Осторожно, двери открываются

Понедельник. 22:57. Московское. Табло электронных часов на стене освещает сумрак комнаты, сквозь стеклопакет в лицо дышит осенний промозглый вечер. Дышит просто и обыденно: дробью дождя по карнизу, голосами прохожих, шумом автобусов, спешащих в депо. И стуком дверей-квартир, кафе, магазинов, офисов. Их миллионы... А у меня всего одна дверь — цвета венге, с табличкой «Не беспокоить». В пятнадцать лет надпись кажется дерзкой и забавной, сейчас вызывает чувство отчаяния и беспомощности. «Бойтесь своих желаний».

Два года я лежу в комнате, прикованный болезнью к постели, и беспокоят меня лишь родители, которые так и не потеряли надежды снова открыть для сына все двери мира, и Он... И не имеет значения кто Он, главное, что каждый день ровно в 23:00 арабские закорючки на часах исчезают, и я погружаюсь в новую, подаренную мне кем-то свыше жизнь. Жизнь с миллионами распахнутых настежь дверей.
Я встал с кровати, открыл окно и прыгнул.

Залитый солнцем проспект был пуст. Я поднял голову к небу и подставил лицо под россыпь лучей. Тело окатило жаром, оно ожило, и я побежал.
Нестись ураганом, пропуская сквозь пальцы ветер, снова чувствовать руки и ноги, ощущать сквозь подошву горячий асфальт, щуриться от сияния вымытых до блеска окон, полной грудью вдыхать запах пыли, гари, дождя — ради этого можно вынести всё. И даже это...

«Это» стояло на парковке у одной из кофеен в сотне метров от меня и приветливо подмигивало круглыми, как мои глаза при нашей первой встрече, фарами. «Получите и распишитесь», — подумали в небесной канцелярии и вручили мне розовое великолепие с откидным верхом, искрящимися хромированными ручками и салоном " под леопарда".
Я остановился и, обречённо вздохнув, ступил в струящуюся поперёк проспекта полосу ночи. Отражение в тёмной, усыпанной огоньками витрине было так же отвратительно, как и стоящий неподалёку кадиллак. Поросячьего цвета худи с единорогом на груди, бермуды и мерзко-розовые кроссовки — такой, по мнению моего нового начальства, должна была быть форма охранника снов влюбленных. Подойдя впритык к стеклу, я взъерошил волосы, закатал рукава и, довольно оглядев великодушно оставленную мне тёмную вязь татуировок на руках, выскочил из темноты на свет. Не открывая двери, перемахнул через борт машины и взмыл ввысь.

Сделал круг над городом, медленно покружил вокруг площади, где у памятника Ленину перетаптывались несколько мужчин с букетами, проводил до кладбища парочку похожих на ворон сатанистов и, не заметив ничего необычного, приземлился на крышу старой многоэтажки.
Дом напротив был окутан метелью. Одна из квартир на пятом этаже светилась блеском новогодних лампочек. На карнизе за окном сидел запорошенный снегом мужчина в очках. Поджав ноги к подбородку, он смотрел на мелькающую за шторами женскую фигуру, время от времени надавливая плечом на залепленное снегом стекло. Окно вдруг открылось, в просвете показалась мужская рука с окурком, и очкарик полетел вниз... Сейчас он проснётся, сунет ноги в тапки и выйдет на балкон, чтобы долго молча курить, вглядываться вдаль и снова искать глазами то проклятое заветное окно. Мне стало грустно, я надавил на педаль газа и рванул с места, вперёд, к раскалённому от июльского зноя, кинотеатру.

Там уже толпился народ. Одни входили внутрь, предвкушая посиделки на заднем ряду, другие выбегали наружу, распахивая перед дамами задние дверцы такси, третьи, так и не дождавшись возлюбленной, бесследно растворялись в дрожащем летнем мареве. Страсть, похоть, эйфория, боль, разочарования накрывали город гигантской сетью, в которой как рыбёшки бились тысячи влюбленных сердец. И Вазген...
В воздухе сверкнули чёрные лакированные туфли, и меня обдало удушающей волной парфюма и красного полусладкого. Я точно знал, что если однажды все люди на планете разучатся любить, то Вазген спасёт мир. Каждый вечер он вторгался в город снов с огромным букетом роз в руках и, со скоростью болида, пронзившего время и пространство, нёсся вдоль домов, забрасывая в распахнутые форточки охапки цветов и купюр.
Кадиллак чихнул, и мы полетели, наблюдая издалека за снующим от окна к окну кавказцем.
Внезапно раздался звук взрыва, вспыхнули и погасли фонари вдоль дороги, и охваченный пламенем Вазген исчез. Опять она!

С неба на дорогу медленно падал дождь из лепестков. Я опустился на землю, выпрыгнул из машины и быстрым шагом направился к стоящей метрах в пятидесяти от меня девушке. Зая...
Уже неделю эта фурия в платочке на голове и в пижаме с изображением Багза Банни терроризировала наш уютный мирок. Странные взрывы раздавались внезапно, без предупреждения в разных частях города, внося сумятицу и в без того тревожную жизнь влюбленных. Одни, напуганные грохотом, падали на землю, врезались в стены, путались в проводах электропередач, другие, как Вазген, попав в самый эпицентр взрыва, и вовсе пропадали.

Я остановился в нескольких шагах от нарушительницы и внимательно оглядел её. Лет двадцати пяти, невысокая стройная шатенка со вздернутым носом и серыми, чуть раскосыми глазами.
— Илья Ковалёв. Ил. Представьтесь, пожалуйста! — сказал я и зачем-то поднёс руку к голове.
— Лавли Ред, — задумчиво произнесла девушка и поймала пальцами парящий в воздухе лепесток розы. — А это Аппетитный горшочек.
У её ног стояла корзинка. Она достала из неё маленький круглый кабачок и бросила мне в руки.
— Лови, Котик!
И я поймал... Хлоп!

23:00. Вторник. Я приземлился на горячий от солнца асфальт, обошёл вальсирующую посреди дороги парочку пенсионеров и направился к машине. На некогда розовом кадиллаке топталась стайка голубей. Довольно курлыкая, они мерзко постукивали коготками по железу и клевали рассыпанное по капоту пшено. Зая... Но теперь я знал, где её искать! Ненавистная толстовка улеглась на водительское кресло, густо ухоженное голубями, и машина тронулась с места.

Первым делом нужно было избавиться от авто, запутать следы. Я припарковался у торгового центра на окраине, оставил переднюю дверцу открытой, затем забрал у парящего в метре от земли парня кожаную куртку и электросамокат и поехал к озеру.
У кромки воды болтались катамараны. Летать я не умел, поэтому плюхнулся на один из них и, стараясь не шуметь, погнал к другому берегу, где виднелись разноцветные дачные домики. Доплыв, перебежал поле и пошёл вдоль заборов исследовать поселок.

Над одним из участников моросил грибной дождь. Через щель между штакетниками забора виднелся дряхлый домишко с заросшей хмелем дверью, кусты смородины, ящики и аккуратные полосы грядок. Возле одной из них сидела Зая. Копалась в земле, напевала какую-то песенку и изредка поправляла съезжающий на лоб платок, по которому ползла божья коровка. Ни дать ни взять — ангел во плоти. Прям расплакаться можно... Я приоткрыл калитку, прошмыгнул внутрь и, за пару секунд преодолев расстояние до грядки, схватил беззаботно чирикающую гарпию за шиворот. Приподнял и развернул к себе лицом:
— Привет, Зай!
— Ко-о-отик! А что ты здесь делаешь?
— А ты?
— Кабачки выращиваю. Не видишь что-ли?!
Её глаза сузились до двух тонких щёлочек, и я почувствовал как в моё бедро врезалась острая женская коленка.
— Ой, извини, Котик. Промазала. Давай ещё раз?
Схватив девчонку за запястье, я потащил её к калитке.
— Не надо, Котик, пожалуйста! Я не виновата. Они сами!
— Кто они?
— Кабачки. Сами взрываются.
— Сами?!
— Да. Но не все, Котик. Я покажу.
Она развернулась и потянула меня за собой обратно к грядкам.
— Аппетитные горшочки. Сорт такой. Я их здесь выращиваю. Там у нас чёрти чо!
Я оглядел лежащую на земле россыпь овощей и присвистнул. Да тут целый арсенал!
— Где «там»?
— В садовом товариществе. У вас сны для парочек, а у нас для огородников. Если бы ты знал, что там творится, Котик. Боже мой...
Она тяжело вздохнула и, присев, принялась собирать кабачки в корзинку.
— Здесь у вас спокойно. Урожайность хорошая. Правда иногда они улетают или взрываются, но это атмосфера у вас такая... — сказала девушка и задрала голову вверх.
Я тоже посмотрел — по небу, перепрыгивая с облака на облако, бежал абсолютно голый мужчина с букетом цветов и бутылкой шампанского в руках.
— Ну всё, хватит! Забирай всё это и уматывай обратно в своё товарищество. Кстати, как ты сюда пролезла?
— Нашла дырочку. Уйду, только не ругайся, Ко-о-о-тик.
Дырочка обнаружилась внутри дачного дома. На стене кухни зияло, похожее на горящий обруч, отверстие, достаточно просторное для того, чтобы через него мог пролезть человек. Не выпуская ладони девушки из руки, я подошёл поближе, заглянул внутрь и чертыхнулся...

Жизнь садоводства бурлила. На картофельном поле играли в футбол тыквой. В нос бил запах навоза, горелых листьев и закруток. Отовсюду доносилось жужжание пчёл, треск газонокосилок, хрип тракторов. В воздухе летали грядки с морковкой, теплицы, горшки с рассадой и... Вазген. Порхая от грядки к грядке, он осыпа;л прелестных огородниц лепестками мяты и зелёным горошком. Я посмотрел на гигантский лес сельдерея, посреди которого высилась банка малосольных огурцов, и с ужасом отпрянул от отверстия.
— Я же говорила...
— Вперёд!
Девочка хмыкнула, закатила глаза и ловко залезла в дыру на стене.
— Кабачки хоть отдай.
— Держи. И пока!
— Пока, Котик.
Она запустила руку в корзину и... Отскочить я не успел. Хлоп!

Дырку заколотил сразу же во вторник. Сегодня было воскресенье. 01:25. Московское.
Двигаясь привычным маршрутом, я облетел город. Снял с дерева мужчину с биноклем, подвёз новоиспечённого папашу до роддома, перевёл старушку через дорогу и, удовлетворённый проделанной работой, упал на тёплый океанский пляж.
Закинув ногу на ногу, бросил презрительный взгляд на свой розовый кроссовок и повернул голову в сторону пары неподалёку. Лёгкий шорох песка, плеск воды, ночь, освещённая миллиардами звёзд, свечи, фрукты, вино. А пацан был не промах! Заменил местное озеро на маленький океан и теперь счастливый сидел за столиком, курил и наблюдал как его обнаженная подруга нежится в волнах. На горизонте вдруг сверкнула молния, поднялся шквальный ветер, океан вспенился, зашумел и девушка начала тонуть.
Парень вскочил, разделся, поиграл бицепсами и кинулся спасать возлюбленную. Но добежав до кромки воды застыл как вкопанный и громко матюкнулся — разрезая пучину мощным баттерфляем, с розой в зубах, к девушке мчался Вазген...
Я довольно улыбнулся, отряхнул одежду от песка и поехал в центр города.

По цветущей аллее, словно Трубадур с гитарой, прогуливалась любовь. Где-то тихо играл джаз, щебетали птицы, из окон, кустов и машин доносились смех и стоны. Над крышами пестрым клином летели анимэшники. Всё шло своим чередом.
Кроме... Мальчишка не понравился мне сразу. Среди веселой, прогуливающейся вдоль высоких клёнов публики он казался чем-то инородным. Сутулый, взъерошенный, смурной, лет одиннадцати, не больше. Сидел на краю скамейки и, пристроив тетрадь на коленях, что-то в ней рисовал. Такие здесь ещё не встречались. Редко, но случалось, конечно, что в наше зефирное царство проникали и бандиты, и сумасшедшие, и даже повара с блогерами, но чтобы дети...
Нужно было проверить. Но не успел я подойти, как мальчишка вскочил и бросился прочь. Оставленная на скамейке тетрадь зашевелилась, и огромное бурое щупальце схватило меня за шею. Я попытался вырваться, но склизкая с присосками удавка сжималась сильнее и сильнее.
— Помочь, Котик? — прозвучал рядом милый едкий голосок.
Спина выгнулась дугой, и из моего горла вылетел глухой протяжный хрип:
— Да-а-а.

Дым рассеялся. Мой кадиллак исчез. На месте взорванного кабачками монстра стоял белоснежный единорог. Вокруг него кружились бабочки и конфетти.
— Какая гадость!— фыркнула Зая, ткнув пальцем в плюшевый бок животного.
— Отвратительно!— кивнул я и, глядя на её перепачканный сажей нос, вдруг громко рассмеялся.
Мы взялись за руки и... полетели.

***
15:00. Суббота. Московское. И всё хуже некуда. Я лишён работы, снова заперт в четырех стенах и влюблён в девчонку, которую видел лишь во сне. Опять бесконечная боль, тоска, тишина, чужая далёкая жизнь за окном и табличка «Не беспокоить». Я посмотрел на часы напротив и закрыл глаза.
— Можно к тебе?
Голос мамы вырвал меня из забытья. В комнате зажёгся свет, и я увидел её. Зая стояла на пороге в строгом деловом костюме, с папкой в руках и всё с тем же дерзким блеском в серых, чуть раскосых глазах.
— Илья, это Арина. Одна из руководителей фонда «Шанс». Они оплатят все необходимые операции!
Зая молча кивнула мне и, едва заметно улыбнувшись, вышла из комнаты.
— Чудесная девушка. Она даже кабачки нам принесла. Страшненькие они какие-то, конечно, но... Заботливая.
Я закрыл глаза и взмыл ввысь.