Тэффи. Рассказ Собака. Игра автора с читателями

  Тэффи. Рассказ «Собака». Игра автора  с читателями.

   Декабрь 2024                Санкт-Петербург

                Тимофеев – Пландовский – Лохвицкий


            «Почти в каждом человеке с самого рождения
              заложены в какой-то степени все страсти, и    
              вместе  с тем, у каждого человека преобладает   
              какая-то  одна, которой подчиняются все   
              остальные. Ищи в каждом человеке эту
              главенствующую над всем  страсть , загляни      
              в самые сокровенные уголки   его сердца и
              понаблюдай за тем, как поведет себя одна и
              таже страсть в разных людях. А когда ты
              разгадал в каком-нибудь человеке эту страсть,
              помни, что никогда не следует доверять ему в
              том, что так или иначе эту страсть задевает...

              Тот, кто обращается  исключительно к разуму
              другого человека, не пытаясь привлечь на свою
              сторону также и сердце, никогда не добьётся успеха...
               
               Мне хотелось бы, чтобы ты прочел это письмо
               два раза, однако я сильно сомневаюсь, что и
               один раз ты дочитаешь его до конца»               

                Честерфилд.  «Письма к сыну»
   

     Вот уже более 30 лет историки литературы в единой связке звенят колокольчиком  «Серебряного  века» литературы и Петербургского кафе «Бродячая собака». Такое кафе было, а ни «Серебряного века», ни прогрессивной, исторической  значимости этого кафе не было. В воспоминаниях Тэффи нет и следов какой-то значимости этого кафе для культуры России.

     К 1932 г., году написания Тэффи рассказа «Собака»,  большинство   эмигрантов  в Париже начали писать воспоминания о  литературной атмосфере предвоенной России, о литературной  «элите» России, о кабаре «Бродячая собака», в котором якобы рождалась поэзия, позже названная «Серебряный век». В 60-е годы двадцатого столетия докатилась волна этой писанины и до России.  Тэффи всегда была активным  противником вранья. В описании  событий , геров, даже с легко узнаваемым прототипом, Тэффи безжалостна. Видно это к ней пришло через журналистику, с которой она начала свою карьеру. Азартна эта игра. Но хоть и пользуются журналисты в основном эзоповским языком, риск всегда присутствует.  Кинжальные  рассказы Тэффи о Троцком, о Ленине, о большевиках, останься она в России, неминуемо  стоили бы ей жизни.
     Не знаю, как оценить, но Тэффи позволяла себе бесцеремонно писать про кого угодно, даже про родственника то, что было тому во вред.  Так беспардонно она высмеяла в газете отца жены брата мужа своей сестры Мирры Лохвицкой,  голову  Санкт-Петербурга Лелянова за проект  засыпки  Екатерининского  канала, заработав на этом первую популярность.  Популярность на скандалах стала практикой Тэффи.               
     Рассказ "Собака" тому подтверждение. 
     Нет у Тэффи рассказов равнозначных этому  по исторической достоверности духа так называемой «элиты» начала двадцатого века в России.   
     Почти все литературные сюжеты о «Бродячей собаке» последнего времени не обходятся без строк именно Тэффи в рассказе «Собака». Значит, авторы статей чувствует  правдивость  строк Тэффи о «Собаке», хотя и пытаются эти строки замылить.   
     В рассказе  «Собака» нет  розовых облаков зарождения в  среде посетителей кафе новой поэзии России. Уже первые слова в рассказе о кабаре:
     «Удивительное было заведение эта «Бродячая собака». Втягивала в себя совершенно чуждые ей элементы, втягивала и засасывала».
     Засасывает  болото, «опасная трясина».  А  абзацем  раньше Тэффи пишет :
 « попала я в компанию молодой богемы... вечера, посвященные эротическим темам, ночи в «Бродячей собаке».
     Так богема или болото? Фрагменты песенок свидетельствуют, что были в кафе поэты и одаренные, но  головы их  забиты разрушением человеческой культуры, ползанью в болотной грязи. И первый фрагмент  в рассказе о  «Бродячей собаке» - это  встреча Ляли с кокаинистами.
     Опубликованы  десятки  воспоминаний и сотни статей о вечерах  молодёжи в  кафе Петрограда и Москвы в 1912-1918гг.  Все они, в основном,  носят ностальгический характер. Сегодня, оглядываясь назад, видны  итоги «бесцельно прожитых лет» той «элиты». Признать, что эти итоги они устроили сами, они не хотели.  Лишил их  этого паразитизма тот, кого они не считали за людей, кто их кормил и одевал и кого они мечтали вновь закабалить, по сути, их враг – русский народ. Вот как говорит Тэффи об этой «интеллигенции» России:
     «Я говорю о так называемой интеллигенции…В глубине души каждому представлялось, что революция - это нечто вроде карнавала в Нице… А потом всё должно войти в норму и в порядок… Дамы будут заказывать соответствующие переживаемому моменту шляпки, мужчины, сидя в департаменте, мирно покуривать и рассказывать анекдоты…
    Солдатики не воюют, мужики не дают хлеба. И все такие невежливые… уехать куда глаза глядят» (Тэффи. Дезертиры. 1917 г.).
    Потому, ностальгия и стала главной темой их общений, их творчества. Тэффи пыталась отделиться от ностальгического потока русского Парижа, но кормил её именно этот Париж, а без него караулила  нищета и та же мертвая жизнь Петрограда, из которой она с трудом вырвалась в 1918 г.:   
    «Живем в мертвом городе (Петрограде – Н.Т.)…Наша жизнь – умирание…Говорили: «19-го в город придут немцы» и никто даже не остановился ни на минуту на этом. Не всё ли равно, какое нам дело, что после нашей смерти кто-то куда-то придет!..» (Тэффи. Из мертвого города. 1918 г., март).   
    Русские поэты - эмигранты в Париже до  того расхвастались своей бывшей значимостью, что стали называть время своей разгульной молодости «Серебряным веком». Тэффи, одна из тех немногих, кто решился  пойти против волны бахвальства и нарисовал реальную картину «поэтического» времяпровождения в этом кафе. Удивляет, что и Тэффи, и Северянина и всех, кто впоследствии  вспоминал о кафе, как о болоте, словно  магнитом туда  тянуло. Сама Тэффи пользовалась в кафе авторитетом, хорошо знала посетителей и ту обстановку, однако,  отказывалась  выступать, хотя позже в Париже с успехом пела свои песенки под гитару на приёмах. Стихи песенок в основном были пустые, но вечер украшали:
                У кокетки у Лизбетты
                В клетке редкий соловей
                Вил гнездо и пел куплеты
                И, как жених, ласкался к ней.
                Так приятно, деликатно
                Пробежал за годом год,
                А соловко так же ловко
                И ласкает и поет.
                А соседка очень едко
                Стала с зависти плести:
                «Ах, Лизбетта, в наше лето
                Лучше кошку завести…
                И так все, а конце
                «Кошка, кошка!» и трах в окошко
                Соловья с его гнездом. 
 
     Парижское радио посвятило одну из передач Тэффи именно как автору и исполнительнице  песен  под гитару.
     Хотя, 27 февраля 1936 В. Набоков пишет из Парижа жене, после встречи Тэффи на банкете:
     «Когда-то Тэффи, дебелая и белошея, сидела в «Бродячей собаке», в декольте на сорок восемь персон, и приблизительно столько же молодых людей с проборами присасывались все вместе к ее плечам…»
     Но нельзя забывать, что Набоков обязан был нарисовать жене в далекий Нью-Йорк, как безразличны ему в Париже женщины, хотя известно, что все было совсем наоборот, а во- вторых, что всегда поэты ненавидели своих конкурентов и распространяли о них  всякие гадости.   
     1925 г. в Париже, согласно Н. Могилянскому, «П.П. Потемкину принадлежит счастливая мысль собрать за товарищеским обедом членов и посетителей «Бродячей собаки». Значит, не грызли их души «бесцельно прожитые года». Проиграли их отцы  Японскую войну, проиграли они Первую мировую. Проиграли бы и Вторую, если бы Россия не освободилась от них, если бы не было Павок Корчагиных, не проводивших ночи в нытье в «Бродячих собаках», а разрыхляющих киркой мерзлую землю, чтобы спасти страну  от смерти.   
     Тэффи нередко бывала в «Бродячей собаке», еще и потому что устроила туда дочь Лену выступать с чтением стихов, пением песенок и пластическими танцами. 
     Среди посетителей «Собаки»  Тэффи была в старейших, у кого популярность была и без «Бродячей собаки». 
     Писатель  рассказа всегда  знает, чем рассказ будет завершен. Читатель, наоборот, чаще всего этого не знает. Читатель вместе с героем блуждают  по лабиринтам выстроенным автором.
     Черты героя, его характер, поведение автор  творит на основе им  виденного, слышанного, пережитого.  На какое-то время автор помещает себя в каждое описываемое лицо. Это же происходит и с читателем.   Если в читателе не выстраивается образ  героя — автор неудачник. 
     Нередко авторы предупреждают: «Всякое сходство персонажей с реальными лицами является случайным».  Это  говорит, что кто-то обязательно обнаружит  схожесть с реальными людьми.
     Ответственности у автора за написанное никакой нет. Это и позволяло  Тэффи для собственного развлечения,  играть с читателями в «догадалки».
     К примеру, попробуйте догадаться, что Тэффи хотела сказать читателям  рассказа «Собака» последней фразой:
     « Вижу ясно все кольца событий и стержень на который некая сила их нанизывала. Нанизывала и сомкнула концы».
     Многократно перечитав рассказ, я так и понял, что говорит эта фраза?  О каких кольцах событий, сомкнутых  концах  говорится?
     Очевидно, что собаки вначале и в конце рассказа разные, уже потому, что собаки так долго не живут. Значит кольца не про собак.
     Знакомство Ляли с Толей и его расстрел при попытке прийти на помощь Ляле,  тоже  не кольцо, так как за восемь лет знакомства  встречались они только   одно лето в основном в компании друзей,  в первый год знакомства. В  последующие семь лет они встретились лишь несколько раз, набегу. Ляля даже не вспоминала Толю. Ничего  между ними не было. Нечему было ни смыкаться, ни размыкаться.
    Главная героиня рассказа – Ляля. Так что же в конце рассказа сомкнулось для самой Ляли?  То, что после того как она порезвилась, она  всё же вышла замуж за Володю Каткова, с которым познакомилась в то же лето, что и с Толей?  Вышла замуж  и перестала кувыркаться по жизни.  То есть,  что женщинам в жизни главное требуется  крепкая  шея, чтобы на ней повиснуть? Концы сошлись! Остальное приложится само. Это определяет поведение женщин, главное?
                Тэффи писала  о себе:
     «... Когда я сажусь за стол, рассказ мой готов весь целиком от первой до последней буквы. Если хоть одна мысль, одна фраза не ясна для меня, я не могу взяться за перо...Это — игра. Это — радость. Потом начинается работа. Скучная».  (Тэффи. Игра и работа.— «Журнал журналов», 1915, № 1).
     С "Собакой" все было иначе. Первый вариант  рассказа был написан Тэффи  в 1932г, как-бы в опровержение слащавых воспоминаний посетителей "Собаки" о их значимости в непременном будущем России и напоминанием бывшим посетителям "Собаки", что  Олечка Судейкина объединяла всех любовью к ней. Так вспомните её доброту и помогите ей сегодня.   Рассказ  показался Тэффи неубедительным и она не стала его печатать. В 1936г. , комплектуя новый сборник своих рассказов, Тэффи вспомнила про отложенный рассказ. Пришлось исправить всё то, из-за чего рассказ не был напечатан. Рассказ изменил тональность. Об этом подробно написано ниже.       
     На рубеже 19 и 20 веков российских гимназистов  обучали писать стихи. В  стихах  пробовали себя  все грамотные жители России. И, конечно, каждому казалось, что он сочинят лучшее всех, а его просто недооценивают.  Конкуренцию усиливало большое число   издательств газет, журналов, книг. Мало кому удавалось добиться признания. Но еще трудней было удержать авторитет. Способ привлекать постоянное внимание читателя искали почти все  поэты. 
     Молодые московские и петербургские поэты встречались  на литературных журфиксах «Златовратские субботы». Константин Бальмонт,  Мирра Лохвицкая, Юрий Бунин, Аполлон Коринфский, Николай Телешев и многие другие   встречались там с мэтрами Василием  Немирович- Данченко, Дмитрием Маминым-Сибиряком, Максимом Леоновым, Константином  Станюковичем. Позже все члены этого кружка стали посещать  «Тихомировские субботы»  и «Телешовские среды»,  где уже были и Иван Бунин, и Татьяна Щепкина- Куперник, и Владимир Гиляровский.    Часть их посещала знаменитые  «Шмаровинские среды», костяк которых составляли известные  художники- передвижники Н. Богатов, Н. Клодт, К. Коровин,  С. Ягужинский, И. Левитан, В.  Суриков, И Репин, А. Васнецов. Приглашали артистов : В Комиссаржевская, Ф. Шаляпин, А. Ленский, Оставили свои автографы и писатели, поэты И. Бунин, М. Лохвицкая, В. Гиляровский, М.Волошин,  Ф. Соллогуб.
     На «Златовратские субботы» Мирру Лохвицкую привел очевидно Вас. Немирович-Данченко, с которым Мирра была знакома с юности. Именно там она познакомилась  с И.Буниным,  К.Бальмонтом,  А.Коринфским еше в 1894. г. Именно там Мирра Лохвицкая  и Константин Бальмонт, зная  о биографии  Эдгара По, разработали собственный   «секретный план разогрева читательской аудитории». План этот, по сути, повторял переписку через публикуемые в печати стихи Эдгара По с Сарой  Уитман, с той лишь разницей, что никаких реальных чувств любви между Миррой и Константином  изначально не было.
     Детективная  игра поэтов  с читателями пришла в Россию из Америки, вместе со статьями о поэте-Гении Эдгаре По.
     Эдгар По признанный гений  детективной литературы.
     Сара Уитман (псевдоним  Хелен) на досуге баловалась поэзией. Муж Сары скончался, оставив  жене неплохое состояние. Несколько ранее умерла от чахотки жена Эдгара,  красавица  Вирджиния. Эдгар заглушал горе алкоголем и визитами в опиумные курильни. Тогда и встретилась Сара с Эдгаром.
     Прочитав  рассказы Эдгара По,  Сара оценила мощь гения.
     В канун дня Св. Валентин вдова направила Эдгару По свое стихотворение.  Вскоре Сара получила ответное послание –поэму «К Елене». По написал еще одно стихотворение, также посвященное Елене, специально для Сары. Так между двумя незаурядными людьми завязался обмен письмами -стихами через журналы.  В декабре 1848 г. Эдгар По сделал Саре Уитман предложение в свойственной ему замысловато-изысканной манере – посредством стихотворения «Эдвард Кути Пинкни».  Газеты объявили о помолвке.
     Мать Сары «обнаружила», что он общался не с одной Сарой,  публиковавшими стихи, и одной из них была его юношеская любовь. Мать  считала любвеобильного поэта, пьяницу и наркомана Эдварда недостойным её дочери.  Сара расторгла помолвку.
     Сара пережила возлюбленного на 31 год. За это время она успела издать сборник «Часы жизни» и другие стихотворения. Однако,  главным делом своей жизни она считала защиту доброго имени Эдгара По. В 1860 г. Сара Уитман выпустила трактат «Эдгар Аллан По и его критики», опровергающий все слухи и домыслы.
     Вот и надумали Бальмонт  и Лохвицкая  разогревать читателей стихами якобы с  сюжетными и стилистическими аллюзиями на взаимную любовь.  При этом аллюзии должны были выглядеть , как шифрование, сокрытие от всех  их чувств  и душевных переговоров, чтобы никто посторонний не догадался, а фактически, чтобы догадаться мог каждый читатель.
     Читателя  надо заразить   радостью  открытия  у себя детективного дара. Нужно  постоянно разжигать его любопытство и ожидание  кризиса романа влюблённых поэтов.  Это  поднимет  собственный имидж читателя в своих глазах, то есть уверенность , что он  догадывается о том, о чём другие догадаться не могут. Читатель  получит тему  для новых сплетен о знаменитостях. Незамысловатая  игра, но к подлинной ценности стихов прибавляется интрига, а значит и популярность,  ожидание и востребованность новых публикаций  этих авторов.   А если в эту игру втянуть  ещё и критиков, открывающих «уникальный, единственный в поэзии, роман наших дней, повторяющий балладу о Тристане и Изольде,  успех обеспечен бешенный.
     Почва  для такого разворота создается не сразу. Главное, ничего конкретного и наполнять стихи то безумным страданием,  то эротическими  воспоминаниями. И катилось все долгое время точно так, как  задумали  Константин и Мирра, пока поэтические выдумки любви не разожгли в них реальных чувств и они уже не знали, как от этих чувств  избавиться.
     Самое удивительное это то, что и сегодня, не обращая внимания на то, что сами Мирра и Константин утверждали, что ничего между ними реально не было (Ф.Фидлер. Дневники), большинство авторов статей   о Мирре Лохвицкой и Константине Бальмонте продолжают играть  в следователей их романтической любви:
     «Преданье сказочной любви», чистое и возвышенное, как легенда о Тристане и Изольде, поднялось над этой жестокой и, может быть, даже нелепой жизненной драмой и может восприниматься совершенно отдельно от неё, как неоспоримое свидетельство истинности высоких чувств и могущества поэтического творчества»  (Т.Л. Александрова. Преданье сказочной любви. Вступительная статья к книге «Летящих душ полет двойной» 2015 г. Водолей).
     Остается напомнить этим авторам, что в литературном памятнике, легенде  «Тристан и Изольда» герои в любовь не играли.  С первого  взгляда до последнего дня, вне зависимости от  жизненных ситуаций, сохраняли они это чувство. Ничего подобного между Миррой и Константином не было.  Если авторы статей хотят сочинить свою легенду – это надо только приветствовать, но   не сочиняйте  легенд о конкретных,  исторических личностях, не выдумывайте их жизнь.
     И Бальмонт, и  Мирра Лохвицкая увлекались поэзией  Эдгара По. В 1894/1895 годах Бальмонт сделал перевод многих стихов Эдгара. Так были переведены: «Ворон» ( самое знаменитое стихотворение По), «Колокольчики и колокола», «К одной из тех, которые в раю», «Анабель Ли», «К Елене (Тебя я видел раз, один лишь раз)» и др.
     Каждый раз, рождая в себе образ «любимой», «любимого» поэт должен войти всеми своими чувствами в этот образ и на время его полюбить.  В результате, профессиональное занятие поэзией разогрело в них настоящее чувство, которого они испугались, и в  переписке появилось отчуждение.  Детективная составляющая пропала, читателю стало скучно, а поэты, обвинив друг – друга в посредственности,  вообще стали больше злиться, чем изобретать любовь.   
     Игра в «догадалки» привлекала и А.Блока, и А. Ахматову и Тэффи. Поэму Блока «Двенадцать» до сих пор расшифровывают.
     Ахматова в «Поэме без героя»  в двух строфах (в ХН-й и ХШ-й),  как ворожея, зазывает читателя разгадать загадку, заданную ею в только что прочитанной « Петербургской повести» 1913 г. : 
               Я согласна на неудачу
               И смущенье свое не прячу
               У шкатулки ж тройное дно.
               Но сознаюсь, что применила
               Симпатические чернила
                И зеркальным письмом пишу,
                И другой мне дороги нету —
                Чудом я набрела на эту
                И расстаться с ней не спешу.
                (А.Ахматова. «Поэма без героя» ч.2.)
     Сама А. Ахматова в письме  к  К. Н. поясняла, для кого она шифровала текст:  « Тем , кто не знает обстоятельств... будет неинтересно..  То, что читателю не понятно — ему не нужно... Найдутся читатели, которые изучат обстоятельства».
     В 1931 г Игорь Северянин в  Париже вместе с Тэффи навестили  Судейкину актрису, танцовщицу, художницу, скульптора, переводчицу, декламатора, одну из первых русских манекенщиц, а главное, всеми любимую постоянную участницу всех театрализованных постановок «Бродячей собаки». 
     Северянин писал  о Судейкиной:
     «Мне кажется, ее любят все, кто ее знает: это совершенно исключительная по духовной и наружной интересности женщина». (И.Северянин. «Сологуб в Эстляндии»)   
     К этому времени Судейкина всю себя отдавала заботам о птицах, живших в клетках в её маленькой комнате на последнем этаже.  Птиц этих было от сорока до ста. 
     Все деньги, которые она зарабатывала, изготовляя фарфоровые сувениры и маленькое пособие, которое она получала, Ольга тратила на птиц их кормление, их лечение. "Я должна была бы делать добро людям, но я бедна, больна, и потому я забочусь о птицах",- говорила Оля. «Делать добро» - а для чего еще жить? Потому-то все её любили.
     Увидев, что в комнате почти ничего нет для жизни самой хозяйки, надумала Тэффи пробудить  в русских парижанах сострадание, обязанность не забывать и  помогать Олечке.  Обращаться  с таким призывом к русским парижанам через газету в то время было бесполезно, ибо все газеты были переполнены подобными  обращениями.   Читатели  эти заметки  просто не замечали.  Решила  Тэффи попробовать вступить с читателями газеты в игру, в которой бы они угадывали, что речь в рассказе идет о Судейкиной,   вспомнили свои дни в «Бродячей собаке»,  как много  для всех значило участие во всех развлечениях  Олечки Судейкиной. А на фоне этих   воспоминаний каждый бы задумался, чем он может ей  помочь. 
     Вспомнила Тэффи, что у неё лежит рассказ «Собака»,   который можно попытаться переработать  под эту задачу.    Так рассказ «Собака», с вставленными фрагментами  стихов, появился в печати. Заметьте, в рассказе нет никаких имен постояльцев «Собаки», кроме Ляли, Гарри и еще какого- то  Юрочки. Это стиль  Тэффи!  К сожалению, мы никогда не узнаем, достигла ли затея Тэффи, задуманного результата. Бесспорно одно, что даже если Оле кто-то и оказал какую-то материальную помощь, то  все деньги были потрачены на птиц. Квартиру Оли в конце войны разрушила авиабомба. Птицы погибли. Судейкина умерла в 1944 г. от туберкулеза легких. Рассказ Тэффи «Собака» стал, я думаю, единственным  литературным  памятником – загадкой Ольге Афанасьевне  Глебовой-Судейкиной, ибо в рассказе её имени нет. Витает её дух.
     Рассказ Тэффи  «Собака» весь нашпигован «загадками». Тэффи вводит в игру с читателем новый элемент – отгадать может только тот, кто неплохо знает  поэзию того времени и по фрагментам, нескольким строкам может определить, кто их автор. 
     На тех же основах  сегодня  построена телепрограмма  «Угадай мелодию», с той лишь разницей, что сегодня радость приносит не отгадка, как это было 100 лет назад, а денежный приз.
     Предлагаю вместе проанализировать  каждую строчку, каждое слово  стихотворных фрагментов в рассказе «Собака».  Денежного приза не будет!

      Первый фрагмент. 
                «…мальчик из папье- маше
                Был любимцем голубой принцессы».
                Было в нём особое каше*,
                Обещавшее особые эксцессы».
                * каше – фр. Печать, отпечаток. 
     Для читателя, не знакомого с кабаре «Бродячая собака»,  стих ни  о чем. Однако, Тэффи понимала, что пишет рассказ в первую очередь для эмигрантов, многие из которых  в прошлой жизни посещали это кафе. Для любого постоянного  посетителя  сразу ясно, что стихотворение об Ольге Афанасьевне  Судейкиной и  молодом поэте  Всеволоде Князеве.
     Само соединение  образов  бледного мальчика и  голубой принцессы было хорошо знакомо посетителям кафе  по эскизу Сергея Судейкина, мужа Ольги  к  декорациям  «На кладбище» к балету А. Адана «Жизель». Эскиз   выставлялся  в кафе в 1915 г. 
     Художник Судейкин - постоянный посетитель кафе. Более того, вместе с другими художниками авангардистами он  разрисовывал стены  кафе «Бродячая собака»,  а позже  кафе «Привал комедиантов».  Стены и потолок зала художник  сплошь закрасил черным цветом. В черноте сводов, мерцали знаки зодиака - осколки зеркал в золотом обрамлении. Кабаре  "Бродячаяя  собака"  он украсил  портретом  своей  жены, красавицы Ольги, а кабаре "Привал комедиантов"  эротическим  портретом  второй жены в виде нимфы, за которой ухаживает фавн, похожий  на Мейерхольда. 
     Содержание эскиза Судейкина к балету:
     В  сказочном, дремучем, черном лесу юноша присел под деревом. Он  весь ушел в грезы и видит, как дерево склонило верхушку  к земле.  На ветках -руках сладко  спит голубая  принцесса, так же мечтая, о встрече с юношей.
     Картина, как магнит, затягивает  зрителя в  мечты молодых людей.
     Спящую, голубую  принцессу художник рисовал со своей жены — Олечки Судейкиной.  Не только этот эскиз подсказывал, что голубая принцесса - Олечка Судейкина. В кафе «Привал комедиантов»  Мейерхольд ставил  драму  Евреинова с острым названием "Веселая смерть".  Главными    действующими лицами были Арлекин и  Коломбина. Роль Коломбины блестяще , как никто другой, исполнила  Олечка,  вся в голубом.  Голубая принцесса постоянный посетитель кафе. 
     Но и   «бледный мальчик»  присутствует не только на картине Судейкина , но и в  фарфоровых   головках  куклы, изготовленной  Олечкой Судейкиной - головка бледного мальчика. Кстати, все в кафе знают, что болезненно бледный цвет лица у мужчин подсказывает о их нетрадиционной  ориентации.  В «Собаке» все знают, что кукла -это  молодой поэт  Всеволод   Князев, сочинивший слова «собачьего  гимна» кафе.    Красавица  Оля приблизила Князева  и тут же  его оттолкнула. Отвергнутый  Князев застрелился.  Ольгу  не  винили в этой трагедии, так как  слишком оказалась эта история отягощена  любовными переплетениями вожаков «Бродячей собаки». Образ «гусарского мальчика, с  простреленным виском», будет часто появляться в     произведениях поэтов «Собаки».   Сам Князев,  предвидя трагедию, писал:

                «Сияло солнце, солнце рая,
                Два неба милых ее глаз...
                И вот она - немая, злая,
                И вот она в последний раз!

                Любовь прошла - и стали ясны
                И близки смертные черты...
                Но вечно в верном сердце страстны
                Все о тебе одной мечты!
               
                Вот я лечу к волшебным далям,
                И пусть оно одна мечта, -
                Я припадал к ее сандалям,
                Я целовал ее уста!»

                Он же писал Судейкиной               
                «Вы - милая, нежная Коломбина,
                Вся розовая в голубом…»
     Сравнительно недавно появилась еще одна  версия трагедии мальчика с фарфоровым лицом.  У Князева был роман с Ахматовой. Разгневанный муж Ахматовой, Гумилев отправил анонимное письмо на службу Князеву. Князев не вынес позора и застрелился. Версию эту я считаю абсурдной уже потому, что никогда не слышал о переживаниях Гумилева по поводу загулов Ахматовой после её возвращения из Франции, ибо сам Гумилев не пропускал ни одной юбки, а неверность жены служила ему  оправданием. Мужчины Анны освобождали его от долга мужа  и  тем позволяли  испытывать более сильные чувства  от покорения очередной лани, нежели чем от измены жены. Не верю ещё и потому, что анонимное письмо в часть на романы офицера красавца с чужими женами не могло вызывать  в те годы офицерского гнева,  и пускать  пулю  себе в сердце  по этому поводу никто бы не стал.
     По- разному можно оценить  строчки первого фрагмента, но в рассказе Ляля говорит:   «Я…пела с папиросой в руках Гарину ерунду».  Читатель, ранее не  знакомый  с кафе «Бродячая собака», вполне может решить, что все фрагменты стихов сочинил Гарри Эдверс, либо Тэффи, автор рассказа.  Как -то неестественно обозвать  эти строки «ерундой», не пояснив, что имеется ввиду. Но и сама Тэффи понимает, что любой  читатель, знакомый с поэтами и поэзией "Собаки" будет категорически утверждать, что строки первого фрагмента не дребедень, а точный, выверенный портрет Князева, и что такой  поэт не мог быть не заметен в "Собаке", а ни  присутствия Гарри, ни его отсутствия никто в рассказе не замечает.

      Второй фрагмент.
                «У принцессы сладкая душа,
                Не душа — душистая дюшеса.
                Только за десертом хороша,
                Для любителей де-ли-ка-теса».
     Этот фрагмент Тэффи помещает сразу за первым. У него своё   предназначение.
     Почти любой читатель начала 20 века, прочитав эти строки обязательно бы сказал: - "Только Игорь Северянин мог быть автором строки «не душа — душистая дюшеса». Дюшеса – женская грудь - эксклюзив Северянина. Только у Северянина стихи наполнены дюшесами:               
     Стихотворение «ПОЛОНЕЗ «БРАВУРА»
                « ...    Хотите спелого дюшеса,
                Как Ваша грудь?...»
               
     Стихотворение «ПОЭЗОКОНЦЕРТ»
      «...Лиловеют разнотонами станы тонких поэтесс,
       Не доносятся по озеру шумы города и вздох людской,
       Оттого, что груди женские — тут не груди, а дюшес...»

     Стихотворение «ХАБАНЕРЕТТА»
                «... Пейте уст алькермес*.
                Ешьте девий дюшес,
                Чтоб рассудок исчез...
                Ало жальте уста и вонзайте кинжал,
                Чтобы бюст задрожал.»
                Алькермес*- малиновый цвет, название итальянского ликёра. 
               
               
     Стихотворение «ПОД ШАРЛЯ БОДЛЕРА»
                «... У матерей созрел дюшес грудей;
                Зрачки горят...
                (Не знойно ль было семя?)»
      Поэт Георгий Иванов, который начинал писать стихи в компании Северянина, вспоминает  о выступлениях Игоря-Северянина:
      «… на вечерах "божественного Игоря" я смотрел на тысячную толпу рычащую от восторга на разные его "грезовые эксцессы" и "груди, как дюшес" ( «Редкая "физическая" талантливость Северянина...» — Иванов Г.М., АО «Согласие», 1993).
    Однако, стихов  Игоря-Северянина, фрагменты которых приведены в рассказе «Собака» я не нашел. Мог Северянин подарить свой стих Тэффи лично. Тэффи обязательно написала бы о таком подарке в воспоминании о Северянине. Ничего такого там нет. 
      Но, мог написать поэт, почитатель И. Северянина.  Таким поэтом  в 20 – х годах 20-го века был - Вадим Баян (1880-1966) (настоящее имя - Владимир Иванович Сидоров) подражавший и Северянину:
                «В моей душе сиреневые хмели...
                Я пью любви сверкающий фиал, –
                Ты снишься мне на бархатной постели,
                Где я дюшес грудей поцеловал».
                Из стихотворения В. Баяна «Сиреневые хмели»               
     7 января 1914 г в Симферополе состоялось выступление Бурлюка, Каменского, Маяковского, Северянина с участием  местного поэта В. Баяна. На этом вечере должен был выступать вместе с ними Игнатьев, но не приехал, а через две недели, в день своей свадьбы совершил самоубийство, перерезав горло бритвой.
     Баян встречался с Тэффи в Петербурге и на Кавказе, о чём
братья-писатели подшучивали:
                «Вадим Баян
                От Тэффи пьян».
     Однако и Баян не мог быть прототипом Гарри, ибо  в 1913 г. , когда 18-и летняя Ляля  пела эти куплеты в кафе «Бродячая собака» ему было уже 33 года, был он состоятельным  купцом, домовладельцем и молоденьких, непроверенных по здоровью девиц «Бродячей собаки»  сторонился, как и этого кафе.
     Но есть еще одна стилистическая особенность этих строк, которая говорит, что написаны они не Северяниным и не Баяном – деление на слоги слова «де-ли-ка-теса».  Никогда Северянин не разрывал в стихах слова на слога. Не грешил этим и Баян.      А вот Тэффи не редко пользовалась введением в текст рассказа фрагментов песен и  передачей  звучания мелодии и звуковой манеры исполнителя песни: удвоением, утроением гласных с передачей произношения : «… я вас ждала, А ви, ви нэ прэшлы» (рассказ «В весенний праздник») или  в рассказе «Лестница» «Ма-ма-шенька руга-ала, чи-и-во я так бле-дна».
     Не остается  сомнений, что именно Тэффи, с её поэтическим  талантом,  сочинила  строки второго фрагмента,  копируя  стиль и язык Северянина. Но для чего? Чтобы запутать, намекнуть читателю, что прообразом Гарри был Игорь Северянин. Да и звучание имен сходится Гарри – Игорь, что было характерно для Тэффи. 
     Однако, прочитав рассказ «Собака» перед его опубликованием, в 1936 г. Тэффи поняла, что в рассказе она недопустимо  пошутила над своим приятелем И. Северяниным, сделав  его в рассказе  сотрудником ЧК, авантюристом, обокравшим Лялю и бездарным поэтишкой – композитором. Поняла это Тэффи. Но А. Амфитеатров в статье «Тэффин грех» 1912 г. говорит об  особенности её характера - никогда не сознаваться в просчетах, до последних сил стараться выкрутиться.
    «…деньги и ремесло торопит…Чрез это творчество ее часто идет не туда, куда его манит талант… Одним из промахов (Тэффи) явился  фельетон «Мой первый Пушкин». Я… был уверен,  что…она обратит свое курьезное приключение в смех, признавшись в ошибке… Но… г-жа Тэффи настаивает на том, будто путаница двух «Птичек» устроена ею не по нечаянной ошибке, но преднамеренно… как ни старается г-жа Тэффи… не  рождается во мне вера эта... Если я заблуждаюсь г-жа Тэффи не ошибку невиннейшую сделала, а в самом деле пустила в ход преднамеренную мистификацию, одно скажу: напрасно она так поступила. Не такое сейчас время и не в такой утонченной газете она пишет…
     Что нас, русских, «путать»! И без того сами по себе, от  природы не очень-то систематичны. Вы разбираться людям  помогайте, а путать -то их охотникам — числа нет. Г-жа Тэффи извиняет свою мистификацию тем, что «была очень высокого мнения о литературном образовании своих  читателей: «разве это не высшая галантность с моей стороны?»
    Вот одна из… фраз, которые в устах г-жи Тэффи коробят …Чем виноват читатель г-жи Тэффи, что ей пришел каприз построит из него дурака? За что же еще над ним издеваться-то? Что за аристократничанье?
    Смех прекрасен, когда он озаряет движение общественности, когда ясна его культурная цель, когда светлою стрелою летит он в мрак, убивает и ранит его чудовищ. Талант к такому хорошему смеху есть у   г-жи Тэффи, неоднократно мы его от нее слышали и хотелось бы чаще и чаще слышать».
    Осознала  Тэффи свою ошибку - подталкивать читателя видеть в Гарри Игоря Северянина. Но, ни времени переделывать весь рассказ нет, ни желания. Надумала исправить положение, введя еще один стихотворный фрагмент и ничего не исправляя.
    Так в рассказе появился третий фрагмент.
       
      Третий фрагмент
    В рассказе появляются еще две стихотворные строки, которые по словам Ляли, также сочинил Гарри:               
                « На белой ленточке висит мое сердечко.
                На белой ленточке — запомни это цвет»

     С середины 20-х годов Тэффи живет с Павлом Тиксоном, её гражданским мужем. Постоянно заботой её в это время стало скрывать свой возраст.  Она молодится, сбрасывая 10-13 лет. Появление рядом 30 летних  дочерей разрушило бы  эту легенду. Скорее всего потому и не появляются они в Париже. А с начала 30- х годов тяжело заболевает  Тиксон, и Тэффи не оставляет его одного ни на день. Только после его смерти в 1935 г. Тэффи начала ездить к дочери Елене в Варшаву и принимать её у себя в Париже. Польский язык Тэффи легко вспомнила. Три года она жила в именье мужа, где местные говорили на польском. И как она писала, в Варшаве она чувствовала себя ближе к России. Дочь, к этому времени популярная актриса Польши, пишет стихи, рассказы, пьесы, правда на польском языке. Дочь и мать посещают литературные круги Варшавы, лучшие рестораны Варшавы, где Тэффи под гитару поет свои песенки. Многие поляки ещё не забыли русский язык. Именно в это время, в 1936 г. в сборнике рассказов Тэффи печатается рассказ её дочери, Гули Бучинской «Любовь и весна».  В том же году печатается и рассказ «Собака».
       Думаю, что Тэффи этим фрагментом как бы разрушает «открытия» сделанные для себя читателями, на основании двух предыдущих фрагментов, что прототипом Гарри был Игорь Северянин.  Не мог автором третьего фрагмента  быть и автор первых двух. Слишком разная речь. Правда, есть у Северянина  стихотворение о сострадании девочки к ласточке, написанное без  его выкрутасов, простыми словами -  «В парке плакала девочка» :
          «В парке плакала девочка: «Посмотри-ка ты, папочка,
           У хорошенькой ласточки переломлена лапочка, —
           Я возьму птицу бедную и в платочек укутаю»…
           И отец призадумался, потрясенный минутою,
           И простил все грядущие и капризы, и шалости
           Милой, маленькой дочери, зарыдавшей от жалости.»
               
                1910 г.               
               
    Читаешь этот стих, и дыхание перехватывает. В таких стихах нет места кривлянию. Как моментально эти слова находят отзвук в нас!
    Я не одинок, говоря, что в  стихе «В парке плакала девочка» - бессмертие  Северянина.
    Но Северянин никогда не пишет от имени женщин. Он всегда вне их.  Нет у него ни одного стиха о женских страданиях. Тема эта не задевала   его сердце.  Скорее его волновала – «кто на новенькую?»  Сам строка «сердечко на ленточке» говорит, что её написала женщина.
    Песенка-лубок. И какая образность!   Строка сливается с природной  застенчивостью и откровением,  славянских   девичьих напевов.
    Молодежь «Собаки» словно помешалась  на сиюминутной страсти. Все, о ком я читал, сблизившись с женщиной, тут же начинали искать новую.  Самое удивительное, что они были уверены, что это и есть любовь.  Любовь в их сознании превратилась в конфетку. Потому, таким неожиданным для многих стал рассказ А.И. Куприна «Гранатовый браслет».
    Не могла петь  и Ляля этой песенки. О себе  Ляля рассказывает,  что в «Собаке» они   пели   «Ломаясь  под маркиз и аристократов». Не могу представить, как девушка  поет  песенку «О сердечке», кривляясь под маркизу, на груди с белой ленточкой, а не золотой цепочкой.  С другой стороны, не верится и в то, что для исполнения этой песенки  Ляля из маркизы переодевалась в горничную.  Скорее всего, такой песенки в «Бродячей собаке» вообще не пели, о чём  Тэффи и другие посетители «Собаки»  прекрасно помнят.  Этим Тэффи подсказывает читателю  -  и Ляля, и Гарри в  «Собаке» были статистами, массовкой. 
    Ни одного стиха у Тэффи с таким контрастным выражением чувства женского страдания я не нашел. Похоже, что автором этой строки не была и Тэффи.  Есть у Тэффи 4 стихотворные строки, отдаленно напоминающее  звучание этой  душевной струны, но слышится в этих строках  философия, а не  эмоции:
                «Шью ли я для брачного алькова
                Мой волшебный, радостный узор ?
                Или он надгробного покрова
                И украсит траурный убор?
                Тэффи. «Засветила я свою лампаду».
    Не нашел я  песни о «сердечке»  ни в репертуарах  русских певиц 20 годов 19 века, ни в текстах народных песен времен гражданской войны (Тэффи в «Собаке» подсказывает - на белой ленточке – «Белая армия», на красной ленточке – «Красная армия).
      Везение не покинуло меня,  нашел я информацию, про  культовый шлягер, танго появившееся в Варшаве в 1936 году, польского композитора  и пианиста джазового оркестра Ежи Петербурского ( в период жизни в СССР — Ю;рий Я;ковлевич Петерсбурский, также был известен как «Га;рри Петербу;ргский») «To ostatnia niedziela» («Последнее воскресенье»), русскоязычная версия которого под названием «Утомленное солнце» до сих пор волнует любого слушателя. Танго имело немыслимую известность. Существовало мнение, что под него массово стрелялись от несчастной любви, поэтому его назвали «Танго самоубийц».  Именно в дни появления этого танго в Варшаве у дочери несколько месяцев проводит Тэффи.
               
    Краткая справка о Ежи Петербурском.
    Родился 20 апреля 1895 года в Варшаве, Царство Польское, Российская империя.  Умер 7 октября 1979 года (84 года), Варшава, Польская Народная Республика.
    Учился в Варшавской консерватории. продолжил оттачивать свою фортепианную технику в Венской академии музыки. Имре Кальман высоко оценил его талант и посоветовал Ежи заняться сочинением эстрадной музыки.
    С 1926 года работал в оркестре Варшавского театра-кабаре «Qui Pro Quo». В сентябре 1939 года по мобилизации, в связи с нападением Германии на Польшу, был призван в армию, в том же месяце он, как и большое число его соотечественников, оказался на территории, вошедшей в состав СССР. Получив советское гражданство и став Юрием Яковлевичем Петерсбурским, он возглавил в конце 1939 года Государственный джаз-оркестр Белорусской ССР в составе 25 человек, впоследствии ставший оркестром Эдди Рознера..
    С началом Великой Отечественной войны вступил в формировавшуюся польскую армию Андерса, вместе с которой в 1942 году покинул Советский Союз. После войны Ежи Петерсбурский уехал в Латинскую Америку, с 1949 по 1967 жил в Аргентине.
                *** 
    Тэффи  музыкальна и, конечно, танго врезается в её память. Сочиненное  в 1903 г. композитором, аргентинцем,  Анхель Виллольдо  танго, названное им El Choclo- последнее  ( потому как исполнительницу в конце танго душит   брошенный любовник – бандит,  тут же стали назвать «танго смерти»). В 1918 г на этот сюжет появляется кинокартина «танго смерти» с Верой Холодной в главной роли. Филь был немой, но тапер сопровождал фильм танго El Choclo. Музыка этого танго, чисто латиноамериканского звучания  до сих пор не сходит со сцены и исполняется оркестрами самых известных  ресторанов. 
    В 1927 г. написала и Тэффи  рассказ «Танго смерти», в котором описала свое  танго в   ночном парижском кабачке с  опашем (свирепым  убийцей). После этого танго,  Тэффи  тут же сбежала из  этого кабака.
    Танго  Ежи Петерсбурского совершенно иного музыкальной интонации  и  другим текстом, хотя  смысл текста близок (в конце танца партнерша должна умереть). Не сомневаюсь, что  на Тэффи мелодия произвела незабываемое действие,  пронизывая  более мягкой, чем латиноамериканское танго,  гармонией и  глубокой чувственностью, близкой к песням уличных шарманщиков. В 1940 г. Ежи Петерсбурский создал еще одну мелодию, превратившуюся во время войны в русскую песню военных лет – вальс «Синий платочек». И вновь музыка и образы текста сливается с душой славянского человека, кладовой души которого сделалась Россия. Во всяком случае, мелодия танго «утомленное солнце» и строка «на белой ленточке висит мое сердечко» вальс «Синий платочек» чувственные близнецы.
    Массового истребление русских мужчин в первой четверти 20-го столетия  сделало  популярными  талисманы в виде сердечка. Три года шла Мировая война. Не закончилась Мировая, заполыхала более кровавая и жестокая - Гражданская. Первыми на войне гибла  молодежь, не познавшая науку выживать.  В армию забирали 18-и летних юношей. Часть попадала в военные училища, большая часть, после двухнедельных курсов, в войска.  Юнкера, которых вводили в бой, всегда оказывались на линии соприкосновения с противником. Гибли. Гибли. Те кому посчастливилось выжить, нередко изувеченные, покидали Россию с войсками Деникина и Врангеля. 
    Откуда в России в это время было взяться женихам?
    Поэт Дон Аминадо, друг Тэффи в конце 30-х годов писал про русский Париж:
                «Много темного есть в эмиграции,
                Много темного есть и грехов.
                Одного только нет в эмиграции...
                В эмиграции нет женихов.»
                Стихотворение « Аси- Муси»
    Что же говорить о земле русской. Потому и шел жалобный плач женских сердечек,  и висели на ленточках на груди у девушек кулончики  - сердечки.
    Тэффи бесспорно услышала строку о сердечке в Польше.
    Вторая   строка написана в приказном, повелительном  наклонении, что не свойственно женщинам – поэтессам, но характерно для  Тэффи, возвышающей себя над читателями:
    «… запомни этот цвет»
     Подобный, приказной тон Тэффи сохраняет и в рассказе «Собака».
    Ляля говорит Коле Каткову, неожиданно встретив его на улице в Москве: «Так ради бога, сажи ему, что Ляля зовет собаку на помощь. Запомни эти слова…».
    Приказной тон не редкость в стихах Тэффи. Примеры:               
    «забудьте» в стихотворение «Реквием люби»;
    «Выйди!» в стихотворении «Эль- Саир»;
    «Раздвигайте, срывайте, бейте, кружитесь» в  стихотворении «Венчальные пальмы»;
    «Поклонитесь, расстелите, трепещите» в стихотворении  «Жертва»:         
    «Возьмите , сядьте» в стихотворении  «Тоска»;    
    « Ты будешь мне сына качать!.. спеши! Подымайся!  Неси» в  стихотворении «Русь»;
    «спускайте, отдайте» в стихотворение «Джелиль».
    Кстати,  в рассказе «Собака» Гарри быстро забывает про свое призвание –  сочинять песенки и, более того, принимая дома новых друзей даже не пытается  спеть свою какую-нибудь вновь сочиненную песню, или прочитать своё новое стихотворение, что совершенно не свойственно  бесталанным  поэтам.
    Всё это убеждает, что третий фрагмент написала сама Тэффи. Тэффи не знала никаких стихов прототипа Гарри Эдверса, а значит и не писал он ни стихов, ни песенок.
    В рассказе Тэффи не забывает незаметно подтолкнуть читателя доверять  мистике. Так, в конце рассказа Тэффи устами Ляля произносит:
    «этот возглас его «двадцать седьмое» заставил меня запомнить это число…»
    Там же  Ляля говорит: «И это было для меня главное».
 Что было главным для Ляли? То, что Толю расстреляли в тот же день, когда собака загрызла Гарри? Или Ляля поняла, какая она дура?  А может, Ляля нанюхалась кокаина  и  сцена с собакой — галлюцинации. Тогда главное — поняла, что  дальше тупик, с наркотиками надо заканчивать. Или главное, что ей  пришло видение о том, что она освободилась от Гарри  в тот самый день, когда Толю расстреливали.  Совпадение  дней расстрела Толи и наркотических видений Ляли  обычное совпадение, ибо Толя в Лялиных видениях даже не промелькнул, а Толя, возможно и думая перед расстрелом о Ляле, никак не мог знать ничего из того, что с ней происходило, то есть   не знал, что её жизни что-то угрожает, а потому не  посылал  умную  мистически  собаку по адресу проживания Ляли   спасать её.  Всё это умная игра Тэффи и бездумные выдумки авторов статей о рассказе «Собака».
    Рассказ часто оценивают как  мистический. Никакой мистикой в  нём даже не пахнет. Прагматизм и кривляние отпетых бездельников, в том числе и главных героев, картинки о разлагающей атмосфере  в  кафе – вот содержание рассказа.   
    Много значит для понимания рассказа фраза  Ляли о своей компании  «зеленых и уродливых»— наркоманов: «Они всё понимают. Они свои». Свои — это как? А так, что Ляля вместе с ними  нюхает  кокаин! Этими словами  Тэффи даёт жизнь  версии,  что самая яркая сцена рассказа - убийство собакой Гарри, могла пригрезиться  Ляле в наркотическом угаре. Ляля рассказывает:
    «Я помню только, как дергались по полу его ноги, из-под рыжей всклоченной массы, покрывавшей почти неподвижное его тело…Когда я очнулась, всё было уже кончено. Гарри с начисто разорванным горлом увезли в приёмный покой…Мальчишки как будто видели, как огромный пес бежал, прыгая через заборы».  Тэффи, очевидно, по невнимательности, спутала морг с приёмным покоем, а изгороди с заборами. Изгороди в России ставили, чтобы скот не убежал в лес или не вытоптал огород. Заборы возводили и продолжают возводить, чтобы скрыть от постороннего глаза жизнь за забором, и чтобы охраняющие дом и участок злые собаки не могли перепрыгнуть на улицу и напасть на прохожего. Что означают в этом отрезке слова  «как будто видели», я не понимаю. Либо видели, либо не видели, что большая собака перелетала  через заборы или перепрыгивала изгороди. Как читатель, пытающийся вникнуть в написанное, должен нарисовать для себя картину всего случившегося? Была собака или её не было?
     Рассказ на этом завершается. Но если все, начиная с возвращения Гарри,  было наркотическим видением Ляли, а Гарри просто не вернулся, то причем здесь свидетели мальчишки?
     Не понятна и мистика Тэффи в рассказе - день 27 число.
     В своих статьях я уже писал про чудо в нашей семье. В  августе 1930 г. моего  дедушку, члена президиума Крайплана Архангельской губ., в прошлом подполковника белой армии, вдали от дома, по версии указанной в телеграмме, убила молния. Мама ревела и не могла удержаться три дня, не зная от чего.  Горе как-то передалось. Видно, успел дедушка как-то через космос послать сигнал дочери за тысячи километров. Какая ж это молния? Молния поражает мгновенно.
    Спустя 70 лет были рассекречены следственные дела Архангельского НКВД. В этих документам дедушка значился руководителем Северного отделения Трудовой партии.   
    В тот год дедушке было 56 лет и он был полон сил и здоровья. 
    Мама была на лесозаготовках и телеграмму доставили  только на третий день, но все эти три дня она ревела.
    В официальном некрологе, за подписью А.Д. не сказано  ни слова о молнии. Секрет! А что могли  сообщить, если его замучили, заставляя признаться, что он главарь заговора. Трудовую партию выдумали в НКВД. Не стало дедушки, тут же назначили нового кандидата в главари Трудовой партии.  Как же партия без главаря? НКВД вновь не повезло, второй кандидат повесился в камере.
Многие тогда были расстреляны, а позже посмертно реабилитированы.
    Важно четко разделять понятия слов:  символ, мистика, чудо, совпадение, прообраз. О границах между этими понятиями я уже писал в статье «Тэффи. Рассказ собака – мистика?».
    То, что мама плакала - чудо.
    
    Рассказчик  (не Тэффи, а Ляля) в самом начале рассказа сообщает, что какие-то несуществующие лица могут подтвердить правдивость сюжета. Зная Тэффи, можно безошибочно утверждать, что это и есть ключ к пониманию того, что смерть Гарри Эдверса – выдумка писательницы, ибо из последующего текста следует, что  свидетелями смерти Гарри они просто не были.
    Надеюсь, дорогой читатель, вы, прочитав статью, поняли, что в начале 19 века не одна Тэффи находила радость поиграть с читателем в игру «Кто умней?». Я остановился на рассказе «Собака», но чем сложней по сюжету произведение Тэффи, тем больше обнаруживаешь загадок. Загадками пропитаны поэмы и драмы Мирры Лохвицкой,  пьеса Тэффи «Шарманка сатаны», поэма А.Блока «Двенадцать».
    «Догадайтесь сами, догадайтесь сами»  - писала Тэффи в стихотворении  «Я молчу, не смею выразить словами».
    Через 100 лет,  догадались!
    О том, кого Тэффи избрала в прообразы Ляли и Гарри я посвящаю отдельную статью.
                Конец.


      Вся информация, размещенная на данном сайте , охраняется в соответствии с
     законодательством РФ об авторском праве и международными соглашениями.   
   Никакая часть данной статьи  не подлежит использованию кем-либо в какой бы то ни было форме, в том числе  воспроизведению, распространению включая Интернет, переработке для публичного использования  без письменного предварительного разрешения владельца авторских прав.
   По вопросу организации доступа обращайтесь по адресу Lexskow9d@mail.ru   


© Copyright: Николай Тимофеев-Пландовский,
Свидетельство о публикации №224121900104