П. Кампфмейер. История общественных классов

СТАТЬИ И ОЧЕРКИ А. А. ДИВИЛЬКОВСКОГО

Сборник публикует его составитель Ю. В. Мещаненко*


                Р.С.Ф.С.Р.

                ПРОЛЕТАРИИ ВСЕХ СТРАН, СОЕДИНЯЙТЕСЬ!

                ПЕЧАТЬ И РЕВОЛЮЦИЯ

                Журнал литературы искусства критики и библиографии

                При ближайшем участии

А. В. ЛУНАЧАРСКОГО, Н. Л. МЕЩЕРЯКОВА, М. Н. ПОКРОВСКОГО, В. П. ПОЛОНСКОГО, И. И. СТЕПАНОВА-СКВОРЦОВА

КНИГА ВТОРАЯ

МАРТ–АПРЕЛЬ

Государственное издательство

МОСКВА

1924

Редакция номера закончена 25-го марта

Напечатано 10.000 экз.

Всего страниц 324


   199
               
                ИСТОРИЯ

               
                ОТЗЫВЫ О КНИГАХ

               
                Всеобщая история

               
                А. Дивильковский



П. КАМПФМЕЙЕР.  История современных
общественных классов в Германии.
Гос. Издательство. М.–П. 1923 г. Стр. 373.
                Тираж 10.000 экз.

   
   Книга известного автора «Очерков истории немецкой культуры вышла по-немецки уже 3-м изданием.

   В предисловии к этому 3-му изд.  (данном и в переводе)  автор стремится указать принципиальную разницу своего метода исследования от «буржуазных историков».

   Отсюда мы узнаём, что к данной «попытке» побудил впервые автора сам Карл Маркс – следовательно, тем самым уже, видимо, определяется и общий характер метода: во-вторых, автор и конкретно указывает, что подошёл к истории Германии, главным образом, со стороны её «великих экономических и социальных переворотов», а не со стороны лишь подвигов князей да их войн – как это делают, мол, до сих пор буржуазные историки.

   Словом, всё, казалось бы, в порядке, и перед нами действительно «история


   200


классов», писанная убеждённым материалистом и марксистом.

   Но в действительности это далеко не так.

   В действительности даже такие элементарнейшие для марксиста понятия, как «класс» (следовательно, и «классовая борьба») и «переворот» (революция) понимаются автором не в их точном смысле, как он незыблемо выяснен научным социализмом Маркса: Кампфмейер под «классом» понимает лишь класс в узком смысле –  с о в р е м е н н о г о , капиталистического класса (буржуазия, пролетариат).

   В средние же века было другое: «сословия», которые, мол, отнюдь нельзя смешивать с классами!

   Так что, говоря об элементарно-понятном классовом факте – что в средние века «государство оказывается всецело в руках крупных землевладельцев», он прибавляет такую «учёную» оговорку: «оно превратилось –  ч и т а т е л ь  п р о с т и т  н а с  з а  н е т о ч н о е  в ы р а ж е н и е  – в «классовое государство», в «сословное государство».

   Словом, всё те же жалкие виляния буржуазных учёных вокруг ярчайшего и несомненнейшего, казалось бы, факта всей истории «цивилизованных народов» – вокруг жестокой классовой борьбы, её наполняющей.

   Спросим виляющего профессора: разделялось ли средневековое крепостническое общество Германии на эксплуататоров-баронов (плюс попы, плюс все прочие приживалы и прихлебатели «сословия») и на эксплуатируемых мужиков? Была ли между ними то скрытая, то открытая, гражданская война в течение веков? Была, скажет он. И даже расскажет об ужасах крепостного права, о захвате баронами общинных земель, наконец, о попытках крестьянских вооружённых восстаний…

   Но всё это, видите ли, «сословная борьба», а вовсе не классовая борьба. Какая чепуха и каша!

   Понятно, что и с «переворотом» дело обстоит также беспомощно-«учёно». Кампфмейер то и дело говорит о «великих переворотах» на протяжении всей германской истории.

   С реформацией и крестьянскими войнами является на сцену один «великий переворот»; через столетие, с 30-летней войной – другой «великий переворот» и т. д.

   А между тем, сам автор показывает, давно, впрочем известную картину  в е л и к о г о  п о р а ж е н и я  революционных городов в союзе с крестьянством в эпоху так называемой Реформации – страшное обострение крепостного права в связи с этой  к л а с с о в о й  трагедией, падение роли германской торговой и мануфактурной буржуазии.

   Затем, после 30-летней войны – неслыханное запустение и одичание когда-то оживлённо-торговой и ремесленной Германии, и, в то же время, почти окончательное обезземеливание крестьян, особенно в северных провинциях.

   Там крепостничество принимает формы жесточайшего личного рабства, столь знакомого и нам при «великих» Романовых – Петре I и Екатерине II.

   И всё это – «великие перевороты»!

   Сообщит о «великом перевороте», и тут же потом, не кашлянувши, глубокомысленно ставит вопрос о «причинах затишья в немецкой экономической культуре и причинах  н и ч т о ж н о с т и  и з м е н е н и й  в  с о ц и а л ь н ы х  к л а с с о в ы х  о б р а з о в а н и я х  Германии периода Реформации».

   Вот так «великая революция» с «ничтожными классовыми изменениями»!

   Не стоило, право, лично быть знакомым с Марксом, чтобы договариваться до подобных плоскостей.

   А дело, кажется, просто и ясно, и понять его можно из сообщаемых самим же автором фактов войны не на живот, а не смерть между  к л а с с а м и  Германии.

   В XVI веке разбита наголову высшими феодалами-князьями в союзе с высшей буржуазией и с соглашательской церковью (Лютером, «Реформацией») подымающаяся демократическая мелкая буржуазия городов в союзе с жаждущим «земли и воли» крепостным крестьянством.

   Если сравнить, что одновременно произошло в соседних Нидерландах (победоносная революция городской буржуазии против феодального самодержавия испанского короля), или что за пару веков перед тем случилось в гораздо ранее развившейся экономически Италии (победа городских республик над дворянством во главе с папой – расцвет затем Венеции, Генуи, Флоренции), дело становится ещй более трагически-ясно.

   Германия открытием Америки оказалась отрезана от мировых пу-


   201


тей развития грядущего капитализма.
 
   Её цветущий в средние века торговый капитал (Ганза, Нюрнберг, Аугсбург) сведён почти на-нет.

   Хищные феодальные волки-князья остались единственными владыками упавшей страны и приспособлялись к нарождающемуся мировому рынку одним ещё доступным для крепостника путё: безмерным «уплотнением» крепостного права для добычи из крови и пота раба денег, властно требуемых рынком.
 
   Сам Кампфмейер – правда, лишь как-то «сбоку» – говорит нам о разительных фактах упадка старинного торгового и банковского капитала в XVI и XVII веках, и позже о расширении запашек в Шлезвиге, Мекленбурге и Померании – руками обезземеливаемых крепостных – в виду открывшегося широкого хлебного спроса в процветающих Нидерландах, а затем и в Англии.
 
   Всё это даёт нам понимание об «историографии навыворот» таких историков, как Кампфмейер: где самая явная классовая борьба, там у них что-то вроде векового соглашательского сватания между «сословиями»; где чёрная реакция и торжество эксплуататорской контрреволюции, там «великая революция».
 
   Искать тут подлинного выяснения исторических путей, существа пружин, лежащих в основе смены экономических эпох, нечего и думать.

   Тем не менее,  в н е  этаких непосильных для Кампфмейера задач, как  б у р ж у а з н ы й  историк, он в своём роде даёт немало интересного историко-культурного материала.
 
   Так, весьма ярко, картинно освещена эпоха палочного короля – «великого» Фридриха, который на фоне выше изображённой, многовековой крепостнической реакции сквалыжнически, как настоящий буржуа-ростовщик (будучи в действительности чистокровнейшим прусским юнкером-помещиком), строил своё казарменное государство.

   И потом эта казарма-контора послужила превосходной основой для своеобразной юнкерско-капиталистической империи нашего времени, где «кайзерская» буржуазия играла роль холопа-приказчика, а обуржуазенные помещики – роль командиров.

   Много также интересных фактов и характернейших цифр из новейшего времени, – времени Бисмарка и затем эпохи империализма Вильгельма II.

   Факты и цифры эти в большинстве, впрочем, достаточно известны, но сгруппированные в исторической перспективе – хотя опять-таки и с крайним недостатком освещения лучами классовой борьбы, – они производят всё же известное  н о в о е  впечатление.

   Какая всё же материальная силища складывалась в рамках этой колоссальной прогрессивно-технической империи, и как праховы оказались «точно-научные» расчёты классовой (о, слишком классовой!) политики эксплуататоров германской трудовой массы!

   Сочувствуя в этих последних главах самому правому направлению германских социал-демократов, автор совершенно перестаёт быть объективным историком, даже в буржуазном смысле.

   Перед нами – жалкий, мелкий политик из третьеразрядной берлинской пивной, пишущий унылую статейку для – увы! – непокупаемой уже профсоюзной газетёнки.

   Образец: глава «Всемирно-революционная эпоха истории» (так громко величается эпоха после ужасающего разгрома в войне 1918 года).

   Здесь – умильные вздохи о «германском крон-принце», ибо, видите ли, этот знаменитый идиот предвидел, что «война не может кончиться победой немецкого оружия… Чтобы не погибнуть (так думал «он»), Германия должна стремиться к заключению мира».

   Но злые, мол, «советники» помешали ему, возлюбленному, в этом.

   И затем замечательное для историка «классов» изречение: «Эти люди (то есть, министры, генералы кайзера), если бы они хотели вести в крупном масштабе политику мирных соглашений, должны были бы опереться  н а  д е м о к р а т и ч е с к и – с о ц и а л и с т и ч е с к и й   к л а с с (!), являющийся принципиальным противником вильгельмовской империалистической политики насилия».

   Вот верх историко-политической мудрости германской социал-демократии. Вот «великая революция», к которой она стремится. Вместо кайзера – крон-принц!

   Нет, этих безнадёжных лю-


   202


дей, по русской, мужицкой поговорке, «хоть печкой по темю учи»…

   Впрочем, это уж как будто слишком выходит за пределы собственно-исторических тем данной книги.

   Кампфмейера всё же следует читать каждому пролетарскому читателю, желающему из более или менее подробного обзора прошлых фактов истории Германии понять её настоящее. Но нужно твёрдо помнить, что он пригоден  т о л ь к о  как интересный рассказчик фактов.

   Смысл же последних надо искать в других «наших» книгах, к сожалению, пока что, не слишком многочисленных.

   Можно на первый раз тут рекомендовать превосходную, хотя и краткую «И с т о р и ю  Г е р м а н и и  с  к о н ц а  с р е д н и х  в е к о в» недавно умершего славного коммунистического историка Ф. Меринга.


               
                А. Дивильковский**

                --------------------


       Для цитирования:

 
А. Дивильковский, П. КАМПФМЕЙЕР.  История современных
общественных классов в Германии, ПЕЧАТЬ И РЕВОЛЮЦИЯ, Книга вторая, Март–Апрель, 1924, М., ГИЗ. Стр. 199–202.
   

       Примечания


      *Материалы из семейного архива, Архива жандармского Управления в Женеве и Славянской библиотеки в Праге подготовил и составил в сборник Юрий Владимирович Мещаненко, доктор философии (Прага). Тексты приведены к нормам современной орфографии, где это необходимо для понимания смысла современным читателем. В остальном — сохраняю стилистику, пунктуацию и орфографию автора. Букву дореволюционной азбуки ять не позволяет изобразить текстовый редактор сайта проза.ру, поэтому она заменена на букву е, если используется дореформенный алфавит, по той же причине опускаю немецкие умляуты, чешские гачки, французские и другие над- и подстрочные огласовки.

   **Дивильковский Анатолий Авдеевич (1873–1932) – публицист, член РСДРП с 1898 г., член Петербургского комитета РСДРП. В эмиграции жил во Франции и Швейцарии с 1906 по 1918 г. В Женеве 18 марта 1908 года Владимир Ильич Ленин выступил от имени РСДРП с речью о значении Парижской коммуны на интернациональном митинге в Женеве, посвященном трем годовщинам: 25-летию со дня смерти К. Маркса, 60-летнему юбилею революции 1848 года в Германии и дню Парижской коммуны. На этом собрании А. А. Дивильковский познакомился с Лениным и с тех пор и до самой смерти Владимира Ильича работал с ним в эмиграции, а затем в Московском Кремле помощником Управделами СНК Владимира Дмитриевича Бонч-Бруевича и Николая Петровича Горбунова с 1919 по 1924 год. По поручению Ленина в согласовании со Сталиным организовывал в 1922 году Общество старых большевиков вместе с П. Н. Лепешинским и А. М. Стопани. В семейном архиве хранится членский билет № 4 члена Московского отделения ВОСБ.