Лейся, песня, на просторе

               


     Пенсионер Сергей Леонидович, проснувшись поутру, сразу врубал в телефоне что-либо жизнеутверждающее: старинную пионерскую «На зарядку - становись!», «Если хочешь быть здоров, закаляйся!» из кинофильма 1947-го года «Первая перчатка», «Эй, товарищ, больше жизни!» 1937-го и особенно «Лейся, песня, на просторе!» из киноленты «Семеро смелых» в исполнении  Вадима Мулермана. И другое в таком же плане.
     Жена тоже слушала «На зарядку - становись!» и «Артиллеристы, Сталин дал приказ!», хотя, в принципе, любила более современную эстраду: «Карусель» Любови Успенской, «Утки» Михаила Шуфутинского и особенно «Хрустальную вазу» в исполнении Ивана Кучина.
     И этим утром они тоже прослушали «Лейся, песня, на просторе!» два раза.
     - Да-а, - сказал Сергей Леонидович, - вот она, любовь, чего делает! Пел бы себе и пел - карьера хорошая, все пути-дороги открыты:  загранпоездки в Болгарию, пластинки, концерты на телевидении, - а он берёт и уводит жену Кобзона, Веронику Круглову.
     - Чего-чего? – переспросила жена, у которой на старости лет было плохо со слухом. – Кого-кого?
     - Да Веронику, - сказал Сергей Леонидович, – Круглову. Которая пела «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу» на Голубом огоньке шестьдесят пятого года. Когда космонавты были. Гагарин ещё за столиком сидел, на камеру всех снимал. Ну, может, просто делал вид, по сценарию. Молодой такой, весёлый. Ему ещё пару лет оставалось.
     - У Гагарина жену Кобзон увёл? – переспросила жена. – Я не знала.
     - Да нет, - крикнул Сергей Леонидович, откинул одеяло, потянулся, сощурился и стал похож на Колу Бельды, исполнителя «Увезу тебя я в тундру», - Вадим Мулерман, а не Гагарин! Это он увёл жену у Кобзона, который пел «Навстречу утренней заре по Ангаре, по Ангаре». Но он увёл не во время этой песни, а позже, когда уже «Не думай о секундах свысока» была. Вот Кобзон и сделал Мулерману «козью масть» – сразу карьера под откос пошла.
     - А когда-то на дуэль вызывали, - зевнула жена.
     - Ой, я тебя прошу! – воскликнул Сергей Леонидович. – С этими дуэлями! Понты! Ну, может раньше, в старину, во времена Портоса или Арамиса, тогда да, из-за дамского платочка могли убить. А уже потом одна слава осталась, что дуэль – приедут в лес, выстрелят по воробьям, отсалютуют пистолями и едут в ресторан отмечать, с цыганами и шампанским. А Кобзон припечатал, так припечатал! Как из пулемёта – и Мулермана, и жену - всех! Конкретно, фактически! В сельских клубах потом пели на пару.
     - Очень красиво, - зевнула жена и нашарила тапочки. – Вечно у вас жёны виноватые. А сами как кобели поблудные.

             Лейся, песня, на просторе!
             Не грусти, не плачь, жена!
             Штурмовать далёко море
             Посылает нас страна!

- вскочил, протянул руки и, встряхивая ими как Муслим Магомаев, грянул Сергей Леонидович. И когда жена покрутила у виска, повторил, раскатив по-мулермановски «р»: «штур-р-мовать далёко мо-ре пас-сыла-а-ет нас стр-р-ана-а!»