Раскладушка

     К концу службы в Армии, меня перевели в штаб, в строевой отдел писарчуком и ответственным за учёт личного состава срочной службы. За офицеров и прапорщиков отвечал мой командир, начальник СО, старший лейтенант Кузнецов Андрей Владимирович. Жил он с женой в офицерском общежитии.
       Так вот, зимой приехала к ним в гости  то ли тёща, то ли свекровь. Квартирка маленькая, свободной плацкарт не было, а спать маме где-то нужно. Начальник мой для этой цели экспроприировал на складе новую раскладушку (и такие мебеля в Армии имелись про запас).
      В конце своего рабочего дня, начальник приказал мне достать из каптерки под лестницей раскладушку и, как стемнеет, по-тихому, принести её к нему домой.       Распоряжение командира закон. Я знал, что раскладушка, мягко говоря, не куплена.       Дождавшись темна, или ближе к полуночи, когда дежурный офицер пошёл на обход по ротам, а в штабе остались только двое:  его помощник - сержант и я, достал раскладушку из чулана, надел ватник и шапку. Что-бы не привлекать внимание лишних глаз, пошёл с раскладушкой к старлею огородами по чуть заметной тропинке. Но, надо же такому случиться, что "в  половине двенадцатого с северо-запада, со стороны деревни Чмаровки", теми же козьими тропами по направлению  батальона МТО, двигался наш начальник штаба, майор Олейник. Он очень любил Устав. А ещё больше майор любил внезапные проверки личного состава.
      В этот морозный зимний вечер Олейнику опять не спалось. Короче, под единственным горящим фонарем, мы с начштаба встретились лоб в лоб... Он с маленьким фонарем в руках, а я с большой раскладушкой под мышкой. Очень удивились оба, точно. Вопрос офицера был резонный: куда его подчинённый пробирается ночью и почему с раскладушкой? На оба вопроса у меня готовых ответов не было. Я пока только мямлил: "товарищ майор, товарищ майор". Строгий начштаба начал задавать наводящие вопросы:
- В самоход? (на военном языке, в самоволку или в самовольную отлучку из расположения части).
- Да!!!! (ответ на первый вопрос был сформулировал и он касался только меня).
- По бабам?! (вопрос второй обескуражил, но зародили в голове подходящую мысль. )
- Так точно, товарищ майор!!
- Так, на хрена тебе раскладушка? (Сдавать своего непосредственного начальника, тиснувшего казённое имущество, было нельзя!! Особенно в ВВС. Даже под угрозой военного трибунала и расстрела!)
- Так, по бабам же, товарищ майор!
- Пи...ц!,
(деликатное слово "пипец" в отечественном лексиконе тогда ещё не появилось. Да и военные, обычно, не использовали безликих гражданских словозаменителей).
- Согласен, товарищ майор!
- Дожили! Солдат ходит в самоход со своей раскладушкой!!!
- Возмутительно, товарищ майор!
- Хоть у нас, в гарнизоне?
- Да, здесь рядом, товарищ майор!
- Ну, иди! Завтра зайдёшь, расскажешь, где такая сука живет. К которой со своей раскладушкой! Кстати, откуда раскладушка?
- В каптерке в штабе лежит, всю жизнь.
- Ну, да. Ты же в строевом  служишь. Дрыхнешь на ней поди по ночам. Чё в роту ночевать не ходишь? Я у Сидорука узнаю. (старший прапорщик Сидорук М.С. был старшиной нашей роты охраны, к которой я  приписан).
- Работы много, товарищ майор.
- Ну, ну...
- Разрешите идти, товарищ майор?
- Ну, иди, иди, сынок. Не подкачай! Как там в штабе? Кто дежурный?
- Всё нормально, товарищ майор. Капитан Филиппенко.
- Ни кому не говори, что меня встретил. Да и я промолчу...
- Уфффф!, выдохнул я, когда майор скрылся в темноте.
      Ни живой, ни мертвый, добрался я до офицерского общежития. Поднялся на второй этаж. Звоню. Открывает начальник. Поддатый.
- Что так поздно? Замёрз? Проходи. Чаю попей.
- Вы же сказали, что попозже пришел.
Старлей провел меня на кухню. Там накрытый стол. Сидят офицеры, тоже навеселе, мама или тёща, жена, ещё какая то молодая женщина. Родительница привезла из дома гостиницы, с'естное. На столе стоял самогон. Год был 1986-87. Вся страна неохотно боролась с пьянством и алкоголизмом...
- О, Пилюлькин! - приветствовали меня радостные гости (в Армии у меня, как у многих, было погоняло "Пилюлькин", поскольку был призван на срочную после первого курса Педиатрического медицинского института и был нештатным санинструктором в роте: знал как пользоваться Зелёнкой и какие таблетки от живота, а какие от поноса).
        Всё офицеры и прапорщики меня хорошо знали. В мои обязанности, в том числе, входило с утра найти военного и принудить расписаться в журнале заступления в наряд дежурства по части на текущий день. Иногда найти человека было не просто. Служба. Никто по кабинета не сидел, кроме начальника клуба и фин.отдела.
- Что такой бледный? - поинтересовался Кузнецов.
       Я отвёл его в сторону и сообщил, что по дороге встретил начальника штаба.
- Мужики! Олейник Пилюлькина в гарнизоне с раскладушкой хлопнул! - сообщил старлей гостям. Раздался удивлённый свист и словесный аккомпанемент.
       Пришлось рассказать все в подробностях. И весь мой диалог с майором Олейником.
Офицеры долго ржали и удивлялись, что начштаба меня отпустил с Богом.
- Андрей, выручай солдатика! - попросила его жена.
      Мне завернули небольшой "тормозок" со стола. Командир проводил до двери. И пообещал завтра, что сам зайдёт к начштаба.
      Еду я с переживаний с'ел на обратном пути. Спать пошёл в роту, чтобы случайно не встретить майора. Легенду же нужно было сохранить. Но полночи не спал. Думал, что сказать начштаба. Грело одно, что мой командир завтра обещал заступиться.
      Наутро мой старший лейтенант сходил к начальнику. Вернулся весёлый. Обрадовал, что рассказал все, как есть на самом деле. И что меня майор Олейник похвалил. Дескать, твой сержант молодец, командира своего не сдал и ловко с раскладушкой выкрутился. А ещё сказал, что слава Богу, в нашем гарнизоне все-таки нет таких гадин, которые принимают солдатиков со своими раскладушками.
      Впрочем, до конца моей службы в штабе, все офицеры в шутку, мне предлагали адресок доброй вдовушки со СВОЕЙ мебелью...