Лесничии Вселенной кн. 1, гл 3, 8-9

8.

«И где вы их нашли, этих скудоумных?» – хоть и мысленно, но довольно яростно, воскликнул Лукич. Перегрузку саженцев было решено начать после обеда, часа в три – четыре местного времени. Флаер нес Хранителя Леса домой, то есть в Академию Музыки.
«Почему ты решил, что они дебилы?» – ответил вопросом на вопрос Разум-Советник.
«Не дебилы, так шизофреники, или кто там еще есть. В конце концов я не психиатр, чтобы поставить точный диагноз, но что они не в себе – это факт»
«Почему?»
«Да потому! Ты где-нибудь слышал такие имена? Шаропуз, Сидотрон – нормальные родители так своего ребенка не назовут, а про ихние обнимашки - целовашки вообще говорить не хочу!»
«Даже на вашей родной планете у каждого народа свое приветствие, что нормально для одних –неприемлемо для других. Это нормально. Что касается имен, интересно, что ты думаешь о тилеанах? Они своих детей цифрами называют, вернее, называли, пока с вами, землянами, не связались. И потом, Шаропуз – это не имя, это прозвище. Просто, каким то непостижимым образом имя денсарца, со временем, полностью вытесняется прозвищем. Особенности культуры»
«Наверное, ты прав», - начал успокаиваться Лукич: «Все вы инопланетяне чокнутые. Интересно, а их красноречие – это тоже продукт культуры или Шаропуз один такой?»
«Искусству риторики денсарцы уделяют особое внимание. А вообще они люди ужасно добрые и безобидные, если не лезут обниматься. Так что я бы на твоем месте не делал скоропалительных выводов. Узнаешь их поближе и поймешь, что они совсем неплохие ребята, приветливые и радушные. Кстати, ты уже прилетел»
«Ладно, поживем, увидим, а что касается их приветливости и радушия, этого я сегодня вкусил в полном объеме», - Лукич вылез из флаера и направился к входу в здание Академии.
Идти было недалеко, флаер являлся правительственным и поэтому приземлился на площадке номер один, то есть перед самой лестницей ведущей к массивным дверям главного входа Академии. Лукича очень поражал тот факт, что, не смотря на отсутствие каких либо наказаний, никто и никогда не позволял себе приземлиться на правительственной площадке. Тилеане вообще как то не по земному относились к власти: представители власти являлись для них людьми, которые взвалили на себя дополнительные обязанности и огромную ответственность. Поэтому все к ним относились с безграничным уважением, пониманием и, можно сказать с состраданием.
- Видимо есть за что уважать, - подытожил свои рассуждения Лукич, садясь в лифт.
Лифт доставил землянина прямо в квартиру. Семья Лукичей решила не стеснять своим присутствием семью Сленов и, после не долгого обсуждения, перебралась на свою жилплощадь. Римма с удовольствием приступила к обустраиванию квартиры Почетного Хранителя Музыки. Ей нравилось чувствовать себя полноправной хозяйкой таких хоромов. О подобной жилплощади скромный преподаватель заводского клуба могла только мечтать. Могла, но не мечтала. Римма не любила несбыточных мечтаний. Что зря душу травить? Вдруг, то, что было запрещенной мечтой, стало явью. Когда муж вернулся домой, жена чем-то деловито бренчала на кухне. На огромной, под стать квартире, кухне. Не прерывая своего занятия, не выходя из кухни Римма спросила, услышав появление мужа:
- Явился, пьянчужка? Разум сообщил мне, что ты едешь домой обедать, так что мой руки и за стол. У меня уже почти все готово.
Из крана бежал чистый тилеанский спирт, то есть идеальная земная вода. Как местным техническим кудесникам это удавалось, Лукич не знал и, если честно, не очень и хотел знать. Бежит и ладно. Он блаженно подставил правую руку под прохладную струю воды. Горевшая после горячего денсарского рукопожатия рука слегка опухла и болела, какой то особенно неприятной, пульсирующей болью.
- Очень гуд, - прикрыв глаза от наслаждения, прошептал Лукич.
Левой рукой он взял из мыльницы мыло и, скривившись от боли, уронил его в раковину. Пальцы правой руки, в которую он по инерции переложил мыло, совершенно не желали гнуться, более того, вся ладонь отчаянно протестовала против каких бы то ни было прикосновений к ней.
- Вот, ешкин кот, «денсарское радушие», чтоб им пусто было, братья по разуму хреновы! – Лукич покрутил мыло в левой руке и бережно, легкими прикосновениями, как смог, намылил правую, потом аккуратно смыл мыльную пену, промокнул руку полотенцем и вышел из ванной.
В таких апартаментах, которыми сейчас располагала чета Лукичей, о традиционных, для российских горожан, кухонных обедах не могло быть и речи. Действительно – зачем? Ведь есть столовая, гостиная, кабинет, не считая банкетного зала, детской, спальни и еще десятка комнат, для которых пока не придумали применения. Лукича это обстоятельство ничуть не смущало – в деревнях на кухне никогда не обедали, а вот Римма, как горожанка, испытывала явно выраженный восторг оттого, что вырвалась из стандартных шести метров земной кухни и, самое важное, на Тилене кухня перестала быть главной комнатой в квартире.
Лукича ждал огромный, прекрасно сервированный стол. Чего там только не было. Но особенно поразила главу семейства изящная супница, из которой Римма разливала по тарелкам клубящийся паром ароматный суп.
- Ну, прям как в импортном кино, - проворчал Лукич: - Тебе не лень потом лишнюю посуду мыть?
- Так красиво же, - запротестовала Римма. – А вообще интересно получается: чтоб начать жить по-людски, как нормальные цивилизованные люди, надо, оказывается, улететь с родной планеты куда подальше, если конечно воровать не умеешь.
- Какой пессимизм, однако, хотя, наверное, ты права, а на счет красоты – так бы мыла одну кастрюлю, а сейчас придется еще и вот это. Кстати, как она называется.
- Это – супница, глушь ты моя, таежная, и мыть посуду будет посудомоечная машина. Все, хватит ворчать, садись за стол.
- Есть, ваше величество! – Лукич, смеясь, плюхнулся на стул и, взвыв от боли, прокатившейся по всему телу, выгнулся почти на мостик. – Денсарец,  сволочь, с приветствием явно перестарался.
Новая кухня подвигла Римму на кулинарные подвиги. Обед состоял из нескольких салатов, первого, второго и замечательно пахнущего десерта, который доходил в духовке. Но вся гастрономическая прелесть померкла в глазах Лукича, как только он попытался взять в руку ложку. Ложка, с громким звяком вывалилась из одеревеневшей руки и упала в тарелку, выплеснув при этом часть супа на белоснежную скатерть.
- Извини, дорогая, я сейчас, быстренько только с Мозгом, тьфу, с Разумом пообщаюсь, а то ведь поесть по-людски не смогу, - и мысленно продолжил: «Слышишь, Р’кандр - убийца, поставщик невинных жертв для денсарских делегаций, где тут лечебное кресло?»
«Что, Лукич Уф, фигово?» – огрызнулся голос Разума в сознании землянина: «Садись в любое кресло, ложи руки на подлокотники и подумай о том, что у тебя болит, а дальше аптечка сама все сделает»
«Что у тебя болит», - передразнил Лукич, усаживаясь в кресло: «Все у меня болит»
«Да, болезный, не забудь, таблеток не будет, а будет укол»
«Это я еще утром понял»
Лукич долго елозил в кресле, пытаясь, умоститься как-нибудь так, чтобы испытывать как можно меньше боли и связанного с ней дискомфорта. Наконец ему надоели бесплодные попытки и он, плюнув на боль, просто неподвижно застыл. В кресле что-то деловито заурчало, щелкнуло, пациент ойкнул и со счастливым видом расплылся по спинке кресла. Боль ушла: была и пропала, не было томительного ожидания, когда же начнет действовать препарат, не было тягучего перехода от боли к хорошо, просто раз и хорошо.
- Великолепно… - проникновенным полушепотом произнесла жертва денсарской любезности, погружаясь в нирвану.
Ничего не понимающая Римма смотрела на мужа со смешанным чувством любопытства и удивления, с того самого момента, как он выпрыгнул из-за стола. Удивление сменилось подозрительностью и, не выдержав, она спросила.
- Ты что, опять выпил? – и сама себе ответила: - Да, вроде, трезвый, запаха нет, я бы почувствовала, и вчера не так много выпил, чтобы белая горячка началась. Короче, хватит придуриваться, иди лучше есть, а то остыло все.
Лукич поднялся с кресла, потряс руками и ногами, наклонился вправо, влево и с самой счастливой улыбкой уселся за стол. Теперь он смог воздать должное кулинарным способностям супруги. Со зверским аппетитом он поглощал все, что наготовила жена, попутно рассказывая историю про знакомство с денсарцами. Где-то посередине повествования Римма не выдержала и засмеялась и смеялась, пока Лукич не завершил свой монолог.
- Вот они, современные жены, муж чуть не погиб в лапах инопланетного монстра, а ей все хи-хи, ха-ха, - завершил он свой рассказ.
- Ты их так долго ждал, вот и дождался. И как, полегчало? И вообще, я же не виновата, что ты так смешно рассказываешь, Лукич Уф… - И Римма опять засмеялась.
- Ты у меня теперь тоже Уф, - засмеялся в ответ Лукич.

9.

Лукич неуверенно переминался с ноги на ногу у выхода на летное поле:
- Не пойду! Что хочешь, делай – не пойду! Я не богатырь, какой, чтобы с монстрами этими сражаться, и вообще, я уже старый, здоровье не то. Ну что ты на меня так глядишь, Клен? Второй раз я этого просто не переживу. Нечего на меня так глазками хлопать, не пойду. Пусть этот маленький убийца уважает и почитает кого-нибудь другого, а я не пойду, баста!
- Заприбеднялся, здоровье у него, видите ли, не то. А у кого, то? У меня что ли? Все мы больные, когда к нам денсарцы прилетают, а они, между прочим, из-за тебя прилетели.
- А я, между прочим, из-за вас! – в тон тилеанскому адмиралу ответил Лукич.
- Ну не бойся ты так, Лукич, - тяжело дыша, продолжал уговаривать землянина Клен, после денсарского объятия, дышать полной грудью ему еще было тяжело. – Больше таких яростных приветствий не будет, я тебе обещаю. Просто они слишком эмоциональны, и то, что было утром – это выражение радости от первой встречи, а сейчас все будет по-будничному: головой кивнули, здрасте - здрасте, все.
- Ага, а почему тогда Ди Длен не приехал?
- Дела у него, государственной важности.
- Знаю я эти дела, лежит, небось, на диване, в себя приходит. Дела у него – здоровье он свое бережет.
- Ну, все, уперся, - вздохнул Клен. – Даже не знаю, как тебя переубедить.
- Не знаешь, не берись! – Действие обезболивающих начало проходить и, от вернувшейся боли, Лукич стал ужасно раздражительным.
- Да что я с тобой спорю то? Упирайся, не упирайся, а идти все равно придется. Так что прекращай пить мою кровь, мне и денсарцев выше головы хватило. Все пошли.
- Эхе-хе-хе-хе-хей, боюсь, ты прав – идти все равно придется. Ладно, уболтал, пошли. – Лукич уверенно распахнул двери и вышел из здания.
Чем ближе приближался корабль денсарцев, тем медленнее и короче становились шаги Лукича. Нахлынувшая было уверенность, слетела как осенняя листва и плюхнулась куда-то в пятки, прихватив с собой заодно и сердце. К горлу подступил тошнотворный ком, а в желудке поселилась неприятная тяжесть. Лукич чувствовал себя как больной в приемной стоматолога, когда над дверью загорается надпись: «Войдите». И не идти нельзя, и идти… лучше удавиться.
- Хоть покурить перед смертью, что ли, - Лукич достал трубку и начал методично ее набивать. Руки заметно тряслись, от чего добрая половина табака не попадала по назначению и, подхваченная легким, никогда не кончающимся тилеанским ветерком, разлеталась по поверхности Тилена. Лукич совершенно не замечал пущенного им, в буквальном смысле, по ветру табака и тупо прессовал в трубке то, что ему удалось донести. Закончив свою кропотливую работу, он отвернулся от дувшего в лицо ветра и, чиркнув спичкой, раскурил трубку. Один клуб дыма, второй.… Сделав несколько затяжек, он как бы набрался смелости, решительно повернул по направлению к «Звездной радуге» и… подавился очередной порцией дыма: на ступеньках трапа сидел маленький капитан и курил трубку.
Шаропуз изнемогал от ожидания. В его голове роились ужасные мысли, все они сводились к одному – не придут…. Уже давно прошло время обеда, а их все нет. Видимо что-то не понравилось Хранителю Леса с далекой планеты Земля Лукичу Уф. Маленький капитан прокручивал в голове снова и снова встречу, пытаясь понять, что было сделано не так, но нет, все, вроде, правильно, как положено. Но тогда почему их все еще нет? Шаропуз не мог найти ответа на свой вопрос, а волнение, пользуясь этим, росло с каждой новой минутой томительного ожидания. Поэтому он ужасно обрадовался появлению долгожданных гостей. Широченная улыбка задрала его огромные пышные усы до уровня ушей и, восторженно крича, он бросился навстречу:
- О, мои благородные, высокие друзья, как я счастлив вновь лицезреть вас! Вы не представляете, в какой восторг я прихожу от одной только мысли, что двое таких достойных и, безусловно, чрезвычайно занятых людей, смогли выкроить время, чтобы уделить внимание моей скромной персоне!
- Ой, а мы то как рады…. Так рады, что прямо офигеть или обалдеть, не знаю как правильно, а скорее и то, и другое в сумме. – Не удержался от ехидства Лукич.
- О, достопочтенный, глубоко уважаемый, Величайший из Величайших, Великий Хранитель Леса с далекой планеты Земля, Лукич Уф. Я даже не смел, надеяться на то, что встреча со мной доставляет вам такую радость, от которой вы едва не теряете разум. Но я вынужден просить вас: не надо давать волю эмоциям, иначе они могут захлестнуть ваш рассудок, а ваш ум и ваши знания являются достоянием всей Вселенной и так необходимы нашему, многострадальному Денсару.
- Один – один, - криво улыбнулся Величайший. – Я вот о чем подумал, может, мы откажемся, при общении от всей этой тарабарщины, типа – великий, величайший, ну и все такое прочее? А то ведь точно шиза скосит наши ряды.
- О, как хорошо, что вы сами это предложили. Все эти перечисления титулов и почетных званий отнимают так много времени, а я бы никогда не осмелился сделать такое смелое предложение, потому что…
- И перейдем на «ты», - с нажимом перебил Лукич.
- О, Лукич Уф, ты прямо читаешь мои мысли, я даже не смел надеяться…
- Хватит! – окончательно потерял терпение землянин.
- Понял, - весело ответил Шаропуз и смеясь продолжил. – Я думал ты раньше не выдержишь. Вот тилеане – они такие чопорные и терпеливые, их уже самих перекашивает от всей этой официальности, а все равно терпят. Этикет – есть этикет. Обниматься в знак согласия, наверное, тоже не будем?
- Не будем.
- Так я и думал.
- Так вы что, над нами все это время просто издевались? – сурово спросил Клен. – Титулов нам всяких разных понадавали, чтобы крови больше выпить?
- Нет, с титулами все серьезно. Как вообще можно шутить с такими вещами? Просто на Денсаре есть два языка, если можно так выразиться: праздничный, церемониальный или официальный - как вам больше нравится, и нормальный – разговорный. С вами мы все время общались на официальном. Вам же самим этот язык больше подходит, взять хотя бы всех ваших Хранителей…. А в гостях свои порядки не диктуют.
- Значит у нас тоже два языка, - немного поразмыслив, согласился Клен.
- А у нас три, есть еще и производственный, - внес свою лепту землянин и тут же спросил. –Что, языковеды, может, все-таки делом займемся?
- Наверное, надо, - проворчал в ответ Клен: - Мы сюда не для того приехали, чтобы обсуждать особенности денсарского языка.
- Сейчас соберу команду, и за работу, - Шаропуз достал из огромного кармана своего камзола что-то очень напоминающее свисток и дунул. Звука, того который принято слушать ушами, не было, но то, что выдал «свисток» Шаропуза, услышало все тело. Клен от неожиданности подпрыгнул на месте, а Лукича буквально перекосило. Он застыл, в неестественно скособоченной позе, а потухшая трубка вывалилась изо рта и со звонким стуком упала на зеркальное покрытие летного поля.
- Знаешь что, Шаропуз, давай ты больше не будешь дуть при мне вот в это, ладно? – попросил Лукич сразу же, как только к нему вернулся дар речи.
- И при мне, - поддержал его Клен.
- Почему? – непонимающе уставился на них Шаропуз.
- По кочану…
- По какому?
- По-моему, голова чуть не взорвалась!
- Вы плохо воспринимаете ультразвук?
- Наоборот, слишком хорошо, всем телом. – Лукич поднял трубку и засунул ее в нагрудный карман. Вообще то он никогда так не делал, уж больно некрасиво смотрелось, но видимо его голова действительно побывала на грани взрыва и совершенно ничего не соображала.
Тем временем вся команда «Звездной радуги» вывалилась по трапу на летное поле и застыла перед своим славным кораблем. Только вы не подумайте, о построении не было и речи, как гурьбой вывалились, так и застыли. Изумительно – живописная, пестрая толпа. Сквозь плотный комок пробивался маленький человечек, маленький по сравнению даже с денсарцами.
- Пропустите! Пропустите меня к капитану! – просительно взывал тот, но народ его не замечал. Достигнув приблизительно середины людской массы, он, видимо, потерял всякую надежду прорваться, и закричал, обращаясь к Шаропузу, прямо из толпы. Оказывается, это был доклад. Не смотря на свой маленький рост, голос человечек имел зычный: - Капитан, по твоему приказу команда «Звездной Радуги» построена.
- Детский сад, какой то, - тихонечко, так чтобы услышал только Клен, прошептал Лукич. В ответ Клен утвердительно кивнул головой.
Маленький капитан, тем временем, заговорил, вычурно и напыщенно, обращаясь к своей команде:
- Дорогие мои друзья, вы, достойные наивысшего уважения, члены команды нашего замечательного корабля, нашей легендарной и прославленной «Звездной Радуги»! Вы, те, кому Денсар вверил свою судьбу, и скажу даже больше – свою жизнь! Да, да, именно жизнь нашей любимой планеты находится сейчас в наших руках! Первый шаг в деле спасения нашей Родины мы с вами уже совершили, преодолев огромное расстояние от Денсара до Тилена. Настала пора второго шага! Сейчас мы с вами перенесем саженцы молодых деревьев, привезенных специально для спасения Денсара с далекой планеты Земля, из трюма корабля «Тилен», в грузовой отсек нашей замечательной «Звездной радуги». Потом, под непосредственным руководством Величайшего из Величайших Великого Хранителя Леса Лукича Уф пересадим их в нашу, денсарскую почву и благословенный лумбгум. Кстати, величайший из великих, великий Хранитель Леса, с далекой планеты Земля, Лукич Уф, только что, в личной беседе, с глазу на глаз, позволил именовать себя просто по имени – Лукич. Но в знак нашего глубокого уважения, предлагаю звать его полным именем – Лукич Уф! Поприветствуем это решение глубоко уважаемого Лукича Уф!
- О-о-о! – взорвалась толпа богатейшим многоголосьем
- А теперь, дети мои, перед началом нашей, новой для нас, работы, вознесем нашу молитву. Пусть все будет так, как должно быть, и настанет в свой час. О-о-о! Дети мои! – Шаропуз вознес руки вверх и туда же поднял свое лицо.
- О-о-о! – подхватил легендарный экипаж, в точности скопировав действия своего капитана.
- За работу! Командуй, Лукич Уф!
- Что-то они как-то быстро помолились. У нас бы на час, а то и больше развезли. – Полушепотом сказал Лукич Клену, а затем громче, уже для всех, продолжил. – Для  начала я бы хотел осмотреть ваш грузовой отсек.
- Открыть люк грузового отсека! – вместо ответа приказал маленький капитан.
Через несколько минут Лукич и Клен, сопровождаемые всей командой, вошли в, поистине безразмерное, чрево «Звездной Радуги». Дыхательные фильтры, подаренные тилеанскими медиками, видимо, были рассчитаны исключительно для того, чтобы отсеивать тилеанские запахи, поэтому не имели ничего против ароматов с нормальным для землян количеством спирта. В нос ударила невообразимая вонь…
- А запах… - только и нашелся Лукич, процитировав хорошо знакомую рекламу.
- Так пахнет благословенный лумбгум, - почему то с довольным видом ответил Шаропуз. Может, привык?
- А я думал говно… - аромат «благословенного» лумбгума напрочь лишил землянина малейших признаков культуры речи, заменив ее повышенной правдивостью. Что думал, то сказал.
- Лумбгум – это продукт внешней секреции священного животного айрлонга…
- Значит, я правильно думал, - перебил Шаропуза Лукич. – Навоз – он и на Денсаре навоз, как его не назови.
Грузовой отсек «Звездной радуги» был действительно огромен. Он был так велик, что, находясь внутри, создавалась иллюзия того, что грузовой отсек корабля гораздо больше самого корабля. Возможно, это являлось следствием царившего здесь полумрака.
- Здесь всегда так темно? – заволновался Лукич, озадаченно озираясь вокруг. – Саженцам свет жизненно необходим.
- Включить полное освещение! – гаркнул, куда то в темноту Шаропуз.
- Есть, капитан, - вернулось эхом откуда-то из темноты.
«Сколько же у них человек в команде?» – изумленно подумал Лукич: «Только тех, что нас встречали где-то около сотни, а еще, оказывается, и на корабле остались»
Вспыхнул яркий свет. Грузовой отсек несколько уменьшился в размерах, но все равно остался огромным. Первым, что бросилось в глаза, был источник ни с чем не сравнимого аромата. На самом видном месте, прямо в центре, вольготно расположился  благословенный лумбгум. Он являл собой огромную кучу. Казалось, вонь, источаемая им при включенном свете, стала еще сильнее, ее как будто даже стало видно, и, при желании, ее можно было пощупать руками. Желания, почему-то, не возникало.
Рядом с благословенным  и зловонным лумбгумом находилась не менее впечатляющая куча – грунт планеты Денсар. К этой куче Лукич осмелился подойти и даже потрогать. Он взял из нее горсть, растер между пальцами, долго что-то разглядывал и понюхал, потом отряхнул руки и удовлетворенно произнес:
- А земелька ничего! Хорошая земелька. Или денсар? Как правильно? А вообще, какая разница? Начнем, пожалуй.
Денсарцы просто наслаждались гравитацией Тилена. Половина тяжести от родной, денсарской, была для них нескрываемым удовольствием. Они работали легко и самозабвенно, без перекуров и понуканий. Отказавшись доверить столь ценную ношу, как молодые деревца, какой бы то ни было механике и автоматике, они перенесли все саженцы на себе, в своих сильных, но, как заметил Лукич, аккуратных руках.
По личному эскизу Лукича, тилеане соорудили что-то вроде огромных горшков, снабженных специальными присосками, намертво прикреплявших горшки к полу. До половины горшки наполняли благословенным лумбгумом, а потом засыпали землей. В эту смесь и высаживались деревца. Поначалу Лукич не доверял посадку никому, но когда пригляделся к работе своих помощников, оцепил их аккуратность и, самое главное, ужасно устал, он допустил к посадке денсарцев.
Клен, сославшись на какие-то очень важные дела, уехал, когда работа была еще в начальной стадии. Его отъезд ничего не изменил и, по большому счету остался незамеченным. Все были заняты делом, а Командующему Патрульным Флотом Тилена было делать совершенно нечего.
В этот день Лукича ожидало еще одно знакомство. Если встречу с денсарцами он ожидал, то эта встреча была для него полной неожиданностью. Во время работ по пересадке земных саженцев в денсарскую почву, обязанности вахтенного офицера выполняла новый штурман, лейтенант-навигатор Стар, очень миловидная и симпатичная девушка. Это было ее первым самостоятельным заданием на новом месте службы, поэтому она ужасно волновалась.
Лукичу тилеане сшили новый мундир: темно-синий, с ярко начищенными пуговицами, пышным аксельбантом (нововведение землянина, которое он нацепил в знак протеста, так как не считал себя военным, тилеане внимательно изучили новшество и сделали его неотъемлемой частью формы). На груди Лукича были две сияющих звезды Хранителя Леса и Хранителя Музыки, орден «Света и Разума», множество земных наград, а в довершении всего этого безобразия: адмиральские звезды на погонах и обалденная фуражка на голове.
В принципе адмиралом он был липовым и прекрасно это понимал, но Ди Длен настоял – все-таки командующий экспедицией, и на денсарцев это произведет впечатление. Денсарцам оказалось глубоко по барабану, как и крепким денсарским объятиям. Лукича все эти, как он выразился «побрякушки», тоже оставили равнодушными. Римма, увидав мужа в новой форме, обозвала его панком, а после некоторого раздумья – металлистом.
Форма была удобной, ладно подогнанной по фигуре и, что особенно поразило свежего адмирала, являлась повседневной. Действительно, Клен постоянно ходил точно в такой же и даже аксельбант нацепил, но пока землянин сам не стал адмиралом, он был уверен, что форма парадная. А парадную форму Лукич даже мерить не стал, боясь ослепнуть от собственного отражения в зеркале.
Единственным человеком, на которого новая форма Лукича действительно произвела сильное впечатление, оказалась ни в чем не повинная Стар. Вообще то когда корабль находился дома, на Тилене, вахту никто не нес. Зачем? Но так как в этот день на корабле производились работы, кто-то должен был следить за порядком. После короткого совещания с собой, командир корабля Слен решила доверить дежурство своей новой подчиненной. В своем выборе Слен руководствовалась исключительно благими намерениями: во первых так Стар скорее освоится на корабле, во-вторых в полуофициальной обстановке познакомится с Лукичом и, в-третьих, у нее будет время все это переварить до отлета.
Все что требовалось от дежурного офицера – это открыть люк грузового отсека, а после окончания работ его закрыть. Но даже, если от волнения Стар и забыла бы его закрыть, ничего бы страшного не произошло. Воровать на Тилене было как-то не принято. Дикие. Поэтому Слен абсолютно не переживала, за то Стар волновалась за них обеих: первая вахта на знаменитом корабле, да еще и знакомство с легендарным Лукичом…
Она сидела в рубке, являя собой, сплошной комок нервов, и тут явился этот, легендарный, да еще и заорал, не успев зайти:
- О, Слен, дорогая! Здравствуй, солнышко! Ты что, волосы покрасила? И что-то они у тебя вроде длиньше стали… - Лукич изумленно замолчал. Стар, от неожиданности, подлетела, как пнутый, безжалостной ногой, мяч, в воздухе развернулась и, приземлившись, вытянулась в струнку. И тут Лукич понял – это не Слен: - Вы кто?
Блеск адмиральского мундира ослепил глаза, заткнул уши, прилепил язык к небу и лишил возможности соображать.
- Кто вы? – повторил вопрос Лукич.
- Я?
-Нет, я? – врожденная гадливость языка вырвалась наружу, Лукич не хотел еще больше смущать бедную девушку, но ни чего с собой поделать не мог.
-Вы? – хмык носом, - Вы, Хранитель музыки и Леса и, еще, вот это, - рука девушки судорожно дернулась в сторону Лукича. – Адмирал….
- Так, замечательно, а теперь давайте попытаемся выяснить, кто же у нас вы и что здесь делаете.
- Я здесь это, вот… - неуверенно залепетала девушка.
- А где Слен? – зря он спросил про Слен, новый вопрос окончательно смутил бедную Стар, она понимала, что делает все не так, и не то, но ничего с собой поделать не могла. На длинных ресницах, окаймлявших огромные глаза, повисли слезинки.
- Слен? Я здесь… Она сказала, - Стар жалобно всхлипнула.
- Вы наш новый штурман? – решил помочь девушке благородный землянин.
- Я? Да, - она неуверенно кивнула головой.
- А имя у вас есть, новый штурман? – идиотизм ситуации начал смешить Лукича, но он изо всех сил держался, не желая еще больше смущать девушку.
- Да, - Стар опять кивнула головой и замолчала.
- И какое, если не секрет? – сдерживать смех становилось все труднее.
- Что какое?
- Имя.
- Чье?
- Мое… - окончательно развеселился Лукич, но все еще не показывал вида.
- Лукич, - неуверенно ответила девушка, зато слезы уверенно покатились по щекам.
- Так, замечательно, а ваше имя.
- Стар…
- Стар, Стар, - задумчиво повторил Лукич, - что-то знакомое, не могу сообразить. Ну ладно, не важно, потом. Успокойтесь, сударыня. Неужели я такой страшный? Я вот зачем вас побеспокоил, мне бы пиджачок повесить. Вот здесь, на кресле он вам не помешает? Да вы хоть головой кивните, столбик. – Лукич снял китель и аккуратно повесил его на спинке кресла. – Вот, пусть здесь повисит, а то лезть в «благословенный» лумбгум при полном параде, это уж слишком. Вы со мной согласны?
- Ик… - и хлопанье глазами в ответ.
- Понял, ладно, пойду я, - Лукич развернулся к выходу и тут же повернулся обратно, - Вспомнил! – радостно взревел он, а бедную девушку уже колотило крупной дрожью. – На английском языке, есть на Земле такой язык, «стар» обозначает «звезда». У вас чрезвычайно космическое имя, вы рождены для полетов среди звезд. Да расслабьтесь вы, наконец, Звездочка, наша.
Лукич вышел, а измученная Стар рухнула в свое кресло. Через какое то время она собралась с мыслями, пришла в себя и спустилась в грузовой отсек, видимо решив, что как дежурный офицер, обязана присутствовать при работах.
 Работа кипела. Находившиеся здесь же земные собаки истошно лаяли, корова мычала, кошка, как и положено кошкам, плевать на всех хотела и меланхолично наблюдала за окружающими. Люди о чем-то громко переговаривались, смеялись и гулко топали по металлическому полу. Шум, гомон – одним словом бардак. Нормальное рабочее состояние для землян и, как только что выяснилось, для денсарцев тоже.
Несчастная тилеанка, не привычная к таким условиям труда, погрузилась в глубокую кому. И тут на нее накатило…. Не приходя в сознание, она бросилась в гущу событий – помогать. Появляясь из ниоткуда, буквально возникая из воздуха, она поддерживала своими хрупкими руками саженцы, находившиеся в могучих руках денсарцев, что-то подавала, пыталась организовать движение и еще много всего в том же духе. Из вежливости окружающие ее не прогоняли.
Видимо для разнообразия, в отсек вбежал Лукич, схватил лопату и развернулся к выходу. В это время, совсем ошалевшая Стар, не известно зачем, для нее это тоже осталось совершенной загадкой, схватила юную сосенку, запнулась, потеряла равновесие и шлепнулась на гладкий пол, растянувшись по полной программе. Саженец улетел гораздо дальше и, уже заходя на посадку, ткнулся в нежный коровий нос. Корова и без того находилась на грани нервного срыва, она бешено заорала, на мычание этот звук не был похож, и шарахнулась в сторону, попутно саданув своим грациозным задом хозяина. Ни траектория, ни скорость, ни, тем более, сам полет ни как не сочетались с планами Лукича на ближайшее будущее. Сотворив в воздухе совершенно новый ни кем не опознанный акробатический трюк. Лукич распластался по полу, попутно зацепив еще кого-то. Кем-то оказался Шаропуз.
Первым заговорил землянин. «Скотина» и «тварь» – были самыми ласковыми из вылетавших из него слов. Он медленно поднялся на ноги, за чем-то растирая разбитый локоть, и говорил, говорил, говорил…. Когда нормальный российский мужик, не обремененный правилами хорошего тона, приличными манерами и знанием этикета, начинает разговаривать матом, он способен заставить покраснеть даже слепо – глухо – немого Королевского пингвина. Откуда берется такое красноречие, науке пока не известно, но слова лезут без всяких долгих раздумий, как-то очень ладно цепляясь одно за другое. Вдохновение поругаться, как и аппетит приходит во время, или вовремя, что по большому счету не важно. Он очень темпераментно прошелся по строению и общей физиологии человека разумного обоих полов, уделив особое внимание детородным органам и сексуальным связям. Конкретно ни к кому не обращаясь, прошелся по всем предкам этого «никого», вплоть до седьмого колена и, при всем при этом, ни разу не повторился.
В отсеке воцарилась гробовая тишина. Даже собаки, услышав знакомый голос и, видимо, пытаясь понять с кем это он, перестали лаять. Люди зачарованно слушали. Вставший на ноги Шаропуз тоже хотел что-то сказать, но, осознав, как блекло будет выглядеть на фоне разошедшегося лесника, решил помолчать. И правильно сделал, Лукич говорил за двоих, если не за троих.
И все бы ничего, ну ругается человек и ладно, все равно русских матов никто не знает, и коробки-переводчика рядом нет, да она бы и переводить не стала, в ней цензура живет. Но Лукич восполнил этот пробел в образовании окружающих. Видимо от долгого общения с тилеанами, он все что говорил, говорил на тилеанском, так сказать переводил с листа. Хоть местной не нормативной лексики он не знал, но даже в чисто медицинской трактовке было чем заслушаться. Лукич закончил тираду сакраментальным: «твою мать» и удовлетворенно замолчал, удивленно рассматривая собравшихся.
- Ну ты даешь, Лукич Уф! – первым нарушил воцарившуюся тишину Шаропуз. – Ты должен обязательно меня научить, сколько бы это не заняло времени! Я понимаю, что такому искусству риторики надо учиться долгие годы, но хотя бы общие сведения ты сможешь мне дать? Мне, особенно, понравилось на счет натягивания глаза на зад и секса в уши, только я смысловую связку не запомнил, повтори, я заучу.
- Не могу, это от души прет, вдохновение нужно.
- Давай я тебе второй локоть разобью.
- Спасибо, не надо.
- Ну, как хочешь, но научить ты меня просто обязан. Вот только девушку жалко, она, наверное, еще не замужем, а ты при ней вот так, всю анатомию разложил…
- Какую девушку? – не понял Лукич.
- Да миленькая такая, с пышными волосами, вон там лежала, когда ты говорить начал, она раньше нас упала.
- А потом?
- Закрыла лицо руками и убежала, ну, естественно, поднялась сначала.
- Так я что на тилеанском говорил?
- Ну да, а на каком еще? Чтобы всем понятно было.
- Бедная девочка, так ведь она все на свой счет приняла, а я же это так, просто пар спустить. Глупостей бы не наделала… - Лукич пулей вылетел из грузового отсека и на бегу добавил. – Они в этом возрасте все с прибамбасами: то вены вскроют, то таблеток нажрутся.
В рубке царил рев, самый натуральный, с всхлипываниями, причитаниями и обилием слез. Периодически девушка подвывала и даже срывалась на ультразвук. На ворвавшегося в рубку Лукича она никак не прореагировала, она его просто не заметила, уткнувшись лицом в панель управления.
- Ну, что ты, милая? Стар, звездочка наша ясная, ну не надо, успокойся, прости меня, дурака старого. Погорячился… - Все хорошо, все живы, целы, ну или почти целы. Ну, все, все, успокойся. Не обращай внимания, мы на Земле всегда так разговариваем, когда переволнуемся.
- Вы будете требовать моего списания с корабля? – Стар оторвалась от панели, повернулась к Лукичу и, со все сокрушающим плачем, уткнулась в его рубаху.
- Тебя, за что?
- Но ведь это я, шмыг-хлюп, напугала, шмыг, то страшное животное, а-а-а… - теперь действительно «А-а-а», все что было до этого – просто прелюдия. – Я-а-а, его-о-а дере-е-евом… Хлюп, хлюп, хлюп…
- Она же не пострадала, я тоже, - Лукич болезненно сморщился, потирая разбитый локоть. – Заживу. Ничего страшного, а о списании даже не думай. Раз тебя к нам отправили, значит, лучше тебя просто нет. Вот и Слен тебе вахту доверила.
- А-а-а, я-а-а все-е-а испор… хлюп, шмыг. – Девушка зарыдала еще сильнее, хотя Лукич был уверен, что сильнее не возможно.
- Ничего ты не испортила, все нормально. Хватит реветь, я плаваю плохо. На вот, успокой нервы, - Лукич сунул под нос Стар флягу с водой.
- Что-о-о э-э-то-о-о? Хлип, хлюп, шмыг.
- Вода, - Стар сделала глоток и поперхнулась, жадно хватая ртом воздух, а Лукич уточнил. – Наша земная вода.
Плач смолк, Стар пыталась отдышаться, даже слезы высохли. Лукич достал из, находившегося в рубке бара, бутылку лимонада, не совсем лимонада конечно, а его местного аналога и протянул девушке.
- На, запей, отпустит.
Стар жадно припала к бутылке, выпив в три больших глотка почти все содержимое, она с громким вздохом повалилась на спинку кресла. Истерики больше не было, но нервная дрожь все еще иногда сотрясала все ее тело. Стар еще никогда в жизни не пила ничего крепче сока, поэтому чистый спирт очень быстро добрался до мозга, девушка захмелела. Она благодарно улыбнулась Лукичу, захотела что-то сказать, но передумала. Алкоголь и нервное напряжение в течение дня сделали свое дело, Стар начала клевать носом и вскоре заснула.
- Что за молодежь пошла? – сам у себя спросил Лукич, откинув спинку кресла и укрыв Стар своим адмиральским «пиджачком». – У человека первая вахта, а она уже пьяная, как сосиска, спит на рабочем месте. – Он убрал с лица девушки непослушные пряди волос. – Спи, красавица, сон – лучшее лекарство. – И вышел из рубки.
Лукич и Шаропуз сидели на трапе «Звездной Радуги» и курили, выпуская в вечернее небо Тилена огромные сизые клубы дыма.
- Послушай, Лукич Уф, - нарушил молчание маленький капитан.
- Давай без «Уф», - лениво запротестовал землянин.
- Нет, так нельзя. Раз мы с командой решили в знак нашего глубокого уважения, называть тебя полным именем, я не могу нарушить этого решения.
- И хрен с вами, называйте, как хотите, только не обнимайте, - проворчал лесник, делая очередную затяжку. – Ты, кажется, что-то хотел сказать?
- Да, слушай, а кто такой хрен?
- Какой хрен? – не понял Лукич.
- Ну, ты же сам только что сказал: «хрен с вами», вот я и спрашиваю, кто такой этот хрен?
- Хрен? – Лукич едва сдерживал смех, - Травка такая у нас растет, а в разговоре выражает что-то вроде как согласия. Это я, вроде как, выразил свое с вами согласие. Понял?
- А-а, - протянул Шаропуз.
- Так что ты хотел мне сказать?
- Не знаю как у вас, на далекой Земле, а у нас на Денсаре, после окончания большой работы, принято устраивать праздник, чтобы труд не оказался напрасным.
- Обмыть, что ли?
- Кого обмыть? – опять не понял денсарец.
- Окончание большой работы.
- Зачем его мыть? Разве оно грязное?
- Обмыть, значит выпить за успех. Понял?
- Да, - обрадовался денсарец. - Предаться радости, наполнив тело священным алкогылом.
- Что-то у вас все священное, но алкогыл меня устраивает.
- Тогда я отправлю людей, чтобы они наполнили несколько туленов священным алкогылом, текущим в реках этой благословенной планеты.
- Тулен? – переспросил Лукич.
- Тулен – бурдюк, сшитый из кожи священного айрлонга.
- Что же вы со священным животным то так? – автоматически спросил Лукич, а сам, тем временем, напряженно думал, пытаясь ухватить промелькнувшую мысль.
- Так айрлонг потому и священный, что дает нам мясо, шкуры, помогает в работе.
- Верно, все верно, - землянин в пол уха слушал денсарца и так же не совсем ему ответил. Ответ предназначался скорее собственным мыслям Лукича.
- Что верно?
- Все верно! Вот что, Шаропуз, - Лукич поймал ускользавшую мысль и крепко засадил ее в сознание, поэтому он смог уделить больше внимания маленькому капитану.
- Отправляй людей за алкогылом, а мне нужно срочно переговорить с Разумом-Советником, это буквально на несколько минут. Постарайся, чтобы меня не отвлекали.
-Хорошо Лукич, хрен с тобой, я скажу своим людям, чтобы тебя не беспокоили.
«Научил на свою голову», - мысленно улыбнулся Лукич и добавил: «Разум, советничик премудрый».
«Звал?» – возник в сознании знакомый голос.
«Звал. Разум, давай так, ты меня слушаешь и не перебиваешь. Пойдет?»
«Тебе что, душу излить некому?»
«Ты просто молчать и слушать можешь?»
«Могу»
«Вот и давай, моги, и без комментариев!» – Лукич собрался с мыслями и выдал на одном дыхании, хотя какое дыхание у мысли? На чем мысли выдают, на том и выдал: «Мы все: земляне, денсарцы и тилеане, я имею в виду двуногих тилеан, где-то, как-то, когда-то уже пересекались в этом мире. Когда-то очень давно, десятки, а может и сотни тысяч лет назад…»
«Ты сегодня много выпил?» – не удержался от вопроса Р’кандр.
«Сегодня я еще ничего не выпил, а ты обещал молчать, вот и давай – молчи. Команды «голос» еще не было. Ты же у нас какой то там большой спец в Академии словесности? Вот как со специалистом я с тобой и желаю поговорить. Начнем с нашего штурмана, Стар, на одном из земных языков – звезда»
«Знаю, на английском. Ну и что? Просто совпадение»
«Хорошо, допустим. Ты помнишь название корабля наших денсарских друзей?»
«Звездная Радуга и так далее до бесконечности. Что с того?»
«Стеркс радуга»
«А я что сказал?» – не понял Разум.
«Твоя проблема в том, что ты так хорошо знаешь все языки, что думаешь тоже на том языке, на котором в данный момент говоришь, а ты попробуй услышать и имя девушки, и название корабля как бы со стороны. Ну, хотя бы, как нормальный русский человек, который кроме родного языка, и то со словарем, не знает больше ни одного»
«Что-то ты как-то загадками говоришь, Лукич»
«Да ты попробуй»
«Ну, Стар, Стеркс? Стар – Стеркс, и что?… Стоп! Действительно похожи. Ты хочешь сказать, что когда-то они были одним и тем же словом?»
«Я не хочу сказать, я именно это и говорю. Дошло, наконец то, а я уж начал думать, что ты совсем отупел в своей мозговитости»
«Но ведь возможно простое совпадение…» – не совсем уверенно ответил мозговитый тилеанин.
«Совпадение? Хорошо, слушай дальше. На земле есть такой не очень большой город Тулун, его название переводится на русский, как кожаный мешок, у денсарцев кожаный бурдюк для алкогыла – тулен, а самым большим алкогылным бурдюком из всех, что я знаю, является ваша планета – Тилен. По-твоему тоже совпадение? А взять сам алкогыл – на русский он переводится как алкоголь. Сечешь момент?»
«Но ведь не совсем совпадает, некоторые буквы не сходятся…» – никак не мог поверить услышанному Р’кандр.
«Консерватор!» – огрызнулся в ответ Лукич: «Да за какую-нибудь сотню лет, слово может смысл поменять с точностью до наоборот, а ты к буквам цепляешься. Какую то потеряли, другую заменили, третью вообще свою вставили»
«Это что же получается?»
«А то и получается, что все известные нам люди во вселенной – братья, сестры, бабушки, дедушки, ну и так далее. Когда вы денсарцев и землян назвали родственниками, вы были очень близки к истине, только про двуногих тилеан забыли. Клену можешь сообщить, что корабль «Тилен» и город Тилен, назвали в честь планеты, а планету так назвали в честь текущего по ней спирта. И название давал кто-то из древних денсарцев или землян, или жителей еще какой-нибудь другой планеты, с которыми мы пока не встретились»
«Но если вы, как ты сказал, «двуногие», так давно везде кругом летали, что же вы тогда поглупели с годами?»
«А я почем знаю? Кризис, какой, война, а может, к вам залетели и спились все. Знаешь, сколько цивилизаций исчезло только на Земле? Атлантида где-то утонула, пирамиды в Египте кто-то построил, инки, ацтеки, майя…. И скольких мы еще не знаем. Вот сколько разумных рас на Денсаре?»
«Да вроде одна»
«А на Тилене?»
«Две…» – обычно невозмутимый Р’кандр был в смятении.
«Вот и объясни мне, башковитый, почему вы, Р’кандры, похожи на нас, землян, как свинья на ежика, даже еще меньше? Ежика, если побрить, то, у него со свиньей хоть какое то сходство появится, зато двуногие тилеане – копия мы, только спиртом обпились? А у нас, на Земле, этих рас четыре, а если поделить поточнее, получше, так и больше наберется. И откуда мы все такие разные взялись? От одной обезьяны? Чушь! А если от Адама, то какой он был – этот Адам? Черный, белый, желтый, красный, какой? И кто из нас, таких разнообразных коренной землянин, абориген так сказать, а кто импортный вариант? Может все? Может, земного разума вообще ни когда не было? Как были макаками, так ими и остались, а мы все прилетели не известно откуда, обосновались и стали жить»
«И с чего это ты вдруг о сотворении мира задумался?»
«А кто тебе сказал, что вдруг? Мне это всегда интересно было. Вот смотри, живет в России медведь, а у англичан он бер, а зимняя квартира нашего медведя, между прочим, берлога, то есть логово бера. Вот и попытайся додуматься, почему наш русский медведь живет в хате ихнего бера? И таких примеров можно привести до…, не стану уточнять до чего. Так что Вавилонская башня и общий для всех язык – не такая уж сказка…»
«Ты там у себя в тайге, от скуки, на все руки, а вообще очень занятная гипотеза. Мы ее обязательно обсудим, и в самое ближайшее время»
«Да вы бы, Р’кандры, покопались в своей родовой памяти. Ты как-то говорил, что юный Р’кандр получает все знания своих предков, значит где-то в глубине ваших знаний должна находиться история появления двуногих на Тилене. А в том, что аборигены Тилена именно вы, Р’кандры, у меня нет ни капли сомнений»
«Почему?»
«Такую форму жизни можно было создать только со страшного перепоя. У моей бабки была старинная икона, так вот на ней, в уголке шестикрылый Серафим, или Херувим, точно не помню, но состоит он из одной головы и крыльев. У тебя крыльев, случайно, нет?»
«Нет, крыльев точно нет»
«И летать ты не можешь?»
«И летать не могу, ну если только на корабле»
«А если пнуть?»
«Пинать не надо, а ты сволочь. Шутки – шутками, а обсуждать этот вопрос лучше со специалистами. Чтобы не задерживать тебя с отлетом, постараюсь на днях собрать ученый совет. Что, вы с саженцами закончили?» – сменил тему разговора Разум – Советник, тем самым, давая понять, что дальнейшее обсуждение переносится на потом: «Какие у тебя планы на вечер?»
«Пить с денсарцами алкогыл из туленов»
«Римме так и передать?»
«С ума сошел? Работы у меня море, до утра бы управиться»
«Врун»
«Нет, гений маскировки. Ладно, пока, а то тут уже Шаропуз извелся весь»
«Смотри, не перебирай, гений маскировки, а то утром опять умирать будешь»
Праздник, посвященный пересадке саженцев удался на славу. Лукич наварил картошки, принес всевозможных солений, варений, маринадов. Рацион денсарцев был гораздо скуднее: мясо священного айрлонга, какая то каша и чеснок, который так и назывался – чеснок. Поэтому земные разносолы были ужасно популярны у всех, тем более, что денсарцы никогда в жизни ничего подобного не ели. Захмелевший Лукич обещал развести на Денсаре огромные плантации огурцов, помидоров, капусты и, так понравившейся всем, картошки.
Уже под утро двое изрядно поддатых братьев по разуму сидели в обнимку на ступеньках трапа и курили.
- Шаропуз, я давно хотел тебя спросить, что ты куришь?
- Табак.
- И я табак. Значит, кто-то из твоих предков был в Америке.
- В какой? Ик…
- Страна такая у нас есть, если по карте смотреть, где-то слева от нашей деревни.
- Ничего не понял, ик, что ты говоришь….
- Значит не судьба. Давай лучше споем, что-нибудь наше, галактическое.
- Ик, давай, ик.
Навстречу восходящему тилеанскому светилу понеслась песня в исполнении двух инопланетян, исполняемая на гибриде из трех языков. И ведь даже понимали, о чем поют. После того, как все что сочинили, спели, Лукич решил, что пора уходить.
- Все, я домой. Не-е-е, и не уговаривай, Шаропуз, домой, – поднялся землянин.
- А с-сспать, ик, н-не-е будшь? – тяжело опираясь на перила трапа, встал Шаропуз, как крепко он не держался, его почему то все равно беспрестанно шатало и мотало из стороны в сторону, в конце концов, он не выдержал и уселся обратно на ступени, вернее упал. – Я, те-я, прррвжу. – Не терпящим возражений тоном сказал он, как только приземлился. – Все-таки ночь, ик, мало ли, ик, что…
- Какая ночь? Д-д-день уж-же… - Лукича язык тоже плохо слушался, но стоять он еще мог, как мог, так и стоял. – Пошел я на «Тилен», там, у мня, мня, тьфу, у меня, пидж-ж-ж-жачок висит.
- Я тя прррвожу, - в очередной раз выдавил из себя маленький капитан, слишком резко задрал голову, она его перевесила назад, и он упал на спину, а захрапел еще в полете.
- Пррвдил, - констатировал Лукич и шаткой походкой направился к «Тилену».
- Звездочка, просыпайся, вставай пришел, - ввалился он в рубку.
- Что с вами, адмирал Лукич? – Стар уже не спала, она просто не знала, что ей теперь делать.
- А что с нами? Мы маленько пьяны, но это явление временное. – Последний всплеск умственной активности окончательно вывел Лукича из строя, напрочь лишив его сил. Землянин рухнул в кресло и захрапел.
Уже во сне Лукич умудрился положить руки на подлокотники, оживив тем самым аптечку. Умная машинка поставила диагноз и, деловито урча, ввела какие то препараты. Спящий под общим алкогольным наркозом Хранитель Леса на уколы никак не отреагировал, попросту не заметил, но введенное лекарство развило в безжизненном теле бурную деятельность. Что-то победило алкогольную интоксикацию, бессонную ночь и, даже, похмелье, последнее, правда, не совсем.
- Где я? – Лукич спросил и открыл глаза одновременно. – Угу, - внимательно оглядел окрестности. - И как я сюда забрел? Звездочка, милая, пить… - попросил он у стоявшей напротив Стар, та достала из бара бутылку и подала землянину. Лукич стремительно вскрыл сосуд и  сделал жадный глоток, от которого его тут же перекосило.
- Бррфы, - выдохнул он. – Спирт, зараза. Не хочу спирт, мне бы воды.
- А где? – по инерции огляделась вокруг Стар.
- А вот, - Лукич снял с пояса фляжку, из которой вчера угощал девушку и припал к горлышку, громко глыкнул и разочарованно убрал фляжку ото рта. – Кончилась. Н-да. И что же мне теперь делать? – озадаченно почесал подбородок и просветлел. – Корова! Где моя милая коровка? Буренушка, я уже иду!
Вообще то земной живностью занимались люди из Академии Биологии: кормили, поили, убирали, попутно изучали, писали научные труды и доили корову. Сегодня глава семьи решил подоить корову сам, уж больно пить хотелось. Несмотря на тяжелое душевное и физическое состояние, в намеченном деле землянин достиг полного успеха. Не то сказалось мастерство, доведенное за долгие годы тренировок до полного автоматизма, не то корова, почувствовав родные руки, стояла как никогда спокойно, как бы то ни было, но подойник был практически полным. Правда, полным он оставался совсем не долго. Лукич жадно пил огромными глотками, а то что не попадало в рот, как и положено, текло по усам.
- Уф, благодать, - удовлетворенно отстранился от ведра Лукич. - Тебе, Звездочка, не предлагаю. Опять захмелеешь, спать уляжешься, а тебя, наверное, уже дома потеряли.
- Не должны, родители знают, что такое служба.
- А кто они у тебя?
- Папа – капитан-командор, командует грузовым кораблем гражданского флота, а мама – капитан первой звезды, навигатор на том же корабле.
- Ясно, династия. А тебя то, как в разведчики занесло?
- Каким то чудом мне удалось пройти конкурсный отбор….
- Значит повезло. Ну, за везение, глык, глык, - Лукич опять припал к ведру, одновременно позвав Разума-Советника: «Эй, умник, домой хочу»
«Напраздновался, гений маскировки? Хорошо, флаер через десять минут будет»
Сначала завезли домой Стар. Ее семья жила за городом, вдали от шума и суеты, в небольшом, утопавшем в бурной растительности домике. Какого же было удивление домочадцев, когда на лужайку перед домом приземлился правительственный флаер и высадил их дочь.
- Спасибо, адмирал Лукич, и еще раз, извините за вчерашнее.
- На здоровье, лейтенант Стар, и не называй меня больше адмиралом, коробит, просто Лукич. А про вчерашнее забудь, ничего не было, но вообще то оригинально получилось. И это я смеялся над Кленом и Дтеном, а сам? На всю планету всего одна корова, и с той врезался. Здорово, ничего не скажешь.
- А может, вы к нам в гости зайдете? – неуверенно предложила Стар. Она не знала об инциденте, произошедшем на Земле, по этому не обратила на слова Лукича внимания.  – Родители обрадуются.
- Нет, не обрадуются, скорее, испугаются, только мою помятую рожу увидят, да и ходить мне трудно. Спасибо за приглашение, но давай лучше как-нибудь потом. А сейчас домой, спать. Всего доброго, Звездочка.
- До свидания, адм…, ой, просто Лукич.
Дома Лукич плотно позавтракал и заснул, сотрясая своим могучим храпом все здание Академии Музыки.

Продолжение http://proza.ru/2024/12/18/444