ТОТ КОТ Глава 19 Редкая фамилия

Редкая фамилия
Лично мне спать расхотелось! А кот, зараза, опять дрых без задних лап! Я никак не мог заставить его открыть глаза! Я все слышал очень хорошо, а вот видеть ничего не мог. Сколько же можно спать?  У меня возникало ощущение, что кот делал это специально, что меня позлить и в очередной раз указать мое место на данной жилплощади. Смысл такого поведения был более чем прост:  хочу, будешь видеть то, что я хочу, а не захочу не будешь, помни, ты здесь квартирант. Меня такое положение дел в корне не устраивало. Но ничего сделать с этой дискриминацией я пока не мог. Я ведь, действительно, был квартирант с ограниченными правами и возможностями, хотя уже и заслуживший определенный авторитет. И этот факт немного согревал душу!
Ну, вот, наконец, я почувствовал, что кот просыпается.  Мы зевнули. Кот это сделал с удовольствием, я за компанию.
- Ох, и выспался же я! Хорошо-то как! Ну что у нас нового? Или ты тоже спал?
- Нет уж, уволь, я столько храпеть не могу. Это ты у нас мастак «Михея давить». 
- Кого, кого давить?
Тут я искренне рассмеялся, пусть хоть разок, но я сделал эту язву! Чего-то он все-таки да не знает, и где-то туго да все-таки соображает!
- «Михея давить» это очень древнее народное выражение. Имеет несколько значений: крепко уснуть, задремать или хорошо выспаться. У меня дедушка так часто выражался, когда спать хотел.    
- Дедушку он вспомнил. Давай всех родственников до седьмого колена вспоминать. И кто чего говорил и кто чего натворил, делать то больше нечего нам? Обязательно надо ему поумничать.
На этом мирном выражении своих бурных чувств кот резко заткнулся и засопел, а у входной двери в это мгновение раздался звонок.  И Хрюшкин и Белочка одномоментно сорвались с места. Белочка запрыгала в ванную, видно, для того, чтобы поприличнее одеться, а Хрюшкин к входной двери встречать гостей. Ну, и мы с котом снова выползли из своего укрытия, развалились на ковре,  и стали ждать, кого это к нам опять нелегкая принесла. А принесла она не абы кого, ни хухры-мухры, а самого что ни на есть всамделишного журналиста  и с этого момента жизнь наша снова наполнилась интересом, яркими красками, вкусом  и разнообразием.
В который раз жизнь предоставила доказательство того, что как говориться в одной народной мудрости «бог не фраер он все видит». И фамилии просто так никому не даются и именами от фонаря никого не награждают, во всем скрытый потаенный смысл, так сказать, глубинная задумка вселенной, философия космического мозжечка.  Вошедший в гостиную журналист сразу же произвел впечатление, и не только своим внешним видом и поведением, об этом будет сказано отдельно, а, прежде всего, именем,  которое уже  говорило само за себя и давало достаточно четкое представление о визитере.
- Ваня Скорописов – с детской непосредственностью и легкой непринужденностью отрекомендовался он.
- Все, кошан! Отоспался! Человек с такой редкой фамилией не может быть серой заурядностью. Вечер обещает быть интересным. 
- Поживем, увидим! – услышал я в ответ задумчивое мурлыканье. 
Хозяин же квартиры зря времени не терял. Опыт водкой не зальешь. Зазвенели бутылочки, в стаканы полилась жидкость, зазвучали «бульки» и  в воздухе разнесся уже ставший почти родным запах алкогольных испарений.
«Мы» развалились на стульчике, который стоял в углу между импровизированной   барной стойкой и ободранным подоконником.  Нам было тепло, высоко, мягко и что самое главное интересно. Судя по всему, в господине Скорописове я не ошибся он все больше и больше всем своим поведением доказывал свою не тривиальность. Хотя мое кошачье «я» все еще не выказывало никаких эмоций в отношении гостя, но  я чувствовал, что интерес к этому человеку в нем все-таки пробудился. Ну, а теперь подробнее.
Прежде всего, внешность. У данного человеческого экземпляра мужского пола она была яркая. Ваня был высок ростом, суховат, но не тощ, под вязанным мохеровым свитером в стиле «прощай молодость» даже проглядывали какие-то выпуклости и это давало возможность предположить наличие у него каких то мускул.  Руки у Скорописова были длинные, а кисти крупные и подвижные, я бы даже сказал захапистые, потому что они все время чего - то хватали и теребили. Ну, то, что стакан с коктейлем они   почти не выпускали это понятно, но параллельно с этим они вертели то ручку, то блокнот, то мобильный телефон, то вилку и ложку, а то просто бегали по столу как маленькие осьминожки в стремлении чего-нибудь сцапать. Ну, о лице, Ивана следует сказать особенно. Такое лицо, дорогого стоит.    
Лица людские как книги. Их нужно читать. Одни лица заглатываются сознанием сходу: посмотрел, прочитал и забыл. Другие воспринимаются с напряжением и без интереса с лозунгом «есть такое слово надо», читать их нет никакого желания, но приходиться это совершать по необходимости. Есть лица, которые без нецензурных слов описать, ну, никак не получается.  Есть лица загадки. Читаешь их, читаешь и все без толку, ничего понять невозможно. А есть лица «шоу» столько в них всего намешано и плохого и хорошего и смешного и грустного, что глаз не оторвать, как интересно читать. Такими визитными карточками обычно обладают люди творческих и авантюрных профессий, ну, артисты, музыканты, ученые, писатели, менеджеры и журналисты, кстати, тоже. Ну, еще и учителя бывают такие же занятные.  Вот у товарища Скорописова было именно такое лицо. Худощавое, с узким подбородком, большими зелеными глазами, выдающимся любом шишкообразной конфигурации  и огромным , несоразмерным  с другими деталями портрета носом.  То ли карикатура, то ли эскиз картины Пикассо, то ли детский рисунок на детсадовском утреннике. Но при всем этом многообразии форм, пропорций и оттенков оно, то есть  лицо, было не лишено привлекательности.  Короче, Скорописов мне сразу очень понравился!
***
- А я вот, честно скажу! Я не хотел к вам идти! Не было настроения! Думаю чегой-то я пойду, неизвестно к кому, неизвестно куда и неизвестно зачем! А вот теперь я понял, что я ошибался и был не прав!
Эта фраза была сказана Ваней Скорописовым в тот момент, когда Хрюшкин протянул ему бокал со свежеприготовленным коктейлем.  После произнесенного приветствия журналист выразительно облизнулся и осушил стакан до дна.  И в этот момент из ванной вышла Белочка. Плавно покачивая бедрами, грациозно выбрасывая длинные стройные ноги вперед таким образом, чтобы их было можно разглядеть сквозь высокий разрез платья, она вплыла в комнату. Увидев ее,  Скорописов перестал барабанить по столу своими длинными неугомонными пальцами и приоткрыл рот, словно младенец, увидевший новую погремушку. 
-  Теперь я окончательно понимаю, что я правильно пришел. Предчувствия меня не обманули! – мечтательно проговорил он и привстав со стула слегка поклонился.
- Иван, просто Иван! С позволенья сказать Скорописов! Фамилии не стыжусь, ибо она редкая и правильная! А кто вы о,  прекрасная незнакомка?
Когда он произнес эту импровизированную тираду, на лицах хозяев квартиры  читалось некоторое недоумение. Ни Хрюшкин, ни Белочка явно не понимали, издевается  над ними их гость или у него действительно такая необычная и несколько старомодная манера общения. Но, судя по всему, этой своей выходки не понимал и сам Иван. Ему просто захотелось чего-нибудь отчубучить,  он пошел на поводу у своих желаний и отчубучил.
Белочка несколько смутившись и даже немного покраснев протянула ему свою изящную руку и нежно пропела:
- Олеся! Но друзья зовут меня Белочкой! Мы же теперь с вами друзья, так ведь? – кокетливо уточнила она.
- Конечно! – провыл Иван, и схватив своими «граблями» протянутую ручку громко ее чмокнул. 
Дальше ситуация начала развиваться не самым оригинальным образом, а если выразить ее тезисно, то она оказалась в рамках  традиционной  схемы «наливай-пей».
Хрюшкин наливал Скорописов пил, Скорописов пил, а Хрюшкин подливал, Белочка же слащаво улыбалась и фамильярно хихикала.  Ну, а мы с кошачей мудростью и плохо скрываемым сарказмом на это безобразие смотрели.
Результат импровизированного банкета был ожидаем и вполне предсказуем. Напились все. Но не в стельку и не до поросячьего визга, а  как бы в пределах нормы, то есть до легкого похрюкивания и попискивания. Все присутствующим, включая нас с Котом было хорошо. Скорописов развалился на столе и с огромными усилиями удерживая свою «пятую» точку  на барном стуле, раскачивался, то вправо, то влево, словно сбитый с ритма метроном и при этом он мычал какую-то мелодию, известную, судя по всему, только ему одному.  Хрюшкин смотрел масленым взглядом через свои мизерные поросячьи глазки с нескрываемой симпатией, то на томную, румяную, как пирожок даму сердца,  то на почти свалившегося со стула Скорописова. Белочка же по-прежнему оставалась все с тем же несколько глуповатым  кукольным выражением лица и бессмысленно улыбалась,  внимательно разглядывая дверной косяк.   
Похмельную идиллию нарушил неожиданно встрепенувшийся Скорописов. Он подпрыгнул на стуле и резко подняв голову почти трезвым голосом изрек:
- А как же интервью? А как же мужеложство?
Хрюшкин оживился засопел и визгливым тоном заметил:
- Не мужеложство, а мужчиностроение, прошу вас заметить.
- Вот,  вот. Оно самое.  Хочу брать интервью про мужеложство, тьфу, то есть про муже настроение.
- Ну что ж извольте, хорошо -  с нескрываемой радостью воскликнул
Хрюшкин. 
Белочка же мелодично пропела:
- А я буду участвовать.