Триста тридцатый шаг

    Ну, вот. Душа полюбила, а сердце покинуло меня, оставив одни свои следы, коих ровно триста тридцать, на нетающем снегу. Можно было бы сказать, что его похитили... Но, разве прилично говорить об этом сейчас, далеко не в юном возрасте?!

    Нельзя оставаться без сердца долго! Я уже спешу за ним! Сделав шагов гораздо больше, чем триста тридцать,  выйдя к границе мирового бытия: к 1000, я приостановилась, заметив, что осень уже закончилась. Снег! Как его много! Дворник скребёт деревянной лопатой по асфальту, звук касается моих барабанных перепонок и я возвращаюсь в прошлое, в тот день, когда у меня, накануне Нового года, какие-то студенты украли норковую шапку...


   С копной вьющихся, спутанных волос, рассыпанных по полушубку, я шла по той самой улице, на ту самую съёмную квартиру, в высоких сапогах, имеющих  неприлично (и непривычно!) высокие каблуки (их называли ботфорты), в короткой шубейке, с огромной сумкой, полной физики и математики, на плече. Я слышала, как пожилые женщины осуждали меня за наглость, видела взгляды солидных мужчин, один из которых зачем-то мне подмигнул. У меня ужасно заболела голова и начала подниматься температура. Щеки горели.

   Помню, одно авто остановилось и водитель открыл передо мной дверцу, начал мне что-то говорить. Я подумала, что он сжалился и подошла, но то, что услышала, привело меня в ужас. Я с силой захлопнула дверцу и побежала прочь.

   Оставалось идти ещё минут десять. Сил уже не было...

   Когда дошла таки до дома, сразу поставила наливаться горячую ванну, вскипятила чайник, заварила зверобой.

   Чуть позже пришлось вызвать Скорую...

   Мне поставили два укола и уехали.

   Скоро ко мне приехал мой парень и пошёл за лекарствами.

   А ещё он оставил мне свою старую чёрную вязаную шапку, всю в катышках. Я очень её полюбила потом; а когда поправилась, то постирала, надушила, сделала ей фланелевый подклад и бритвенным станком привела в полный порядок. Вышила чёрными мулине готический знак справа.

   А в ту ночь мне снились чудеса, я беседовала с умершими людьми.

   Северный ветер играл за моим окном мазурку за мазуркой, а моё будущее в форме синего сердечка-письма держал в руке потрясающий мужчина в смокинге...

   Помню норковую шапку... Мамина старая. Кремовая. По краю мех истёрся и видно было лоснящуюся кожу. Но, были 90-е! Шапка из натурального меха!
Украли с мохеровым шарфом, который был засунут внутрь шапки.

   Нельзя доверять социуму! Нель-зя! (Позже: да, нельзя доверять абсолютно)


/17.12.24


Рубрика: ГоПтика