Поспорю с Гончаровым

И.А. Гончаров написал критический этюд «Мильон терзаний», в котором, как кажется на первый и ошибочный взгляд, он детально разбирает комедию А.С. Грибоедова «Горе от ума».
Ну, вот тут, например,
https://ilibrary.ru/text/1075/p.1/index.html

Знаете ли, дорогие мои читатели? На мой взгляд, школьные уроки литературы были не идеальными в моё время, а каковы они сейчас, судить не берусь, но и не ожидаю большого прогресса в этом деле.
Как-то мне довелось ознакомиться со списком обязательного прочтения для школьников, и я пришёл в ужас. 

Чтение мнения Гончарова никак не помогает культурному развитию. В целом школьникам не надо бы читать критическую литературу. Им надо читать литературу как таковую. Чем больше, тем лучше, но ещё и «чем лучше, тем лучше», простите мне такую тавтологию. Чем лучше книги, которые они будут читать, тем лучше будет для них.

А лучшими книгами я считаю те книги, которые пробуждают добрые чувства, и при этом ещё и интересные.

Я бы назвал, что в целом любые интересные книги хороши, но воздержусь от такого категоричного утверждения, поскольку книга может оказаться интересной, но чрезвычайно вредной.  Сужу по фильмам.

Фильмы, в которых главный герой в одиночку расправляется с большим количеством негодяев – это крайне интересные и крайне вредные фильмы.

В этом перечне лидирует «Джон Уик». Также всевозможные «Крепкие орешки», Бондианы, сериалы про Рембо и прочее, прочее, прочее. Боевики. Такие фильмы воспитывают недоверие к любым представителям закона, правоохранительным органам, учат тому, что все проблемы следует решать самому, при этом надо иметь оружия чем больше, тем лучше, и убивать без сомнений. Не теряя времени. Даже комедии делают из таких фильмов – «Телохранитель киллера», «Телохранитель жены киллера», «Киллеры», «Девять ярдов», «Девять ярдов-2» и так далее. Эту тему развивать дальше не буду, но подчеркну – существуют крайне вредные и весьма интересные фильмы, следовательно, и сценарии, и книги.

Но вернёмся к комедии «Горе от ума».

Главная опасность для школьников – НЕ ДУМАТЬ, а принимать чужое мнение на веру. И ещё уметь его пересказать. И даже аргументировать теми самыми аргументами, которые использовал этот автор этого чужого мнения. 

Мне кажется, что уважаемый мной И.А. Гончаров даже не до конца разобрался в собственной книге «Обломов»! Куда уж ему разобраться в чужой комедии «Горе от ума»?!

Кажется, Обломова Гончаров рисует как отрицательного героя, а он – луч света в тёмном царстве. Я это мнение обосновал в другом месте.
Здесь я буду спорить с Гончаровым в отношении Чацкого.

Сначала я с ним соглашусь. Вот с чем я соглашусь, но не полностью.

ЦИТАТА

«Одни ценят в комедии картину московских нравов известной эпохи, создание живых типов и их искусную группировку. Вся пьеса представляется каким-то кругом знакомых читателю лиц, и притом таким определенным и замкнутым, как колода карт. Лица Фамусова, Молчалина, Скалозуба и другие врезались в память так же твердо, как короли, валеты и дамы в картах, и у всех сложилось более или менее согласное понятие о всех лицах, кроме одного — Чацкого. Так все они начертаны верно и строго и так примелькались всем. Только о Чацком многие недоумевают: что он такое? Он как будто пятьдесят третья какая-то загадочная карта в колоде. Если было мало разногласия в понимании других лиц, то о Чайком, напротив, разноречия не кончились до сих пор и, может быть, не кончатся еще долго».

КОНЕЦ ЦИТАТЫ

Слушайте, вот о том, что все остальные герои совершенно ясные, о них не возникает никаких споров, это Гончаров решительно не прав! А вот о том. Что споры о Чацком не прекращаются – соглашусь!

Учителя литературы привыкли мыслить штампами. Ну, если в баснях Крылова трудно ошибиться в оценках характеров героев, то в романах русской классики сделать ошибку крайне легко. Анну Каренину ошибочно называют жертвой, положительной героиней, а её супруга ошибочно осуждают. Катерину из «Грозы» Островского также называют «луч света в тёмном царстве», а что в ней светлого?

В оценках героев «Горя от ума» полно ошибок. Фамусова ошибочно называют стариком и представителем старого и очевидно отжившего времени, Софию ошибочно считают положительным героем, Скалозуба также оценивают ошибочно, Платона Михайловича вообще не замечают! Иными словами, не анализируют и не думают! А это очень и очень неправильно! Читать надо для того, чтобы ощущать, сопереживать и думать, думать, думать.

Далее. С какой стати Гончаров пишет вот это: Как картина, она, без сомнения, громадна. Полотно ее захватывает длинный период русской жизни — от Екатерины до императора Николая»?!?

Ничего, что комедия написана в 1815-1820 годы, о чём сам же Гончаров сообщает?! Вот ведь его слова: «Сам Чацкий гремит против «века минувшего», когда писалась комедия, а она писалась между 1815 и 1820 годами». Ну, а императором Николай стал в конце 1825 года!

Лично я считаю, что действие комедии в результате редакций Грибоедов перенёс в 1824 год, или, может быть лишь чуть-чуть раньше, я это мнение обосновал тем, что Скалозуб говорит, что пожар способствовал тому, что Москва стала краше, а это он мог сказать лишь после завершения работ по её перестройке и реставрации. Ну, конечно, если он не настолько идиот, что радовался виду пожарищ! А он, очевидно, не такой идиот. Полковник всё-таки, как-никак. И, кстати, не боевой офицер, полагаю, так что в 1812 году не воевал. Ну это я уже объяснял ранее. 

Итак, действие происходит в 1824 году по моей хронологии или в период между 1815 и 1820 году по утверждению Гончарова. Так при чём тут император Николай? Он был не императором в это время, а великим князем. Императором был Александр, наследником числился официально Константин, Николай же не играл существенной роли в политике России в это время. Не было и не могло быть в этот период никакого николаевского периода, время николаевской России ещё не наступило. Википедия, кстати, утверждает, что действие комедии происходит в 1822 году. Так что Википедия не согласна ни со мной, ни с Гончаровым. Но в большей степени согласуется с моим мнением, нежели мнение Гончарова. Если согласиться с Википедией, тогда тем более время императора Николая ещё не пришло, и даже в большей степени!

Итак, по истории Гончарову поставили двойку, идём дальше.

Вот примечательная цитата из Гончарова: «Сам Грибоедов приписал горе Чацкого его уму, а Пушкин отказал ему вовсе в уме».

Тут я согласен с Пушкиным, и категорически не согласен с Гончаровым!

Согласитесь, Пушкин – знаток! И хотя я не преклоняюсь перед авторитетами, но в данном случае я за Пушкина.

Хочется тут припомнить обидный факт. Сам Пушкин совершал те же самые ошибки, которые совершал Чацкий.

Первое. Он злословил н людях знатных, влиятельных, известных, чем заработал огромное количество врагов. Чацкий не писал, по-видимому, эпиграмм, скажите вы? Ошибаетесь! Чацкий, безусловно, был автором многих эпиграмм! Да вы посмотрите, сколь остро отточен его ум в этом именно направлении! Да ведь некоторые его высказывания так и просятся в эпиграммы, а кое-что уже таковыми являются! Одно из трёх: либо он чрезвычайно легко импровизирует, либо он использует уже заранее обдуманные шутки, колкие сравнения, или же он цитирует чужие мысли, найденные им в сатирических изданиях. Третье отметаем – цензура такие мысли не пропускала, а устное творчество было известно всё тому же самому кругу, так что если бы он повторял чужие остроты, он был бы разоблачён и осмеян, либо ему следовало бы ссылаться на авторов, или делать оговорки, что так кто-то уже сказал, что это кто-то подметил до него. Чацкий – автор своих хлёстких характеристик-эпиграмм. И это его очень роднит с Пушкиным!

Ещё его роднит с Пушкиным то, что он падок на внешность молоденькой девушки, судит о ней по внешности, и если внешность её ему нравится, он уже готов в неё влюбиться, а о характере он не заботится. К тому же, вроде бы, кажется, София несколько более умна, чем Натали Гончарова, на которой женился Пушкин, и, к тому же, Пушкин был на 12 лет старше своей супруги, тогда как Чацкий, вроде бы, старше Софии лишь очень не на много лет. Максимум – один год. Два года – уже слишком.

Так что Чацкий, как и Пушкин, острослов, хлёсткий литератор, автор многих эпиграмм, устно ли их произносит, или записывает, или же говорит в прозе, но он острослов. Он осуждает современные ему времена жёстко, категорически, настойчиво, а времена, которые были чуть раньше, осуждает ещё сильней!

Какие времена он осуждает? Екатерининские? Подумаем. Он в те времена не жил, он их не знает! Но осуждает? Ничего не напоминает?

Да неужели?

Ведь сейчас вокруг нас полным-полно людей, молодых и не очень, которые осуждают самым решительным образом нравы тех времён, в которых не жили сами, или в которых жили лишь в статусе ничего не соображающих младенцев!

Может быть, Чацкий осуждает времена Павла? Хм… Они длились очень недолго! И едва ли Чацкий был в эту пору настолько взрослым, чтобы что-то осознавать. Но Чацкий то ли сирота, то ли какая-то другая тайна кроется в его жизни. Смотрим! Сиротой он не выглядит. Ни разу не пожаловался, и его никто не пожалел. Может быть, вы думаете, что он слишком взрослый для этого? Нет, не получается, ведь он ребячеством занимался с Софией, так что он ей ровесник! У Софии ещё есть страх перед отцом, у Чацкого – полная свобода мнений и действий, не зависимая от родителей. Почему-то он жил в доме Фамусовых. Но вроде бы у него положение независимого человека. Однако, не настолько, чтобы он был выгодным женихом. Фамусов не рвётся сделаться его тестем! Но и не возражает, при условии, что Чацкий бы пошёл на службу. То есть капитала большого у Чацкого нет, или он не достаточен для семейной жизни, хотя, по-видимому, для него одного этого достаточно. Но Чацкий не беднее Фамусова, поскольку он допускает, что если он захочет, то сможет жениться на Софии и, значит, уверен, что сможет её содержать, и всё семью, то есть ещё и детей, и при этом не собирается служить!

Что же из этого вырисовывается? А вырисовывается то, что у Чацкого имеется достаточный капитал, которым он не в достаточной мере владеет, и который даёт ему относительную свободу, даже вроде бы ездить за границу, а это не дёшево, но Фамусову это не кажется достаточным! А ведь и Фамусов не беден!

Получается вот что. У Чацкого были достаточно богатые родители, но их, очевидно, нет в живых, однако, в права наследования он до конца не вступил, ему лишь выделяется некоторая сумма на проживание, но продать или заложить своё имение он ещё не имеет. По малости лет? Ну, не настолько! Ведь он вроде бы уже имеет право рассуждать о возможности жениться! И не беспокоится о том, получит ли родительское благословение, что дополнительно доказывает, что родители его не живы. 

Получается, что у Чацкого имеется какой-то близкий родственник, который пока ещё не передал ему всё его состояние, но, очевидно, скоро это сделает. Тётка, дядя, или престарелый дед или бабка? Более похоже, что бабка – более вероятный вариант. Бабка, по-видимому, не в достаточной мере уже в здравом уме, чтобы заботиться о Чацком лично, и поэтому он проводил больше времени у Фамусовых. И настолько незначительная, что и упоминания о ней нет в комедии. Чацкий убеждён, что скоро финансовых проблем у него не будет, и сейчас у него их практически нет, но он не шикует. Ясно, что основной капитал у опекуна, который уже стар, у которого других наследников нет. Ну, не знаю. Версия распадается по той причине, что Фамусов ни разу не спросил, как здоровье этой родственницы. Фамусов не таков! Он бы спросил! Особенно – когда зашла речь о том, что, быть может, Чацкий планирует жениться на Софии. Что ж, Чацкий – одинок? Тоже не вырисовывается! Но вот ещё есть вариант. Фамусов не спрашивает Чацкого о здоровье престарелой родственницы, держащей основную часть его капитала, и выделяющей ему лишь то, что ему необходимо, по её понятиям, то по той причине, что Чацкий с ней в ссоре!

И тут мы должны опять вспомнить Пушкина. Он практически был сиротой при живых родителях!  Он был в ссоре с отцом, и с матушкой тоже виделся нечасто. Из близких у него была престарелая няня, и когда её не стало, Пушкин остался практически сам по себе, один как перст, хотя были живы и родители, и брат Лев и сестра Ольга. Пушкин был дружен с сестрой, в неплохих отношениях и с братом, но ссора с родителями отдаляла его от семьи в целом.

Итак, если мы предположим, что Чацкий в ссоре с родителями, или же, более вероятно, что родители его умерли, но он в ссоре с какой-то родственницей или с каким-то родственником, тогда нам легче будет объяснить некоторые поступки и черты характера Чацкого.  Наверное, отец его был таким же ворчуном, таким же мастером давать хлёсткие характеристики знакомым, но делал это только в кругу семьи, а Чацкий перенял эту привычку, но не отличил ту особенность, о которой ему его отец не успел рассказать. Ты ругай, если хочешь, всех подряд, в кругу любящей и снисходительной супруги и ничего не смыслящих детей. Но не делай это на людях! Это опасно, разойдутся слухи о твоём злоязычии, все легко в это поверят, так как твои слова о других в присутствии третьих лиц – лучшее тому доказательство! Тебя общество отвергнет! Это и случилось! Отец Чацкого, стало быть, умер и не успел поправить характер сына. 

Вот и причина ссоры Чацкого с бабкой или тёткой – она, видать, была набожная и добрая старушка, которая, словно Манилов, видела во всех только хорошее, а он, словно Собакевич, примечал только отрицательные черты характера. Тётка или бабка попросила его не говорить при ней подобных вещей, Чацкий разозлился и порвал почти все связи с ней, и Фамусов знает, что если он о ней заговорит, то нарвётся на тираду, выслушивать которую ему не хочется.

Вернёмся к Гончарову.

ЦИТАТА


«Но Чацкий не только умнее всех прочих лиц, но и положительно умен. Речь его кипит умом, остроумием. У него есть и сердце, и притом он безукоризненно честен. Словом — это человек не только умный, но и развитой, с чувством, или, как рекомендует его горничная Лиза, он «чувствителен и весел, и остер». Только личное его горе произошло не от одного ума, а более от других причин, где ум его играл страдательную роль, и это подало Пушкину повод отказать ему в уме. Между тем Чацкий, как личность, несравненно выше и умнее Онегина и лермонтовского Печорина. Он искренний и горячий деятель, а те — паразиты, изумительно начертанные великими талантами, как болезненные порождения отжившего века. Ими заканчивается их время, а Чацкий начинает новый век — и в этом все его значение и весь «ум». И Онегин и Печорин оказались неспособны к делу, к активной роли, хотя оба смутно понимали, что около них все истлело. Они были даже «озлоблены», носили в себе и «недовольство» и бродили как тени с «тоскующею ленью». Но, презирая пустоту жизни, праздное барство, они поддавались ему и не подумали ни бороться с ним, ни бежать окончательно. Недовольство и озлобление не мешали Онегину франтить, «блестеть» и в театре, и на бале, и в модном ресторане, кокетничать с девицами и серьезно ухаживать за ними в замужестве, а Печорину блестеть интересной скукой и мыкать свою лень и озлобление между княжной Мери и Бэлой, а потом рисоваться равнодушием к ним перед тупым Максимом Максимычем: это равнодушие считалось квинтэссенцией донжуанства. Оба томились, задыхались в своей среде и не знали, чего хотеть. Онегин пробовал читать, но зевнул и бросил, потому что ему и Печорину была знакома одна наука «страсти нежной», а прочему всему они учились «чему-нибудь и как-нибудь» — и им нечего было делать. Чацкий, как видно, напротив, готовился серьезно к деятельности. Он «славно пишет, переводит», говорит о нем Фамусов, и все твердят о его высоком уме. Он, конечно, путешествовал недаром, учился, читал, принимался, как видно, за труд, был в сношениях с министрами и разошелся — не трудно догадаться почему.

Служить бы рад, — прислуживаться тошно, —

намекает он сам. О «тоскующей лени, о праздной скуке» и помину нет, а еще менее о «страсти нежной», как о науке и о занятии. Он любит серьезно, видя в Софье будущую жену. Между тем Чацкому досталось выпить до дна горькую чашу — не найдя ни в ком «сочувствия живого», и уехать, увозя с собой только «мильон терзаний». Ни Онегин, ни Печорин не поступили бы так неумно вообще, в деле любви и сватовства особенно. Но зато они уже побледнели и обратились для нас в каменные статуи, а Чацкий остается и останется всегда в живых за эту свою «глупость».

КОНЕЦ ЦИТАТЫ

Вы согласны с Гончаровым? О какой деятельности Чацкого идёт речь? Онегина Гончаров недооценил. Он не читал десятой главы. И даже не знал, о чём там была речь.

Я не нашёл признаков того, что Чацкий готовится к деятельности. Его воротит с души от всего. Он всё отвергает. Позитива он не предлагает. Что он умеет – тоже не понятно. «Славно пишет, переводит»??? И куда с этим ему идти, если не на государственную службу? Пушкин тоже славно писал и переводил. Помогло ему это прокормить семью? Вечно в долгах! А ведь он числился на государственной службе! И он не считал, что «прислуживается»! Да, было, он сначала попросил отчислить его с должности камер-юнкера, но затем одумался и аннулировал свою просьбу, был оставлен в этой должности. 

К сведениям читателей. Камер-юнкером был шевалье де Люинь, первый супруг герцогини де Шеврёз. Он фактически был другом короля Людовика Тринадцатого. Должность весьма привлекательная, позволяла если и не запросто общаться с государем, то, во всяком случае, обращаться к нему, в том числе и со своими личными просьбами. А супруга его была фрейлиной императрицы. Точно как и жена де Люиня. Между прочим, Ришельё очень завидовал де Люиню. Он бы и сам не отказался быть камер-юнкером при Людовике Тринадцатом, он сам об этом писал. Ну ладно, в России было много камер-юнкеров, и есть много должностей повыше. Например, камергер. Но камергером можно стать, только будучи до этого камер-юнкером. Не убили бы Пушкина на дуэли, так, может быть, и стал бы когда-то камергером. Чацкому до Пушкина в этом смысле очень-очень-очень далеко!

А ведь Пушкина многие считали праздным человеком. Ну поэт! Разве это  - работа? Это приносит деньги и должности только если пишешь то, что угодно читать государю! Как Державин, как Жуковский. А если пишешь как Пушкин, и как, по-видимому, «славно писал» Чацкий, так это только навредит кругом! Очень уж Чацкий часто заставляет нас вспоминать о Пушкине.

А Пушкин не считал Чацкого умным! Так Пушкин и дуэли осуждал, что мы видим в «Евгении Онегине», и карточные игры осуждал, что мы видим в «Пиковой даме», и донжуанские приключения осуждал, что мы видим в «Дон Гуане».

Вернёмся ещё в Гончарову и к его оценке Чацкого Пушкиным.

ЦИТАТА


«Пушкин, отказывая Чацкому в уме, вероятно, всего более имел в виду последнюю сцену 4-го акта, в сенях, при разъезде. Конечно, ни Онегин, ни Печорин, эти франты, не сделали бы того, что проделал в сенях Чацкий. Те были слишком дрессированы «в науке страсти нежной», а Чацкий отличается и, между прочим, искренностью и простотой, и не умеет и не хочет рисоваться. Он не франт, не лев. Здесь изменяет ему не только ум, но и здравый смысл, даже простое приличие. Таких пустяков наделал он!»

КОНЕЦ ЦИТАТЫ

Ой, не соглашусь ни с тем, что Чацкий по-настоящему любит Софию, не соглашусь и с тем, что он не искушён в «науке страсти нежной», не соглашусь ни с тем, что он умён, что деятелен, что лишь последняя сцена показывает его недостаточно умным. Последняя сцена окончательно разоблачает в нём глупца, и только!

Финал любой комедии, как правило, является результатом закономерных развитий недостатков тех «героев», которых автор выставляет на смех зрителям. 

Тщеславие, глупость, чванство, жадность и прочие грехи, как правило, приводят таких шутов к плачевному для них и к смешному для зрителей финалу. 


Городничий из гоголевского «Ревизора» ничуть не глуп. Он деятелен, он адекватно воспринимает ситуацию. Он делает лишь одну ошибку – не того человека принимает за ревизора. Он несимпатичен зрителю, и поэтому, когда он попадает в наиболее неприятную ситуацию, зрителю остаётся лишь посмеяться над ним. И над всеми другими героями, попавшими в такое же положение. Но Городничий обращается к зрителям: «Чему смеётесь? Над собой смеётесь!»

Гениально!

Так мог бы и Чацкий сказать? Или не мог бы?

Зрители, вероятно, готовы согласиться, что действовали бы на месте Городничего также, как действовал он. Но представить себя на месте Чацкого, наверное, мало кто готов. Почему?

ПОЧЕМУ???

Да потому что каждый зритель – КАЖДЫЙ! – считает себя УМНЕЕ, чем Чацкий!

Не ожидали такого эффекта? А если подумать? Разделяете ли вы его отношения к другим? Его поведение? Стали бы вы на его месте следить за девушкой, с которой была возможность объясниться, которая, кажется, ясно дала понять, что всё прошлое – ребячество, что она ныне не любит уже его, да и сам он не сильно-то высказывал любовь свою. Самое большое доказательство его равнодушия к ней – уехал на три года, и ни одного письма! Ни единого! Это – любовь? Помилуйте! Это – равнодушие! Это если хотите не презрение ещё, но полное и обширнейшее равнодушие! Так чего страдать из-за того, что получил в ответ равнодушие и насмешку?
Далее Гончаров детально пересказывает сцену демонстрации идиотизма Чацкого. Пересказывает гениально! Читателю лишь остаётся согласиться с тем, что это – сцена идиотизма, хотя сам Гончаров не называет её так, но говорит, что в этой сцене Чацкому отказал его ум.

ЦИТАТА

«Отделавшись от болтовни Репетилова и спрятавшись в швейцарскую в ожидании кареты, он подглядел свидание Софьи с Молчалиным и разыграл роль Отелло, не имея на то никаких прав. Он упрекает ее, зачем она его «надеждой завлекла», зачем прямо не сказала, что прошлое забыто. Тут что ни слово — то неправда. Никакой надеждой она его не завлекала. Она только и делала, что уходила от него, едва говорила с ним, призналась в равнодушии, назвала какой-то старый детский роман и прятанье по углам «ребячеством» и даже намекнула, что «бог ее свел с Молчалиным».А он, потому только, что —

...так страстно и так низкоБыл расточитель нежных слов, —

в ярости за собственное свое бесполезное унижение, за напущенный на себя добровольно самим собой обман, казнит всех, а ей бросает жестокое и несправедливое слово:

С вами я горжусь моим разрывом, —

когда нечего было и разрывать! Наконец просто доходит до брани, изливая желчь:

На дочь, и на отца.И на любовника глупца, —

и кипит бешенством на всех, «на мучителей толпу, предателей, нескладных умников, лукавых простаков, старух зловещих» и т. д. И уезжает из Москвы искать «уголка оскорбленному чувству», произнося всему беспощадный суд и приговор! Если б у него явилась одна здоровая минута, если б не жег его «мильон терзаний», он бы, конечно, сам сделал себе вопрос: «Зачем и за что наделал я всю эту кутерьму?» И, конечно, не нашел бы ответа. За него отвечает Грибоедов, который неспроста кончил пьесу этой катастрофой. В ней, не только для Софьи, но и для Фамусова и всех его гостей, «ум» Чацкого, сверкавший, как луч света в целой пьесе, разразился в конце в тот гром, при котором крестятся, по пословице, мужики».

КОНЕЦ ЦИТАТЫ

Надо было слово «Ум» в названии комедии взять в кавычки! Ну это так не работает! Работает интрига! В этой интриге – реклама комедии. Если бы Грибоедов называл комедию «Сам себе враг», разве на неё пошли бы столь же активно? Название «Горе от ума» явно более выигрышное. А Грибоедов – гениальный автор.

Мы не берёмся дискутировать на тему того, как сам Грибоедов расценивал Чацкого – считал ли он его умным, или считал его глупым. Какая разница? Произведение само по себе достаточно показательно!

Если автор, собираясь изобразить жирафа, нарисовал слона, мы ведь не обязаны этого слона называть жирафом? Если Грибоедов изобразил Чацкого не умным, то мы имеем право это заметить и считать его таковым.

На том заканчиваю эту тему, но напомню: лучше любое мнение, но ваше собственное, чем заимствованное, пусть даже у самого Гончарова!


Будьте счастливы и не повторяйте глупых ошибок Чацкого. На то вам и дана эта комедия: «Сказка – ложь, да в ней намёк – добрым молодцам урок».