Колхозный мерин

   Для нас, городских пацанов, летние каникулы в ауле у родственников были настоящим приключением. Горы, речка, многочисленные братья и сёстры, размеренная сельская жизнь с её укладами и каждодневными заботами. Никакой пионерлагерь не мог сравниться с этим.

   Для нас это был отдых, развлечения, три месяца свободы. Но сейчас понимаешь: для сельчан это была повседневная жизнь. Ежедневный труд — на себя, на колхоз — без выходных, от рассвета до заката. Каждая деревня жила по своему укладу: колхозный двор с огромными зерновыми полями, молочными фермами, пастбищами и сенокосами. Колхозник успевал смотреть и за общественным, и за своим хозяйством. Природный цикл смены времён года определял ритм жизни — сани готовят летом, телегу зимой.

   Понятие «эксплуатация детского труда» в селе не существовало. Трудились все — от мала до велика. Это была естественная необходимость, почётный долг. Никто и представить не мог, что можно бездельничать. Приезжая на каникулы в аул, мы становились частью этого уклада. Мы гордились тем, что тоже были причастны — учились работать, становились мужчинами, а руки начинали «расти» из нужного места.

   Пасти скот, помогать на зернотоке, ездить с доярками на «Газ-51» к горным летникам, бегать на рыбалку, соревноваться в скачках на осликах, ходить в соседнее село в киноклуб — три месяца насыщенной жизни, о которой мечтали до следующих каникул. Но больше всего мне запомнилась одна история, связанная с нашим старшим братом Калмырзой и его лошадью Борькой.

   Водовоз и его лошадь

   Калмырза в то лето получил работу водовоза. Весной и летом он возил воду трактористам, комбайнёрам и автомеханикам, трудившимся на полях. Колхоз выдал ему для этого арбу с двумя огромными бидонами и лошадь — спокойного и выносливого мерина по имени Борька.

   Борька был обычной казахской лошадью без породы, известной своей неприхотливостью. Он попал в «водовозы» из колхозного табуна за свой покладистый характер. Казалось, жизнь его была предрешена: таскать тяжести, безропотно подчиняясь людям. Но всё изменилось с нашим приездом на каникулы.

   Самое неприятное для нас, мальчишек, было вставать ни свет ни заря, чтобы запрягать Борьку в арбу и заливать воду из родников. Но стоило выехать на дорогу, как начинались настоящие гонки. Пыльный хвост стоял за колесницей, а мы, дико крича, неслись по горам и долам. Не знаю, что больше пугало Борьку — наши вопли или хлёст плётки, разрывающий воздух, как выстрел.

   Каждый день, с шести утра до позднего вечера, Борька бегал марафонские дистанции. То в гору, то в овраг, то по пашне, то по грязи — его маршруты пролегали по всему району. И незаметно для нас самих из обычной колхозной лошади он стал напоминать настоящего скакуна.

   Калмырза был добрым хозяином. На стоянках, пока механизаторы пили воду и заправляли технику, он позволял Борьке лакомиться зерном. Лошадь ела на ходу всё, что удавалось схватить. Мы смеялись, глядя, как он уплетает молодые колоски, и шутили, что Борька скоро будет знать вкус каждого поля в округе. Такой режим кормления и постоянные тренировки явно шли ему на пользу.

   Судьбоносные скачки

   Когда лето подошло к концу, в колхозе начались праздники, посвящённые завершению сельскохозяйственного сезона. Проводились кокпары, байга, концерты и спортивные соревнования. Калмырза попросил председателя колхоза позволить ему выступить с Борькой на районных скачках. Председатель, посмеиваясь, дал добро.

   На байгу съехались любители со всей области. Ухоженные, породистые скакуны, рослые жеребцы — и посреди всего этого Борька, с колхозным клеймом рабочей лошадки, выглядел нелепо. Над Калмырзой и его конём шутили, но он лишь усмехался: «Мал золотник, да дорог».

   На старте Борька оказался в числе последних. Но Калмырза не торопился: он знал, что впереди 31 километр пересечённой местности, и сохранял силы. На полпути Борька ещё плёлся в хвосте, но к оставшимся десяти километрам Калмырза дал ему разогреться. Лошадь начала прибавлять ход. Последние четыре километра — подъём в гору и спуск с оврагами — стали решающими.

   Борька, набрав полную скорость, обогнал взмыленных скакунов. Судьи и зрители смотрели в недоумении: как простая колхозная лошадь, доживающая свой век, могла оставить позади лучших жеребцов?

   Финиш! Толпа разразилась криками. Кто-то смеялся, кто-то аплодировал, а кто-то лишь недоверчиво качал головой. Калмырза, улыбаясь, гладил Борьку, который тихо фыркал, будто понимал, что он победитель.

   Судьи пытались оспорить победу, но люди стали на защиту Калмырзы и его лошади. Награда — денежный приз, равный стоимости «Жигулей» — досталась ему. А Борька стал любимцем председателя колхоза и ещё несколько лет представлял колхоз на районных байгах. Так простая рабочая лошадь, благодаря труду и заботе, вошла в историю нашего аула.