Коммуналка. Гл. 9. Борис

        Этот мужчина появился в коммуналке как-то незаметно и также незаметно жил.  Я даже не могу вспомнить историю его поселения. Ну, коммуналка-то, конечно,  знала, но меня это почему-то совершенно не занимало,  и вопросов  я не задавала.  Я его просто, что называется, не видела в упор.  И не специально.  Просто мужчина был никакой.  Не серая тень, нет, она-то как раз выделяется на общем фоне, а   в его обличии не присутствовало ничего, за что может зацепиться взгляд.  Если подбирать для его характеристики одно слово, то самым подходящим стало бы «среднее» – возраст, рост, комплекция, и какие-то размытые черты лица, которые очень сложно описать даже при внимательном рассмотрении.  Мимо такого можно пройти 10 раз подряд и не запомнить.  Мне еще тогда приходила в голову мысль, что похожую внешность должны иметь разведчики или всякого рода агенты – полное отсутствие особых примет и удивительная способность оставаться незаметным.
       Для коммуналки он был Борис.  Ни фамилии, ни отчества никто из жильцов не употреблял. 
       В своем возрасте, тоже, кстати, среднем,  лет 40 – 45, Борис жил бобылем, ни жены, ни детей у него никогда не имелось.  Такое сложилось общее негласное мнение.  На чем оно строилось, сказать сложно.  Уж точно не на Борисовых откровениях – с соседями он практически не общался.  Нет, «здрасте», конечно, говорил, но и только. Мнение, однако, было твердым, а основание для него коммуналка сформулировала примерно так: «По всему видать!».  И все, с этим не поспоришь!
       Конечно, сосед где-то работал.  Частенько исчезал надолго.  Коммуналка замечала его отсутствие только, когда надо было решать какие-то общие дела – платежи или уборки.  В конце концов он как-то урегулировал эти вопросы с Верочкой и почти исчез из коммунального житья-бытья.
       За все проведенные в коммуналке годы мне запомнился только один связан-ный с соседом эпизод.  Как-то  вечером Борис вышел на кухню, чтобы вскипятить чайник и буквально застыл в дверном проеме – на кухне кипели страсти очередной коммунальной разборки. Так и не продвинувшись дальше двери, он какое-то время молча наблюдал за происходящим, а потом громко изрек:  «Ну вот, нашла КОЗА на камень».  Изумленные соседи на время оставили страсти и дружно  повернули головы в его сторону.  Борис постоял еще немного, а потом добавил: «Так японцы говорят», развернулся и ушел к себе вместе с так и не согретым чайником.  Разборка как-то сама собой прекратилась, соседи молча закончили свои дела и разошлись.   Но эпизод запомнился и коза эта еще долго гуляла по коммуналке, поминаемая к месту и не к месту.
       И все-таки и все-таки…  Ничего однозначного не бывает.  Удивил и сосед.  Вер-нее, не он – его женщина. 
       Удивительное начиналось уже с имени.  Ее звали Геля.
       За свою жизнь я только трижды встречала это имя. Вернее сказать, его носительниц. И каждый раз удивлялась.  Первый раз это случилось в детстве – так звали дочку одной из наших знакомых.  Девочка была прехорошенькой, такой маленький эльф, и имя ей очень шло.  Произнося, я как бы пробовала его  на вкус и мне очень нравилось. Если они с мамой бывали у нас в гостях, я выходила с девочкой во двор и показывала её подругам как какую-то диковинку.  Наверное,  тогда, в детстве, у меня и возникла  связь имени «Геля» с чем-то необычным и красивым.
       Третий раз, уже будучи взрослой, я поразилась несоответствию своего детского представления об имени и его хозяйкой.  Так в нашем городке звали продавщицу из отдела кулинарии.  Ничего необычного в  ней не было. Имя существовало как бы отдельно и совершенно ей не шло. Но, по-моему, так считала только я.  Видимо, это именно тот случай, когда детские представления о чем-то  очень сложно изменить и во взрослой жизни.
       А вот подруга Бориса с именем совпала в полной мере. Здесь все было как в детстве, только увеличенное во много раз. Как будто маленький зльф вырос и из девочки превратился в женщину.
       Выше среднего роста, стройная ухоженная блондинка, не красавица, но когда я увидела её впервые, то подумала, что именно о таких женщинах говорят «интерес-ная» и такие уж точно, в отличие от Бориса  в толпе не затеряются.
       Появлялась Геля нечасто, но как-то быстро перезнакомилась с соседями, вы-ходила на кухню, иногда даже готовила что-то незамысловатое, была приветлива и легка в общении.  И никогда не оставалась на ночь.
       Коммуналка недоумевала, но постепенно узнала причину – Геля была замужем и имела сына – подростка.  Удивительно, что она этот факт и не скрывала, хотя чему удивляться  -  «Ленинград, конечно,  город маленький», но все же не деревня, затеряться можно легко.
       И еще: я не помню, чтобы хоть раз видела их вместе.  В прямом смысле этого слова, чтобы стояли рядом или приходили вдвоем, или, чтобы сосед Гелю встречал или провожал.  Удивительно, но и здесь он умудрялся оставаться «за кадром».
       Тогда все это казалось чем-то странным и неправильным, но, если честно, меня и Борис и Геля и их история совершенно не задевали.  Я и вспомнила то  о нелюдимом соседе только ради полноты картины  нашей коммунальной жизни.
       А сейчас я думаю, что Борис со своей агентурной внешностью был, на самом деле, знаковой для коммуналки фигурой, предвестником тех перемен, которые неизбежно ждали не только нашу, но и коммуналки вообще.  Итогом этих перемен стало превращение коммуналок  из пусть стесненного в бытовом плане, но вполне нормального в плане общечеловеческом  жилья, в символ людского неблагополучия и порока.