Гл 24 Порка

 Гл. 24 
Порка

   Пока Серый со Светкой рассказывали о своих приключениях, Влад улизнул домой. Когда домой собрался и Серый,  Туська успела ему шепнуть, что дома его уже ожидает маманя.
  Судя по тишине, которая его накрыла при входе, он быстро понял, что мамане  про сегодняшний день уже очень многое известно. Вопрос что. Бабуля прятало глаза, а Влад как-то неестественно щерудил колесами игрушечного самосвала. Бабуля вязала носки, Маманя листала Огонек и очевидно была на легком взводе, но не шибко сердитая. Тем не менее.
  Вступительного    слова не было.
  -Сволочь ты эдакая, гадина паршивая, сколько раз тебе говорила не гонять в казаков? Отвечай  - где ты сегодня уже с самого утра шлялся?
 Серый потупив взгляд усиленно пытался понять, про что именно уже извнсно мамане. Про фонтан с крыши беседки, или про попа? И на всякий случай ответил весьма обтекаемо:
  -Мамань, это получилось совсем случайно и я так больше не буду.
  -Это как это ты случайно оказался на кладбище, да еще залез в церковь? Почму Владя туда никогда не ходит?
  -Потому что Владя всегда в казаках, а казаки туда не ходят, а я всегда в разбойниках, и  там лучше всего прятаться от казаков.
   Оправдываясь,  Серый с облегчением подумал, что скорее всего про фонтан мамане ничего не известно - толи не зашла в садик, толи дядя Миша не заложил. Это его немного успокоило. Но рано.
  -Почему ты всегда в разбойниках? На улице других что ли не?  Почему ты всегда такой чумазый и рваный. Почему не берешь пример со старшего брата. Он всегда чистый!
  И хотя, похоже,  накал страсти, так и не разгоревшись,  пошел на убыль, тем не менее,  с этими словами Маманя скинула с платья широкий красный ремень  и с размаху отпустила его на Сережкину задницу. На этот раз не пряжкой, но хвостиком.  У нее это всегда получалось быстро , легко и без предупреждения.
Сережка успел подставить обе руки и удар пришелся по рукам.
  -Промазала!  - вырвалось у него совсем случайно, но с удовлетворением.
  -  Ах ты гадина паршивая, ты еще  обороняться от матери будешь? Промазала, говоришь?! Ну так сейчас по настоящему вмажу!
Тут маманя ловко схватила его за руку и ремень опять полетел на задницу.
Но теперь там оказалась  другая рука.
  -Ах ты гадина, а ну убери вторую руку! Я кому сказала? Серега послушно убрал, но во время очередного удара так ловко подпрыгнул, что удар пришелся по воздуху.
  - Не попала! – Это было сказано совсем не на зло, а просто с облегчением – мысль вслух.
-Ты еще прыгать будешь?! Щас ты у меня получишь! Ишь! Не попала!
  Люська скрутила сына и прижала его к табуретке. На этот  раз удар пришелся по назначению. Было не так,  чтобы больно, но просто обидно.
   -Бабушкаа-а-а-а  - завопил Серега призывая бабулю на помощь.
  - А это тебе за бабушку!
 Хрясь!
  И сердито стрельнув взглядом в сторону матери, добавила:
  -А  ты за них не заступайся, вечно ты за них вступаешся. Не мешай мне их воспитывать!
  Хрясь!
 -Маманя-я-я-я!
  Хрясь!
  -Мамочкаа-а-а-а!
  -А-а-а-а-а!   Значит  тебя пороть надо чаще, чтоб ты искренне мамочку вспоминал!
  Влад , больше не крутил колеса грузовика, но почти сострадательно, искоса  поглядывал на брата. Бабуля, чтоб не подливать масло в огонь, весь процесс воспитания мужественно держала паузу, и сердцем чувствуя,  что накал страсти пошел на убыль, перевела тему:
-Минуточку! Мы сегодня обедать то будем? Пойду подогрею борщ и котлетки, твои любимые, телячьи со свининкой! – Бабуля хорошо знала чем задобрить доченьку.
  Люська, отпустила сына, внимательно осмотрела ремешок и туго застегнула его не поясе и как ни в чем не бывало, ласково ответила :
  -Ой мамочка! Твои котлетки самые вкусные на свете, даже в ресторане таких не подают!
  Екатерина Николаевна удивившись, только глазами, и ни ничего не сказав, пошла на веранду качать примус.
На этом Люська, хотя еще строго,  но почти нежно,  сказала сыну:
- Иди мойся на колонку, дома на тебя никакой воды не хватит. И мыло не забудь на улице!
 Серый уже забыв про порку, схватил мыло и умчал вниз по лестнице.
 
  За калиткой встретил Светку.
Сидит на лавочке,  лицо заплаканное  но  с улыбкой до ушей.
   -Тебя тоже пороли? А ну покаж!
  Серый стянул штаны с половинки  и показал красную, немножко полосатую  «булочку»:
  -А  и не больно,  у мамани сегодня широкий ремень, она им совсем не больно дерется, а и не сердитая вовсе. А тебя кто заложил?
  -Владька твой и заложил!
  -А чем пороли?
  Светка задрала майку. По спине пролегли три акккуратные полоски повторяющие рисунок веревки.
  -Ух ты! Красиво!   - Заметил Серый. – А тебя то за что пороли? За церковь?
 - Не, платье изгваздала…  Ремень с мамкой гулять пошел, а у бабули под рукой только бельевая веревка оказалась. А мне уже совсем не больно!
   Со второго этажа, с веранды потянулся сумасшедший аромат жареных котлет.
  -Ну я пошел, обедать надо, а то опять заругают.  –Бросил Серый почти на ходу, но Светка, едва скривив губки,  таки успела вставить:
-А у нас сегодня только манная каша.
 - Не грусти, Светик! Я попробую стырить одну котлетку.
  Обед прошел совершенно мирно. Маманя охала от котлет, что то рассказывала про Гороно, про Хрущева, и что он опять хочет отнять у крестьян коров. Когда разговор зашел про коров, маманя с бабушкой о чем- то возбужденно, но совсем не сердито поспорили, и как раз в это время Серый ухитрился сунуть в карман штанов котлетку.  Удачно! Никто не заметил, даже Влад.
 После обеда маманя покрутилась возле зеркала, подвела губки и ресницы, о чем то еще пошепталась с мамой. Влад сердито поглядывая на брата, сидел надутый, так как понял, что гулять с маманей сегодня не получится и виноват в этом конечно Серый…
Маманя покрутила платьицем, поцеловала маму, потом в макушку Влада, потом, как ни в чем не бывало -и Сережку:
  -Серенький! Но ты же не мамочку не сердишься?
В ответ Серенький только ласково спросил:
  -Мамань! А ты куда?
Маманя так же ласково ответила:
  -На Кудыкину гору!
И застучала каблучками по лестнице, оставив за собой  легкий  аромат «Красной Москвы».