человек, из простой семьи вдруг сделался руководителем такого большого, я бы сказал, огромного государства.

Итак, я сознательно выбрал профессию сотрудника органов государственной безопасности. При этом я не строил себе никаких честолюбивых планов, просто собирался  делать эту работу как можно лучше, с полной отдачей, как когда-то делал это мой отец на передовой, когда поднимался в атаку, как делали, наверное, в свое время мой дед и мой прадед. Я был убежден, что выбрал самую лучшую, самую важную профессию — в мирное время защищать Родину от тайных врагов.

Я не буду здесь описывать эту свою работу (подписка и все такое). Вы все знаете, что работал я за границей, под прикрытием. Под прикрытием — это значит, что я изображал из себя одно, нечто совсем безобидное, а на самом деле занимался совсем другим, то есть разведкой и вербовкой. Работал я так, работал, и вдруг то государство, чью безопасность я охранял, неожиданно, в одночасье развалилось. Я испытал настоящий шок, я ощутил себя рыбой, выброшенной на берег. Ведь это было не просто государство, это была идеология, я был воспитан на этой идеологии, я искренне был ей предан. Государство развалилось, на его развалинах начало формироваться нечто новое, совсем иное, фактически противоположное тому, что было. Я увидел, что и служба, в которой я состоял, начала разваливаться, хотя формально еще существовала и даже сохраняла свое название и свою структуру. Но мне было совершенно непонятно — чему и кому она теперь служит. И служит ли вообще. И я подал рапорт об отставке.

Я вернулся домой, в новую страну, в новое государство. Это государство само еще не знало, как ему жить, по каким законам и каким принципам существовать. Первое, что сделали новые правители — отменили идеологию, объявили, что идеологию заменит свободный рынок, плановое развитие заменит конкуренция, цензуру заменит гласность. Они даже органы госбезопасности порывались отменить и армию урезали до минимума. Зачем, мол, нам тратить на это ресурсы, если холодная война закончилась, если мы вливаемся во всемирное демократическое сообщество? Теперь у нас нет врагов, все люди братья.

Я не знал, как мне жить в этой новой стране, в этом новом государстве, но как-то жить было надо, и я стал искать себе применение, стал пытаться использовать те ресурсы, которые нажил на прежней работе. Вскоре нашлось и подходящее место: я стал советником ректора по международным связям в вузе, который когда-то закончил. Мало-помалу начал обживаться в новой для себя среде, которая в те времена бурлила и кипела, как перегретая вода в паровозном котле. И постепенно я начал видеть, что большинство людей, называвших себя демократами и либералами и бившие себя в грудь, озабочены лишь одним — как бы побольше нажиться на развалинах бывшего государства, как бы присвоить себе леса, поля и реки, заводы, рудники и нефтяные скважины, все то, что на самом деле должно было в новом государстве принадлежать народу. На моих глазах рождались «новые русские», многие из которых и русскими-то не были, но зато строили себе дворцы, ездили на мерседесах, вешали на шеи золотые цепи. Мне они были противны, меня тянуло к другим людям, к интеллигентам, которые думали о том, как обустроить новую Россию, как сделать ее страной счастливых людей.