Гипнотарий

   «На заре туманной юности...», - как писал классик, я посмотрел фильм «Индийские йоги – кто они?».
  И не только я, а ещё несколько моих приятелей. Он произвёл на нас, подростков, с неокрепшей психикой, прямо-таки ошеломляющее впечатление. Первая часть фильма, про всякие позы или выступление в цирке, не очень впечатлила, а вот – вторая, про самовнушение, автогенную тренировку или по-другому – автогипноз, -это совсем другое дело. И мы, подыскав подобную литературу, благо у нас один приятель был сынок профессора медицины, дошли до того, что путём самовнушения, снимали боль не только головы, но и даже с других частей тела, как в кино, прокалывая себе уши, щёки, а некоторые – руки и ноги. Аутогенные тренировки, потом мне очень помогали быстро восстанавливаться после спортивных тренировок или изнурительной долгой работы, и даже один раз в армии я смог себе внушить хворь и целый месяц сачковал в санчасти.
  Прошло немного времени и в санатории «Роща», и мне с Владимиром Орловым предложили сделать зал гипноза или, как его называл местный врач-психиатр - «Гипнотарий».
  Я, сначала, как услышал это название, то у меня невольно возникла ассоциация с чем-то таким, каким-то потусторонним, типа: колумбарий или лепрозорий. Дело в том, что больных после инфаркта, как сказал психиатр: «Надо вытаскивать, почти, с того света, обрабатывая психологически, ведь, после первого инфаркта, они понимают, что может, случится – второй и всё – хана. Люди в таком тяжёлом психическом состоянии, ходят потихоньку, боятся лишний раз кашлянуть или даже пукнуть, что бы опять чего-нибудь такого не вышло.
   В общем, превращаются в зомби, боящихся дальше полноценно жить, а мы путём аутотренинга должны их вытащить из этого состояния, поэтому установка следующая; по всему периметру зала на стенах выше кресел – сделать, какие-нибудь картины, но чтобы не было конкретных образов и любой, кто взглянет на них, мог дальше дорисовать, изображение в своём воображении, у стен будут стоять мягкие кресла, обращённые к центру, на полу ковровое покрытие, для глушения звуков, а на потолок мы повесим стерео колонки и закроем его  материалом из льна виде шатра, в центре – декоративный светильник с мигающей синей лампой, которая  оказывает усыпляющее действие на глаза».
   Тогда я предложил, на два окна, расположенные друг напротив друга, сделать витражи.  На одном изобразить день, а на другом - ночь, а панно написать в стиле сюрреализма.
Эта идея психиатру очень понравилась, и он согласился.
 Когда я сделал эскизы, витражей и картины под названием «Долина снов», то даже главврач, был в восторге.
  На длинном панно были сюжеты, которые, переплетаясь друг в друга, составляли общую композицию: от утренней зари,  переходящую в день и до заката, а за ним – в ночь, и опять – в восход. Конкретных явных предметов, как бы и не было, а, что-то похожее на деревья, поле, луг, постепенно проецируясь в подводное царство с длинными кустарниками, как кораллы или водорослями, с летящими, то ли птицами, то ли рыбами,   с поднимающимися пузырьками, похожими на планеты, луну, звёзды, и восходящим солнцем из моря. Это было сделано специально, что бы, как сказал врач: «Даже человек с бедным абстрактным мышлением мог во время аутотренинга, представить себе что-нибудь такое, что поразит его воображение».
   Через месяц ударного труда, при котором приходилось работать, аж, до ночи, я вместе с Володькой и ещё  двумя помощниками, соорудили этот «Гипнотарий-колумбарий».
 И когда врач-психиатр решил провести первый сеанс, мы напросились, тоже поучаствовать, потому, как нам, жутко было интересно, что там будет происходить и реакцию выздоравливающих.
 - А можно и нам побывать на сеансе? – спросил я, - хочу опять попробовать, я когда-то, занимался аутотренингом.
  Врач с недоверием посмотрел на меня, а потом сказал:
- Ладно садитесь, только в сторонке возле окна, чтобы не мешать больным.
  Мы так и сделали… Когда зал заполнился народом в больничных халатах, и они удобно устроились полулёжа в креслах, заиграла музыка, типа «Лунной сонаты» Бетховена и сеанс начался…
- Я совершенно спокоен, меня ничто не тревожит, - сказал психиатр, стоя посреди зала, - я чувствую приятную тяжесть в руке, рука – тяжёлая, я чувствую приятное тепло в пальцах, - продолжал он, - кровеносные сосуды расширились и рука – тёплая. Потом он таким образом дошёл до ног и так далее, но я этого уже почти не слышал. 
  Я так устал от такой ударной работы, да ещё перед этим у меня была бурная ночь с моей подругой, что сразу вырубился, а Володька, тот, вообще, любил поспать, поэтому, даже захрапел.  А так, как он был, мягко говоря, - грузного телосложения, то начал изрыгать рокочущий рык, да так, что зазвенели даже стёкла на новых витражах. Проснулся не только я, но и окружающие больные, которые только недавно отделались от инфаркта, и видно, расслабившись, прикорнули под действием убаюкивающей музыки и монотонного голоса психиатра.  И вдруг раздался такой громкий звук, который бывает у храпящего мужика, лежащего на спине, когда он задыхается. От неожиданности некоторым выздоравливающим стало плохо, и даже те, что недавно вычухались после инфаркта, начали охать, а старушка, лежавшая рядом с нами, завопила и чуть не получила второй сердечный приступ.
 Тогда врач, быстро подойдя к Володьке и толкнув его в бок, громко сказал:
 - Ну, ты, бегемот, хватит наводить ужас на окружающих! Иди домой дрыхнуть.
 В общем, так ничего у нас с аутотренингом и не получилось...
 Нам психиатр потом высказывал своё недовольство, что из-за нас весь сеанс сорвался, а после этого случая, некоторые больные отказываются даже заходить в этот колумбарий, ну, в смысле – гипнотарий.