Как закалялась совесть - 1

В конце 90х я работала в детском противотуберкулезном диспансере медсестрой. Моя врач, Гульбина Людмила Константиновна была замечательным врачом старой формации, сильно за пятьдесят. Ее сменщица, Миронова Ольга Михайловна, была помоложе, лет сорока, дородная и румяная.

В то время на рынок стали выходит западные компании альтернативной фармакологии. Они заключали с врачами контракты на продажу биодобавок. Пришли и к нам. 

Гульбина в десятый раз снимала очки и, вооружившись большой лупой, изучала этикетки.

- Ой, - вздыхала она, - ну ведь пустышки одни! За что такие деньжищи?! Ну ведь никакой пользы! Я не смогу это продавать. Ну НЕ МОГУ Я.

- Константинна, - возражала Миронова, - ну что ты занудствуешь? Вреда тоже особо никакого.

У Ольги Михайловны была привычка во время разговора смотреть не прямо, а куда-то вверх и вбок. Отчего вид у нее становился умный и задумчивый. Я не помню цвет ее глаз. А вот у Гульбиной глаза были карие.

Спустя время Миронова делала двойной объем продаж.

А нам уже на месяц задерживали зарплату.

Людмила Константиновна страдала от неразрешимой моральной дилеммы. И виновато посматривала на меня. Врач и медсестра зарабатывали в паре. Поэтому она старалась при любой возможности пропихнуть меня в пару с Мироновой. Но получалось это редко: ее медсестра выходила на смену даже с температурой, так сильно боялась, что ее подсидят.


Тем временем шел второй месяц, как нам задерживали зарплату. Все ходили на работу пешком. Все, кроме Мироновой. Она приезжала на такси.

Ольга Михайловна даже написала для Гульбиной краткую речь для продаж.


- Ой, - вздыхала Людмила Константиновна, читая ее, - Оля, я никогда в жизни не смогу это сказать. Ну тут же одно вранье сплошное!

- Константинна, ну ты бы хоть как-то образовывалась что ли, - возражала Миронова, пожимая плечами, - хоть на лекции походи со мной. Это не вранье. Это МАР-КЕ-ТИНГ! Усвоила?


И вот однажды, когда прием уже закончился, в дверь постучали и на пороге появилась мама одного из наших пациентов.


 - Людмила Константиновна, - начала она заискивающим тоном, - не могли бы вы за нас словечко сказать Ольге Михайловне?

- Какое словечко? - удивилась Гульбина

- Я знаю, через нее можно достать очень эффективные препараты, - объяснила женщина, - вы уж попросите ее за нас тоже. Мы сразу много возьмем. И за деньги не переживайте. Любые деньги заплатим!

И Гульбина сдалась.

Мы тоже стали продавать эти баночки. Людмила Константиновна помрачнела и все чаще говорила о пенсии. И смотрела она теперь не прямо, а куда-то вниз и вбок. Как будто что-то пыталась вспомнить. Только когда про сына рассказывала светлела в лице. Она его одна поднимала и очень любила.  Хороший у нее сын был.