Невольник чести 6

НОВАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ИЗВЕСТНЫХ ФАКТОВ
БИОГРАФИИ А.С. ПУШКИНА

Часть 6. Дуэль.

Но, прежде несколько слов о событиях, которые этому предшествовали.  1 июня 1835 г. Пушкин пишет Бенкендорфу:
«…Ныне я поставлен в необходимость покончить с расходами, которые вовлекают меня в долги и готовят мне в будущем только беспокойство и хлопоты, а может быть — нищету и отчаяние. Три или четыре года уединенной жизни в деревне снова дадут мне возможность по возвращении в Петербург возобновить занятия, которыми я пока еще обязан милостям его величества.
Я был осыпан благодеяниями государя, я был бы в отчаянье, если бы его величество заподозрил в моем желании удалиться из Петербурга какое-либо другое побуждение, кроме совершенной необходимости. Малейшего признака неудовольствия или подозрения было бы достаточно, чтобы удержать меня в теперешнем моем положении, ибо, в конце концов, я предпочитаю быть стесненным в моих делах, чем потерять во мнении того, кто был моим благодетелем, не как монарх, не по долгу и справедливости, но по свободному чувству благожелательности возвышенной и великодушной.»
22 июля 1835 г.:
«В течение последних пяти лет моего проживания в Петербурге я задолжал около шестидесяти тысяч рублей. Кроме того, я был вынужден взять в свои руки дела моей семьи: это вовлекло меня в такие затруднения, что я был принужден отказаться от наследства и что единственными средствами привести в порядок мои дела были: либо удалиться в деревню, либо единовременно занять крупную сумму денег. Но последний исход почти невозможен в России, где закон предоставляет слишком слабое обеспечение заимодавцу и где займы суть почти всегда долги между друзьями и на слово.»
26 июля 1835 г.:
«Мне тяжело в ту минуту, когда я получаю неожиданную милость, просить еще о двух других, но я решаюсь прибегнуть со всей откровенностью к тому, кто удостоил быть моим провидением.
Из 60 000 моих долгов половина — долги чести. Чтобы расплатиться с ними, я вижу себя вынужденным занимать у ростовщиков, что усугубит мои затруднения или же поставит меня в необходимость вновь прибегнуть к великодушию государя.
Итак, я умоляю его величество оказать мне милость полную и совершенную: во-первых, дав мне возможность уплатить эти 30 000 рублей и, во-вторых, соизволив разрешить мне смотреть на эту сумму как на заем и приказав, следовательно, приостановить выплату мне жалованья впредь до погашения этого долга.»
Итак, лето 1835 г. явилось переломным моментом в болезни поэта, если до этого он бравировал своим желанием уйти из жизни, то в этот раз он впервые заглянул в бездну, и то что он там увидел вылилось в стихотворении «Странник»:
Я встретил юношу, читающего книгу.
Он тихо поднял взор — и вопросил меня,
О чем, бродя один, так горько плачу я?
И я в ответ ему: «Познай мой жребий злобный:
Я осужден на смерть и позван в суд загробный —
И вот о чем крушусь: к суду я не готов,
И смерть меня страшит».
«Коль жребий твой таков, —
Он возразил, — и ты так жалок в самом деле,
Чего ж ты ждешь? зачем не убежишь отселе?»
И я: «Куда ж бежать? какой мне выбрать путь?»
Тогда: «Не видишь ли, скажи, чего-нибудь», —
Сказал мне юноша, даль указуя перстом.
Я оком стал глядеть болезненно-отверстым,
Как от бельма врачом избавленный слепец.
«Я вижу некий свет», — сказал я наконец.
«Иди ж,— он продолжал, — держись сего ты света;
Пусть будет он тебе единственная мета,
Пока ты тесных врат спасенья не достиг,
Ступай!» — И я бежать пустился в тот же миг.
Побег мой произвел в семье моей тревогу,
И дети и жена кричали мне с порогу,
Чтоб воротился я скорее. Крики их
На площадь привлекли приятелей моих;
Один бранил меня, другой моей супруге
Советы подавал, иной жалел о друге,
Кто поносил меня, кто на смех подымал,
Кто силой воротить соседям предлагал;
Иные уж за мной гнались; но я тем боле
Спешил перебежать городовое поле,
Дабы скорей узреть — оставя те места,
Спасенья верный путь и тесные врата.

С этого дня мысль о суициде уже не покидает его, и он ищет пути её реализации, но так, чтобы не нарушить нравственный закон запрете на суицид, то есть он должен погибнуть от чужой руки, а не от своей. Очевидно, летом следующего года план окончательно созрел, и он приступил к его реализации. 4 ноября 1836 г. появляется «диплом рогоносца», и Пушкин сразу же обвиняет в этом Геккера, зная о волокитстве его приемного сына Дантеса за Наталией Николаевной. Геккеры в полном недоумении, и чтобы как-то исправить ситуацию Дантес 17 ноября сделал официальное предложение женится на сестре жены Пушкина. Свадьба состоялась 10 января 1837 года. По логике, конфликт себя исчерпал. Но 27 января наступает развязка. Тяжело раненного поэта привозят домой. И в ту же ночь Николай I отправляет ему записку:
«Есть ли бог не велит уже нам увидеться на этом свете, то прими мое прощение и совет умереть по християнски и причаститься, а о жене и детях не беспокойся. Они будут моими детьми, и я беру их на свое попечение.»
Пушкин ещё жив, а император его уже прощает и «напоминает» что берёт его семью на свое попечение.  Это написано человеку, которого, если бы он выжил, должны были бы повесить. Возможное разъяснение этой странности кроется, очевидно, в их последней встрече 23 ноября в четвёртом часу дня. В камер-фурьерском журнале об этом сказано так: «По возвращении (с прогулки) его величество принимал генерал-адъютанта графа Бенкендорфа и камер-юнкера Пушкина».
Итак, 23 ноября встречаются основные участники надвигающейся трагедии. Если присутствие Бенкендорфа не вызывает сомнений, то появление Пушкина явление экстраординарное. Личные аудиенции, не носившие церемониального характера, были явлением чрезвычайным, и связанные исключительно с интересами двора. То о чём говорилось на этой встрече, так и осталось тайной за закрытыми дверями, если бы не записка Николая к ещё живому поэту о христианском причастии и отеческой заботе о семье. Именно об этом и была речь на этой встрече.

Но вернёмся в 27 января 1837 г.
Пушкин находился с утра в возбужденном, бодром и веселом настроении. Жуковский записал следующие подробности этого утра Пушкина: «Встал весело в 8 часов - после чаю много писал - часу до 11 -го. С 11 обед. - Ходил по комнате необыкновенно весело, пел песни - потом увидел в окно Данзаса, в дверях встретил радостно. - Вошли в кабинет, запер дверь. - Через несколько минут послал за пистолетами. - По от'езде Данзаса начал одеваться; вымылся весь, все чистое; велел подать бекешь; вышел на лестницу. - Возвратился. - Велел подать в кабинет большую шубу и пошел пешком до извозчика. - Это было в 1 час». /27/
В 1860 г. Данзас рассказал своему сослуживцу А.Н. Аммосову о событиях последней дуэли Пушкина, как его секундант:
«Было около 4-х часов.
Выпив стакан лимонаду или воды, Данзас не помнит, Пушкин вышел с ним из кондитерской; сели в сани и отправились по направлению к Троицкому мосту.
Данзас не знает, по какой дороге ехали Дантес с д’Аршиаком; но к Комендантской даче они с ними подъехали в одно время.» /28/
3 февраля 1837 г. Данзас передаёт следователю полковнику Галахову донесение:
«… 27-го Января в 5-ом часу пополудни за Комендантской дачей.  Кроме меня и Секретаря Французского Посольства Виконта д’Арширака, бывший Секундантом у Поручика Геккерна, при дуэли никто не находился, и сколько мне известно кроме присуствующих, знал об ней один только Министр Нидерландского двора Барон Геккерн: но так как я узнал о дуэли в тот же самый день, и имел переговоры с Виконтом д’Аршираком только касательно условий самой дуэли, то мне и неизвестна мера их прикосновенности по сему предмету.» /29/
Итак, после 4 часов по полудню, т.е. за час до наступления темноты, четыре человека уединились, чтобы завершить то, что инициировал Пушкин 4 ноября 1836 г., т.е. за три с половиной месяца до этого. Все что происходило после их встречи нам известно исключительно с их слов.
Встреча эта завершилась тяжёлым ранением Пушкина в живот, и простреленной рукой Дантеса. Вот именно ранение руки и даёт ключ к пониманию, того, что собственно произошло в укромном месте перед наступлением темноты.
5 февраля 1837 года штаб-лекарь гвардии кавалерийского корпуса Стефанович освидетельствовал Дантеса и составил следующий акт:
«Поручик барон Геккерен имеет пулевую проницательную рану на правой руке ниже локтевого сустава на четыре поперечных перста. Вход и выход пули в небольшом один от другого расстоянии. Обе раны находятся в сгибающих персты мышцах, окружающих лучевую кость, более к наружной стороне. Раны простые, чистые, без повреждений костей и больших кровеносных сосудов. Больной… руку носит на повязке и, кроме боли в раненом месте, жалуется также на боль в правой верхней части брюха, где вылетевшая пуля причинила контузию, каковая боль обнаруживается при глубоком вздыхании, хотя наружных знаков контузии незаметно. От ранения больной имеет обыкновенную небольшую лихорадку (ferbis vulneraria): вообще он кажется в хорошем и надёжном к выздоровлению состоянии…» /28/

На что обращаем внимание:
1) …рану на правой руке;
2) …ниже локтевого сустава на четыре поперечных перста. (около 10 см ниже локтевого сгиба);
3) Вход и выход пули в небольшом один от другого расстоянии. (т.е. траектория пули с небольшим смещением от перпендикуляра к плоскости руки);
4) Обе раны находятся в сгибающих персты мышцах, окружающих лучевую кость, более к наружной стороне. (т.е. на некотором расстоянии от кости);
5) Раны простые, чистые, без повреждений костей и больших кровеносных сосудов. (т.е. рана мягких тканей руки);
6) … жалуется также на боль в правой верхней части брюха, где вылетевшая пуля причинила контузию;
7) … каковая боль обнаруживается при глубоком вздыхании;
8) … хотя наружных знаков контузии незаметно;
9) … вообще он кажется в хорошем и надёжном к выздоровлению состоянии…

Итак, о чём нам говорит эта запись профессионального военного врача?
Рана ниже локтевого сустава правой руки п1, 2 можно связать с контузией верхней части брюха п.6 только в одном случае, если правая рука была согнута.
Обратим внимание на рис.1 где изображена профессиональная позиция стрелка во время стрельбы из пистолета. Правая рука при этом направлена на противника. На рис.3 видно куда получает ранение стрелок – в правый бок. На рис. 2 показаны тестовые стрельбы сотрудников НКВ, так же, как и на двух других рисунках, все стрелки стреляют с правой руки стоя к мишени открытым правым боком. Для того, чтобы получить контузию в правой верхней части брюха, т.е. чуть ниже соска, необходимо повернутся к противнику лицом, т.е. открыть ему грудь, и при этом прикрывать ладонью правой руки грудь в области сердца с левой стороны. Только в этом случае можно получить перпендикулярное ранение по п.3. Если бы на месте Дантеса был гражданский, то, хотя и с большой натяжкой, с этим ещё можно было бы согласиться, но как мы видим из рис.2 профессиональные военные никогда не повернутся к противнику грудью, так как при этом открывается слишком большая площадь поражения, которую просто физически невозможно закрыть руками.
Если, по совершенно не понятной причине, Дантес действительно повернулся к Пушкину грудью, то пуля, которая прошла через руку должна была оказаться у него в теле, вместе с пуговицей, если бы та находилась у неё на пути, но доктор отметил, что никаких видимых повреждений на теле у Дантеса не было п.8.

Итак, заключение осмотра ранения Дантеса однозначно указывает на то, что никакой дуэли не было. А что же было причиной двух ранений одно из которых стало смертельным.
Обратим внимание на следующий слова Жуковского «…вымылся весь, все чистое…» и слова Николая I «…и совет умереть по християнски и причаститься…»
Первое замечание (Жуковского) указывает на то, что Пушкин знал, что отправляется в последний путь и по русскому обычаю обмыл тело и переоделся в чистое. При этом надо вспомнить, что из всех 28 дуэлей Пушкин не получил ни одного ранения и ожидать его в очередной дуэли у него не было никаких оснований.
Второе замечание (Николая I) говорит само за себя, учитывая с какой поспешностью оно было доставлено – молчи, правда лишит тебя чести, и обречет семью на позор и нищету.

Таким образом, единственным объяснением, того, что произошло в темноте (именно поэтому было выбрано именно это время) у Комендантской дачи, это убийство, которого так хотел и добивался поэт.
Дантесу естественно сохранили жизнь, обеспечили материальную компенсацию за ранение и молчание в будущем.
Данзас, отсидев положенных четыре месяца всю оставшуюся жизнь повторял наизусть заученный текст того, что произошло на Черной речке.
Гончарова получила хорошую компенсацию, и чтобы она по глупости не сболтнула что-либо лишнего Николай I пристроил её к своему адъютанту. А как напоминание о неразглашении тайны, младшему сыну Пушкина была назначена пожизненная пенсия, которая должна была передаваться по наследству, и если бы у него были дети, то они бы её унаследовали, а так она досталась его жене.

Часть 5   http://proza.ru/2024/12/17/880
Заключение   http://proza.ru/2024/12/17/731
Примечания   http://proza.ru/2024/12/17/725