Натали. Злой рок Мадонны. Картина 6

КАРТИНА 6. (Спустя еще 2 месяца).
Осень 1831 г. Санкт-Петербург, Галерная улица, д.53 (дом О.К. Брискорн, снятый Александром Пушкиным).

Скромно обставленный кабинет-спальня Натали в доме Ольги Константиновны Брискорн, светской львицы, жестокой крепостной помещицы по прозвищу «курская Салтычиха». 
Вечер. Натали в домашнем платье сидит за рабочим столом и что-то пишет. Затем становится на колени перед образами и молится.
Входит Александр в дорожной накидке. Застывает в дверях, глядя на жену.

АЛЕКСАНДР (растроганно). Благодарю Вас, Натали, за то, что Вы Богу молитесь.
НАТАЛИ (вставая с колен).  Ой! Вы, наконец, вернулись, Александр! Как я рада! Когда Вас рядом нет, иногда такая тоска меня охватывает… Бросаю все… и чувствую потребность в молитве. А эти минуты перед иконой всегда приносят мне облегчение.
АЛЕКСАНДР. А я вот…, я мало молюсь…, но авось за твою чистую молитву Бог простит мне мои прегрешения.
НАТАЛИ. Простит. Простит. Как там наш Павел Воинович поживает?
АЛЕКСАНДР (с некоторым раздражением). А! Нащокин занят делами, а дом его такая бестолочь и ералаш… С утра до вечера толкутся игроки, гусары отставные, студенты, стряпчие…  Нет свободного угла... А вчера задал нам «цыганский вечер» ... Я так от этого отвык, что от крику гостей и пенья цыганок до сих пор голова болит…
НАТАЛИ (обнимая и целуя мужа в лоб). О, Боже…Боже… Бедный мой!
АЛЕКСАНДР. Одна лишь радость - на певичке-цыганке Ольге Солдатовой наш гуляка передумал жениться…
НАТАЛИ. Слава Богу!
АЛЕКСАНДР. Да… и в цыганском хоре  Ильи Соколова тоже теперь почти не бывает… Впрочем, жаль. Он такие голоса у себя собрал. Однако Ольгину мать Стешу никто так перепеть и не может… Если бы ты ее слышала… Божественно. Такая душа… Такая глубина… Даром что когда-то крепостной у Орлова была.
«Певца, плененного тобой
Не отвергай смиренной дани,
Внеми с улыбкой голос мой,
Как мимоездом Каталани
Цыганке внемлет кочевой…»
НАТАЛИ. Анджелика Каталани? Это Вы о ней? О венецианской оперной диве?
АЛЕКСАНДР. Да. Она была в России. Давно… Ты, мой друг, еще пешком под стол ходила… А Стеше восторженная Анджелика шаль и перстень подарила… Так восхитилась ее пеньем.  (Показывает жене перстень).
НАТАЛИ. (рассматривая и примеряя себе на палец кольцо). Тот самый перстень с бирюзой?! Какая чудная вещица… А к Вам он как попал?
АЛЕКСАНДР. Не знаю точно – тот ли… Но верно знаю, что заветное кольцо от Каталани потом и к Ольге перешло, как мать преставилась… А это… это мне Нащокин подарил…, как с Ольгою расстался.
НАТАЛИ. Зачем?
АЛЕКСАНДР.   Как талисман от смерти…
НАТАЛИ. О, Боже? Вам разве что-то угрожает?
АЛЕКСАНДР. Да глупости и полный вздор! Ольга когда-то нагадала… Я не верю. А знаете, у Войныча уж и другая на уме…
НАТАЛИ. А мне ее немного жаль. Ольга так любила…, как должно быть, одни цыганки любят. Всем сердцем. Горячо. Но как же дети? Дети!?
АЛЕКСАНДР. Ей и детям он исправно помогает и о них заботится. Последнее готов отдать, лишь бы они ни в чем не нуждались. Приобрел им отдельный особняк, весьма приличный…
НАТАЛИ. Как славно!
АЛЕКСАНДР (ворчливо). Не то что наш, убогонький домишко - от курской Салтычихи. Причем еще не даром нам достался. Львица Брискорн, как овдовела, с нас три шкуры содрала. Залог за Кистенево весь ушел… Черт… Где денег взять? Голова болит в прямом и переносном смысле… (Хватается руками за голову). А вот певичке повезло… - просторный дом, и детям там привольно.
НАТАЛИ. Прекрасно! Бог благословит Нащокина за доброту и милость.  А знаете…, Вы были правы, ваш лучший друг, и вправду лучший. Порядочный… и очень милый.  Однако и ему пора бы в тридцать лет остепениться. Вы говорили, у него другая на уме? Вот, Вера Нарская…, подруга Наденьки… Чем ему не пара? Знатного роду. Умна, скромна и образована.
АЛЕКСАНДР. Вы мудры не по годам, мой ангел. Но… ему решать. (Зевая). Пойду-ка спать. (Уходит).
НАТАЛИ. Постойте, Саша. Возьмите перстень и носите, не снимая. (Подбегает к мужу и надеваете на палец кольцо).
АЛЕКСАНДР. Вы стали суеверны, Натали?
НАТАЛИ. Не то чтобы… Но береженого и Бог бережет. (Крестит Александра вслед).
  Свет гаснет.