День пятнадцатый...

...из которого вы узнаете кое-что интересное об Эе

   — Напугали вы нас, мама. Папа прав, за подобные выходки вас надо на праздники без конфет оставить!
   Тёма, зять любимый, уже слегка успокоился, но даже и в таком, вроде бы умиротворенном состоянии, посматривал на меня с тревожной опаской. Мол, что еще тёща вытворит? Мне почему-то не захотелось поддерживать его шутливый тон, и я ответила абсолютно серьезно:
   — Все мы смертны, Тёмушка, всем когда-нибудь придется...
   — Но не под Новый же год! — перебил меня Тёма. — Это, знаете ли, подло по отношению к родным! Оливье же в глотку не полезет!
   Зять старался развеселить и меня, и себя, но почему-то мою душу заполнила лёгкая грусть и непонятное мне самой ожидание.
   — Ладно, под Новый год не стану помирать. Когда можно? Скажешь? Только слегка заранее, чтобы я подготовиться успела! — я постаралась изгнать из сердца всю печаль. В самом-то деле, радоваться надо! Родные на обед приехали, Леночка, умница моя, всё приготовила и на стол накрыла, сейчас вон посуду моет, мне даже ложку не разрешила ополоснуть, строго велела отдыхать и набираться сил.
   — А ты маму развлеки, — строго велела Тёме.
   — Может быть папе помощь нужна? Так я могу...
   Тут мой Федька руками замахал, что та ветряная мельница, а мне смешно стало. Зять у нас умнейший, говорят почти гений в своей химии, но вот руки у него годны лишь на то, чтобы успевать печатать свои прозрения, а если его попросить хоть что-нибудь сделать по дому... Помню, как в самом начале их семейной жизни, Ленка чуть не развелась с ним, когда он трещину на потолке замазал пластилином и никак не мог понять, почему жена орёт благим матом и ругается, как портовая девка. Трещины-то нет! Проблема решена. И ведь не поспоришь!
   — Ну, рассказывайте! — зять нацепил маску строгого родителя.
   — Что именно?
   — Чем вы тут с Леонидом каждый вечер занимаетесь. Сынок прибегает домой сытый, что понятно, счастливый и какой-то восторженный. Мне даже завидно немного! Возьмёте и меня в свою компанию?
   Тёма шутил лишь наполовину. Зятя я хорошо изучила, и было понятно, что ему действительно очень хочется знать, что у нас происходит. Что ответить? Он — учёный, материалист до мозга костей. Что не может описать формулами, того для него не существует. Правда, он признаёт, что не все формулы открыты, не все события описаны, но... Поверит ли он в наше с Лёнькой странное предназначение? Я и сама порой думаю, что мы просто читаем чужие письма. Так я и сказала, решившись на полуправду.
   — Читаем чужие письма. Страшно интересно, должна тебе признаться!
   Тёма недоуменно и неодобрительно нахмурился.
   —  Знаю, знаю, что ты сейчас скажешь. Но дело в том, что их владелец, можно сказать, попросил нас это сделать.
   — Зачем?
   Хороший вопрос! Ответ бы где добыть!
   — Может быть затем, чтобы события, описанные в письмах произошли ещё раз? Уже в нашем воображении?
   Тёма потёр переносицу и не нашелся, что сказать.
   — Как твои родители? — сменила я тему, хотя мне было абсолютно не интересно, что там у его предков происходит. Не сошлись мы характерами и взглядами на жизнь. Тёмочку очень люблю, а вот с его maman и papa, как он их называет на французский манер, общаться не рвусь.
   — Хорошо, вам привет передают, — соврал Тёма. Никакой привет, конечно же, мне не прилетал из тех краёв. — Мама собачку завела, крохотную такую, пугливую, громкую, уже соседи начали жаловаться, от воплей Эи у всего дома уши закладывает.
   — Кого?
   — Эя, так папа собачку назвал, в память о бабушкиной псине. Иронично, конечно, та, первая Эя была огромной собакой, ростом с медведя. Ну, или мне так казалось в детстве. Вы же сами знаете, что такое память. Она, подлянка, разные фокусы любит вытворять.
   Как пишется в романах, лицо Тёмы приобрело мечтательное выражение, и я, прекрасно зная, какое удовольствие получаешь от приятных воспоминаний, попросила:
   — Расскажи мне о бабушке и той Эе.
   — Наверное надо сначала сказать, что огород у бабушки и дедушки был огромным, тянулся бесконечно и заканчивался обрывом, под которым текла не глубокая, ленивая речка. Когда дом продавали, помню, мама так и сказала покупателям: «Не знаю, сколько здесь соток, обрыв видите? Ну, вон там и заканчивается огород». Потом, конечно же, всё измерили и записали, тем самым лишив огород загадочности. Согласитесь, размер площади участка, выражаемый словами «отсюда до обрыва», звучит более выигрышно, чем определённое количество соток, — неторопливо начал свой рассказ Тёма, а я вдруг поняла, что именно позволяет ему видеть и открывать новые тропинки в его обожаемой химии: вот такой вот романтический взгляд на мир. Учёный без воображения высмеял бы это «до обрыва», а Тёма явно видел в таком описании нечто неизведанное, некий вызов.
   — Огород был всегда ухожен, изобиловал овощами и фруктами, до сих пор не понимаю, как бабушка и дедушка управлялись с такой махиной. Они, вроде бы, и не уставали никогда, всё делалось легко, между делом, даже самая тяжелая работа. Так вот, чтобы в огород не лезли любители дармовой картошки, Эю и приобрели. Не знаю, почему псину так странно назвали, это была бабушкина идея. Собака быстро выросла, днями сидела на цепи в огороде, а ночью её отпускали на работу, то есть на охрану грядок. Эя была удивительно умной и воспитанной собакой, никогда ничего не топтала, и я до сих пор не понимаю, почему её отпускали лишь по ночам. Наверное, днём она мешала бабушке, собака была очень ласковая, бабушку обожала, ходила за ней хвостиком. В общем, собака, как собака. Но, как оказалось, была у неё одна загадочная страсть, о которой долго никто не догадывался. Бабушка, если позволяла погода, свою утреннюю чашечку кофе любила пить в уютной беседке, которую дед построил именно для любимой жены. Беседка стояла в огороде, недалеко от будки Эи. Бабушка с удовольствием попивала кофе и, по её любимому выражению, причесывала мир и рассказывала огороду, что она сегодня собирается делать. Бабушка была отличным рассказчиком и, как мне кажется, обладала талантом гипнотизёра. «Всем всегда нужно подробно рассказывать, что ты собираешься делать! Если, конечно, это не тайна!» — так любила говорить бабушка и всегда следовала собственному правилу. Думаю, она вывела его, когда работала детским стоматологом. Она так подробно и тщательно рассказывала пациентам, что сейчас сделает, что, заворожённые её мелодичным голосом и странными словами, дети никогда не плакали, даже когда включалась эта ужасная бррмашина. Я её так в детстве называл!
   Я улыбнулась, действительно ёмкое и точное слово.
   — Бррр! Мне страшно стало, — призналась я, а Тёма рассмеялся.
   — Вот она, сила слова! Так вот, бабушка рассказывала огороду, какие дела она сегодня наметила и...
   — Погоди, а что значит, она причёсывала мир?
   — А, это ещё одно бабушкино правило! Она считала, что когда ты встанешь, умоешься, причешешься и наденешь чистую одежду, с миром нужно сделать всё то же самое. Насколько я понимаю, бабушка практиковала некое подобие медитации: закрыв глаза, бабушка, как сказали бы сейчас, гармонизировала пространство, то есть пыталась уловить опасные раздражители, волны и намечающиеся неприятности и уничтожить их.
   Я чуть с дивана не упала. Это говорит известный учёный Артем Анатольевич? Почти гений в области содержимого всяких химических банок и склянок, а также формул, их описывающих? Я не сплю? Тёма не заметил моего изумления и продолжал:
   — Мне кажется, у неё отлично всё получалось. Жаль, я был маленьким, когда бабушка умерла, мама ведь была очень поздним ребёнком, поэтому я не успел насладиться общением с её родителями и перенять их знания и мудрость. Но вот про кофе я очень хорошо всё помню, так как тот самый первый раз произошёл на моих глазах. Мы с бабушкой сидели в беседке, в моей чашечке было горячее какао, в бабушкиной, конечно же, крепкий кофе. И вот когда бабушка пошла к компостной куче, чтобы выплеснуть кофейную гущу, Эя начала рваться с цепи и громко лаять. «Что за глупая собака! Каждый раз, когда я прохожу мимо неё с пустой чашкой, она из шкуры готова выпрыгнуть! Ну, на! Смотри! Нет здесь мяса или костей!» С этими словами бабушка сунула чашку под нос Эе, а та, к нашему изумлению, начала жадно вылизывать кофейную гущу. «Понравилось?» — недоуменно спросила бабушка, а Эя снова залаяла, уже благодарно. И с тех пор бабушка пила кофе не одна, а в компании с Эей. Нет, она не каждый день разрешала собаке есть кофейную гущу, но иногда... Но знаете, что было самым забавным? Бабушка сама себе прописала коньяк в утренний кофе. Для тонуса!
   — Что? Ты серьезно?
   — Абсолютно. Маленькую, кофейную ложечку.
   — Получается, Эя ела кофейную гущу с коньяком?
   — Да! Забавно, правда? — Тёма замолчал и мечтательно улыбнулся.
   — Вот видишь, ты ненадолго воскресил бабушку, дедушку и Эю и позволил им ещё раз прожить некоторые события.
   Тёма задумался, а потом неожиданно спросил:
   — Вы разрешите и мне прочитать чужие письма?
   — Конечно! — я ни на минуту не задумалась над ответом. Как оказалось, я не так хорошо знаю своего зятя, как думала, и самое время заполнить пробелы в моём видении личности Тёмы. — Втроём будет веселее!
   Замечательное получилось воскресенье! Леночка, вспомнив детство, сама вычеркнула пятнадцатое декабря из прожитой нами жизни, а я рано легла спать. Всё-таки до полного восстановления мне было пока далеко.
©Оксана Нарейко