Психолог Анна. 9 О профайлинге

      ...А теперь я попробую изложить вам основные принципы профайлинга. – сказа Анна. - Начнём с диалога. Диалог, ясное дело, это общение двух субъектов. Будем считать, что тот, кто в данный момент активен, находится в первой позиции, а тот, кто пассивен – во второй. В другие моменты они могут меняться позициями, если это не допрос или опрос. А может ли быть третья позиция? Да, легко – стоит рядом третий субъект, слушает их и думает: «И чего базарят, ведь оба не в теме». Но этот третий может быть и одним из двух первых, если он сумел взглянуть на диалог со стороны. Вот только что Сергей взглянул на наш с ним диалог как бы со стороны и заметил, что общается не с моей личностью, а только с моими инструментами. Понимаете? А ведь вам по работе придётся проводить и опросы, и допросы, и всегда надо понимать, кто перед тобой: либо набор инструментов для получения определённых результатов, как в нашем случае, либо какая-то роль, играемая специально для этого случая, либо духовный стриптиз, демонстрирующий что-нибудь этакое ради отвлечения внимания, либо адекватный субъект, способный описать реальную ситуацию. Поэтому надо вести диалог одновременно из двух позиций: первой и третей. Что требует разделения внимания как минимум на две части. И это вполне возможно – как говорят американцы: «Мы ведь можем одновременно идти и жевать жвачку». Надо только помнить, что это разделение внимания не всегда уместно. У тех же американцев на придорожном плакате написано: «Водитель, если ты одной рукой ведёшь машину, а другой – обнимаешь девушку, то ты делаешь плохо и то, и другое!» Итак, при допросе и опросе разделяем внимание и работаем одновременно в первой и третей позиции. Из третей позиции наблюдаем: кто перед нами, не меняет ли он своё амплуа по ходу диалога, как он уклоняется от вопросов, какие темы старается обходить и так далее, насколько вам позволяет ваш профессионализм и владение темой. Вопросы по этой части есть?
      - А как определить, врёт он или нет? – спросил Вадим.
      - До этого я ещё не дошла, да и нет тут точного ответа, только общие соображения. Начнём с того, как работает полиграф, он же «детектор лжи». Обращаю ваше внимание, что полиграф не позволяет определить ложь, а только реакции исследуемого человека на поставленные ему вопросы. В качестве реакции используется большое количество параметров, таких как изменение частоты дыхания и пульса, артериального давления, электрического сопротивления кожи и так далее. Сначала эксперт задаёт несколько простых вопросов, чтобы установить «критерии правды», затем – «настоящие» вопросы для выявления реакции на них. Однако, интерпретация эксперта в значительной мере субъективна, люди реагируют на ложь по-разному, поэтому проверка на полиграфе не может учитываться судом в качестве доказательства виновности или невиновности. Кроме того, для проведения тестирования на полиграфе необходимо письменное согласие клиента, а для беседы с профайлером согласия не требуется.
      Итак, профайлинг представляет собой набор методик, техник, приемов, инструментов, которые позволяют проанализировать вербальный и невербальный язык человека - его жесты, мимику, эмоции, стереотипы поведения, реакции на окружающих его людей и другие его особенности. Работа профайлера включает: сбор информации, анализ поведения: оценку психологического состояния и создание профиля, который является подробным психологическим портретом. Желательно, чтобы в этом портрете описывались возможные мотивы, предпочтения, варианты поведения человека в различных ситуациях.
      Профайлингу обучают на соответствующих курсах, имеющих различную специализацию, в том числе и в области криминалистики. Из того, что мне удалось понять во время своего обучения, на курсах в основном обучают простейшим приёмам из нейролингвистического программирования. Была такая разработка в США по заказу спецслужб, которая, естественно, засекречена. А на русский язык переведено несколько книг довольно бессистемных. По-моему, в них изложены отдельные не очень существенные элементы того засекреченного целого и, возможно, это просто «операция прикрытия» настоящего программирования, используемого спецслужбами США для «промывания мозгов», то есть, для манипулирования сознанием, управления чувствами и поведением людей. А на наших курсах преподаватели добавляют собственные приёмы и наработки; и только в них может быть какая-то конкретная польза, да и то, если вам повезёт. И сколько-нибудь общей теории профайлинга нет и быть не может, ибо люди все разные и к тому же не постоянны во времени. Приведу пару намеренно утрированных примеров.
      Это будет мужское и женское описание в стихах одной довольно типичной ситуации – разрыва отношений в супружеской паре. Стихи я выбрала потому, что они более эмоциональны и откровенны. Поэты способны на этакий духовный стриптиз, точнее говоря, душевный, но таково устоявшееся выражение. Замечу попутно, что духовный стриптиз - явление гораздо более откровенное, чем стриптиз физический. Ведь физический стриптиз не показывает ничего нового – анатомию все изучали ещё в школе. А вот в душе иногда живут такие монстры, которых бы лучше не встречать. Случались такие встречи и в моей практике, и даже прямо в этом кабинете была такая клиентка. Но, извините, я отвлеклась. Итак, женский вариант описания – стихотворение Беллы Ахмадулиной «Прощание»: 
                А напоследок я скажу:
                прощай, любить не обязуйся...
                .............................
      Вот где, настоящие женские эмоции. Вероятно, это про её разрыв с первым мужем – Евгением Евтушенко. Тут все роли чётко распределены. Я – «с ума схожу. Иль восхожу к высокой степени безумства» - по-женски простенько, но со вкусом. Ты – «...погубил, но погубил так неумело» - ясное дело, ты - злодей и при том ещё неумёха. Но есть за что и себя винить: «Жестокость промаха... О, нет тебе прощенья». А раз так, то из этого надо как-то красиво выходить; а как ещё, если не упасть в обморок. Но тут Белла допускает неточность: «...и бродит, видит белый свет...», но ведь обморок начинается с отключения самой энергоёмкой системы – зрения. Вначале темнеет в глазах, а потом уже расслабляются мышцы и прочее, что описано вполне реалистично. Вот такие женские страсти – жалко её до слёз. А теперь описание, вероятно, того же самого разрыва со стороны её бывшего мужа Евтушенко:
                Ты спрашивала шепотом:
                "А что потом? А что потом?"
                Постель была расстелена,
                и ты была растеряна...
                .......................................
      А тут получается картина совсем иная. Мужские эмоции явно скуднее или автор не выплёскивает их наружу, что совершенно естественно для мужчины. Но сразу заметна разница в показаниях: Она обвиняла его в каком-то неумении: «...но погубил так неумело». А его сильно удивил её вопрос: «А что потом?» - ведь взрослая женщина должна сама соображать. А через три года он её разлюбил: «Ты для меня - вчерашняя». Но не просто так разлюбил, а, похоже, замучила она его подозрениями: «... и как считать заставишь ты, что там другая женщина...» В общем, два описания явно не сходятся, хотя написано об одном и том же. И при том, они оба – очень талантливые поэты, но, как гласит народная мудрость, «двум медведям в одной берлоге не ужиться». К чему я это всё рассказываю – к тому, что восстановить истинную ситуацию по описаниям различных свидетелей бывает очень трудно. И без понимания особенностей их восприятия и изложения никак не обойтись. Какая уж тут теория профайлинга – тут, как говориться, обнять и плакать. Причём обоих.
      - А ты, оказывается, хорошо стихи читаешь, - встрял Паша, - не ожидал от тебя таких эмоций.
      - Разве ты сомневался в моих талантах, - картинно возмутилась Анна, - да если б у тебя тут «рояль в кустах» оказался, я бы ещё и спела. Ну, да ладно. Теперь я попробую объяснить, как я работаю профайлером. Я использую в основном два инструмента: эмпатию и интуицию. И то, и другое - мои врождённые способности, которые, конечно же, развиты тренировками. Эмпатия – это способность ощущать чужие эмоции, пропускать их через себя. Но, благодаря разделению внимания, я отчасти им сопереживаю, отчасти – наблюдаю со стороны. А интуиция – это сиюминутная смесь озарения и опыта. Короче, эти две способности позволяют диагностировать человека почти мгновенно на предмет его конгруэнтности и адекватности в данной ситуации. Конгруэнтность — это состояние, при котором действия человека согласованы с его словами, мыслями и эмоциями. Это внутренняя целостность личности, это соответствие его мыслей, слов и действий. Адекватность – это реагирование, отвечающее окружающей действительности и установленным законам, а также писанным и неписанным правилам. Разумеется, есть некоторое противоречие между конгруэнтностью и адекватностью, ибо не всё, что естественно для индивида, является приемлемым для конкретного общества, в которое он может попасть. Приведу детский пример такого противоречия: отправлять естественные надобности в местах их естественного возникновения в городе – неадекватно, а в дремучем лесу – вполне адекватно. Но очень часто разрешение этого противоречия – дело субъективное, увы. 
      В итоге, я выполняю профайлинг примерно по той же стратегии как эксперт на полиграфе. Сначала на простых вопросах определяю степень конгруэнтности и адекватности. При этом проявляются индивидуальные особенности клиента. Потом вставляю «настоящие» вопросы и пытаюсь почувствовать, как меняются эти индивидуальные особенности. Если не меняются, значит, клиент сохраняет спокойствие и, вероятно, говорит правду. А если что-то изменяется, то пытаюсь наводящими вопросами определить область, в которой он предположительно врёт. Вот, по большому счету, и всё. Но следует учитывать, по крайней мере, две серьёзные трудности. Во-первых, хорошо тренированный человек с разработанной легендой может контролировать свои реакции и не выдаст себя ни полиграфу, ни профайлеру. А, во-вторых, некоторые люди умеют обманывать самих себя и выдавать соответствующие реакции. В этом случае требуется проверка на критичность мышления в данном вопросе. Но это уже «высший пилотаж».
      А если для примера вернуться в этот кабинет к началу нашей встречи, то происходило вот что. Когда в этот кабинет вошли трое практикантов, я сразу заметила, что девушка неконгруэнтна - сильно нервничает. По некоторым невербальным признакам стало ясно, что у неё предменструальный синдром. Поэтому я сразу и обратилась к ней. Задавая ей вопросы, я попыталась выяснить, насколько она контролирует свои эмоции, то есть, насколько она способна восстанавливать свою конгруэнтность. И, самое главное, насколько она адекватна в данной ситуации. В результате выяснилось, что контролировать эмоции она не привыкла и не собирается это делать, а, стало быть, заниматься сколько-нибудь ответственной работой в такие периоды она не сможет, увы. А вы, парни, сможете.
      - А про Вадима ты не забыла? – спросил Паша.
      - А с Вадимом мне всё ясно, - ответила Анна, - хотя, извини, конечно, я должна была тебе продемонстрировать. Сейчас исправлюсь.
      - Вадим, - обратилась она к третьему практиканту, - ты, кажется, восточными единоборствами занимаешься?
       - Да, - удивился Вадим, - а как вы догадались?
       - По повадкам. То ты пытался медитировать, то потихоньку мышцы разминал, то вроде как собирался выйти на татами. Помедитируй на досуге, чем ты выдаёшь эти свои умения и, главное, зачем ты это делаешь в неподходящее время. А мне ответь на такой вопрос: ты, вероятно, собираешься работать оперативником?
      - В общем, да.
      - Вот, видишь, - обратилась она к Паше, - обучай парня; наберётся опыта – будет из него классный опер. А Сергея можно на курсы профайлинга послать, у него есть способности. Вопросы есть?