Салатик, зелёный горошек...

Вечером тридцать первого декабря Боков вывел собаку на прогулку во двор.
Родная девятиэтажка сияла расцвеченными окнами.
«Что сказать старому году? – подумал Боков. - Спасибо, что живой?»
Он трепетно вздохнул и прикрыл глаза, испытывая невероятное блаженство. Пьеса закончена. Осталось только написать адрес на рукописи, поставить дату , - это магическое тридцать один (31), и сегодня же отправить, согласно договору с театром.
Но как известно, именно под Новый год случаются самые нечаянные нечаянности.
Грело, горело да вдруг и погасло.
В то самое время, когда Боков, таскаясь за собакой по двору, благорастворялся в сладких мечтаниях, его жена Варя наводила порядок в его кабинете.
Влажные салфетки, сменяя одна другую, порхали по корешкам книг в шкафу, по рамкам множества фотографий на стенах.
Увлечённая своим делом, она провела салфеткой и по клавиатуре ноут-бука, не заметив, что этим движением как бы смыла с экрана россыпь буковок, выделенных серым полем для копирования.
Лёгкое движение руки, и экран стал абсолютно белым.
В предновогодней запарке она не придала этому никакого значения.
Успела закончить к той минуте, когда щёлкнул замок во входной двери и в квартиру ворвалась счастливая псинка, а за ней родной любимый муж в сиянии праздничной улыбки.
-На улице просто сказка! – сказал он. - Встретим Новый год и пойдём гулять.
Растирая озябшие руки, он сел за стол и некоторое время с недоумением смотрел на пустой экран.
Предчувствие катастрофы начало понемногу сковывать его. В последней надежде он прокрутил колёсиком мышки до упора вверх и вниз, и в изнеможении откинулся на спинку стула.
Экран был бел как саван.
Тридцать семь страниц готового текста, сто девяносто тысяч знаков, полтора года работы улетели в трубу.
Следы мокрой уборки на панели указывали на жену как на виновницу катастрофы.
У Бокова едва не вырвалось грубое слово в её адрес. Он предельно фальшиво выкрикнул срывающимся голосом:
-Дорогуша, ты у меня убирала?
-Так, немножко пыль смахнула. Новый год всё-таки.
«Смахнула! Ты целый год моего труда смахнула! – беззвучно взвопил Боков. – Ты мою жизнь смахнула!»
Из кухни послышался счастливый голос жены, поздравлявшей дочку по телефону, - щебетанье восторженной мамочки.
Боков скрипел зубами, остервенело мычал.Дрожащими руками добыл таблетку. Проглотил без воды.
Лёг на диван в совершенном помутнении рассудка.
«Это конец, - думал он. – Развод! Теперь только развод! В глубине души она презирает меня. Я для неё источник пыли и больше ничего. Как театральная молодёжь уже смотрит на меня словно на отработанный материал, так и она. Была последняя возможность попасть в репертуарный план на следующий год, и вот на тебе! Нож в спину. И кто? Человек, с которым прожил тридцать лет! Развод! Только развод!».
От тяжёлых мыслей его отвлекли поскуливания собаки. Булька сидела перед диваном и глядела на него глазами полными слёз.
Он схватил её, зажал в охапке и они стали плакать вместе.
Донёсся голос жены из-за двери:
-Димочка, как ты думаешь, горошек класть в салат?
С голосом жены в квартире вдруг образовалось нечто такое, на чём держалась вся их жизнь. Что было так прочно сколочено, склеено, смешано. Какая-то твердь, которая могла рассыпаться только от удара извне сразу вся и на мелкие кусочки. Их долгая, счастливая жизнь. Как в сказке: "и умерли в один час".
-Или пусть будет без горошка? - неуверенно спрашивала жена.   
От этого голоса и в душе Бокова тоже всё переменилось стремительно, как бы в один клик по мышке. Он торопливо утёр слёзы( не хватало ещё, чтобы она увидела его таким нюней), и глядя в глаза собаки ответил глухо:
-Мне всё равно, Варюша.
Он вздохнул во всю грудь, прерывисто и страстно, словно вынырнув из глубины вод. И подумал: «Наверняка она сегодня будети тост поднимать за мою пьесу. Попробую радость изобразить. Спущу на тормозах. Завтра вызову ушлого компьютерщика. Глядишь, и выудит что-то из цифровой бездны".
Собака глубоко вздохнула, словно подслушав его мысли. Он схватил её за уши и поцеловал в лоб.
-Уже одиннадцать часо-о-о-в, - пропела жена.
Боков вскочил с дивана и с собакой наперегонки ринулся на кухню.   
За праздничным столом жена некоторое время  пристально глядела на него, потом, ни слова не говоря, подошла и взялась массировать ему плечи. Ворковала что-то. Рассказывала про шалости внучки.
Сильные пальцы жены перебирали жилы на его шее, добирались до костей. А он сидел, улыбался и думал:
"Димочка…Салатик…Зелёный горошек…"