Неведомое. Глава LХХП

(продолжение. Предыдущая Глава LХХI- http://www.proza.ru/2024/12/14/1657)
(Начало. Глава I - http://www.proza.ru/2020/01/01/1248)

      За полторы версты до Рябиновской пристани Проскурин свернул с дороги и проселками увел своих людей на пустынный берег Волги, где приказал разбить временный лагерь. Зимухина отправили на разведку к пристани с наказом немедленно сообщить, когда прибудет обоз и люди купца Рубинчика сдадут свой опасный груз жандармам на хранение в пакгауз. Остальные боевики натаскали плавника, в изобилии лежащего на берегу, развели костер и наскоро приготовили обед из гороховой каши, приправленной свиным салом и овсяного киселя. Походная еда оказалась не слишком вкусной, но сытной. После обеда анархисты в ожидании известий разбрелись по берегу и завалились спать в прибрежных кустах.

       Обоз с гелигнитом прибыл на пристань уже во второй половине дня. Жандармский поручик, отвечавший за сохранность казенных грузов в пакгаузе, принимать от купца ящики с взрывчатым зельем поначалу наотрез отказался.

      - Поймите меня правильно, господин Рубинчик, - говорил он: - этот пакгауз лишь  место временного пристанища для перевозимых речными судами грузов. Он не приспособлен для хранения таких взрывоопасных материалов. Есть вполне определенные требования к условиям и оборудованию в местах хранения взрывчатых веществ. Я брать на себя ответственность за нахождение на складе столь опасного груза не могу – просто не имею права!

      - Нет, это вы, ваше благородие, поймите меня правильно! – горячился Лев Моисеевич, подсовывая офицеру под нос свои документы и расписки. Я частное лицо! Я и принял гелигнит на временное хранение только в чрезвычайной ситуации. Сейчас организация революционеров-анархистов пытается отбить ящики с взрывным зельем, чтобы заняться террором на Николаевской железной дороге. На мой магазин и склад уже совершены  нападения силами их боевой дружины. Убит мой приказчик. В пути следования до пристани на нас тоже пытались напасть вооруженные люди. Слава богу, стрелки полицейской стражи и мои вооруженные работники успешно отбили нападение с большим уроном для неприятеля.  Нам никак невозможно сохранить груз своими силами. А ведь бороться с врагами государства – это ваша прямая обязанность, ваше благородие!

      - Лев Моисеевич, дорогой! С вами же стрелки полицейской стражи! Они…

      - Они – храбрые ребята, поручик, но они мне не подчиняются!  То, что они согласились охранять груз, который мы привезли сюда, - это их добрая воля. Неизвестно еще, как к этому отнесется их непосредственное начальство. У полицейской стражи – свои задачи и своя служба, как вы этого не хотите понять, ваше благородие!

      Купец посмотрел на унтер-офицера Михайлова и спросил: - А вы что молчите, Василий Иванович? Или все это вас не касается?

      - Истинно так, Лев Моисеевич! Забота о каком-то динамитном студне не входит в мои обязанности. Похоже, до взрывного зелья никому нет никакого интересу. Я предлагаю, вывезти эти ящики на берег Волги и взорвать к чертовой бабушке от греха подальше, раз такое дело!

      - Вы с ума сошли! Гелигнит сдан мне и принят под расписку. Я несу ответственность за его сохранность!

      - И как же вы намерены обеспечить его сохранность, если мы с ребятами вознамеримся сегодня же возвратиться на место службы?

      - А если мы составим акт на уничтожение взрывчатки, вы подпишете его, ваше благородие? – купец посмотрел жандармскому поручику прямо в лицо. – Согласитесь же, мон шер, что другого выхода у меня нет!

      Жандарм задумался, в растерянности снял фуражку и вытер платком потное лицо: - Увы! Не имею на то никаких полномочий, Лев Моисеевич!

      - Ну, хорошо же! – взорвался Рубинчик. – Похоже, что только господа анархисты знают, как распорядиться взрывчаткой!

      - Вот-вот! Давайте оставим ящики прямо на причале. Авось, кому-нибудь пригодятся! – унтер-офицер Михеев зло посмотрел на поручика, потом рукой показал купцу на выход: - Пойдемте, Лев Моисеевич! Говорят, что динамитом хорошо рыбу глушить. Предлагаю распродать гелигнит местному населению. Мужики будут рыбу собирать в изобилии, а их бабы пирогов с рыбой напекут. Все какая-то польза!

      - Позвольте встрять в разговор и за дело сказать, ваше благородие! – неожиданно вмешался складской приказчик, решив, что переговоры с купцом и стражниками пришли в тупик. Он подошел поближе, хитро поглядывая на начальство.
      - Ну, что за дело? Что скажете, Силантий Лукич?
 
      – Да вот себе думаю… Ведь седня ввечеру, примерно часов в восемь,  придеть пароход за партией ржи с нового урожаю и встанет здесь под погрузку. Потом он проследует в Тверь до речного порта. Тем, кому по казенной надобности, могут на ентим же на пароходе без проблем добраться до Твери. Думаю, что выйдет много быстрей и удобней, чем колесить по окрестным дорогам-то. А поутру уж на месте будут.. Заодно и энти ящики можно прихватить, а потом в губернскую жандармерию определить.

      - Хм-м! А ведь дело говорите, Силантий Лукич! обрадовался купец. – И динамитный желатин – с глаз долой, и для вас, Василий Иванович, и для ваших людей это оказия подвернулась как нельзя более удачно! Оставайтесь здесь со своими людьми, а вечером погрузитесь на пароход и в Тверь! А там сядете на поезд и в Санкт-Петербург прямиком!

      - А я вам, Лев Моисеевич сейчас сопроводительный документ справлю, что предписываю вам сдать шесть ящиков гелегнита в Тверское губернское жандармское управление в связи с истечением временного срока хранения оного.

      - Никак не могу отлучаться даже на короткое время из этих мест, ваше благородие. Дела требуют моего непременного присутствия. Передайте взрывчатку стрелкам. Они и сдадут ее в жандармерию.

      - Э-э-э Нет! Так не пойдет, Лев Моисеевич! Я и ребята мои тут не при чем! Ваш груз, вам и голову ломать, куды его пристроить, а  у меня никаких предписаний на энтот счет не имеется! – сразу же отказался Михеев.

      - Ну, хорошо! Черт бы вас всех побрал! – вдруг потерял терпение поручик. Он даже возвысил голос в сердцах: - Несите груз, я напишу расписку, что принял от купца Рубинчика динамитный желатин. Шесть ящиков!

      Он быстро взял себя в руки и продолжил уже спокойно: - Груз я сегодня же отправлю на пароходе в Тверь от своего имени, а для сопровождения оного направлю унтер-офицера Павлова. Сей момент напишу предписание… Надеюсь, стрелки полицеской стражи возьмут на себя охрану этого опасного груза в пути следования?

      - Конечно же, ваше благородие! Глаз не спускать не будем, довезем в целости и сохранности чертово зелье! – тут же заявил Михеев.

Ну, наконец-то! Вы и представить себе не можете, поручик, какой тяжелый груз снимаете с моих плеч! – обрадовался Рубинчик.

      - Ну, почему же, отлично представляю! Теперь этот неподъемный груз будет у меня на шее висеть, пока он не будет сдан в губернское жандармское управление. Только тогда я успокоюсь! Чувствует мое сердце, что мои злоключения с этим треклятым гелегнитом только начинаются… Давайте сюда ваше чертово взрывное зелье, господа! Чему быть – тому не миновать!

      Через четверть часа злополучная взрывчатка, наконец, была перенесена в помещение пакгауза и принята по описи работниками склада. Жандармский поручик Писаренко, скрепя сердце, поставил свою подпись на расписке, которую выдал Рубинчику служащий пакгауза приказчик Марков, и перекрестился: - Ну-с, пронеси, нелегкая! Потом приказал позвать из караулки младшего унтер-офицера, вручил ему запечатанный сургучом пакет и сказал: - Вот что, Деревянко, поедешь в Тверь. Будешь сопровождать шесть ящиков специального груза. Держи ухо восто и  глаз с них не спускай. Как придете в тверской порт, отнесешь пакет в местное жандармское отделение и сообщишь о прибытии очень опасного груза. Пусть свяжутся с губернской жандармерией. Как прибудут губернские сдашь им груз под расписку. Дальше будешь делать то, что они тебе прикажут. Все понял?

      - Так точно, ваше благородие!

      - Ну, тогда иди, готовься к поездке!

      - Слушаюсь!
***
      Народу на причале находилось не много. Зимухин насчитал всего девять человек. Семь мужиков и две деревенские бабы с корзинками, которые, по всей видимости, везли шерстяную пряжу на базар в Тверь. Мужики лежали под навесом, прикрыв лица шапками, чтобы не докучали мухи. Один из них, видимо, старший, не спал и лениво дымил трубкой, прислонившись спиной к стойке навеса. Состроив скучающее лицо, боевик неторопливо прошелся по причалу, свернул самокрутку и попросил у него огонька.
 
      - Ты, видать, не местный? – спросил его мужик, сдувая пепел с табака и подставляя трубку, чтобы можно было прикуривать.

      - Точно так, уважаемый! – ответил Зимухин, глубоко затягянувшись, и выпустил две мощные струи дыма из ноздрей. – Механик я, жатку чинил – машину Маккормика у помещика Нелидова в Березовке. Сейчас в Тверь, домой еду.

      - Эва, куды тебя занесло, любезный! Березовка-то у черта на куличках! По железке было б сподручнее!

      - Стоит железка вторую неделю. Крушение там – поезда встречь столкнулись. А на дорогах заставы карантинные. Не проехать!

      - Ну, тоды  понимаю… Пароход тверской на закат будет.  Мы вот крючники *. тоже его ожидаем.. Приказчик посулил  нам за погруз по полтине на рыло за двадцать мешков. По пятаку выходит за два мешка. Работы много,  Людей мало. Присоединяйси, коли нужда в деньгах есть. Лукич сказывал за все шесть сотен мешков, коли до полуночи управимся десятку на круг добавит. Соглашайся, мил человек! А то, боюсь, не поспеем до полуночи-то.

      - Да ить я и не прочь, уважаемый! У меня тут недалече приятели рыбу ловят. Попросить что ли в помощь?

      - Много ль дружков-то?

      - Пятеро будет. Но боюсь не все согласятся на погруз. Работа ваша изрядной силушки требует.

      - Это верно! Вряд ли кто из вашенских сдюжит. Ну, сколь сподобятся из них, то и ладно! Но мы вас под куль-то и ставить не будем. Выставщиками пойдете. Ежели на причале пособите кули на спину подхватывать, а в трюме примать и снова штабелем скаладывать, то и хорошо. При расчете не обидим.

      - Во сколько погруз назначен?

      - Да в вечер, как пароход прибежит. Лукич о восьми часах баил.

      - Добро! Приведу народ на помощь, когда время придет.

      Из-под навеса можно было, не привлекая внимания, наблюдать за входом в пакгауз. Телега с динамитным студнем все еще стояла у въезда на причал в окружении стрелков полицейской стражи. Штыки их винтовок время от времени отбрасывали яркие солнечные блики. Время как будто замерло.

      Но через полчаса все быстро изменилось. Люди забегали, а стрелки, забросив винтовки за спину, похватали ящики с гелигнитом и потащили к складу. Через некоторое время обозники и стражники вышли. Обозники сели на возы и поехали  обратно, а стражники остались на причале и, составив винтовки в козлы, уселись в тени штабелей мешков с рожью, приготовленных к погрузке на пароход.

      Что-то пошло не так, как предполагал Проскурин. Купец со своими людьми уехали, а стражники, судя по всему, никуда отлучаться от пакгауза и не собирались.
 
      Через некоторое время один из складских вышел из пакгауза и пошел к нужнику в конце причала, и Зимухин поторопился вслед за ним, с таким расчетом, чтобы выйти навстречу, когда работник пойдет обратно.

      Ждать пришлось довольно долго. Видимо у мужика случился запор.

      - С облегчением, уважаемый! –  поприветствовал складского боевик и улыбнулся. – Свеклу с конопляным маслицем хорошо бы ясть, чтобы послабление животу сделалось. Давно брюхом маешься?

      - Да, часто быват, кады сухомяткой обходишься! – улыбнулся в ответ работник.

      - Брюхо надо в голоде держать и сухомяткой не баловать! – назидательно сказал Зимухин и, кивнув на стрелков, расположившихся под штабелями мешков на другой стороне пристани, спросил: -  А эти зачем здесь?

      - В Тверь едут, груз какой-то важный сопровождают.

      - Откуда знаешь?

       - Дык их благородие поручик Писаренко долго с купцом, что его привез, спорил и брать отказывался, а потом в Тверь направил со стражниками.

      - А что за груз?

     Мужик пожал плечами: - А хрен его знаит! Мудрен больно названием. Да тебе не все ль равно?

      - Тоже верно! Говорят же: Много будешь знать – скоро состаришься! Бывай здоров, уважаемый!

      На том и расстались.

      Гелигнит опять не давался в руки, и Зимухин решил сразу же сообщить о неожиданной смене диспозиции командиру боевой группы.

      - Час от часу не легче!- Проскурин, плюнул и выругался от досады.  Потом замолчал, опустил голову и погрузился в раздумья. Неожиданно он выпрямился и, не обращаясь ни к кому конкретно, спросил: - А кто из стражников знает кого-нибудь из нас в лицо?  Хм-м… Проскурил заложил руки за спину и медленно пошел вдоль берега, рассуждая вслух: - Меня и Фиолетова видели унтер… и купец… Это понятно… А Зимухина и остальных … не видел никто! Та-ак! Очень интересно!.. Минуточку!.. А разве никто?.. Пардон… Есть у стражников какой-то болван, которого Иваном кличут. Он и меня, и Фиолетова тоже видел, и четверых ребят, что его в плен взяли. А кто эти четверо?.. Ну-ка, вспоминай, дорогой, вспоминай!..

      Дмитрий Зенонович подошел к боевикам, сидевшим у костра. – Кто из вас стражника у склада в Тучково в плен брал, ребята?

      Анархисты переглянулись. Потом один из них пожал плечами и ответил: - Должно быть это те, кто в засаде был и там на дороге остались.

      Проскурин посмотрел на Зимухина прищуренными глазами.

      - Так ты говоришь, что люди нужны для погрузки ржи на пароход? Ну, что ж! Деньги нам очень пригодятся! Особенно, если они будут заработаны честным и тяжелым трудом пролетария!

      Через полчаса Зимухин и еще трое боевиков направились к пристани. – Вот вам и помощь на погруз, как было обещано, православные! – сказал Зимухин, когда боевики подошли к навесу, под которым отдыхали мужики.

      - От и славно! – ответил за всех старший. – Отдыхайте пока, ждать еще долго! «Скучен день до вечера, коли делать нечего!»

      - «Не сиди, сложа руки – так не будет и скуки!» -  подхватил Зимухин.

      Поперед – уговор: «В работе – пахать, а не руками махать!» А буде вам лодыря гонять – не обижайтесь! – предупредил старший.

      - Работа дураков любит! – сказал Зимухин. – А мы как раз таковские!

      Мужики засмеялись.

      - Токмо белы ручки чужие труды любят! – назидательно сказал старший, подняв вверх указательный палец.

      - «Всяк человек в деле познается!», а «На миру и работа спорится!» - ввернул еще две пословицы Зимухин.

      - Милости просим, други! – улыбаясь во весь рот, сказал старший из мужиков. Располагайтесь, кто где сподобится!.

***
      Пароход «Ермак» - дал продолжительный гудок и подошел к пристани на четверть часа раньше предусмотренного расписанием времени. С парохода спустили сходни, Грузчики засуетились, накинули на головы и спины специально пошитую холстину и деревянные седелки**, чтобы сподручно было носить  груз. Приказчик и один человек из пароходной команды встали у сходней с бумагами для подсчета груза. Два боевик встали у штабелей мешков с зерном, двоих поставили работать в трюме.  Работа закипела. Мужики работали споро. Они почти бегом носили мешки с зерном и аккуратно спускали в трюм по широким доскам, а там их подхватывали выставщики и складывали двумя штабелями вдоль бортов.
 
      Занятые делом люди не видели, как Зимухин спустил с кормы завязанный узлами конец, по которому на борт забрались Проскурин и Фиолетов, а потом подняли тяжелый сверток с оружием и динамитными бомбами. Брезент надежно укрыл двух анархистов, затаившихся на дне подвешенной на талях спасательной шлюпки.

      С работой управились аж за полчаса до полуночи. Прямо у сходней приказчик выдал  деньги погрузчикам, добавив сверх оговоренные за скорую работу десять рублей.

      Последними уже после стрелков полицейской стражи с шестью ящиками гремучего студня, на борт поднялись и четверо боевиков, заплативших за проезд до Твери из полученных за погруз денег человеку на сходнях по восемьдесят пять копеек с носа.

ПРИМЕЧАНИЯ:

Крючники* - грузчики, использовавшие специальный железный крюк для удержания на спине куля с зерном весом в 9 пудов во время переноски груза.

Седелки** специальный деревянный упор, удерживающий груз на спине крючника и значительно облегчавший работу

  (Продолжение следует.  Глава LXХIII - http://www.proza.ru/2024/12/30/356)