Спасибо в стакане
Во времена Горбачёва вышел указ о том, что можно открывать кооперативы, но привлекать к работе, в целях малого налогообложения, желательно пенсионеров или студентов. А я, как раз в это время, работал художником в институте культуры. Вот и думаю: «Открою небольшой кооперативчик, а дармовой силы, в смысле студентов, там хоть пруд пруди». Тем более, что мастерская у меня имелась на втором этаже в общаге.
И вот, как-то моему другу, который жил недалеко в общежитии, надо было отдать холодильник, который он мне на лето давал попользоваться. Спускаюсь вниз, а в холле – никого нет, (конец августа) знакомые ещё не приехали – одни абитуриенты туда - сюда снуют. Выйдя на улицу, смотрю, возле входа стоят два негра, или афроамериканца, их сам чёрт не разберёт – прохлаждаются.
Я к ним подхожу и говорю:
- Привет, ребята, дело магарычовое, надо мне помочь.
А они головой мотают:
- Ви донт адистенд!
Вот думаю: «Незря я перед армией ходил дополнительно на курсы английского языка, кое- что помню».
И так им, улыбаясь, как нас учили, спрашиваю:
- Ду ю спик инглыш?
А они обрадовались, что с ними на родном языке заговорили:
- Ес, ай ду.
Тогда я, показывая на себя рукой, продолжаю:
- Май нейм из Евгений, по-вашему, Юджин, а, ваша, как нейм? - и для пущей убедительности показываю рукой на них.
Они поняли, что от них требуется и тот, который стоял поближе отвечает:
- Май нейм из Юджин, - и, показывая рукой на товарища, продолжает, - ит тиз Кристофер.
- О’кей, - продолжаю, - хелп ми.
Иностранцы удивлённо переглянулись, а я, не давая им, опомнится, машу рукой в сторону входа:
- Лец гоу, - и к двери.
- О’кей! – соглашаются и идут за мной.
Поднимаемся на второй этаж в мастерскую, я им, показывая на небольшой холодильник, объясняю:
- Вот, фрич, его надо вниз, то есть – даун, - и показываю на свою машину за окном.
А они толи не поняли, толи «дурака включают», опять за своё:
- Ви донт андистенд!
Да, думаю: «Тут без бутылки не разберёшься».
Достаю свой «тревожный» дипломат, в котором возил: кофеварку, маленькую электроплитку, кофе, чай, сахар, печенье, чашки, рюмки и плоскую бутылку коньяка, а бывало, и лимон.
Вытащив из него три рюмки, говорю:
- Ду ю лайк дринк бренди?
Они, посмотрев на меня удивлённо, видно, подумали, что у русских традиция такая – сразу всех угощать, отвечают:
- Есс!
Я налил, отрезав три ломтика лимона, поднял рюмку и жестом, их пригласив, сказал:
- Ну, за знакомство! Чин-чин!
Африканские друзья тут же поддержали, в смысле чокнулись и выпили. Тогда я у них спросил, мол, откуда вы хлопцы будете, и они поведали, что родом из Нигерии.
«Теперь понятно, - подумал я, - почему они так хорошо чешут по-английски, ведь это бывшая колония Великобритании и живут там не афроамериканцы (потому, что Америку они и в глаза не видели), а – негры, поэтому и страна так называется».
И уже, налив ещё по рюмки, начал опять рассказывать, но уже по порядку.
Показывая пальцем в окно на свою «Ниву», говорю:
- Ит тиз май кар… Ю, андистенд? - они закивали, - ну, за мой, кар! О’кей?
- О’кей! - улыбнулись они и выпили.
Тогда я продолжаю, показывая на холодильник:
- Ит тиз фрич ин май кар! Ю, андистенд?
Юджин и Кристофер радостно закивали:
- О’кей, о’кей!
Тогда я, для закрепления взаимопонимания, налил ещё по одной, а их даже, и приглашать не пришлось – осушили рюмки в миг и сразу сообразили, что имел ввиду, а я подумал: «Алкоголь всё-таки большой двигатель простого человеческого общения».
Наклонив холодильник, берусь вверху спереди – там полегче, а ребятам командую:
- Тейк!
И рукой показываю, чтобы они внизу взялись, где мотор. С «подогревом» мы этот холодильник за, пять минут вытащив на улицу, погрузили в машину, а я их, поблагодарив, сказал:
- Кам ин – ту морров…
Везти его было недалеко. Чуть ниже по улице было ещё общежитие, где меня уже ждал мой приятель.
На следующий день делаю я для кафе витраж из цветного стекла, а ближе к вечеру заходит Юджин и, употребляя английские и, с жутким акцентом русские слова, рассказывает, что его взяли на подготовительный факультет, где они будут изучать язык, а потом ещё добавил, что он тоже немного умеет рисовать.
Тогда, я предлагаю:
- О’кей! Май фейс – сможешь? – и даю ему лист ватмана и карандаши.
- Есс! - сказал он и сел за мольберт.
А я дальше продолжил резать стекло. Через час, когда я закончил работу, он показал своё творение. В принципе, рисунок был неплохой, но явно отдавал стилистикой африканских масок.
- Нормально, - говорю, - о’кей, но надо ещё доработать.
А Юджин из всего сказанного, скорее всего, понял только: «О’кей!»
Тогда, я ему объясняю, что для лучшего изучения языка, надо чтобы я пытался разговаривать на английском, а он – на русском, и в процессе разговора, добавляя новые слова, будем друг друга поправлять.
- Сенкью, вери матч! – легко согласился он.
- Стенд ап, май френд, - командую.
Он встал, я, надев на него фартук, дал в руки белую тряпку и средство для мытья окон. Потом, рукой указав на лежащие цветные стёкла, которые были уже вырезанные по рисунку, объясняю:
- Клин оф глас, - и сам показал, как это делается.
- Вайп гласес, - поправляет он.
- Вайп так вайп, - продолжаю, - это стекло – гласс, окей, а это, - показывая на стакан, - иттиз стакан.
- Гласс, - отвечает.
Тогда я, сняв очки, спрашиваю:
- А это?
- Гласс, - опять говорит.
- Вот какой у вас простой язык, - смеюсь, - а у нас – очки, а за ним – глаз.
Так за разговором мы и закончили работу.
Я, его похвалив, за то, что он тщательно протирал стёкла, спрашиваю:
- Ду ю вонт вёкми?
- Есс, - закивал он и поправляет, - ванна вёк вичь ми.
- О’кей, ит тиз мани фор вёк, - и протягиваю деньги.
Он, обрадовавшись, закивал и по-русски, видно первое, что выучил, сказал:
- Большое спасибо!
А, у меня автоматически вырвалось:
- Спасибо в стакан не нальёшь!
Тут он ещё больше удивился. Все эти слова он знал, но смысла их понять не смог, и поэтому попросил:
-Транслейт, - в смысле, - переведи.
Я попытался дословно:
- Сенкью ин глас ноу дринк!
Услышав такое, он ещё больше «завис».
Тогда, думаю: «Надо спасать положение, а то от умственного напряжения у него в голове чего-нибудь переклинит и – хана, пропал иностранец». Поэтому, достав из «тревожного» чемоданчика, оставшуюся бутылку
коньяка, ставлю перед ним стакан и говорю:
- Лук! Ит тиз - глас, ю андистенд?
Он кивает:
- Есс!
Тогда, наливая в него коньяк, продолжаю:
- А это – сенкь, ю, андистенд?
Он опять кивает:
- Есс! - и хлоп – стакан залпом выпил.
Конечно, коньяка мне было не жалко, тем более я на машине – за рулём, но уж больно быстро он всё схватывает. Вот думаю: «Научил на свою голову».
Юджин потом часто приходил ко мне в мастерскую и помогал по работе. Его словарный запас пополнялся быстро, но, правда, не всегда литературными выражениями…
И вот, как-то перед Новым годом, он заходит – довольный, весёлый и с акцентом, но на сносном русском языке, рассказывает: «Меня сегодня преподаватель, похвалив, сказала, что я на курсе лучше всех разговариваю на русском языке – это благодаря тебе и добавляет:
- Большое, спасибо!
Тогда, я автоматически, говорю:
- Спасибо в стакан…
А он, не дав мне продолжить:
- Знаю, знаю! - и, достав пластмассовый стаканчик и плоскую бутылку коньяка, из кармана куртки, наливает, и, хитро улыбаясь, говорит:
- Вот, стакан, а вот – спасибо!
Свидетельство о публикации №224121600679