Рукодельницы

Из цикла рассказов "Мое уральское детство"

Их было пять сестер – Мария, Евдокия, Анна, моя бабушка Маргарита и самая младшая Ольга. Правда, Дуню, как ее все упоминали, я никогда не видела, она потерялась во время войны, и никто ничего не знал о ее судьбе, но даже спустя тридцать лет, ее продолжали разыскивать, и я часто слышала ее имя в разговорах. Помню, были такие киоски с вывеской «Справочная»,  бабушка нередко на прогулках подходила к окошку, что-то выясняла, заполняла бланки и делала очередной запрос. Была информация, что Евдокия работала на Каслинском чугунолитейном заводе, вышла замуж за военного, и далее ее след был потерян. Забегая вперед, скажу – ее так и не нашли. Как жаль, что тогда не было таких информационных возможностей, как сегодня, сохранилась лишь пожелтевшая фотография на картоне, где суровый мужик с окладистой бородой в сюртуке и картузе, держит одну руку на посохе, вторую на колене, рядом женщина в строгом платье и белом платочке, а вокруг стоят длиннокосые девочки разного возраста и удивительно не похожие друг на друга. Примерно 1927-28 год – их было пять сестер….
Ольга - моя крестная, Лелька, как я ее называла, жила с бабушкой по соседству, а Мария тетей Нюрой часто приезжали в гости с другого конца города и гостили по несколько дней. Дедушка снисходительно относился к женской компании и старался не мешать, когда квартира становилась на время мастеровой артелью. Что они там только не затевали – стегали лоскутные одеяла, шили-вязали- вышивали, плели крючком пестрые круглые коврики из полосок старой одежды, смотанных в узловатые клубки, даже шерсть теребили и пряли пряжу на шаль.
Я с огромным любопытством вникала во все производственные мероприятия, училась и по возможности принимала участие. Особенно меня завораживал такой дивный предмет, как веретено, нигде больше, кроме книжных иллюстраций, невиданный. А тетя Нюра так ловко его раскручивала за кончик, тянула нить и зачитывала наизусть: «Три девицы под окном пряли поздно вечерком…» - что моя душа тут же покидала уютную комнату в теплом свете оранжевого абажура и неслась куда-то вдаль за тридевять земель мимо острова Буяна в царство славное Салтана. Рассказчицы мои бабушки были непревзойденные! Они имели удивительный талант перетасовывать все известные сюжеты, добавлять нюансы, импровизировать так, что каждый раз получалась новая история.  Это был мой волшебный мир – мир сказок, всевозможных пирогов, чаепитий из самовара, кружевных салфеток и неспешных разговоров за рукоделием.
Еще одной семейной реликвией была необыкновенной красоты Поповская швейная машина, угольно-черная с орнаментом и медными вензелями. В мои прямые обязанности входило вставлять нитку в иголку, а в качестве вознаграждения позволялось крутить колесо за ручку. Годам к семи я сносно могла сделать строчку, а главное - не прошить палец при этом. Технику безопасности мне особо усердно вдалбливали в голову, в красках описывая возможные последствия.
Поверив в себя и насмотревшись, как бабушка, перебрав старый чемодан, за один вечер перекроила и перешила летнее платье, я загорелась новой идеей.
В первый же вечер дома, пока папа благополучна дремал перед телевизором после работы, я тихо уединилось в комнате с шифоньером и занялась творческим процессом.
Мне безумно хотелось такую же мини-юбку, как у героине индийского фильма «Бобби».  Недолго думая, я выбрала самую подходящую для этой цели мамину юбку морковного цвета, по ее словам, «прекрасно оттеняющую загар» и только в мае привезенную с юга из отпуска.  Разложила на полу, сверху приложила свои физкультурные сатиновые трусики, обвела мелом, придав нужную форму, не забыв про швы с запасом и вырезала! Остатки с трапециевидной дырой по центру я аккуратно свернула и зачем-то положила обратно в шкаф. Мыслями я уже видела себя в индийском кино.
Ни свет ни заря я на велике примчалась к бабушке с горящими от нетерпения глазами и вывалила «драгоценное» содержание пакета на стол. Бабушка молча переглянулась с тетей Нюрой и обе поняли, что перспектива скандала неизбежна.
- Я сама! – наотрез отказавшись от любой помощи, извлекла машинку из деревянного футляра и принялась за работу.
- Стремление сделать что-то своими руками конечно хорошо, но я чувствую себя пособником вандализма ..., - бабушки в растерянности потоптались у стола и удалились на кухню для дискуссии, в поиске правильной, с точки зрения педагогики, позиции.
Провозилась я достаточно долго, одно дело крутить ручку, когда бабушка ловко протягивает ткань под лапкой, другое – делать это одновременно. В конце концов, мне удалось стачать края, с горем пополам подогнуть верх и вставить резинку, но самое сложное было подшить подол. Строчка ни в какую не получалось ровной, а бежала размашистой волной. Меня это ужасно разозлило.
Бабушка с тетей Нюрой заглянули в комнату как раз в тот момент, когда я, разглядывая себя в большом напольном зеркале, находила возмутительной схожесть предмета творчества с абажуром, стоящем рядом на комоде. Как-то не так я себе это представляла. Сразу вспомнилась прибаутка Ули из любимой сказки – Филя-Филя, ты дурак! Ты бы делал, но не так….
В приступе бессилия я затопала от обиды ногами, стянула с себя злосчастную юбку, закинула за диван и разревелась.
- Дурацкая машинка! Дурацкая юбка! Ненавижу! – сотрясала я воздух, взывая к состраданию.
- И правильно, - безучастно согласилась бабушка, доставая из серванта чашки. – Сворачивай давай свое ателье, чай будем пить.
Никто не собирался меня утешать, переубеждать, что юбка получилась замечательная. Я просто опешила от такого равнодушия! И молча, обхватив колени руками, исподлобья наблюдала с дивана за приготовлением. Бабушка внесла блюдо с дымящимся пирогом и по комнате поплыл аппетитный аромат, напомнивший каждой клеточке организма, что я забыла позавтракать.
Выдержав театральную паузу, все же поинтересовалась, с чем пирог.
- Да любимый твой - с сырком, садись уже, то остынет.
Нет, это не плавленый сырок из гастронома, это невероятно вкусная промысловая северная рыба, которую я больше потом нигде не встречала. Чаепитие с рыбным пирогом - это целый ритуал на Урале. Аккуратно снимаешь верхнюю румяную корочку, а там – на пышной, пропитанной соком, сдобной подушке выложены тонкие кружочки картофеля вперемежку с колечками лука и крупный кусок рыбы, рассчитанный на одну порцию. Сначала ты разбираешься с нижней частью, как с полноценным блюдом, а затем смакуешь верхнюю корочку, запивая сладким чаем. И за этим приятным занятием ровно через пять минут я и думать забыла о своем дизайнерском провале.
Скандал разразился на третий день. В субботний полдень время тянулось размеренно и лениво. Дворовый кот вальяжно растянулся на капоте зеленого «Запорожца», мужики в газетных пилотках вяло без азарта играли в домино, дворничиха Антонина поливала свой незаконный огород под окнами, а мы с девчонками в тени старой липы мирно сидели в рядок на вросшем в землю гимнастическом бревне, играя в колечко. На словах «Колечко-колечко, выйди на крылечко» раздался требовательный возглас с моего балкона. Мама в срочном порядке «приглашала» меня домой, и по голосовой интонации было понятно – не для праздной беседы.
- Зачем? – изображая непонимание и жмурясь от солнца, задрала я голову вверх.
- Сейчас поймешь, дрянь такая! – моей репутации был нанесен сокрушительный удар. Я тут же переменилась в лице, покраснела и сиганула в кусты.
- Попробуй только не прийти через минуту! – летело мне вдогонку.
Сделав круг почета вокруг нашего шестиподъездного дома, я вынуждена была признать - отступать мне некуда, нужно идти сдаваться.
Протиснувшись в двери, я виновато замерла у порога, всем своим видом изображая муки сожаления о содеянном. Непредвиденная явка с повинной застала мамочку врасплох, и заготовка раздолбательной тирады, включающей порцию для папы за плохое воспитание, потеряла всякий градус запала. «Руки в боки» сменили локацию и приложили нечто кримпленовое к надлежащему месту юбки. Сквозь зияющую дыру по центру наивно выглядывал голубой горошек домашнего халата.
- Это что?! Я тебя спрашиваю?! – и для лучшего понимания вопроса швырнула мне юбку в лицо. - Заруби себе на носу - никогда не смей трогать чужие вещи без спросу! Поняла?!
Да, я поняла, мама умела объяснить доходчиво, что впредь не возникало желания проверять угрозы на достоверность. А если честно, я вовсе не боялась взбучки - меня никогда не били, но больше всего на свете я боялась разочаровать ее….
- Вот, твои тапочки, - папа предпринял отвлекающий маневр, - она больше не будет….
Мама улыбнулась про себя, оценив мой достоверный образ кающейся Магдалины, но добавила серьезным тоном:
- Переоденься во что-то приличное – у твоей Лельки сегодня именины! Ох уж этот ваш кружок народного творчества!
Через полчаса мы втроем шагали по разогретому асфальту с «Подарочным» тортом в картонной коробке и букетом белых лилий, завернутых в прозрачный шуршащий целлофан. Больше всего не свете я не хотела, чтоб по моей милости перепало моим любимым бабушкам. Всю дорогу я изнывала от жары и несправедливости жизни….
Когда мы пришли, «семейное» мероприятие было в самом разгаре.  Два сдвинутых стола окружали довольные порозовевшие гости – ближайшие родственники разных поколений, давняя подруга с мужем, с которыми было прожито полжизни, нерешительный вдовец, претендующий на роль жениха моей Лельки и, собственно, сама виновница торжества во главе с гитарой.
Рассказывали, что в молодости Лелька сражала всех умением отбивать чечетку, аккомпанируя себе, закинув гитару на плечо,  как испанские танцовщицы с живописного  плюшевого ковра, висевшего над кроватью. Конечно же, сейчас она уже не исполняла  такие перфомансы, но задать озорной настрой была способна даже весьма возрастной компании. Дружный хор  спел «Приветственную» и родителям поднесли по рюмке водки на маленьком серебряном подносе. Я была в восторге от такой необычной  традиции! И когда, спустя десяток лет, в фильме «Жестокий романс» цыгане таким образом встречали Паратова, я чуть не взвизгнула на весь кинотеатр от переизбытка чувств.
Естественно, у мамы не было в планах предъявлять кому-либо претензии, но выбрав подходящий момент, она не забыла рассказать в художественных оборотах, как я испортила ее любимую юбку, отчего все только посмеялись. А я не знала, то ли обижаться, то ли смеяться вместе со всеми.
Как жаль, что все эти душевные застолья с пением на два голоса под гитару, простым домашним угощением и дефицитом, припасённым для специального случая, ушли в небытие ….
Кстати, мой неудачный опыт не прошел бесследно и очень даже пригодился в дальнейшей жизни. А первый мой авторский шедевр бабушки умело подправили, из остатков пошили жилетку, смастерили из гофрированной бумаги зеленую метелку - и я была самой настоящей замечательной морковкой на Празднике осени. На то они и рукодельницы.