Непокорные агенты, 11- 13 глава

11


Либо Рыжему повезло, либо он быстро среагировал. Он каким-то образом
перекатился в сторону от бьющейся лошади, когда Лупе выскочила из-за
валуна с ножом наготове. В глазах апачей человек в шлеме был лёгкой добычей для Лупе. Он даже не поднял руку, чтобы защититься, хотя одна его рука свободно лежала на нагруднике.

Но молодой апач споткнулся и отскочил назад, как будто наткнулся на невидимую стену
когда его нож все еще находился в шести дюймах от противника.
Лупе вскрикнула, дрогнула под второго удара, как красный выпущена
автоматическая с другой его стороны.

Трэвис опустил лук, возвращается к самым примитивным оружием.
Его рука сомкнулась на камне, и он швырнул овал размером с кулак
прямо в шлем, так четко выделявшийся на фоне камней внизу.

Но так же, как нож Лупе не коснулся плоти, камень
отклонился в сторону; Рыжий был окружён каким-то защитным полем. Это было
определенно, ничего такого, что апачи видели раньше. Свисток Нолана заставил
их отступить.

Красный выстрелил снова, резкий лай ручного ружья был резким и громким. У него
не было никакой реальной цели, поскольку, за исключением Лупе, апачи
ушли на землю. Между скалами Красного пытался подняться на ноги,
но он двигался медленно, отдавая свою сторону и одну ногу; у него не вышло
совершенно невредимой из его сушильный с пони.

Вооружённый враг, которого нельзя было тронуть, — тот, кто знал, что в этом регионе есть не только преступники. Красный лидер представлял гораздо большую угрозу
сейчас апачи сильнее, чем когда-либо. Нельзя позволить ему сбежать.

Он убирал пистолет в кобуру, одной рукой цепляясь за камни.
чтобы не упасть, он пытался дотянуться до одного из пони, который стоял с
волочащимися поводьями рядом с неподвижными татарами.

Но когда враг достигнет дальней стороны этой скалы, ему придется
пожертвовать либо своей опорой, либо прикосновением к нагруднику
там, где покоилась его другая рука. Неужели он хоть на мгновение станет
уязвимым?

Пони!

Трэвис натянул тетиву и выстрелил. Не в Рыжего, который
Он разжал пальцы, державшие камень, предпочитая пошатнуться, но не потерять контроль над нагрудником, и взмыл в воздух прямо перед носом пони.

Пони дико заржал, попытался развернуться, и его плечо задело свободную руку Рыжего, развернув его вокруг своей оси, так что он вскинул обе руки, пытаясь оттолкнуться от камней. Затем
пони помчался вниз по склону, и его товарищи подхватили эту
истерию, бешено мчась за ним, так что Рыжий едва не
ударился о валуны.

Он продолжал стоять там, пока лошади, кроме раненой, не скрылись из виду.
все еще безуспешно брыкаясь, они ушли. Трэвис почувствовал облегчение.
Возможно, они и не смогли бы добраться до Красного, но он был ранен и двигался пешком, два
удара, которые еще могли довести его до состояния, с которым апачи могли бы справиться
.

Очевидно, другой тоже знал об этом, потому что теперь он оттолкнулся от
камней и, спотыкаясь, побрел вслед за пони. Но он прошел всего шаг
или два. Затем, снова прислонившись к удобному валуну, он
начал работать над пластиной на своей груди.

Нолан бесшумно появился рядом с Трэвисом.  «Что он делает?» — его губы
были очень близки к молодому человеку на ухо, и голос его чуть больше
дыхание.

Трэвис слегка покачал головой. Действия Реда были полными
загадка. Если только, будучи теперь инвалидом и передвигаясь пешком, он не пытался позвать на помощь.
Хотя здесь не было места для посадки вертолета.

Пришло время попытаться добраться до Лупе. Трэвис заметил лёгкое движение в руке упавшего апача — первый признак того, что выстрел врага не был смертельным, как казалось. Он тронул Нолана за руку, указал на Лупе, а затем, отбросив лук и колчан, подошёл к
Вождь племени, он приготовился к бою. У раненого
апача было укрытие, которое могло ему помочь. По пути он должен был
пройти мимо одного из татар, но ни один из соплеменников не подавал
признаков жизни с тех пор, как они упали с сёдел во время первой атаки.

Трэвис с предельной осторожностью спустился в узкий проход, прополз
между кустами и валунами, как ящерица, и остановился только тогда, когда
добрался до татарина, чтобы быстро проверить потенциального врага.

Худое смуглое лицо было наполовину повернуто, одна щека лежала на песке, но
Трэвис решил, что повисший рот и закрытые глаза принадлежали мертвецу.
Каким-то действием своей дьявольской машины Красный, должно быть, прикончил его.
четверо пленников - возможно, полагая, что они участвовали в нападении апачей
.

Трэвис добрался до скалы, где лежала Лупе. Он знал, что Нолан наблюдает за
Красным и предупредит его, если тот вдруг проявит интерес к
чему угодно, кроме его машины. Апач потянулся, его руки сомкнулись на
лодыжках Лупе. Под его прикосновением плоть и мускулы напряглись. Глаза Лупе были открыты и теперь смотрели на Трэвиса. Над его правым ухом виднелась кровоточащая рана. Рыжий попытался выстрелить в голову, но промахнулся
всего на долю дюйма.

Лупе сделала быстрое движение, к которому Трэвис был готов. Его хватка на теле
противника помогла им обоим обвалиться вокруг камня, который лежал между
ними и Красным. Раздался грохот еще одного выстрела, и пыль взметнулась фонтаном
со стороны валуна. Но они лежали вместе, в безопасности.
пока что Трэвис был уверен, что враг не рискнет открыто напасть на
их маленькую крепость.

С помощью Трэвиса Лупе с трудом вернулась на место, где ждал Нолан.
 Джил-Ли была там, чтобы профессионально осмотреть рану мальчика.

"Мятые", - сообщил он. "Больной головой, но не причиняет ему большого вреда. Возможно
шрам впоследствии, воин!" Он ободряюще хлопнул Лупе по плечу,
прежде чем наложить на порез аптечку.

"Теперь мы уходим!" Нолан заговорил — решительно заявил он.

"Он видел нас достаточно, чтобы понять, что мы не татары."

Глаза Нолана были холодны, а губы мрачно сжаты, когда он посмотрел на Трэвиса.

"И как мы можем с ним бороться?"

— Вокруг него стена — стена, которую ты не видишь, — вмешалась Лупе.
"Когда я хотела ударить его, я не могла!"

— «Человек с невидимой защитой и пистолетом», — подхватил Джилл-Ли. — «Как бы ты с ним справился, младший брат?»

 — «Не знаю», — признался Трэвис. Но он также считал, что если они отступят, бросят Красного здесь, чтобы его нашли свои, враг
они немедленно начали бы исследовать южную часть страны.
Возможно, стремясь узнать больше об апачах, они
прилетели бы на вертолёте через горы. Ответ на все
опасности, связанные с апачами, на данный момент лежал в ближайшем будущем этого человека.

"Он ранен, он не может далеко уйти пешком. И даже если он вызовет вертолёт,
там негде приземлиться. Ему придётся переместиться в другое место, чтобы его забрали, —
подумал Трэвис вслух, перечисляя скудные аргументы в свою пользу.

 Цоай кивнул в сторону края ущелья.  — Там наверху камни, а камни могут
перекатиться. Вызвать оползень....

Что-то внутри Трэвиса воспротивилось этому. От первого он был
достаточно желающих выяснять отношения с красным, оружие, оружие, человек
человек. Кроме того, он хотел взять в плен, а не стоять над телом. Но
использовать природу страны против врага, который был старейшим
Апач обмануть всех и они будут вынуждены нанимать.

Нолан уже кивнул в знак согласия, и Цоай с Джил-Ли отправились в путь.
Даже если у Красных есть устройство для создания защитной стены, сможет ли оно
полностью защитить от оползня? Все они сомневались в этом.

Апачи достигли края обрыва, не подвергая себя
огонь противника. Рыжий по-прежнему сидел спокойно, прислонившись спиной к скале,
его руки заняты со своим оборудованием, как будто он имел все время в
мира.

Потом вдруг раздался крик из более чем одно горло.

"_Дар-у-гар_!" Древний боевой клич монгольских орд.

Затем из-за края другого склона поднялась волна людей с обнажёнными кривыми
мечами и остекленевшими глазами, направлявшихся к американцам с полным
невниманием к собственной безопасности. Менлик шёл впереди,
Мантия шамана развевалась у него за поясом, как крылья какой-то огромной хищной птицы. Хулагур... Джагатай... люди из лагеря разбойников. И они стремились не уничтожить своего поверженного повелителя в долине внизу, а истребить апачей!

 Только тот факт, что апачи уже укрылись за скалами, с которых они пытались их выбить, дал им несколько драгоценных мгновений передышки. Не было времени использовать луки. Они могли только использовать ножи,
чтобы противостоять мечам татар, и то, что они могли сражаться с ясным умом.

«Он держит их под контролем!» — Трэвис положил руку на плечо Джил-Ли. «Возьми его — они остановятся!»

 Он не стал ждать, пока другой апач поймёт его. Вместо этого он всем телом навалился на камень, который они сделали центральным в их насыпи. Камень поддался, покатился, увлекая за собой и перед собой остальной щебень. Трэвис споткнулся, упал навзничь, а затем на него рухнуло тело, и он боролся за свою жизнь, пытаясь отвести лезвие от горла. Вокруг него раздавались крики и вопли сражающихся воинов; затем всё заглушил рёв снизу.

Остекленевшие глаза на лице всего в футе от его собственного, искривлённый, задыхающийся рот,
выдыхающий потоки воздуха ему в ноздри. Внезапно в этих глазах
появился разум, недоумение, которое сменилось страхом...
 паникой... Тело татарина извивалось в хватке Трэвиса, теперь стремясь не
напасть, а вырваться. Когда апач ослабил хватку, другой
отпрянул, так что какое-то время они лежали, задыхаясь, бок о бок.

Мужчины сели, чтобы посмотреть на мужчин. По боку Джил-Ли расползалось пятно, а один из татар лежал рядом с ним, обхватив себя руками и сильно кашляя.

Менлик вцепился в ствол искривлённого ветром горного дерева, поднялся на ноги и стоял, покачиваясь, как человек, долго болевший и восстанавливающийся после тяжёлой болезни.

Обе стороны незаметно расступились, оставив пространство между татарами и
апачами. Лица индейцев были мрачными, а монголов — растерянными, а затем суровыми, когда они взглянули на своих недавних противников с пробудившимся разумом. То, что для татар началось как принуждение, теперь вполне могло перерасти в
рациональную борьбу, а затем в кампанию по уничтожению.

Трэвис вскочил на ноги. Он выглянул из-за края обрыва. Красный был
все еще на своем месте, там, внизу, вокруг него была груда обломков. Его
защита, должно быть, не сработала, потому что его голова была запрокинута под неестественным углом
и была хорошо видна вмятина на шлеме.

"Этот мертв - или беспомощен!" Тревис закричал. "Ты все еще хочешь
сражаться за него, шаман?"

Менлик отошел от дерева и подошел к краю обрыва.
Остальные тоже двинулись вперед. После того как шаман посмотрел вниз, он
нагнулся, поднял маленький камень и бросил его в неподвижного Рыжего.
 Раздался треск. Все увидели крошечный язычок пламени,
из пластины на груди Рыжего. Теперь не только с ним, но и с его
контролем было покончено.

Волчье рычание, и двое татар развернулись и направились к
Рыжему. Менлик крикнул, и они сбавили шаг.

"Мы хотим этого," — крикнул он по-английски. "Может быть, так мы сможем научиться..."

"Учиться будете вы," — ответил Джил-Ли. — Так же, как эта земля принадлежит тебе,
Шаман. Но я предупреждаю тебя: с этого дня не езди на юг!

Менлик повернулся, звеня амулетами на поясе. — Значит, так тому и быть, апач?

— Так тому и быть, татарин! Мы не воюем с союзниками.
которые могут направить свои ножи нам в спину, потому что они рабы
машины, которой управляет враг.

Длинные руки татарина с тонкими пальцами разжались и сжались. "Ты
мудрый человек, апач, но иногда требуется нечто большее, чем одна мудрость"

"Мы мудрые люди, шаман, оставь это в покое", - мрачно ответила Джил-Ли.

Апачи уже были в пути, оставив позади две гряды скал.
Они остановились, чтобы осмотреть и перевязать свои раны.

- Мы идем. - Нолан поднял подбородок, указывая на южный маршрут. "Сюда мы
больше не придем; в этом месте слишком много колдовства".

Трэвис пошевелился и увидел, что Джил-Ли хмуро смотрит на него.

"Пойти?.." — повторил он.

"Да, младший брат? Ты бы продолжил бежать с теми, кто управляется машиной?"

"Нет. Только с этой стороны гор нужны глаза."

"Почему?" На этот раз Джил-Ли явно был на стороне консерваторов.
«Теперь мы увидели эту машину в действии. К счастью, Рыжий мёртв. Он не расскажет о нас своему народу, как вы боялись.
  Таким образом, если мы теперь будем держаться южнее, мы в безопасности. И эта битва между Татаром и Рыжим — не наше дело. Чего вы здесь ищете?»

«Я должен снова отправиться к башням», — ответил Трэвис, не кривя душой. Но его друзья смотрели на него с явным неодобрением — теперь
целый ряд Деклаев.

"Разве ты не говорил нам, что почувствовал что-то странное той ночью, когда мы ждали в лагере? Что, если ты станешь одним из этих татар и
будешь управляться машиной? Тогда и тебя можно будет превратить в оружие против нас — твоих соплеменников! — Джил-Ли был почти откровенно враждебен.

Разум был на его стороне. Но в Трэвисе было и другое желание, о котором он с каждой минутой
осознавал всё больше. Для этого была причина
башни, возможно, причина, достаточно важная для того, чтобы он рискнул и разозлил свой народ.

"Возможно, дело в этом..." — голос Нолана был отстранённым и холодным, — "возможно, ты уже часть этой штуки, связанная с машинами. Если так, мы не хотим, чтобы ты был среди нас."

Вот оно — открытая враждебность, за которой стоит больше силы, чем за беспричинным неодобрением Деклая. Трэвис был встревожен. Семья, клан — они были важны для него. Если он сейчас сделает неверный шаг и будет изгнан из этой неприступной крепости, то как апач он действительно
потерянный человек. В прошлом его народа были отступники из племени
- такие люди, как печально известный Малыш-апач, который убивал и убивал снова.
не только белых людей, но и его собственный народ. Мужчины волк, живущих Волков
живет на холмах. Трэвис угрожали, что. Однако, вверх по лестнице
цивилизации, вниз по лестнице, почему эта лихорадочная поездка любопытство
с ним так жестоко сейчас?

— Послушай, — Джил-Ли, его бок был перемотан бинтами, он подошёл ближе, — и
скажи мне, младший брат, что ты ищешь в этих башнях?

«В другом мире в таких башнях можно было найти секреты древних».
древние здания. Здесь это тоже может быть правдой.

"И среди тайн этих древних, — голос Нолана по-прежнему был суров, —
были те, что привели нас в этот мир, не так ли?

"Кто-нибудь из вас, Нолан, или ты, Цоай, или ты, Джил-Ли, или кто-то из нас,
обещал отправиться за звёзды? Вам сказали, что можно сделать,
и вы были готовы попробовать. Вы все были добровольцами!

 — Кроме этого путешествия, о котором нам ничего не сказали, — ответила Джил-Ли,
переходя сразу к сути вопроса. — И всё же, Нолан, я не верю, что наш младший брат сейчас
поиски, и они не принесут нам никакой пользы, поскольку наш корабль больше не поднимется отсюда.
 Что вы ищете?

"Знания - возможно, оружие. Можем ли мы выстоять против этих машин из
Красные? И все же многие устройства, которыми они сейчас пользуются, взяты со звездолетов
они награбили во времени. У каждого оружия есть защита. "

Нолан моргнул, и впервые на его лице промелькнул проблеск интереса.
— К луку, к винтовке, — тихо сказал он, — к винтовке, к
пулемёту, к пушке, к большой бомбе. Оборона может быть гораздо хуже
чем первое оружие. Так вы думаете, что в этих башнях могут быть
вещи, которые станут для машин красных тем же, чем бомба для пушек
конных солдат?"

Трэвиса осенило. "Разве наши люди не сменили лук на винтовку,
когда мы выступили против синих мундиров?"

"Мы не выступаем против этих красных!" — возразила Лупе.

— «Не сейчас. Но что, если они придут через горы, возможно, погоняя перед собой татар, чтобы те сражались за них?»

 «И вы считаете, что если найдёте оружие в этих башнях, то будете знать, что делать?»
— как их использовать? — спросил Джил-Ли. — Что даст тебе эти знания, младший брат?

 — Я не претендую на такие знания, — возразил Трэвис. — Но вот что я знаю: когда-то я учился на археолога и видел другие хранилища этих звёздных людей. Кто ещё из нас может сказать столько же?

 — Это правда, — признал Джил-Ли. «Кроме того, в этом поиске башен есть здравый смысл. Пусть Красные найдут их первыми — если они вообще существуют, — и тогда мы действительно окажемся в ловушке в каньоне, и смерть будет преследовать нас по пятам».

"А ты бы пошел с этими башнями теперь?" Нолан требовал.

"Я могу вырезать по всей стране, а затем вернуться на другую сторону
пройдет!" Чувство срочности, которые были крепления на Трэвиса сейчас
так требовательна, что он хотел, чтобы мчаться вперед через пустыню. Он был
удивлен, когда Джил-Ли поднял ладонь вверх, как бы предупреждая младшего.


"Береги себя, младший брат! Это нелёгкое дело. И помните,
если вы слишком далеко зайдёте по неверному пути, то иногда не сможете
вернуться...

 «Мы подождём на другой стороне перевала один день», — добавил Нолан.
— Тогда, — он пожал плечами, — куда ты пойдёшь, будет твоим личным делом.

Трэвис не понял, что это обещание неприятностей. Он уже сделал два шага по выбранному пути.




12


Трэвис выбрал прямой путь через возвышенности, но не настолько быстрый, чтобы добраться до цели до наступления ночи. И он не хотел входить в долину башен при лунном свете. В нём теперь боролись две эмоции. Он хотел проникнуть в башни,
чтобы раскрыть их тайну, и в нём всё сильнее разгорался новый страх. Стал ли он
теперь полем битвы для суеверий своего народа, возрождённых
Редакс и его современное образование в мире Пинда-лик-о-йи — наполовину храбрый апач из прошлого, наполовину современный археолог, жаждущий знаний? Или страх коренился глубже и по другой причине?

 Трэвис присел на корточки в нише, пытаясь понять, что он чувствует. Почему для него вдруг стало так важно исследовать башни? Если бы с ним были койоты... Почему и куда они ушли?

Он был внимателен к каждому звуку в ночи, к каждому запаху, который приносил ветер. Ночь жила своей жизнью, как и дневные часы
держал их. Лишь немногие из этих звуков он мог распознать, еще меньше -
он видел. Был еще один огромный летающий объект с широкими крыльями, который пролетел
над зелено-золотым диском ближайшей Луны. Он был таким большим, что на
мгновение Трэвис поверил, что прилетел вертолет. Затем крылья
захлопали, ломая скользить, и твари слились в тени
Ночной охотник--достаточно большой, чтобы быть серьезной угрозой, и кого он имел
никогда раньше не видел.

Полагаясь на свою небольшую защиту — разложенные вдоль единственного подхода к дуплу хрупкие ветки, — Трэвис время от времени дремал, прислонившись головой к стволу.
Он лёг на предплечье, положив согнутые в коленях ноги на землю. Но холод сковывал его, и он был рад увидеть серое предрассветное небо. Он проглотил две таблетки сухого пайка и пару глотков воды из фляги и отправился в путь.

 К рассвету он добрался до уступа у водопада и поспешил по древней дороге, ускоряя шаг по мере приближения к долине. Он намеренно замедлил шаг, теперь его природная осторожность взяла верх,
и он шёл, проходя через ворота в клубящийся туман, который то открывал, то скрывал башни.

Не было никаких изменений в сцене, когда он приехал с
Kaydessa. Но теперь, удобно растянувшись на
желто-зеленом тротуаре, их встречал комитет - Наликидею и
Naginlta показывает не больше волнения в пришествие Его, чем если они
расстались всего пару мгновений назад.

Тревис опустился на одно колено, протягивая руку к женщине, которая
всегда были более дружелюбными. Она сделала шаг или два вперёд, коснулась холодным носом его костяшек пальцев и заскулила.

 «Почему?» — произнёс он одно слово, но за ним скрывался длинный список
вопросы. Почему они оставили его? Почему они были здесь, где не было
охоты? Почему они встретили его сейчас, как будто спокойно ожидали его
возвращения?

 Трэвис перевёл взгляд с животных на башни с ромбовидными
окнами. И снова у него возникло ощущение, что за ним наблюдают. Сквозь туман,
плывущий по этим проёмам, было легко следить за ним, оставаясь незамеченным.

Он медленно шёл по долине, его мокасины не издавали ни звука на
тротуаре, но он слышал слабый цокот когтей койотов, когда те
Они шли рядом с ним, по обе стороны. Солнце не проникало сюда,
превращая туман в золотистую дымку. Когда Трэвис приблизился на расстояние
вытянутой руки к первой башне, ему показалось, что туман
обволакивает его; он больше не видел арку, через которую вошёл в долину.

«Най-незяни — Убийца Чудовищ — дай силу руке, держащей лук, дай силу запястью, держащему нож!» Из каких глубин памяти всплыла эта древняя мольба?
Трэвис едва осознавал смысл этих слов, пока не произнёс их вслух. «Ты, кто ждёт — _ши индей то-да ишан_ — апач — это не еда»
для тебя! Я — Лис из племени Иткаткудндэ — народа орлов; и рядом со мной
идут _га'ны_ силы..."

Трэвис моргнул и встряхнул головой, словно просыпаясь. Почему он так говорил,
используя слова и фразы, которых нет в современной речи?

Он двинулся дальше, обошёл основание первой башни и не нашёл ни двери, ни
пролома в её поверхности под окнами второго этажа — к следующему
зданию, а затем к следующему, пока не обошёл все три. Если он
собирался войти в какое-нибудь из них, ему нужно было найти способ
добраться до нижних окон.

  Он направился к другому выходу из долины,
тому, что выходил на
на территории татарского лагеря. Но он не заметил ни одного монгола, пока рубил деревце, обрезал и выравнивал его, превращая в копьё с тупым наконечником. Его пояс, разорванный на ровные полоски и завязанный узлом, превратился в верёвку, которой, по его расчётам, должно было хватить.

 Затем Трэвис сделал рискованный бросок к нижнему окну ближайшей башни. Со второй попытки копьё вошло, и он быстро дёрнул его,
запирая копьём проём. Это была ненадёжная лестница, но
лучшее, что он мог придумать. Он поднимался, пока не оказался на подоконнике.
до него можно было дотянуться, и он мог подтянуться и перелезть.

 Подоконник был широким, по крайней мере, двадцать четыре дюйма между внутренней и внешней поверхностями башни. Трэвис посидел там с минуту, не решаясь войти. В конце его свисающей верёвки-шарфа на тротуаре лежали два койота, задрав головы, вывалив языки и с отстранённым интересом глядя на него.

Возможно, именно ширина внешней стены приглушала количество
света в комнате. Комната была круглой, и прямо напротив него
Это было второе окно, самое нижнее в ромбовидном узоре. Он перепрыгнул с подоконника на пол, но задержался на свету, осматривая каждый сантиметр комнаты. Мебели не было совсем, но в самом центре зиял колодец тьмы. Из его центра поднималась гладкая, слабо светящаяся колонна. Привыкшие к темноте глаза Трэвиса заметили, что свет шёл волнами — зелёными и фиолетовыми — поверх тёмно-синего фона.

Колонна, казалось, уходила корнями вниз и поднималась вверх через аналогичное
отверстие в потолке, предоставляя единственный возможный выход вверх или вниз,
если не считать лазанья от окна к окну снаружи. Трэвис медленно двинулся к
колодцу. Под ногами была гладкая поверхность, покрытая бархатным ковром
пыль, поднимавшаяся ленивыми клубами, когда он шел. То тут, то там он
замечал отпечатки в пыли, странные треугольные клинья, которые, как он подумал,
могли быть оставлены птичьими когтями. Но других следов не было.
Других следов не было. Эту башню никто не трогал уже очень, очень давно.

Он подошёл к колодцу и посмотрел вниз. Там было темно, темнота, в которой
пульсация света от столба была сильнее. Но это
Свет не распространялся за пределы колодца, через который проходил толстый стержень. Даже при тщательном осмотре он не обнаружил никаких трещин на гладкой поверхности колонны, ничего даже отдалённо напоминающего поручни. Если она и служила лестницей, то без ступеней.

 Наконец Трэвис протянул руку, чтобы коснуться поверхности колонны. А затем отдёрнул её — безрезультатно. Между его пальцами и неизвестным материалом, гладким, как полированный металл, но — и от этой мысли его слегка затошнило — тёплым и очень
легкое движение плоти!

Он призвал все свои силы, чтобы тянуть бесплатно и не смог. Не только
что держать сцепление с ним, но другая его рука и рука были составлены присоединиться к
первый! Внутри Трэвиса первобытные страхи пробудились в полную силу, и он запрокинул
голову, издав панический крик, дикий, как у охотящегося
зверя.

Мгновение спустя его левая ладонь оказалась в таком же крепком плену, как и правая.
И когда он так сжал обе руки, всё его тело внезапно рванулось вперёд, оторвавшись от надёжного основания пола и крепко прижавшись к столбу.

В таком положении его засосало в колодец.  И, не имея возможности
освободившись от колонны, он действительно легко проскользнул вдоль нее по всей длине
достаточно. Трэвис закрыл глаза в невольном протесте против этой
странной формы захвата, и дрожь пробежала по его телу, когда он продолжил
спускаться.

После первого удара утихла Апач понял, что он не был
действительно падают на всех. У столба была горизонтальной, а не
вертикальный, он бы оценивать его скорость, что на прогулку. Он прошёл ещё через два помещения; должно быть, он уже спустился ниже уровня долины снаружи. И он всё ещё был пленником колонны, теперь в полной темноте.

Его ноги коснулись ровной поверхности, и он догадался, что, должно быть,
добрался до конца. Он снова потянулся назад, выгнув плечи в последней
отчаянной попытке сбежать, и, когда его отпустили, пошатнулся и отошёл в сторону.

  Он прислонился боком к стене и стоял, тяжело дыша. Свет,
который, возможно, исходил от колонны, но казался частью самого воздуха, был достаточно ярким, чтобы показать, что он находится в коридоре,
уходящем в темноту направо и налево.

Трэвис сделал два шага назад к колонне и снова прижал к ней ладони
Он прижался к его поверхности, но безрезультатно. На этот раз его плоть не прилипла, и
ему никак не удавалось взобраться по этому скользкому столбу. Он мог только надеяться, что в какой-то момент коридор выведет его на
поверхность. Но в какую сторону идти?

 Наконец он выбрал правый путь и пошёл по нему, останавливаясь каждые
несколько шагов, чтобы прислушаться. Но не было слышно ничего, кроме мягких шагов
его собственных ног. Воздух был достаточно свежим, и ему показалось, что он чувствует слабое течение,
направленное на него откуда-то спереди — возможно, от выхода.

Вместо этого он вошёл в комнату, и у него вырвался тихий возглас удивления. Стены были пустыми, покрытыми теми же волнами сине-фиолетово-зелёного света, что и колонна. Прямо перед ним стоял стол, а за ним — скамья, вырезанные из местной жёлто-красной горной породы. И не было никакого выхода, кроме дверного проёма, в котором он сейчас стоял.

 Трэвис подошёл к скамье. Он был неподвижен и стоял так, что тот, кто сидел за ним, должен был смотреть на противоположную стену комнаты, а перед ним был стол. И на столе лежал предмет, который Трэвис сразу узнал.
его путешествие на инопланетном космическом корабле, одном из считывателей-наблюдателей, с помощью которых невольные исследователи узнали то немногое, что им было известно о древней галактической цивилизации.

 Считыватель — и рядом с ним коробка с кассетами. Трэвис осторожно коснулся края коробки, почти ожидая, что она рассыплется в прах.  Это место давно опустело.

 Каменный стол, скамья, башни могли пережить столетия забвения, но другие предметы...Под слоем пыли поверхность ридера была твёрдой; здесь было меньше пыли, чем в комнате наверху. Едва ли я знал
Трэвис закинул ногу на скамью и сел за стол, положив перед собой планшет, а коробку с кассетами — рядом с рукой.

Он окинул взглядом стены, а затем поспешно отвернулся.  Мерцающие цвета слепили глаза.  У него было ощущение, что если он будет смотреть на это колыхание слишком долго, то попадёт в какую-то тонкую паутину чар, как татары, которых поймала и удерживала машина красных.  Он переключил внимание на планшет. Он решил, что это было похоже на то, что они использовали на корабле.

 Эта комната, стол, скамья — всё было спроектировано с определённой целью.  И
этой цели--Трэвиса пальцы упирались в кассеты, он не мог
но заставить себя открыть, - что целью было использовать читатель, он бы
в этом поклясться. Ленты так вышло, должно быть, имел большое значение для тех
кто их оставил. Это было, как будто вся долина была ловушкой для канала
чужой в этой подземной камере.

Трэвис открыл коробку, вставил первый диск в считывающее устройство и
приложил глаза к зрительной трубе на ее вершине.

Когда он снова поднял взгляд, колышущиеся стены выглядели так же, но
по судорогам в мышцах Трэвис понял, что прошло какое-то время — возможно, несколько часов
вместо минут — с тех пор, как он достал первый диск. Он прикрыл глаза
ладонями и попытался мыслить ясно. Там были листы с бессмысленными
символами, но также было много чётких трёхмерных изображений,
сопровождавшихся монотонным комментарием на чужом языке, который, казалось,
звучал из ниоткуда. Он был переполнен разрозненными фрагментами и
обрывками информации, которые можно было связать только догадками, в том
числе и безумными. Но вот что он знал наверняка: эти башни были построены лысыми инопланетянами и имели для них большое значение.
исчезнувшая звёздная цивилизация. Информация в этой комнате, какой бы разрозненной она ни была для него, вела к сокровищам Топаза, о которых он и не мечтал.

 Трэвис покачнулся на скамейке. Знать так много и при этом так мало! Если бы Эш был здесь или кто-то другой из техников проекта! Сокровище, подобное ящику Пандоры, таило в себе опасность для того, кто открыл его и не понял. Апач по очереди и с новым вниманием изучил три сине-фиолетово-зелёные стены. Через эти стены можно было пройти; он был почти уверен, что сможет открыть хотя бы одну из них. Но не сейчас — конечно, не сейчас!

И ещё кое-что он знал: Красные не должны это найти. Такое открытие с их стороны означало бы не только конец его народа на Топазе, но и конец Терры. Это могло бы стать новой и чуждой
«Чёрной смертью», которая уничтожала бы целые народы!

 Если бы он мог — несмотря на то, что его археологическое образование говорило об обратном, — он бы стёр с лица земли всю эту долину. Но
в то время как у красных могло быть средство для такого уничтожения, у апачей его не было. Нет, он и его люди должны были помешать врагу обнаружить его
сделав то, что он с самого начала считал необходимым, — уничтожив
красных лидеров! И это нужно было сделать до того, как они доберутся до башен!

 Трэвис с трудом поднялся. У него болели глаза, голова была переполнена
образами, намёками, догадками. Ему хотелось выйти на свежий воздух,
где, возможно, чистый горный ветер развеет часть этих пугающих полузнаний из его оцепеневшего разума. Он побрёл по коридору, теперь уже озадаченный тем, как вернуться на уровень окна.

Здесь, перед ним, была колонна.  Без надежды, но всё ещё повинуясь какому-то
Повинуясь инстинкту, Трэвис снова приложил руки к его поверхности. Что-то потянуло его за скрюченные пальцы; его тело снова притянуло к столбу.
На этот раз он поднимался!

Он задержал дыхание, преодолев первый уровень, а затем расслабился. Принцип
действия этого странного способа передвижения был ему совершенно
не понятен, но пока он работал в обратном направлении, Трэвису не
хотелось это выяснять. Он добрался до комнаты с окном, но солнечный свет уже не проникал внутрь.
Вместо этого на пыльном полу лежал ровный лунный свет. Должно быть, он
пробыл в этом подземном месте несколько часов.

Трэвис оторвался от колонны. Древко его деревянного копья по-прежнему торчало в окне, и он побежал за ним. Чтобы догнать разведывательный отряд у перевала, он должен был поторопиться. Доклад, с которым они должны были вернуться к клану, теперь пришлось бы радикально изменить в свете его новых открытий. Апачи не осмеливались отступать на юг и выходить из боя, оставляя краснокожим то, что лежало здесь.

Когда он приземлился на тротуар, то огляделся в поисках койотов. Затем он
попытался мысленно позвать их. Но они исчезли так же таинственно, как и появились.
долины, так что теперь они снова ушли. И Трэвис не было времени, чтобы искать
их. Со вздохом, он начал свой забег на перевал.

Трэвис вспомнил, что в старые времена воины-апачи были способны
преодолевать пешком сорок пять-пятьдесят миль в день по пересеченной местности.
Но, возможно, современное воспитание замедлило его. Он был так уверен, что
сможет догнать их до того, как остальные пройдут перевал. Но теперь он стоял
в лощине, где они разбили лагерь, и видел знак в виде перевёрнутого камня
и согнутой ветки, оставленный для него, и знал, что они доберутся до ранчо и
Трэвис с трудом доложил о решении, которого хотели Деклей и остальные, прежде чем он смог их опередить.

Трэвис побрёл дальше. Теперь он так устал, что только лекарство из питательных таблеток, которые он время от времени принимал, помогало ему идти быстрым шагом, едва ли не бегом. И его разум постоянно преследовали обрывки картин, которые он видел в читалке. Большая бомба
так долго была кошмаром его собственного мира, и что она могла
по сравнению с силами, которыми могли управлять лысые марсоходы?

Он упал у ручья и уснул. Когда он проснулся, вокруг было светло.
встал и, пошатываясь, побрел дальше. Какой сегодня день? Как долго он просидел в башне
покои? Он больше не был уверен во времени. Он только знал, что он должен
добраться до хостел rancheria, поведать свою историю, почему-то победа над Deklay и
другие реакционеры чтобы обосновать необходимость вторжения на север в
силу.

В поле зрения попала скалистая точка, которая была знакомым ориентиром. Он поплелся дальше
грудь его вздымалась, дыхание со свистом вырывалось из пересохших, потрескавшихся на солнце
губ. Он не знал, что его лицо теперь превратилось в маску непреклонной решимости.

- Хахххххх...

Крик достиг его притупленных ушей. Трэвис поднял голову и увидел мужчин.
Он посмотрел на них и попытался понять, что может означать эта демонстрация оружия, направленная на него.

Камень с глухим стуком упал на землю всего в нескольких сантиметрах от его ног, за ним последовал
другой.  Он остановился, пошатываясь.

"_Ни'илгак_--!"

Ведьма? Где ведьма? Трэвис покачал головой. Никакой ведьмы не было.

«_Не_и_лка_да_!»

Старая угроза смерти, но почему — для кого?

Ещё один камень, на этот раз ударивший его в рёбра с такой силой, что он пошатнулся и упал. Он попытался подняться, увидел, как Деклей широко ухмыляется и прицеливается, — и наконец Трэвис понял, что происходит.

Затем в его голове взорвалась боль, и он упал — упал в чёрную бездну, на этот раз без направляющего его голубого столба.




13


Что-то влажное и грубое настойчиво терлось о его щёку;
Трэвис попытался повернуть голову, чтобы избежать контакта, но в ответ
почувствовал вспышку боли, которая сменилась головокружением, заставившим его
побояться сделать ещё одно движение, каким бы незначительным оно ни было. Он открыл глаза и увидел
заострённые уши, очертания головы койота между собой и тусклым серым
небом, смог узнать Налик-идею.

По его телу скользнула влага, не от языка койота.
Теперь Трэвис вытер лоб. Из-за туч, нависших над головой, пошёл первый сильный дождь,
который Трэвис видел с тех пор, как они приземлились на Топазе. Он вздрогнул, почувствовав, как отсырела его одежда, и осознав, что, должно быть, какое-то время пролежал под проливным дождём.

Ему с трудом удалось встать на колени, но Налик'идейю вцепился в его рубашку, дёргая и таща его за собой, так что он каким-то образом заполз в углубление
под ветвями дерева, где поток воды уменьшился до нескольких капель.

Там силы снова покинули апача, и он смог лишь согнуться
Он лежал, подтянув согнутые колени к груди, и пытался справиться с пульсирующей болью в голове, с ужасным ощущением невесомости, которое возникало при любом движении. Борясь с этим, он пытался вспомнить, что именно произошло.

 Встреча с Деклеем и ещё по меньшей мере с четырьмя или пятью другими... затем
обвинение апачей в колдовстве, серьёзное обвинение в старые времена. Старые времена! Для Деклея и его товарищей это были старые времена! И угроза, которую Деклей или кто-то другой выкрикнул ему: «Do ne'ilka
da'_» — буквально означала: «Для тебя не наступит рассвет — смерть!»

Камни — последнее, что Трэвис помнил, были камни. Он медленно
опустил руки и ощупал своё тело. На плечах и рёбрах, даже на бёдрах,
было несколько синяков. Должно быть, он всё ещё был мишенью после того,
как упал под камень, от которого потерял сознание. Обкуренный... вне закона! Но почему? Конечно, враждебность Деклей
не могла заставить Бака, Джил-Ли, Цоя и даже Нолана согласиться на это? Теперь он не мог ясно мыслить.

 Трэвис почувствовал тепло, не только тепло, но и мягкое прикосновение
рядом с ним лежало покрытое шерстью тело, но он ощущал успокаивающее единение разумов, чувство, которое он не мог описать словами. Налик'идейю сидела, прижавшись к нему, уткнувшись носом ему в плечо. Она
мягко дышала, вздымая пряди его влажных от дождя волос. И теперь он обнял её одной рукой, и в ответ она тихо заскулила.

Он уже не задавался вопросом о том, что делают койоты, а был безмерно
благодарен за то, что Налик-идейю сейчас рядом с ним. А через мгновение
её самец протиснулся под низкую ветку и присоединился к ним
в этом естественном порыве Трэвис протянул другую руку и с любовью провел ею
по мокрой шкуре Нагинлты.

- И что теперь? - спросил он вслух. Deklay может только приняли такое радикальное
действия с мнением большинства клана прочно за ним. Она вполне могла бы
что это реакционные был новый начальник, этот поступок Трэвиса
изгнание лишь укрепило растущий престиж Деклея.

Дрожь, которая началась, когда Трэвис пришёл в себя, до сих пор
время от времени сотрясала его. На Земле, как и всем остальным членам команды,
ему сделали все прививки, известные космическим врачам, включая
несколько экспериментальных. Но вирус простуды всё ещё мог практически обездвижить человека, а сейчас было не время для озноба и лихорадки.

 . Переведя дыхание, когда движения пробудили боль в одном синяке за другим, Трэвис стянул с себя промокшую одежду, вытер тело прошлогодними листьями, собранными с толстого ковра под ним, зная, что ничего не сможет сделать, пока не пройдёт кружение в голове. Поэтому он зарылся в листья так, что
осталась видна только его голова, и попытался уснуть, а койоты свернулись
по обе стороны от его гнезда.

Ему снились сны, но позже он не мог вспомнить ничего из этих снов,
кроме какого-то разочарования и страха. Когда он проснулся, снова под шум
непрекращающегося дождя, было темно. Он протянул руку — оба койота
исчезли. В голове прояснилось, и он внезапно понял, что нужно делать. Как только его
тело окрепнет, он тоже вернётся к инстинктам и обычаям прошлого. Эта ситуация была достаточно отчаянной, чтобы бросить вызов
Деклею.

В темноте Трэвис нахмурился. Он был немного выше и на три-четыре года моложе своего врага. Но у Деклая было преимущество в том, что он был крупнее.
телосложение и большая длина руки. Однако Трэвис был уверен, что в своей нынешней
жизни Деклей никогда не дрался на дуэли в стиле апачей. А дуэль апачей
не была встречей, в которую легко вступали. Трэвис имел право
войти в ранчо и бросить такой вызов. Тогда Деклей должен встретиться с
ним или признать себя неправым. Эта часть задания была простой.

Но в прошлом таких поединках только один конец, смертельным для по меньшей мере
один из бойцов. Если Трэвис пошёл по этому следу, он должен быть готов
к крайним мерам. И он не хотел убивать Деклая! Их было слишком мало
Они здесь, на Топазе, чтобы любая потеря была не просто катастрофой.
Хотя Трэвис и не питал симпатии к Деклею, но и не ненавидел его. Однако
он должен бросить вызов другому, иначе останется изгоем племени; и Трэвис не имел права рисковать временем и будущим, особенно после того, что он узнал в башне. Возможно, на кону будет его жизнь и мастерство или Деклея,
а также их родной мир.

Сначала он должен найти нынешний лагерь клана. Если бы доводы Нолана
возымели действие, они бы направились на юг, прочь от перевала. И чтобы
Следуя за ним, он удалялся от долины с башней. Избитое лицо Трэвиса
болело, когда он горько ухмыльнулся. Это был ещё один случай, когда человек
мог бы пожелать, чтобы он был двумя людьми: разведчиком, несущим караульную службу в долине, и воином,
направляющимся в противоположную сторону, чтобы разобраться с Деклеем.
 Но поскольку он был всего лишь одним человеком, ему
пришлось бы рискнуть временем, что было самым опасным из всех рисков.

Перед рассветом Налик-идейю вернулась, неся с собой птицу — или, по крайней мере,
птицы, должно быть, были где-то в родословной этого существа, но у
нынешнего представителя его вида были лишь рудиментарные остатки крыльев,
его задние лапы и ноги были хорошо развиты и гораздо мощнее.

Трэвис снял шкуру с трупа, машинально отложив несколько перьев из хребта, чтобы
оперять будущие стрелы. Затем он съел кусочки тёмного мяса сырыми,
а кости бросил Налик-идею.

Хотя он всё ещё чувствовал боль и ломоту в теле, Трэвис был полон решимости отправиться в путь. Он попытался установить мысленный контакт с койотом, представляя апачей,
в частности Деклая, настолько чётко, насколько это было возможно. И в ответ он
получил чёткое согласие. Она и её партнёрша были готовы отвести его к
племени. Он слегка вздохнул с облегчением.

Пробираясь сквозь удручающую морось, Апач снова задавался вопросом
почему койоты оставили его раньше и ждали в башне
долина. Какая связь существовала между животными Терры и остатками
древней звездной империи? Он был уверен, что это не было
шанс, что налик'ideyu и Naginlta задержалась в этом туманном месте.
Он жаждал общаться с ними напрямую, задать вопросы и быть
ответил.

Без их помощи Трэвис никогда бы не смог выследить клан.
 Мелкий дождь чередовался с ливневыми потоками, достаточно сильными, чтобы
чтобы проехать трекеров до ближайшего прикрытия. Над головой небо было либо
тусклая бронза, ни ночью черной. Даже койоты темп нос к земле, часто
делая забросы по следам, пока Трэвис ждал.

Дождь продолжался три дня и ночи, наполнив водотоки.
потоки воды быстро поднимались. Трэвис мог только надеяться, что другие были
имея те же трудности, так что он был, пожалуй, более
так как они были обременены пакеты. Тот факт, что они продолжали идти, означал, что они были полны решимости уйти как можно дальше от северных гор.

На четвёртое утро бронзовые облака медленно рассеялись, превратившись в
обычное золото, и солнце озарило холмы, над которыми клубился туман,
словно пар из сотни кипящих котлов. Трэвис расслабился в приятном тепле,
чувствуя, как высыхает его рубашка на плечах. Впереди по-прежнему
была заболоченная местность, которая должна была замедлить продвижение
клана. Он надеялся, что скоро догонит их, и теперь самые сильные
синяки прошли. Его мышцы были эластичны, и он разработал свой план настолько хорошо, насколько мог.

Два часа спустя он сидел в засаде, ожидая разведчика, который шёл
в его руках. Под руководством койотов Трэвис обошёл
колонну и оказался впереди клана. Теперь ему нужен был посыльный,
чтобы бросить вызов, и тот факт, что разведчиком, на которого он собирался прыгнуть,
был Манулито, один из сторонников Деклая, идеально подходил Трэвису. Он подобрал под себя ноги, когда тот оказался напротив,
и прыгнул.

Порыв ветра сбил Манулито с ног, и он упал лицом на землю, в то время как
Трэвис воспользовался своим преимуществом и прижал отчаянно сопротивляющегося мужчину
к земле. Если бы это был кто-то из старших, он мог бы не так легко сдаться
Трэвис добился успеха, но Манулито был ещё мальчишкой по меркам апачей.

"Лежи смирно!" — приказал Трэвис. "Внимательно слушай, чтобы ты мог передать Деклею слова Лиса!"

Яростная борьба прекратилась. Манулито удалось повернуть голову влево, чтобы увидеть своего похитителя. Трэвис ослабил хватку и поднялся на ноги. Манулито сел, его лицо было мрачным и угрюмым, но он не потянулся за ножом.

"Ты скажешь Деклею: Лис говорит, что он человек недалёкий и ещё менее храбрый, предпочитающий бросать камни, а не сражаться на ножах, как воин. Если он думает как воин, пусть докажет это.
— его сила против моей силы — по обычаям народа!

С лица Манулито сошла часть угрюмости. Он был нетерпелив,
взволнован.

"Ты бы сразился с Деклеем по старому обычаю?"

"Да. Скажи это Деклею, открыто, чтобы все слышали. Тогда
Деклей тоже должен ответить открыто."

Манулито покраснел от такого намёка на храбрость своего вождя,
и Трэвис понял, что тот бросит вызов открыто. Чтобы сохранить
власть над кланом, вождь должен был принять его, и его народ
должен был стать свидетелем успеха или поражения своего нового
вождь и его политика.

Когда Манулито исчез, Трэвис подозвал койотов, приложив все усилия, чтобы передать им одно сообщение. Любое племя, возглавляемое Деклеем, будет враждебно настроено по отношению к животным-мутантам. Они должны были спрятаться и свободно бегать по дикой местности, если бы Трэвису не удалось провернуть свой план. Теперь они скрылись в кустах, но не ушли из зоны его досягаемости.

Ему не пришлось долго ждать. Сначала подошли Джил-Ли, Бак, Нолан,
Цой, Лупе — те, кто был с ним во время северной разведки. Затем остальные,
воины впереди, женщины полукругом позади, оставляя свободное пространство,
по которому шёл Деклей.

«Я — Лис», — заявил Трэвис. «А этот человек назвал меня ведьмой и
_натдахе_, преступницей с гор. Поэтому я пришёл, чтобы назвать имена в свою очередь. Услышьте меня, люди: этот Деклей — он ходил бы среди вас как
_'изеснантан_, великий вождь, — но у него нет _го'нди_,
священной силы вождя. Потому что Деклей — дурак, в голове у которого нет ничего, кроме собственных желаний, и он не заботится о братьях по клану. Он говорит, что ведёт вас в безопасное место; я говорю, что он ведёт вас в самую страшную опасность, которую только может представить себе живой человек — даже в снах под пейотом! Он извращенец.
мысли, и он бы тебя тоже скрутил ...

Бак резко вмешался, заглушая ропот многочисленного клана.

"Это смелые слова, Фокс. Ты поддержишь их?"

Руки Трэвиса уже стаскивали с него рубашку. - Я поддержу их, - заявил он
сквозь стиснутые зубы. С момента своего пробуждения после обморока он знал, что этот следующий шаг — единственный, который ему остаётся сделать. Но теперь, когда пришло время действовать, он не мог быть уверен ни в исходе, ни в чём-либо ещё, кроме того, что окончательное решение этой битвы может повлиять не только на судьбы двух мужчин. Он разделся, отметив, что Деклей
Трэвис сделал то же самое.

 Выйдя на середину поляны, Нолан острием ножа нарисовал там круг с глубокими бороздками. Трэвис, обнажённый, если не считать мокасин, с одним ножом в руке, сделал два шага, оказавшись в круге лицом к Деклею. Он окинул взглядом мускулистое тело своего противника, понимая, что его прежняя оценка вероятных преимуществ Деклея была близка к истине. В плане физической силы другой
превосходил его. Был ли Деклей искусен в обращении с ножом,
это был другой вопрос, на который Трэвис вскоре смог бы ответить.

Они кружили, внимательно следя за каждым движением, стараясь взвесить и оценить сильные и слабые стороны друг друга. Трэвис вспомнил, что дуэль на ножах среди
Пинда-лик-о-йи когда-то была искусством, близким к фехтованию на мечах, когда два равных по силе бойца могли долго сражаться, не нанося друг другу серьёзных ран. Но это была гораздо более грубая и смертоносная игра, в которой не было никаких тонкостей.

Он уклонился от яростного выпада Деклея.

"Бык нападает", - засмеялся он. "А Лиса огрызается!" Каким-то невероятным образом
По счастливой случайности острие его оружия задело руку Деклея, оставив на коже тонкую красную линию длиной в дюйм.

"Снова атакуй, бык. Почувствуй еще раз зубы Лиса!"

Он старался вывести Деклея из себя, зная, что тот может впасть в ярость. Эта ярость была опасна, но она могла сделать человека слепым и беспечным.

Деклей издал невнятный звук, на его лице вздулась
тёмная вена. Он плюнул, как разъярённая пума, и бросился на Трэвиса, который
не успел увернуться от выпада и упал навзничь, ощущая боль.
удар по рёбрам.

"Бык рвёт!" — взревел Деклей. "Рогами подбрось Фокса!"

Он снова бросился вперёд, радуясь виду кровоточащей раны на боку Трэвиса. Но более лёгкий противник ускользнул.

 Трэвис знал, что в таких ситуациях нужно быть осторожным. Один шаг по вытоптанному кругу, и с ним было бы покончено, как если бы клинок Деклая нашел свою цель. Трэвис попытался нанести удар, но его нога с силой опустилась на острый камешек. Боль пронзила подошву его мокасин и заставила его споткнуться. И снова алое пламя раны, на этот раз на плече и предплечье.

Что ж, он знал один трюк. Трэвис подбросил нож в
воздух, поймал его левой рукой. Деклей теперь противостоял бойцу-левше
и должен был приспособиться к этому.

"Лапа, бык, шевели рогами!" Крикнул Трэвис. "Лиса все еще показывает свои
зубы!"

Деклей оправился от мгновенного удивления. С криком, который действительно был похож на рёв старого быка, он бросился в схватку,
уверенный в своей превосходящей силе по сравнению с более молодым и уже раненым человеком.

Трэвис пригнулся, ударившись коленом о землю.  Он нащупал его.
правой рукой он зачерпнул горсть земли и швырнул ее в смуглое
коричневое лицо. Снова показалось, что удача на его стороне. Эта горсть
не могла быть такой ослепляющей, как песок, но какая-то частичка дождя попала в глаз
Деклею.

Для пространства секунд Deklay был широко раскрыты, откройте на удар, который бы
обобрать его до середины, удар Трэвис не могут и не доставить.

Вместо этого он безрассудно перешёл в наступление, бросившись прямо на своего
противника. Когда испачканные землёй пальцы одной руки вцепились в лицо Деклая,
он ударил другой рукой, но не остриём ножа, а
древко. Но Деклей, уже наполовину потерявший сознание от удара, получил
свой шанс. Он упал на землю, оставив свой нож, два
дюйма стали между ребер Трэвиса.

Каким-то образом, он не знал, откуда он черпал эту силу-Трэвис держал
ноги и сделал один шаг, затем другой, вышел из круга до тех пор, пока
утешает скобки ствол дерева был против его голой спине. Был ли он
закончен?..

Он изо всех сил старался сохранить остатки сознания. Вызвал ли он Бака взглядом? Или срочность того, что он должен был сказать, каким-то образом передалась
разум к разуму? Другой был рядом с ним, но Трэвис выставил руку, чтобы
отогнать его.

- Башни... - Он изо всех сил пытался сохранить рассудок, несмотря на боль и вздымающуюся волну.
слабость начала охватывать его. "Красные не должны добраться до
башни! Хуже, чем бомба... покончи со всеми нами!

Он мельком увидел, как Нолан и Джил-Ли окружили его. Желание
кашлянуть разрывало его на части, но они должны были знать, должны были верить... -"Красные доберутся до башен — и всё кончено. Не только здесь... может быть, и дома тоже..."

Прочитал ли он понимание на лице Бака? Поверили бы Нолан, Джил-Ли и
остальные ему верят? Трэвис не мог подавить кашель больше
и боль разрывает которое за этим последовало, было худшее, что он когда-либо
опытные. Но он по-прежнему держал ноги, пытался заставить их понять.
"Не дай им добраться до башен. Найди этот склад!"

Трэвис отошел от дерева, протянул руку, чтобы поднять ее с земли.
окровавленная рука. "Я клянусь ... правдой... «Это нужно сделать!»

Он спускался, и ему пришла в голову странная мысль, что, как только он достигнет земли, всё закончится не только для него, но и для его миссии.
Пытаться разглядеть лица окружавших его людей было всё равно что пытаться узнать людей во сне. -«Башни!» Он хотел крикнуть это, но даже не услышал последнего слова, когда упал.