Колдуй, баба... глава 13

                Глава тринадцатая

                МОТЫГИН - 2
             
        Картушев творил чудеса.  Его работники быстро разобрали дом Старухина. Фундамент под ним, едва ли не в косую сажень, был  залит на века – дед, купец первой гильдии,  постарался.  Когда ниже по Москве-реке в Воскресенске заработал в 1913 году цементный завод,  он был среди первых покупателей. Загрузил целую баржу – часть себе, другую вдвое дороже продал  соседям с доставкой.  Выбирали  проект для общественного совета всем составом. Голосовали за один, другой, третий. В итоге остановились на  красивом двухэтажном здании  в классическом стиле с колоннами и мезонином – понравился всем.  Его слегка  доработали проектировщики, чтобы “посадить” на уже готовый фундамента.  Строители обещали сдать дом до середины осени.

      Второе чудо было тоже  приятным. За  неделю  завершили косметический ремонт  одного из цехов и смонтировали  в нем  линию для розлива, к которой подвели   трубу от пробуренной на участке Старухина скважины. Но самое трудное – сертификат на воду и  все необходимые разрешения были получены  тоже в небывало короткий срок. Помог Костоправов.  Запустили предприятие  без фанфар и перерезания ленточки. Приватский предлагал на место  директора Широкова, чтобы тому было чем заняться и  отвлечься  заодно от интриг, но Картушев настоял на своем племяннике, в отличие от военачальника знакомого с тонкостями   производства и торговли  винно-водочными изделиями.   Вызвал его из Еревана.  Чтобы полковник не чувствовал себя обиженным, ему доверили пост генерального директора и надзор  за всей территорией будущего технопарка. Приватский довольствовался скромной должностью   президента инновационного центра.

      Первая партия «Живой воды»  вскоре появилась в супермаркетах Брониславска.  Дали рекламу на телевидении и в газете. Но это  оказалось лишним – смели за час первую партию.  Вторую, поставленную в этот же день, тоже.  Вера в ее чудодейственную силу  росла  не по дням, а по часам.  На третий завоз, нарушив договор, торговля подняла цену. Приватский поначалу пытался спорить и стращать, что прекратит поставлять столь востребованный товар, но  быстро смирился.  Прибыль не убыль, лишней не бывает.

    Ажиотаж нарастал. Подогревал его замредактора «Брониславских вестей» Кизилов своими фельетонами. Человек ума септического, он изначально  посмеивался над рассказами о чудесах с этой водой. А когда за нее чуть ли не стали драться в супермаркетах, вырывая упаковки с бутылками друг у друга,   подумал, что пора браться за перо и вразумить неразумных. 

       В ближайшем  номере появился его фельетон. Написан он был в виде жалобы некоего гражданина N., который выпив эту самую воду, после нее не смог употреблять водку.  Поскольку она  перестала пьянить его  как прежде. А поэтому  даже закуска   - селедка с лучком,  с салом или с икоркой была не в радость. Из-за этого он перестал встречаться с друзьями, поскольку служил им немым укором,  не с кем  теперь ему поговорить по душам.  К тому же начавшая разводиться с ним супруга передумала  и вернулась обратно к радикально протрезвевшему супругу из родительского дома, в котором  проживала временно в ожидании раздела имущества. Но застала в пока еще  своей законной  квартире незаконную любовницу, скоропалительно заведенную   трезвенником для компании.  Вместо того, чтобы выяснять отношения между собой на глазах любвеобильного партнера, обе женщины приступили с претензиями к нему.  Последние были увесистыми и весьма болезненными.  Фельетон сочли за правду,   потому отдельные легковерные дамы,  имеющие проблемы с пьющим супругом, стали тоже  пытаться излечить их «Живой водой».  Что странно и необъяснимо, у них действительно  достигался почти стопроцентный результат.  Причем, расставание с алкоголем было для каждого почти  безболезненным.  Кизилов это авторитетно объяснял тем, что  если алкоголь запивать «Живой водой», то она в несколько раз ускоряет в организме  все процессы -   в желудке превращается в уксусный альдегид, тот в свою очередь в уксусную кислоту,  которая,  не успев опьянить пьющего, становится углекислым газом и Н2О.  То есть – деньги на ветер.
 
       Так, неожиданно для замредактора,  попытка сбить ажиотаж  только  еще более усилила спрос.  Поэтому следующий  фельетон, уже щедро оплаченный племянником Картушева,  Кизилов написал   от имени некоего D. , с помощью воды излечившегося от хронической усталости. Из-за этого теперь не может практически спать. У него постоянно зудят руки от желания что-то сделать. Далее подробно описывалось, как он починил  у себя дома и на работе все, что только  мог, перекопал огород у матери и тещи и чтобы не маяться от безделья, открыл собственную фирму по ремонту бытовой техники. Теперь он якобы завален работой и деньгами, поскольку в городе не осталось конкурентов – все только у него чинят кофемолки, стиральные машины и холодильники с телевизорами…

     В третьем фельетоне   рассказано было, что с помощью чудодейственной воды можно избавиться  от дискомфортного метеоризма и преждевременного облысения.  В четвертом, что с помощью “Живой воды”   станет доступен  апгрейд собственной памяти.  Сможешь запоминать все на лету.  Выучишь не дававшийся с детства английский; с разгону, возможно, одолеешь немецкий с китайским… Это был последний фельетон – Кизилову племянник Картушева отказался платить за рекламу, мотивируя тем, что фантазия у того иссякает и это уже не нравится  не только ему, но и читателям.

      Хотя  причина  была могла быть  иной - производство перестало поспевать за сбытом.  Но  все же по совету дяди он отблагодарил обидчивого замредактора за успешное сотрудничество  двумя бутылками отменного коньяка, естественно, не учтенного на прежнем месте работы. 

      Меж тем в технопарке рьяно взялся за дело Широков. Воодушевленный возвращением на  родной завод,  с  утра до поздней ночи носился по  его территории. Работники  «Полидома»  под его руководством освободили цеха  и прочие помещения  от хлама, сделали необходимый ремонт,  раскрасили их во все цвета радуги, заменили окна на стеклопакеты, проложили взамен облупившегося асфальта  дорожки из каменных плит.   По закону сдать в аренду подготовленные помещения полагалось через торги.  Петрова  подсказала весьма толковую идею – установить меньшую цену для  предприятий, которые  будут производить собственную продукцию  и  большую для тех, кто занимается торговлей.  Помогла разработать и систему льгот и поощрений в  первую очередь для тех, чья продукция окажется наиболее  востребованной.

       Аукцион прошел без ажиотажа – арендовали меньше половины площадей. Да и то это был  междусобойчик – арендаторы заранее  договорились кто в каком  помещении заинтересован, поэтому никто цену не поднимал.

     Затем за дело взялся  Приватский – дал рекламу в соседних городах и столице,  особо делал упор на том, что  в городе на военном заводе работало немало квалифицированных станочников и инженеров, так что есть на кого рассчитывать при наборе персонала. Вновь дельную подсказку дала Петрова, знаток  лазеек и обходных путей в дебрях законов.  По ее предложению без торгов  распределили   разрешенные помещения меньше 20 кв.м.  Их в момент раскупили мелкие оптовики.  А столичные предприниматели расхватали оставшиеся цеха  уже по цене вдвое-втрое превышавшую начальную. Прав был Картузов, когда предсказывал такой ажиотаж. Правда, и он пострадал – пришлось спешно повышать зарплату, чтобы удержать тех работников, которых прельщали более высокими заработками новосёлы технопарка. 

     А тем временем  на берегу Москвы-реки, недалече от  спорткомплекса с футбольными полями,  картузовские молодцы  развернули другую стройку – здравницу   с примыкающими   спальными корпусами   для пациентов,  бассейном с  «Живой водой», в которой помимо омовений по проекту полагались соляная пещера для галотерапии и грязелечебница.   

       -Эх, - вздохнул Картушев,  глядя с высокого берега реки на  раскинувшуюся стройку, - руки чешутся начать обустраивать  Советскую улицу.  Мигом бы слетел с Брониславска налет провинциальности.  Вскоре  ведь начнем пациентов со всей страны зазывать от татушек  здесь избавляться, легче  было бы их заставить раскошелиться, если вокруг будет соответствующий интерьер и пейзаж, а у нас…

      - А что у нас? – обиделся Приватский. – Спорткомплекс федерального уровня,  игровые площадки… Храм над рекой с золотыми куполами.   Все, кто мимо проплывает по Москве-реке, любуются этой картинкой.

      - Отличная идея! - неожиданно восхитился миллиардер, поощрительно похлопав его по плечу. – Надо их на кораблике  прямо к здравнице подвозить, а не по шоссе. Круто и всех переплюнем!
 
      Приватский не стал отпираться от соавторстве в идее и взялся ее углублять и расцвечивать новыми красками. 

     – Было бы здорово, если пациенты причаливали к плавучему ресторану. Выпили, закусили – а потом в здравницу. А сюда можно  заманивать  не только  приезжих, но и горожан. Свадьбы станут здесь справлять, юбилеи – желающие найдутся. А если завести собственную прогулочную флотилию, то людей можно катать по реке до Коломны или столицы. Стыдно же – пустая река, только баржи изредка по ней проплывают, а если теплоход – то раз в год. 

       В это время у него зазвонил смартфон. Мотыгин звал в гости.   Пообещал сообщить кое-что интересное…
      
      Серафим Капитонович поджидал его у заранее открытых ворот.   Во дворе владычествовал запах из коптильни – там  уже  была на выходе прокопченная на опилках  из ольхи и груши  нерка.    Приватский сразу вспомнил, что время  к ужину, а он еще даже не обедал. Как по команде засосало под ложечкой После смерти супруги старик волей-неволей занялся самообслуживанием, стал готовить себе пищу.  Пробудился дремавший  талант повара по-настоящему, когда он переселился в новый дом. Здесь он и вовсе развернулся –  соорудил  круглогодичный кухонный комплекс с печью под казан, мангальницей, тандыром, самоваром и  той же коптильней ... Тут он время от времени замахивался  в основом на кулинарные изыски,  одним из которых и готовился удивить гостя.  Получилось. Консультант ел да похваливал.  А остатки рыбы и вовсе собрал корочкой хлеба и отправил в рот.  Это была высшая оценка блюду – так  делал при еще живой бабушке, воспитывавшей его. 

        После  ужина прогулялись по участку и лишь затем Мотыгин завел  Приватского в кабинет. На письменном столе были аккуратно разложены  записные  книжки, папки, фотографии…

       - Пришла пора пооткровеничать. Начну с главного:  никакая Ягина не ведьма или колдунья, - начал старик.  И замолчал. Словно хотел насладиться произведенным эффектом. –  Это сказочные существа, а она реальность. Но и гипнотизером ее не назовешь.  Она сложнее устроена, чем мы. 

       - Чем люди? А она кто? – удивленно воззрился на него Приватский.   

      - В прошлый раз, когда мы с тобой встречались, я не  обо всем  рассказал, - не стал  отвлекаться  на ответ ему старик, а продолжил свою мысль. – Надо  было кое-что уточнить, додумать, привести мысли в порядок.  Так что  продолжу.

       Когда я с ней общался и затрагивал какие-то вопросы касающиеся ее жизни, особенно прошлого, то быстро забывал о чем шла речь.  На память  не жалуюсь до сих пор.  Но внезапно наступающая забывчивость  заставила задуматься.  Я давно веду дневник. Именно он  дал возможность хотя бы урывками успевать записывать то, что  еще сохранялось в памяти. Вот из этих записей и начало  что-то определенное вырисовываться.  Я понял, что она каким-то образом умеет  генерировать в себе  что-то типа импульса, достаточно продолжительного и направлять его на конкретного субъекта или даже  толпу.   Причем очень избирательно – только на негатив.  На дух  не выносит  вранье,  драки, издевательства над людьми. Может, это ультразвуковые  волны или инфразвук, к сожалению, я в этом  мало что понимаю.  Не хватает образования.  Пытался разобраться и во всевозможных психофизиологических способах воздействия,  но понял, что и сами ученые пока бродят  зачастую в потемках.   Со строением мозга, с тем  из чего он состоит, про нейронные связи  более менее есть представление, но как все работает – густой туман с редкими просветами. Причем, если  тот же гипноз действует на определенный тип людей, что бесспорно и доказано многократно, то  моя  соседка, я почти в этом уверен,   может  воздействовать на
любого человеа.

        - Кроме женщин, - вклинился консультант. –  У нас на совете депутатов все признавались в своих грехах, кроме  дам.

         -Да? – удивился Мотыгин. – Я как-то  это упустил из виду.  Хотя ответ может быть простым – вдруг им не в чем было признаваться?  Из женщин во власти только одна Петрова мне на ум приходит. Она связана с финансами, но, кажется, с ними у неё как раз порядок.   Есть и вообще глупейшее предположение – Ягина  на дам сознательно не  воздействовала.  Из-за гендерной солидарности, к примеру. 

      Но главное все же -  как она  создает сигнал?  Здесь надо целый консилиум собирать и хорошенько в ее мозгах покопаться, тогда  что-то может быть прояснится.  Только боюсь, что в нашем случае,  мы  все же действительно  с чем-то непознаваемым имеем дело. 

      Он замолчал и начал листать свои записи.  Приватский  решил, что  лучше пока ему не мешать. Но надолго его не хватило.

    -А как она сумела воздействовать на Замятина при прямом эфире на  телевидении? - засомневался он. – Ее  же  там и близко не было. Сидела в своем архиве или дома.  На таком расстоянии даже  не докричишься. Насколько  я знаю,  рассказы о психотронном оружии, действующем на удалении,  наука считает чистой воды вымыслом, так?
      - А вот с этим я все-таки  кое-что для себя прояснил.  Есть  приборы для улавливания и измерения  различных типов сигналов.  У меня вон целый шкаф ими завален. Пытался с их помощью обнаружить, что там из могов Ягиной вылетает.  Неудачно. Затем начал их  дорабатывать до нужных мне кондиций.  Лишь что-то слабое улавливал,  если успевал.   

         Мотыгин  потянулся за записной книжкой и, открыв страницу с закладкой, продолжил.
 
       -Помогла  найти частичную разгадку вот эта запись: «Промальпа» на Лиственничной?»  она была со знаком вопроса.
 
      -Эта фирма  устанавливала  вашу антенну  c усилителем на городском телевидении, - вспомнил Приватский.

     -Меня просил их, если помнишь, сделать  покойный Подберезовиков, – кивнул старик. – Правда,  потом от нее отказались, вместо эфирного телевидения перешли на кабельное, чтобы брать  за нее абонентскую плату.   Может это и правильно,  я не в обиде, так повсеместно поступают   в малых городах.  Телевидение дорогостоящая игрушка. Так вот,  после предыдущей встречи с тобой, когда мы говорили о Ягиной и пытались понять, что она за человек, я  все свои записи поднял и наткнулся на эту.  Начал вспоминать и не мог, почему в прошлом году записал название  фирмы и что эти промышленные альпинисты делали на нашей улице? Дальше было проще  -  позвонил  на телевидение и спросил, была ли у них “Промальпа” в прошлом году? Ответили: была,  демонтировали старую антенну с вышки, якобы она мешала сотовой компании. По их уверениям, увезли её с собой. Но эту запись, сужу по дате, я сделал, когда  их увидел из своего окна у нее во дворе. Они что-то там монтировали. Но Ягина стерла мою память об этом.  Но я все равно догадался, что  они устанавливали антенну. Для усиления  сигнала! Чтобы она могла посылать его на большие расстояния без особых усилий.

      Мотыгин откинулся в кресле и, прищурив глаза, смотрел счастливыми глазами  на собеседника.

       -Неужели   такое  возможно? -Приватский уже давно догадался к чему клонит старик, но  попытался разыграть неподдельное удивление.

       -Именно! Вот взгляни на это дерево, - и он протянул ему бинокль и указал  куда смотреть. – Видишь?

       Недалеко от верхушки могучей лиственницы притаилась выкрашенная под цвет коры сигарообразная  штуковина.

      -Я ее сразу узнал, это моя антенна,  в бинокль  все не разглядишь, но,  видать, ее дорабатывали, на ней вижу кое-какие изменения.

      -Кто их мог сделать? Не «Промальпа» же?

     - Уверен, что Ягина поработала – и руками, и мозгами.  А альпинистов наняла  для установки антенны на лиственнице. Вряд ли они догадывались, что монтируют.   

       - Я думал, вы скажете, что сами доработали антенну, а Лилия Степановна  вам стерла память об этом.   Не верится мне, что она такой же мастер на все руки, как вы. Возможно такое?
 
        Старик    замолчал. Обдумывал ответ.  И опять Приватскому показалось, что Мотыгин почему-то   ему рассказывает не все, что знает.  Решил проверить.

      -Серафим Капитонович,  давайте на прямоту - если у Ягиной есть некий прибор,  который  усиливает сигнал-команду из ее мозга и подает на антенну, а она транслирует  его на весь город,  тогда это   грандиознейшее событие мирового уровня.   Или …чушь собачья. Потому что такого быть не может.  Как только в Брониславске начались эти события, я перелопатил гору книг – всё, что мог найти  о  колдовстве,  человеческом мозге, гипнозе, телепатии, нейроинтерфейсах  и так далее. Что понял? Наука еще только-только взялась за изучение этой проблемы. Огромные инвестиции,  хорошо оснащенные лаборатории  работают над  теми же нейроинтерфейсами, которые позволяют обмениваться информацией между мозгом и каким-либо внешним устройством.   Что-то  у них получается. Но для этого на голову  испытателя одевают шлем или вживляют в мозг электроды, чтобы улавливать  посылаемые сигналы.  Инвалид начинает  управлять  своими конечностями, оператор автомобилем, компьютером, квадрокоптером – это уже практикуется. Но манипулировать другим человеком,  заставлять его делать  или говорить то, что он не хотел бы?   Это все-таки  ученым пока не по зубам.  А  у нас  некий божий одуванчик  это проделывает без особых затруднений.  Если вы уверены, что именно она доработала антенну и сварганила транслятор для  мозговых атак, то – где овации, нобелевская премия на блюдечке?  Или ваша задача  - пока об этом помалкивать?

      - Как минимум, - усмехнулся Мотыгин.  – Давай реально прикинем, что мы знаем о феномене Ягиной? Каким-то образом она умеет генерировать команду и  через   усилитель нацеливать  антенну на конкретный тип людей – условно назовем их мазуриками. Или  настраивает на определенные мозговые извилины, чтобы человек  сам начинал рассказывать  своих тайнах.  Возможно, снимает  некую блокировку, которая взаперти их держит.  Много неясностей.  Если бы удалось, к примеру, определить  природу и параметры  генерируемого сигнала, то создать его не составило бы труда.  Границы и размеры воздействия тоже интересны.

      В общем,  море вопросов и самый главный: как отнесется к этому она сама?  Мне почему-то кажется, что как только узнает о том, что мы хотим сделать ее объектом изучения, она испарится из Брониславска. Или что-то сотворит с нашей памятью и  нашим желанием  заниматься  ее особой.

     - Есть такая опасность, - вздохнул Приватский. –  Зная ее характер, можно не сомневаться в этом. Но я другого выхода не вижу.  Ведь какие перспективы могут открыться? Запишем   сигналы ее мозга на некий носитель и будем использовать  по необходимости.   Скажем, идет суд, включили транслятор и готово: виновные, пострадавшие,  обвинители,  адвокаты и судьи  - все говорят правду, одну только ее и ничего более.  Сплошные явки с повинной.  Воровство само отомрет – если провинившиеся тут же  сознаются, желающих заниматься криминалом днем с огнем не сыщешь.  В наших парламентах будут работать   сплошь   депутаты и сенаторы, не умеющие лгать. В правительстве тоже – если случится в стране кризис или недород чего-то, тут же выступит какой-нибудь министр и вместо того, чтобы успокоить всех и внушить уверенность в завтрашнем дне,  будет говорить без капли вранья – завтра будет еще хуже, но вы держитесь. И придется держаться, поскольку все знают, что никто народу в стране больше не смеет  врать.  Вот тогда  наша страна рванет без оглядки  в светлое будущее, хрен кто ее догонит … Как считаете, Серафим Капитонович, не совсем я завралася?

           Мотыгин от души рассмеялся и отрицательно покачал головой.

           -Неужто это большая проблема,  уговорить или  даже насильно Ягину  в наручниках  привезти в какой-нибудь  специализированный институт и изучить ее мозги?  -  задумался мечтатель.  –  Какой бы она не была,  должна помочь науке, стране в конце концов.  Как вы на это смотрите, Серафим Капитонович?

           Тот замолчал опять и  начал копаться в своих записях.

           -Изучали, - после продолжительного  молчания ответил старик. – У нее в голове оставался  осколочек после ранения  в голову. Недавно он начал ее беспокоить. Через своих знакомых я устроил ее  в  центр нейрохирургии.  Операция прошла удачно. Заодно ее   всесторонне  обследовали и в головном институте. Некоторые  показатели  ее мозга действительно существенно отличаются от обычных.  Только  в базе данных этого института есть   данные  людей и  с более высокими параметрами. Но то, что делает она, они не могут повторить.

        - Почему? – растерялся  гость.

        - Современный уровень науки  не может объяснить феномен Ягиной. 
 
         Вернувшись домой,  Приватский вновь и вновь  до полуночи прокручивал в голове разговор с Мотыгиным. С каждым встречей у  него крепло ощущение, что тот что-то важное не договаривает. Словно связан каким-то обязательством.  Потому иногда как бы случайно намекал, что это не все, что он мог бы рассказать. Но над этим он, засыпая,  решил поразмышлять завтра.