Записки заложника. 4

Наши губернаторы, кстати, тоже привыкли к тому времени чувствовать себя удельными князьями. Должности их были выборными, и Президенту они не особенно подчинялись, сами ворочали на своих территориях всеми ресурсами и финансами, создавали и крышевали банки и фирмы, и превращались в независимых магнатов, заботясь больше не о развитии своих регионов, а о своем собственном обогащении. Я, конечно, терпеть такого не мог, я начал выстраивать свою вертикаль власти, начал отменять выборность губернаторов и делать их должности назначаемыми, назначаемыми лично мной.

Вы скажете, что тем самым я посягнул на демократию? Не смешите меня. Или не стройте из себя наивных. Выборы в нашей стране не больше чем ширма. Это все знают, хотя не все в этом признаются. Всем известна крылатая фраза: «Не важно, как голосуют, важно, как считают голоса». Ну и прочие тонкости избирательных технологий. Времена народных вече давно минули, и в наши дни понятие демократии изменилось. На мой взгляд демократом может считаться лишь тот политик, тот лидер государства, тот губернатор, который трудится на благо «демоса», то есть народа. Демократом может быть и потомственный монарх, если он ведет себя как истинный отец нации, заботится о народе, а не о графах и баронах. Таким отцом нации был, по-моему мнению, Александр Третий. А «избранный» правитель, президент, может повести себя как самодур, как Ельцин: где же тут демократия? Я лично всегда трудился для блага России, для блага народа, именно поэтому я всегда считал и считаю себя настоящим, истинным демократом, не на словах, а на деле.

Но вернемся к печке, от которой я начал плясать. Чтобы проводить реформы и вообще, чтобы руководить огромной страной, мне нужны были надежные помощники. Я понимал, что  нельзя просто уволить весь государственный аппарат, который, по моим представлениям, почти целиком погряз в воровстве и коррупции. Где я возьму других людей для этой непростой работы? Не с Луны же завезу? Их там нет. Новые люди будут выходцами из этого же самого народа, с той же склонностью к воровству и ленности. Поэтому, увы, большинство чиновников осталось на своих местах, со своими криминальными привычками и связями, заменить я смог, да и то постепенно, лишь некоторые ключевые фигуры, для чего приглашал в первую очередь своих коллег из команды Собчака, из Петербурга. Я понимал, да и быстро начинал видеть, что мои протеже, к сожалению, тоже не чужды тяге к «золотому тельцу», быстро встраиваются в общую систему и тоже начинают присматриваться: где что плохо лежит. Чтобы уберечь их от неизбежного в этой системе воровства, я, во-первых, стал назначать им высокие зарплаты, а, во-вторых, - направлять их активность и таланты в полезное и законное русло: мы создавали компании, банки и корпорации с государственным участием, и тем самым я убивал двух зайцев: мои друзья получали возможность зарабатывать хорошие деньги, а государство получало прямые вливания в бюджет.

Мне повезло: вне сферы внимания «олигархов» почти целиком остались такие важные отрасли экономики как добыча нефти и газа. Это было понятно: там требовались серьезные капитальные вложения, которые окупились бы через годы, а «олигархи» стремились к быстрому обогащению. У государства такие средства нашлись, и мы создали соответствующие госкорпорации, которые сейчас в основном и питают бюджет.

Вернемся к армии и к безопасности. Как только лидеры стран, которые раньше возглавляли «холодную войну», увидели, что мы начинаем усиливаться, модернизировать армию, они забеспокоились. Беспокойство это проявилось в том, что они стали подтягивать свои военные базы все ближе к нашей территории и настраивать наших бывших «друзей» вступать в их военный альянс, в НАТО. Я попытался отговорить их от этих неумных действий, но они не шли на уступки, и это становилось опасным. Конечно, у нас с ними сохранялся ядерный паритет, но это мало кого успокаивало. Только безумец может всерьез полагать, что ужас Хиросимы и Нагасаки может быть повторен на территории Европы. Однако современное неядерное оружие тоже не детские игрушки, оно способно натворить такое, что даже Вторая мировая война покажется воскресной прогулкой. А в нашей стране к той войне, которая для нас стала Великой отечественной, отношение особое, ее раны у нас до сих пор не зажили, и День Победы для нас по-прежнему Святой день. Мы не можем допустить ни малейшей возможности, что такое когда-нибудь повторится. Поэтому я стал думать, как же остановить движение НАТО к нашим границам.

Разведка доносила, что наиболее вероятным ближайшим кандидатом на вступление в альянс является Грузия. Она уже установила весьма близкие отношения с Соединенными Штатами, получала оттуда деньги на свое «возрождение», а также оружие. Но у нее имелись два уязвимых места: Абхазия и Южная Осетия. Там еще во времена Советского Союза накопились межнациональные напряжения, вылившиеся после его распада в кровопролития и потребовавшие вмешательство России. В результате возникли непризнанные никем республики. Потом мы их признали, а Грузия не признает до сих пор, по-прежнему считает эти территории своими.

Я взял устав НАТО и внимательно его перечитал. Меня интересовали правила приема в него новых членов. И мне бросилось в глаза одно место: «У страны, претендующей на вступление в альянс, не должно быть территориальных споров с соседями и на ее территории не должны находиться иностранные военные базы». По-моему, ситуация с Абхазией и Южной Осетией как раз и представляла собой типичный территориальный спор. Абхазия и Южная Осетия провозгласили себя независимыми странами, а Грузия эту независимость не признавала. К тому же, на их территориях, которые Грузия продолжала считать своими, находились наши военные, миротворческие базы. Правда, независимость этих республик мы тоже не признавали (играли с Грузией в кошки-мышки), но это дело наживное, его в любой момент можно исправить. Так что со вступлением в НАТО у Грузии были большие проблемы.

Ладно, сказал я себе, время терпит, надо продолжать укреплять армию. Александр Третий очень верно сказал, что у России есть только два надежных и верных союзника: ее армия и флот. Но армию не укрепишь со слабой экономикой. Да и сама по себе сильная экономика является мощным оружием. Ведь почему наши бывшие «друзья», страны так называемой «народной» демократии и даже бывшие советские республики, так дружно кинулись под крылышко Дяди Сэма? Вовсе не потому, что они всю прошлую жизнь мечтали о «настоящей» демократии. Кто им сейчас мешал бы ее развивать в содружестве с Россией? Нет, они отвернулись от России, потому что она оказалась бедна, не могла их кормить дотациями, как это делал прежде Советский Союз, вот они и переметнулись к богатому заокеанскому дядюшке. Поправим экономику, станем снова богатыми, к нам опять потянутся, это как пить дать. Но на это нужны годы и годы.

Одно время меня многие спрашивали: что происходит с нашей наукой, почему там такой разброд и шатание? Законный вопрос. В наше время, когда именно научно-технический прогресс определяет в основном рост экономики страны и ее обороноспособность, развитию науки следует уделять пристальное внимание. Это я понимал, понимаю и сейчас.

Знаете ли, я никогда не считал себя семи пядей во лбу, не считал, что являюсь специалистом во всех областях, хотя всегда стремился глубоко вникать в те задачи, которые мне приходилось решать. Но я всегда старался опереться на мнение настоящих специалистов, подбирал себе квалифицированных советников. Вот и по вопросам науки у меня были такие советники, известные ученые, доктора наук. Один из них, Фурсенко Андрей Александрович, и сегодня остается моим советником, помощником, близким другом. И он объяснил мне такую вещь. Наука в нашей стране традиционно была организована в виде Академии. Академия наук во времена Советского Союза имела большое число научных институтов, которыми руководили члены Академии, академики и члены-корреспонденты. Кое-какая наука была еще в вузах и в отраслевых институтах, но главенствовала в этом деле все-таки Академия. Именно она и ее институты осуществляли важнейшие научные и научно-технические проекты и разработки, в том числе атомные, космические и различные другие, имеющие отношение к безопасности государства и развитию его экономики. Разумеется, именно государство все это и финансировало.

В СССР, как все вы знаете, государству принадлежало все: и промышленность, и армия и наука, все финансировалось из бюджета государства, а бюджет формировался из доходов всего огромного хозяйства, которое традиционно именовалось народным. В новой России, возникшей после развала СССР в качестве самостоятельного государства, «народное» хозяйство перестало принадлежать государству, даже предприятия, выпускавшие оборонную продукцию, как-то мгновенно, я считаю — преступно — приватизировались и сделались частными, и каждый такой частник стал сам решать: нужны ему научные разработки или нет.  Попытки государственных органов запустить движение модернизации и инноваций натолкнулось на непробиваемую реакцию типа: «Я хозяин! Мне нужна прибыль. Когда я увижу, что для увеличения прибыли нужна наука, я ее позову. А может быть, просто куплю готовую разработку за рубежом».