Феномен раннего возрождения Руси

                С.М. Заяц, доктор филологических наук, профессор (Приднестровский государственный университет им. Т.Г. Шевченко) 

S. M. Zayats, Doctor of Philology, Professor (Pridnestrovian State University of T.G. Shevchenko).
Ж. Новое Русское Возрождение №1

                ФЕНОМЕН РАННЕГО ВОЗРОЖДЕНИЯ РУСИ
Аннотация: в статье прослеживается феномен раннего русского возрождения; осмысляется монументализм русской культуры, в основании которой находится византийское наследие, иначе называемое христианским эллинизмом; показана взаимосвязь идеи возрождения и освобождения личности человека, преображенного светом Фавора.
Ключевые слова: православная традиция, христианский эллинизм, византинизм, свобода. Возрождение, освобождение.

PHENOMENON OF THE EARLY RENAISSANCE IN RUS
Resume: the article traces the phenomenon of the early Russian Renaissance; the monumentalism of Russian culture, which is based on the Byzantine heritage, otherwise called Christian Hellenism, is apprehended; it shows the relationship between the idea of Renaissance and liberation of the personality of a man transformed by the light of Tabor.
Key words: Orthodox tradition, Christian Hellenism, Byzantinism, freedom. Renaissance, liberation.


Русское Возрождение и его феномен давно тревожит ученый мир. По мысли проф. Иоанна Экономцева, это «обращение к прошлому, открытие прошлого (не обязательно своей, нередко и другой нации). В прошлом жадно ищут ответа на мучительные вопросы своего времени и в большинстве случаев находят, потому что фазы циклов повторяются. Это дает возможность преодолевать трагическую непрерывность в развитии человеческой цивилизации» [3, с. 171]
Возрождение, таким образом, это не только возвращение к античной древности как таковой, но к тем фундаментальным ценностям, которые волнуют человечество на определенном этапе развития. При этом у каждого этнического типа, может быть, свой этап возвращения и обращения к прошлому, которое видится образцом для подражания.
Таким образцом для подражания для Западной Европы оказалась античная эпоха Древнего Рима и Древней Эллады. Вершины философской мысли, доселе понимаемые, как предтечи христианского богословия, возводились в рамки совершенства. Человек дохристианской эры, его поклонение физической красоте, как Антиною, стало восприниматься неким эталоном, которому следовало воздавать божественные почести, поклоняться, подобно императору Андриану. Эстетика античного мира становится определяющей в понимании человека. Европейское возрождение возводит на пьедестал человека, придавая ему божественные функции. Именно с этим проникнутым эстетикой движением человеческой мысли связывают возрождение как таковое.
Предтечей такового понимания мироздания были Михаил Пселл и Иоанн Итал, передавших свое знание Варлааму, приехавшему из Греции в Италию в разгар Палеологовского ренессанса в начале ХIY века. Италия пошла по пути гуманизма, в котором на первом месте был человек, в то время, как в Византии происходит возвращение к Богочеловечеству. Античная философия служит в первую очередь утверждению Красоты Бога в человеке, а не человека, как самостоятельного творения в природе. Бог первичен, а человек – вторичен. Вот разница!
К сожалению, византийское возрождение было задушено османским вторжением, созданием турецкого государства. Но семена этого возрождения перешли на Русь, где была удобрена земля, ожидавшая добрых семян.
Русь переживало непростое время. Русская цивилизация дала миру потрясающие образцы культуры. Потрясающее и гениальное «Слово о Полку Игореве…» говорит об уникальности русской литературы. Бурно развивается зодчество, которое некоторым исследователям виделось застывшим.
В церковной Руси создавалась уникальная культура, в кажущейся статичности обнаружим парадоксальное явление, каковым является исторический монументализм. «Монументализм домонгольской Руси – её искусства, её представлений о прекрасном – это прежде всего сила, а сила выражается не только в массе, но и в движении этой массы. Поэтому монументализм этот особый – динамичный. В широких географических пространствах герои произведений и их войско быстро передвигается, совершают далекие переходы и сражаются вдали от родных мест. Даже оставаясь неподвижными, в церемониальных положениях, князья как бы управляют движением, происходящим вокруг них…
Тот же динамичный монументализм характерен и для зодчества этого времени. Это – зодчество для человека, находящегося в пути. Церкви ставятся как маяки на реках и дорогах, чтобы служить ориентиром в необъятных просторах его родины. Отметить храмом крутой берег реки на изгибе и тем дать как бы маяк для едущих по реке (Храм Покрова на Нерли); отметить храмом низкий берег озера при выходе из него реки и тем дать возможность корабельщикам найти этот выход; отметить храмом многочисленные пригорки в равнинной земле, сделать храмы заметными в любую погоду с помощью златого верха; подчинить патрональной святыни окружающую городскую застройку – все это главные задачи зодчих. И далеко не безразлично зодчим, как их постройки будут восприниматься в движении, при приближении к ним. Облик храма должен оставаться неизменным на любом расстоянии и легко узнаваться вдали» [1, с.58]. И этот облик русская душа устремляла ввысь. Устремленность русского человека ввысь, говорило о его стремлении к горнему, где обитает Бог. Для того, чтобы достичь этой высоты русские люди использовали достижения античной культуры. Это, например, видим в уникальном воссоздании античного стихосложения в творчестве св. Ефросиньи Суздальской, создавшей знаменитое «Слово о погибели Русския земли» четырехсложным пеоном. Гениальное зодчество владимирского князя Святослава Всеволодовича опиралось на византийскую базилику, преображенную в русском стиле, придав ей мощную пространственность устремленности в горние выси.
Западное возрождение возвращала человека к театру, выводя его на подмостки. Хорошо это или плохо – вопрос открытый. Возрождение Руси – это обращенность к духовному миру, в котором человек хочет быть, а не казаться. Жизнь русского человека – поле битвы, где солгать невозможно, жизнь европейца – театр, где одна декорация сменяет другую. Трагедия, драма, комедия! Участники одни и те же! Способность убедительно сыграть – вот главное! Возрождение Руси – в деятельной любви, что нашло отражение в Троице преп. Андрея Рублева. При этом русская культура была не чужда европейской Эту мысль мы находим в работах Дмитрия Лихачева: «Русская культура всегда была по своему типу европейской культурой и несла в себе все три отличительные особенности, связанные с христианством: личностное начало, восприимчивость к другим культурам (универсализм) и стремление к свободе» [2, с.16].
Надо признать, что русскому возрождению, как это не покажется странным, способствовала Золотая Орда. Разоренное и подчиненное состояние неизбежно вело русского человека к осмыслению. В лике преп. Сергия Радонежского произойдет не только осмысление, но и покаяние, обращение к прошлому, к христианскому эллинизму и исихазму, в котором происходит творческое преображение человеческого естества. Это восхождение человеческого духа к Богу, где нет места играм в тезисы и антитезисы. Пребывая в фаворском свете, не задаешься мучительными вопросами бытия, потому что они разрешены реальным действием и видением. Сопричастность божественному бытию создают уникальную возможность творения нового человека
Как уже указывалось выше, русское возрождение восходит к традиции христианского эллинизма, в основании которого Святоотеческое предание первых веков существования христианства. Христос пришел в этот мир не просто спасти грешное человечество, но дать ему освобождение. Поврежденное грехом человеческое естество неизбежно шло к смерти и аду. Но, если бы в пути оно имело бы хоть толику свободы, то жизнь, возможно, имело бы смысл. Но и в пути человек был обречен на вечное рабство. Осознанно и неосознанно он пытался разнообразить свое рабское состояние, иллюзорным поиском свободы, пускаясь в длительное философское плавание по волнам современной ему вселенной. Создавались общественные формации, в которых человек пытался найти себя, но ни одна система общественных отношений не могла удовлетворить человека, дав ему ощущение полной свободы. Вся античная философия – поиск свободы, в финале которого горькое разочарование. Вся мифология человечества – попытка найти утешение. Ветхозаветная история – томление духа, падение плоти, надежда на избавление т рабских уз. Это освобождение приносит миру Иисус Христос, призвавший человеческий род стать богами, вернуться в состояние божественного первобытия. Христос явил миру, безусловно, великое этическое учение, но ядро этого учение – Богочеловек!
Библейская истина гласит, что начало премудрости – страх Господень! Но Христос пришел для того, чтобы преодолеть страх, боги не страшатся, они становятся частью божественного сотворчества, преображая действительность. Первоначальная боязнь преодолевается надеждой и упованием на Христа, потому что любящий не боится. Тот, кто боится, не совершенен в любви, по слову апостола Иоанна Богослова.
Это сложно было принять сразу. Понадобились века, чтобы запуганное человечество вспомнили свою первоначальную гавань, и готовы были возвратиться в нее, не боясь ни мучений, ни смерти, которая была побеждена. Три века первомученники показывали путь к свободе, показывали убедительно и явно. Но великое чудо освобождения нужно было понять и осмыслить. За это и взялись Отцы первых вселенских соборов. За формальную основу была взята эллинская и римская философия. Это была прекрасная философия, открывшая законы бытия, показавшая метафизику и метаисторию человеческого рода. Но в ее прекрасной форме не было главного – содержания, которое заключено в божественной Личности Христа.
 Итак, Бог воплотился в человека, чтоб он стал богом! Эту фразу приписывают св. Афанасию Александрийскому, но ее вполне могли употреблять и ранее, такие мыслители, как Тертуллиан и Ориген, св. Климент Александрийский и св. Киприан Карфагенский. В четвертом веке эллинскую философию наполнили содержанием христианской сотериологии и эсхатологии. Был ясно обозначен троический догмат любви. Заслуга великих каппадокийцев несомненная. Именно они показали величие Воплощения Христа в человека, предложившего нам путь освобождения от смерти и греха.
Началась тысячелетняя борьба за человека. Поле битвы – сердце человека, как говорил известный герой Федора Достоевского в романе «Братья Карамазовы». В этой борьба выстраивалась традиция. Человек вступал в новую для себя систему координат, в которой его путь обретал смысл. Его ждало не бессмысленное исчезновение, но вечная жизнь и свобода во Христе. Именно жизнь во Христе давало полную свободу, потому что жизнь вне Христа – ад. И этот ад существует в реальной действительности. Там, где нет дороги к храму, нет, не только свободы и осознанного движения, нет человека, даже как биологического вида. Человек теряет свою изначальную сущность, превращаясь в некое подобие, которое и животным даже трудно назвать. Начинается эта деградация, когда выпадаем из ортодоксальной традиции христианского эллинизма, иначе называемого византинизмом.
В основе византинизма личность Христа. Эту идею воплощали не только в богословских трудах, но, в первую очередь, в храмовом зодчестве, в круге церковной жизни. Жизнь в церкви, ее обрядовая сторона наполнена глубоким метафизическим и метаисторическим смыслом. Человек попадает в круг общения с Богом, и это общение с Богом происходит в таинстве Евхаристии постоянно. Участие в Общественном служении (литургии) дает возможность прожить реально библейскую историю, быть ее частью, а не кажущейся реальностью. Традиция становится частью человеческого естества, она неотделима от личности христианина. Уход от традиции есть уход от самого себя, от своего духовного мира, который, по слову Тертуллиана, христианский по природе. И тогда человек оказывается в рабстве похоти и плоти, эгоизма и гордыни немыслимой.
Эпоха русского Ренессанса – это возвращение к традиции христианского эллинизма, в котором главное зерно – возрождение человека, возвращение к первобытию. Как и в европейском возрождении на первом месте стоит личность. Но это личность, освобожденная от греха и власти смерти, в то время, как личность западного возрождения, принадлежит тлению и смерти. Поэтому на Западе появится Мишель Монтень с осознанием тщетности человека, а на Руси - собор Василия Блаженного – торжество свободного человека, независимого от мира суеты, принадлежащего Богу, Творцу абсолютной Свободы.
Русское возрождение – это не нахождение античных памятников культуры только, но освобождение человеческой личности от первородного греха. Если этому будет способствовать античное стихосложение и античная история, то, слава Богу. Деятельность святой Ефросиньи Суздальской, предполагаемого создателя «Слова о погибели Русской земли» тому зримое подтверждение. Еще раз напомним, что св. Ефросинья блестяще использует в своем творчестве четырехсложный пеон для достижения поставленной цели. Отточенная форма стихосложения служит духовному содержанию, призывающему русского человека одуматься, совершить акт покаяния. Св. Ефросинья – человек энциклопедических знаний, но эти знания она использует для достижения высшей цели – слияния с Божеством. Непрестанная молитва совершает приближение человека к Богу. Это мы видим на примере преп. Сергия Радонежского, совершающего прорыв к божественному бытию. Миросозерцания преп. Сергия совершает в человеке удивительную перемену – он возрождается и преображается Фаворским светом.
Возрождение фаворского света внутри человеческого естества не просто преобразит человека, но совершит нравственный переворот. Такой человек становится светом среди окружающей его серости и тьмы. Он – путеводная звезда, лучи которой согревают человека, дают ему веру, надежду и любовь.
Это троическое восприятие бытия приближает нас к пониманию Святой Троицы, показанное нам в творчестве преп. Андрея Рублева. Гениальное творение преподобного ничем не отличается от великих творений Микеланджело, Рафаэля и Леонардо. Более того, жизнь преподобного Андрея, как текст Святого Писания, служит нам образом для подражания. Он – путник, взявший нас за руки и ведущий по дороге к храму, где обитает источник Свободы.
Итак, освобождение человеческого естества, имеющее многовековую историю общения человека с Богом, является источником свободы и Любви. Мы помним слова апостола и евангелиста Иоанна, что Бог есть любовь, значит, истинное освобождение заключается в деятельном движении к источнику Любви. Освобождение духовное неизбежно приведет и к освобождению физическому. И это не проблема физического нахождения тела, это проблема духовного состояния. Александр Солженицын говорил, что свободным он ощущал себя в тюрьме. В этой антиномии глубокий смысл, но имеющий христианское зерно. Не время и пространство определяет нашу свободу, но личность, приближенная к Богу, преодолевает законы всемирного тяготения времени и пространства.
Об этом писали представители русского философского ренессанса, начиная с Петра Чаадаева, Владимира Соловьева, Николая Бердяева и других мыслителей Серебряного века. Поэтому в нашем веке необходимо совершить возвращение к энциклопедии православной традиции, приобщая себя к бесценному опыту церковной жизни во Христе, о которой так много проповедовал святой Иоанн Кронштадский. Истинное возрождение предполагает жизнь во Христе, обретение личного начале, восхождение к лику, в котором «высшая тайна бытия», по слову Максимилиана Волошина.
Итак, феномен русского Ренессанса заключен в возвращении к безупречным формам античной эстетики, наполненной глубоким философско-богословским содержанием христианского эллинизма. И это получило свое отражение, как в письменных источниках, например, агиографические сочинения о. Лаврентия и Епифания Премудрого, так и в зодчестве Владимирской и Новгородской Руси, создавшие уникальные образцы русской иконописи и неповторимого зодчества.

Список литературы:
1 Лихачёв, Д.С. «Слово о полку Игореве» и культура его времени: Монография [Текст] / Д.С. Лихачёв. – Л.: Худ. лит-ра, 1985. – 352 с.
2 Лихачёв, Д.С. Три основы европейской культуры и русский исторический опыт [Текст] / Д.С. Лихачёв // Наше наследие. – 1991. - № 6. – С. 15-16.
3 Экономцев, И. Православие. Византия. Россия [Текст] / Игумен Иоанн Экономцев // Сб. статей. [От ред. В.П. Семенко]. – М.: «Хр-кая лит-ра», 1992. – 233 с.