Корова-марова

Её не было с вечера.

— Так и не вернулась? — спросил встревоженный муж, вставая с постели.
Слуга был словоохотлив, но ему приказано было молчать.
— Никак нет-с, не были-с.
— Ну ладно, давай эту, — жилеты он менял каждое утро по настроению, сегодня синюю попросил — это значит, будет «жарко».

К обеду пришла вся разрумяненная и, казалось, ей не терпится всё рассказать мужу, как… Но всё по порядку.
Её действительно не было дома целые сутки, а вечером только спохватились, потому что муж позвал:

— Наталия! Ну, где же ты? — звал он жену.

Но она ещё вчера предупредила Ипата. Он прислуживал мужу и трудился «верой и правдой», как говаривал муж всякий раз, когда его приказ выполнялся беспрекословно. С появлением молодой жены хозяина всё изменилось: она стала шушукаться с доверчивым слугой, чтобы он её «не заметил», потому что она придёт «позже», а когда «позже» не говорила. Первое время он выкручивался на свой манер, говоря: «Не видел-с, не знаю-с».
Потом добавлял: «Наверное-с в дороге». И как бы «не длинна» была эта дорога, объяснения не менялись. И надо ли говорить, что девушки-служанки, пришедшие в дом вместе с госпожой, подчинялись только ей, так что выпытывать было бесполезно. Жена была мила и молода, так что капризы её исполнялись мужем незамедлительно.

— Но надо же говорить, куда ушла, дорогая, — сетовал муж всякий раз, когда в нужное время её не было дома.

Однажды он всё же решился проследить за молодой женой.
Надо сказать, от первого брака у него был сын, которому очень радовался Ипат, когда он приходил навещать отца. С его матерью у отца были сложные отношения, которые доходили до драк. Дралась жена, а муж стоял с полотенцем и отмахивался от неё как от мухи. Потом они уходили в спальню и там мирились. Кончина жены застала Василия Ивановича врасплох: он не понимал, как может здоровая женщина просто лечь и умереть за два часа. Доктор, лечивший всю семью, сказал: «Сердце». И ведь не жаловалась: охнет, присядет и всё. Долго переживал Василий Иванович, трогал полотенце, которым «охаживал» её и плакал. Горе прошло только спустя двадцать лет, когда сын «вылетел из гнезда», как говорится.
Сын Николаша сам не думал жениться, а отцу предложил:

— Женись, скучно не будет, — матери он не помнил, но портрет висел на стене и напоминал о её существовании в прошлом.

Воспитывала Николая няня и он ей доверял все детские секретики, а когда вырос, то взрослые. Няню звали Матрёна, а мальчик выговаривал только Матрона — вот так и осталось до самой её смерти. Матрона как-то сказала:
— Вот меня не будет, как же ты будешь без меня? Женись, Николаша, женись, пока я живая.

Но Николай жениться не хотел, потому что влюблялся часто, остановиться не мог: то одна понравится, то другая, а тут совсем с ума свела «красоты неописуемой» барышня. Но пока думал, она уже за другого выходит замуж. А когда отец познакомил со своей невестой, то у Николая сердце «остановилось» — так неожиданно всё завершилось.

— Почему именно отец? — не унимался Николай.
Наташа, надув губки, отвечала:
— Из вас двоих только он не раздумывал делать ли мне предложение.

Ответ не столько успокоил, сколько разозлил Николая и некоторое время он переживал, пока не появилась ещё одна «звезда очей». К ней-то и стала ревновать «брошенная», теперь уже жена отца, считая, что Николай «упустил своё счастье» не женившись на ней.
Муки были настолько серьёзны, что все силы были брошены на выяснение «за что ей такое». Выглядело это как слежка, доходящая до преследования.
Николай её заметил не сразу и был удивлён: переходить «дорогу» отцу он не намеривался и при случае напомнил об этом. Любовь его прошла, может, не совсем поначалу, но как только началось преследование, прошла даже симпатия, а связи с другими женщинами сократились вдвое во избежание подобного «прилипания». Жениться он так и не надумал, пока отец не заставил. Он говорил долго о долге, который приходит к каждому мужчине в его роду вместе с рождением. На что сын только хмыкнул:

— Ну ты скажешь, отец.

Невесту подбирали вместе, но как только мачеха вступила на порог, Николай решительно отказался от дальнейших советов и отложил женитьбу на неопределённое время.

Наталия продолжала преследование, пока не почувствовала шевеление плода: старый муж любил по-прежнему пылко. Но что движет женщинами, когда всё предрешено, остаётся загадкой. Она сняла квартиру, немаленькую, к слову сказать, для слежки за пасынком. Там она увидела такое, что её любопытство разожгло с неведомой силой и остановиться она уже не могла.
Слежка мужа тоже дала результаты: он «нагрянул» как-то в её «скромное» жилище и увидел всё, что видела жена из своего окна. Сын с голым торсом разгуливал по комнатам и жался к кому-то, выделывая ритмичные движения. Зрелище для отца неприятное, включая нездоровое любопытство его жены.
Жену он посадил под замок, а сына женил, пригрозив лишить наследства.
— А ты, корова-марова, будешь со мной нянчить наше дитя.