Беги быстрее Алик

                Убегая от судьбы, он,
                как это обычно бывает, мчится ей навстречу.
                Тит Ливий



   Тёмно-русый блондин, почти спортивного телосложения, если не считать появившийся недавно от сытой жизни и привычки к сладкому животик, заменивший накаченные когда-то квадратики пресса, Алик всегда нравился девушкам. Было в нем что-то. Харизма какая-то что ли, которая их притягивала. Умел он на змеином глазу как гипнозом привлекать к себе различных личностей женского пола, из тех, кому хотелось то любви, а то просто приключений. При этом к жизни он относился довольно легкомысленно. Не сильно заморачивался будущим, не переживал за хлеб насущный, не думал серьезно о карьере, не обременял себя серьезной работой, стараясь устроиться то в магазин, то в общепит. А на лето вообще устраивался работать за город, на какой-нибудь базе отдыха или загородном ресторане, барменом или торговал на улице шашлыком с мангала.
С Аликом я познакомился давно, где-то во второй половине восьмидесятых. В то время поднималось не только кооперативное движение, но и поднимали голову бандиты разного рода. «Мафиозники» как их называли бабушки у подъездов в конце восьмидесятых. Те самые, кого в девяностые уже назовут «братвой». Тогда нам казалось, что нас это никогда не коснется. Но в итоге коснулось все, каждого по-разному.
   В компании старых друзей, тогда еще в большинстве своем не женатых, Алик выделялся своим не стандартным чувством юмора, знанием большого количества анекдотов на разные темы, которые он извлекал из своей памяти применительно к текущей ситуации. По его словам, которые он иногда говорил в минуты откровенности, желанием его было разгадать то, что он не понимал и что как нам казалось разгадать невозможно, а именно – женскую логику. Считая себя творческой натурой, он мог легко настраиваться на волну незнакомой девушки и непринужденно вести с ней беседу. Хотя, конечно, бывали у него и провалы. Были и такие, кто определяли его как человека легкомысленного, желающего приключений больше, чем серьезных отношений. В прочим Алик так относился не только в девушкам, но и к жизни вообще.
   Надо заметить, что такая его жизненная позиция, воспринимать все не серьезно, с юмором часто не к месту и легкомыслием, порой раздражала. И, если в подвыпившей компании он был душой-парнем, то какие-либо серьезные дела с ним иметь было довольно сложно. Хотя за легкостью характера ему обычно прощали все. Таким я его и запомнил, когда мы в начале девяностых, после нескольких лет знакомства потеряли друг друга из виду.
   Но, в небольшом городе надолго потеряться невозможно и мы через несколько лет встретились опять. Алик уже не был прежним Аликом, а больше стал похож на Альберта. Причем глядя на него мне всякий раз хотелось к имени его добавить отчество, которого я никогда не знал. Перемены, которые произошли с ним, были просто удивительны. Взгляд стал серьезным. Движения размеренные, уверенные, не дергается, как, бывало, раньше. Говорит не торопливо, подбирая слова. Нет больше плоских шуток, дурацких анекдотов.  Перекинувшись парой фраз, мы присели на веранде в летнем кафе сквера, с тенистыми, раскинувшими свои лиственные ветви деревьями. После общих слов как вообще дела, я спросил его о том, что случилось в его жизни, что он так изменился, и Альберт рассказал мне интересную историю, которая заставила его пересмотреть свою жизнь.
   С его слов, жизнь, которую он жил тогда, казалась ему нормальной. Даже лучше. Будущее конца восьмидесятых было мрачно. Дефицит, криминал и озлобление от жизни были обычным делом.  Все, чего не было на прилавках, а на прилавках тогда мало что было, приходилось доставать. Алик стремился работать в таких местах, где он был при продуктах или при дефицитных товарах. Ему всегда удавалось что-то выкроить для себя или для перепродажи втридорога. Почти всегда при деньгах. Пусть не много, на карманные расходы есть, да и на девочек тоже. Конечно, он не мог иметь столько, сколько имели тогда директора ресторанов и магазинов от продажи дефицитных товаров или обвеса с обсчетом покупателей, собирая дань с заведующих и начальников отделов, но средств хватало, да и человек он был нужный. Дефицит отложить, столик забронировать, коньяк достать, мясо на шашлык получше. Всем был нужен. Поэтому, ему и не надо было больше ничего. Жизнью своей был он тогда почти доволен. Если б не сомнение, которое его нет-нет да мучило по ночам. А что дальше? Чем все это кончиться? Зачем он вообще живет и что ему делать в жизни?
   Альберт хмурит заросшие брови и пьет кофе из маленькой белой чашки. Салфетка на тарелочке под чашкой размокла. Эд смотрит на коричневое колечко от дна кофейной чашки на салфетке. К стакану джина-тоника, который мы взяли отметить встречу, даже не притронулся.  Стакан, наполненный колотым льдом покрыт каплями конденсата, которые стекая по стеклу на стол, напоминая крупные слезы. Он рассказывает обо всем, что было с грустью во взгляде и кажется с какой-то озлобленностью.  Как будто злиться на себя тогдашнего. Он молчит, собираясь с мыслями. Не знаю почему он решил рассказать мне все это, но я молча его слушаю, понимая, что человеку надо высказаться.
Альберт продолжает рассказывать, как он подрабатывал вначале осени в загородном ресторане, как отдыхал на озере, наслаждаясь жизнью. Но, толи терпенье Всевышнего закончилось, толи Судьба решила, что хватит. Все кончилось в одночасье.
   Работая днем барменом, Алик подрабатывал вечером официантом. Было самое начало осени. Дни были еще теплые, людей на отдых приезжало много, шли хорошие чаевые, отказываться не было смысла. В какой-то момент он заметил клиентов, двух молодых крепких ребят, которые часто бронировали у него столик, всегда оставляя аванс на всю сумму заказа. Никогда не мелочились. Заказывали много, пили и кушали, угощая то одних и тех же, а то разных развеселых девиц. Каждый раз давали хорошие чаевые, вели себя по-приятельски. Пожимали руки, похлопывали по плечу. В общем располагали к себе.  И надо же было так случиться, что в один из вечеров к Алику от директора попали ключи от банкетного зала. Обычно банкетный зал был закрыт. Использовали его исключительно для спецобслуживания. Небольшой, находящийся в самой глубине здания, банкетный зал был идеальным местом для встречи «дорогих гостей». Иногда директор сам открывал его для того, чтоб посидеть с друзьями вдали от чужих глаз. У этого зала даже был отдельный выход во двор на площадку, где стояли автомобили гостей. Алику поручили навести порядок, расставить все по местам, накрыть чистую скатерть, расставить приборы. В общем поработать в зале, подработать чаевых в тот вечер у Алика не получилось и он, скрипя душой и жалея о потерянных деньгах наводил красоту в пустом, освещаемым только настенными светильниками, зале. В второпях он забыл запереть входную дверь, в которую после того, как он навел нужную красоту, зашли как раз те два парня, часто бронировавшие у него столик. Увидев банкетный зал, они пришли в полный восторг. «Классное место!» все повторяли они, осматривая мягкие кресла и чешский сервиз на столе. Переглянувшись друг с другом, они сообщили Алику, что давно ищут такое место для проведения банкетов. Не могут найти, а тут такой зал. В общем, если Алик организует им в эту субботу банкет, то он не пожалеет. Чаевых ему дадут столько, что «мало не покажется». Алик знал, что зал без директора не откроешь, ключи у него, поэтому ничего не получиться. О чем и сказал настойчивым парням. Но те не угомонились и все сулили щедро отвалить наличные за банкет. Вот тогда Алик и подумал, что один раз банкет устроить можно. Обещанные щедрые чаевые не выходили из его головы. Тем более, что директор в субботу уедет после обеда, а в воскресенье он обычно не бывает. Можно в воскресенье спокойно приехать и навести порядок после банкета, сделать все как было. Ключ был у него, в общем Алик тогда согласился. Жадность, легкомыслие и доверчивость сыграли в тот вечер с ним злую шутку.
   Дождавшись, когда директор уехал, Алик заказал выпивку и закуски на восемь человек, как договаривались с завсегдатаями. Открыл банкетный зал, накрыл все по-быстрому и стал встречать гостей. Надо сказать, что гости не заставили себя ждать. Сначала подошли те два приятеля, которые договаривались о банкете. Осмотрев все внимательно, они отдали сразу всю сумму Алику, чем не мало его удивили. Затем предупредив его, что, если будут еще заказывать, доплатят отдельно, пошли курить на террасу у выхода на стоянку. Тут, по рассказу Алика, у него где-то внизу живота, появилось странное ощущение, похожее на расстройство желудка, а на сердце начали «скрести кошки», предсказывая крупные неприятности. Внезапно внутренний голос Алика, к которому надо сказать он прислушивался, настойчиво стал говорить ему, что полученные за банкет деньги нужно обязательно пробить через кассу, не оставляя себе ничего, кроме чаевых. Алик так и сделал. Поднялся в зал и пробил все деньги за заказанные закуски и алкоголь через кассу, сдав чеки администратору зала. Тем временем чувство, что произойдет что-то крайне нехорошее все усиливалось, пугая Алика все больше и больше. Он уже начал жалеть, что связался с этим банкетом. Его стали одолевать страхи, что гости напьются и побьют дорогой чешский сервиз, прожгут сигаретами новую скатерть. «Если б я знал тогда, что произойдет!» грустно вздыхает Альберт и продолжает свой рассказ. В общем, когда на двух «девятках» цвета «мокрый асфальт» подъехали еще шесть человек, Алика начало трясти мелкой дрожью. Пять накачанных парней сопровождали худого человека, в черной дорогой рубашке, дорогих брюках. На руках Алик заметил синие татуировки. Сразу стало понятно кто главный. Несмотря на то, что глаза Главного застыли в морщинках мнимой улыбки, взгляд его был похож на взгляд змеи, смотрящей на свою жертву. Казалось, что все, на кого он смотрит, становятся немыми от страха.
   После рукопожатия со всеми, гости уселись за стол, нахваливая обстановку в банкетном зале и активно выпивая. Похлопывали Алика по плечу, когда тот подавал закуски на стол и говорили, что он де молодец, как все устроил. Затем Главный так же, улыбаясь тонкими губами усадил Алика за стол рядом с собой под предлогом выпить за его здоровье. И тут Алик дал промашку. Сколько раз опытные официанты и бармены говорили ему никогда не пей с клиентами и не садись с ними за один столик. Так нет же, не мог, а вернее побоялся отказать, высказать неуважение, явно видя с кем имеет дело. Выпил одну рюмку, не закусывая и собрался встать из-за стола, как тут ж налили вторую, третью. Уговаривали выпить, начали угрожать, что за неуважение надо отвечать. В какой-то момент Алик стал понимать, что обстановка становиться враждебной. Два его завсегдатая, под надуманным предлогом отозвали его в дальний конец банкетного зала и вдруг угрожающе спросили: «Где деньги, что тебе дали?». Алику оставалось развести руками и сказать, что деньги пробиты через кассу в оплату алкоголя и закусок, остались только обещанные ему чаевые. Тут на Алика посыпались угрозы. Переставшие в один момент быть дружелюбными парни, еще час назад похлопывающие Алика по плечу, стали вдруг злобными и агрессивными. Подошедший к ним худой в наколках спросил: «Ну что, отдал бабки? Нет? Обшманайте его! Если не найдете, ставьте его на долг. Мне деньги нужны.». Вчерашние приятели закивали головами, затем они обратились в Алику, чтоб тот гнал деньги, или повесят на него долг. «А заявишь на нас, знай, что это Смотрящий на районе, замочим тебя, если чё!» прошипели они. Затем они отобрали у Алика чаевые вместе с его кожаным бумажником и стали угрожать закопать его здесь же в лесопосадке. Карусель угроз и побоев завертелась. Алик получил несколько ударов по лицу, губа его треснула и пошла кровь. Затем его вытолкали на террасу и избивая потащили в лесопосадку за рестораном. Остальное Алик помнит плохо. Его били сразу человека четыре. Били аккуратно по лицу и в живот. В какой-то момент Алик отключился. Очнулся после того, как почувствовал, что на него льют минералку из стеклянной бутылки. Его подняли за грудки и прислонили к стволу дерева, стоящему недалеко от автостоянки. Дали еще пару пощечин, чтоб пришел в себя окончательно. Худой ушел. Алик проясняющим взором видел, как тот садиться вместе с остальными приехавшими в машины, на которых они приехали, и они быстро уезжают со стоянки. Несмотря на то, что лицо у Алика болело от ударов, чувствовал он себя на удивление нормально. Сознание его было ясно как никогда, и он отлично понимал все, что сейчас происходит. Вчерашние приятели, ставшие для него в миг ненавистными врагами, сняли с его руки часы, еще раз похлопали его по карманам в поисках денег и наконец его отпустили, сказав напоследок: «Смотри, если что, как мы придем, чтоб все было готово! Жрачка и выпивка с тебя! И деньги чтоб вернул, где хочешь ищи!». После чего они равнодушно развернулись и пошли к автостоянке. Он со злобой посмотрел, как эти двое сели в машину и укатили в сторону города.
   Алик сел на землю. В голове его был ураган мыслей и чувств. Его буквально трясло. Из всего что вертелось у него в голове главной мыслью было то, что он, доверяя своему внутреннему голосу правильно сделал, что успел заранее внести деньги в кассу. С разбитым лицом, на котором уже начали проявляться синяки, без часов, без бумажника, в перепачканной рубашке и брюках он потащился обратно в банкетный зал. Ключи, припрятанные им на всякий случай в горшке цветка у входа, были на месте. Дверь в зал была открыта. К счастью Алика, вся посуда была цела, все приборы были на месте. Вздыхая от расстройства, понемногу отходя от произошедшего, понимая ужас того, что с ним случилось, Алик навел порядок в банкетном зале, заменил испачканную закусками скатерть и салфетки на чистые, он перемыл всю посуду, накрыл стол по-новому. Долго курил, соображая, что делать дальше. Вспомнив, что еще несколько дней назад он припрятал немного денег на всякий случай, но так ей и не воспользовался. Алик проверил ящик, деньги были на месте. Ну хоть что-то подумал он и окинув тоскливым взглядом банкетный зал, в котором и следа не осталось от неудачной пирушки, он закрыл дверь, включил сигнализацию и посмотрел на настенные часы.  Было уже второй час ночи. Злоба на обманувших его нелюдей, страх и отчаяние бились его в душе. Обида слепила ему глаза. Не разбирая дороги, он пошел к загородному шоссе, где ему через полчаса кое-как, удалось поймать старую копейку, ехавшую в сторону города. Старик-пенсионер проехал вначале мимо, но затем пожалев Алика, сдал назад и посадил его на переднее сиденье. Алик до сих пор помнит, как они ехали по ночному шоссе молча, как косился на его разбитое лицо старик-водитель, и лишь один раз спросивши его при въезде в город: «Может в больницу?». Алик помнит, как отрицательно покачал головой. «Нет, домой» едва выговорил он распухшими от ударов губами.
   «Что мне было делать тогда, я не знал» говорит Альберт. «Конечно, я в понедельник откровенно рассказал все директору. Тот спросил, как выглядели «гости», после того лично осмотрел банкетный зал. Убедившись, что все цело, он подписал заявление об увольнении завтрашним днем и на вопрос Алика, что ему теперь делать сказал: «Беги быстрее Алик. Может не найдут.»
   Еще неделю Алик сидел дома, ожидая, что сойдут с лица синяки и не отвечая на вопросы родителей. За эту неделю Алик переоценил почти все, чем жил до этого. «Я на себя тогда со стороны посмотрел» говорил он мне, пока мы шагали от кафе по бульвару, среди дневного шума и идущих в разных направлениях людей. «Я ведь в институт поступил, да учиться не очень хотел. Тяжело было. Думал брошу. А после этого решил –нет! Выучусь, чтоб вот так по жизни не колыхаться!». Альберт хоть и хмурит по прежнему брови, но озлобленность, с он только что рассказывал про изменивший его вечер, кажется, что прошла. «Знаешь, я после этого к вере пришел. Просил помочь, чтоб жизнь моя переменилась» говорит вдруг он. Я, понимая киваю головой.
   Да. Мы, жившие при СССР, не знали в большинстве своем традиций, связанных с верой. Судили по ним только со слов бабушек. Родители наши не говорили нам о важности веры для каждого человека. О важности верить в себя как единого со всем сущим. Мы пережили трудности застоя, перестройки, бандитских девяностых. Мы не получившие в детстве принятие традиций веры в храмах сами приходили к ней, прося о помощи поверить в себя среди всего хаоса и беспредела, что тогда творился.
Альберт на секунду становиться тем прежним Аликом из далекой юности с прежней беззаботной искоркой в глазах, чтоб пожать мне на прощанье руку. «Измени себя к лучшему и мир вокруг тебя таже измениться к лучшему» говорит он мне на прощание. «Увидимся еще» уверенно говорит он, уходя в сторону остановки и махнув на прощанье рукой. Я смотрю ему вслед и думаю, каким он будет при следующей нашей встрече, если увидимся? Ведь мир меняется постоянно, меняя и нас всех.

17.12.2024
9,02